Не надо, дядя Андрей!

Марта Зверева, 2020

Брат моего отчима пообещал перед его смертью, что позаботится обо мне. Он в два раза меня старше, он жестокий и властный, и он меня бесит! А я бешу его. Только мне некуда деться, а у него очень специфические методы укрощения восемнадцатилетних нахалок.Содержит нецензурную брань.

4.

Лысый смотрел на меня как на кусок жареного мяса. С коричневой корочкой и подливкой. Даже облизывался. Я посмотрела на Андрея, но у него на лице ничего не было написано. А тот мужик уже вставал из-за стола.

Я быстро спряталась за опекуна, чтобы он не рассматривал меня почти голую еще и в одной туфле, но он выудил меня оттуда и вытащил за локоть перед столом.

— Что ты скрываешься? Разве ты не этого хотела? — И уже мужику: — Сядь, Ген. Это не развлечение, это работа. Девушка утверждает, что я ее избиваю.

Лысый сел обратно, но его взгляд нагло ощупывал мое тело. Он казался горячим и липким и на коже от него словно оставались следы. Я закрыла руками грудь, но ему хватало и моих бедер, и крошечного клочка шелка между ними. Под его взглядом он буквально пылал. Я прикрыла одной рукой грудь, другой лобок, но живот было уже нечем. Так и стояла, балансируя на одном высоком каблуке и поджимая вторую ногу, по которой уже побежали вверх стрелки. Рваный чулок не добавлял мне приличий.

— Избивает? Мой добропорядочный друг Андрей Калашников, уважаемый человек, врач, член клуба садоводов нашего поселка избивает такую чудесную девушку? Мне сложно в это поверить! Расскажи-ка подробнее.

Он все же вышел из-за стола, обошел его и сел на край, оказавшись слишком близко ко мне. Я отступила, но уткнулась спиной в дядю Андрея, а он тычком подтолкнул меня вперед.

— Ну что ты молчишь? — спросил он. — Валяй, жалуйся.

— Я вообще не вижу никаких следов… — лысый потянулся и отвел мою руку от груди. Хватка была железной, мне не удалось прикрыться снова. — Сисечки у тебя зачетные, но вот ни синяков, ничего. Жопой повернись.

Я вырвала руку и не собиралась конечно никуда поворачиваться.

Но дядя Андрей взял меня за плечи и развернул сам.

Моя почти обнаженная попа, уверенно поднятая ленточками, оказалась прямо перед глазами этого человека.

И когда он меня шлепнул по ней со всей силы, так что она затряслась, я от ужаса смогла только всхипнуть.

— И зад рабочий. Андрюш, не знаю, чего ты ждешь. Таких красоток только ебать. Знаешь, на станок можно натянуть. Чтобы ножки расставлены, сиськи в дырки и рот на нужной высоте. И вперед… — судя по звукам, он еще раз облизнулся, а я покрылась холодным потом. Это полицейский?!

— Нет, Ген, это моя, считай племянница. Неродная, навязанная. Но подопечных ебать нельзя. Мне.

Он выделил последнее слово голосом и усмехнулся.

Моя кровь похолодела. Я рванулась в сторону и отскочила от них:

— Я пожалуюсь!

— В полицию? — лениво спросил Гена, ощупывая меня взглядом. Его правая рука была в кармане форменных штанов и что-то там поглаживала. — Так вперед.

— Начальству вашему!

— Начаааааальству… — Гена усмехнулся и крикнул: — Олег Палыч! Тут начальство хотят!

— Кто хочет начальство… — в кабинет вошел почти двухметровый мужчина в камуфляжных штанах и белой майке. В зубах у него была сигарета, а в руке резиновая дубинка. — Какая краля!

Он остановился, глядя на меня.

— Это Андрюхина родственница какая-то, я до конца не понял, — пояснил Гена. — Но жалуется, что он ее бьет.

— Бьет? — Олег нахмурил брови, пристально меня рассматривая. — Андрюха же умеет так, чтобы без следов.

— Так следов и нет.

— А… — тот подошел ко мне. Я отступила на шаг, но он приблизился и концом дубинки приподнял мой подбородок. — Бьет?

Я кивнула.

— А не насилует? А то давай, расскажи нам! — он заржал мне в лицо. — Я ребят позову послушать!

Я рванулась в сторону, к дяде Андрею и спряталась за него. На фоне этих похотливых козлов опекун теперь казался мне вполне приличным человеком.

— Ну что, оставить тебя тут? Заявление напишешь… — злобно спросил он. — А я дома подожду, пока меня арестовывать приедут.

— Нет… — пробормотала я еле слышно.

— Не слышу! — рявкнул он, ловя меня за плечи и устанавливая перед собой.

Задом к Гене.

Чем тот и воспользовался, проведя широкой ладонью по моей попе и скользнув между ног.

Я взвизгнула и прижалась к Андрею.

— Не оставляйте меня, пожалуйста! — взмолилась я Андрею. — Я больше так не буду!

Не уточняя, чего не буду.

— Ну ладно. Простите, парни, воспитательные меры, — Андрей отсалютовал друзьям и положив руку мне на шею, подтолкнул к выходу.

— Да ничего, — Гена ухмыльнулся. — Мы понимаем.

— Но ты привози, если что, будем ждать, — оскалился Олег. — Особенно, если будешь насиловать. Тут, конечно, без следственного эксперимента будет не обойтись. Чур, я первый изображаю преступника!