От Жванецкого до Задорнова

Марк Дубовский, 2015

Книга-правда об изнанке и закулисье шоу-бизнеса, размышления автора о судьбах сцены, основанные исключительно на фактах.

Марк Дубовский, стоявший у истоков Международного фестиваля сатиры и юмора имени Аркадия Райкина «MORE SMEHA», был его создателем, генеральным продюсером и ведущим. Более четверти века он организовывал концерты звезд юмора в Юрмале – Жванецкого, Задорнова, Петросяна, Галкина, Новиковой, Арлазорова, Трушкина, Альтова, Гальцева, Маменко и многих других артистов, выступления «Городка» и «Фабрики звёзд», Патрисии Каас и Земфиры, Хора Михаила Турецкого и группы «БИ‑2», Верки Сердючки, «О. С. П.-студии» и «Уральских пельменей», Потапа и Насти Каменских, Нонны Гришаевой и Александра Олешко, COMEDY CLUB и других известных российских артистов. Организатор проведения в Юрмале Международного музыкального фестиваля команд КВН «Голосящий КиВиН» и Международного конкурса молодых исполнителей популярной музыки «Новая волна». Автор и продюсер фестиваля «Юрмалина». Автор сценариев для многочисленных шоу-программ и КВН, эстрадных монологов, реприз и пародий для ведущих артистов и писателей России. В своей книге он рассказывает много смешных историй, которые происходили за эти годы с его подопечными.

Михаил Жванецкий

В начале 1992 года в Москве, за кулисами Театра эстрады, меня, как организатора рижского фестиваля и юмориста, представили Михал Михалычу Жванецкому. На мой вопрос, есть ли будущее у жанра и стоит ли им заниматься, мэтр ответил: «Молодой человек, вы пребываете в том возрасте, когда ещё писать и писать. К тому же вы живёте в стране, где писать можно с юмором».

* * *

Жванецкий пишет свои нетленки от руки, большими буквами. И читает на концертах с рукописных, чёрканных-перечёрканных листов.

Что и когда выдаст его перо — неизвестно. Это происходит вдруг. Как признался однажды сам Михал Михалыч, обычно он не редактирует свои тексты, но иногда может даже через несколько лет некоторые слова просто вычеркнуть, спрессовывая фразу или просто меняя её. Чтобы звучало доходчивее.

С Михаилом Жванецким

* * *

Так было всегда. 1971‑й год, Киев. Двадцать (!) инспекторов принимают авторскую программу Михаила Жванецкого, прежде чем выпустить её на сцену. Выступают Виктор Ильченко, Роман Карцев — в зале гробовая тишина, инспектора — роботы, не люди: ни тени улыбки. Выходит Жванецкий, шуршат: «А этот что по бумажке читает, не мог текст выучить?»

Нет для актёра или писателя разговорного жанра высшей казни, чем выступать в тишине.

Этот случай создавал тишину по партийным причинам, мужественное трио было вынуждено мириться с условиями цензурной комиссии.

В постсоветское время, когда для достижения смеха в зале стало всё дозволено, безответность публики должна намекнуть артисту: извини, но тебе не место на сцене.

Бывает, что и лучшие не проходят «на ура». Что тогда говорить о нелучших?

А ещё бывает, когда из зала на сцену летят реплики, не всегда корректные, и артисты вступают с залом в перебранку.

Одно дело, когда мудрый Жванецкий лучится даже в тихом зале, уверовав в то, что ЕГО зритель всегда поймёт и примет.

Одно дело, когда умный Задорнов затевает с залом игру «Задержите дыхание! Готовы?» и безошибочно вставляет перлы, воспламеняющие самую угрюмую аудиторию.

И другое дело, когда артист обижается на не реагирующих на него зрителей, вступает в пререкания с каким-нибудь гласом народа, призывающим его уйти со сцены, а то и вовсе вернуть деньги за билет.

Одно дело, когда самого Аркадия Райкина в Киеве довели до инфаркта антисемитскими выкриками, и совсем другое, когда Шендерович нервно отвечает зрителю в зале и злобно удаляется со сцены, вместо того чтобы шуткой склонить остальных на свою сторону.

* * *

Была у меня как-то шуточная инженерная идея — оборудовать кресла в зале таким образом, чтобы хамоватым да подвыпившим зрителям неповадно было мешать другим во время представления.

Представьте себе кресло, которое опускается с провинившимся зрителем под пол и возвращается в зал уже пустым! Это какой же дисциплины можно добиться от зрителя!

* * *

Для меня Жванецкий не просто мудрый писатель, не только ироничный философ. У Жванецкого особый дар — слышать жизнь, её звучание, он композитор.

Вот как художник одарён сверхощущением цвета, так и Михал Михалыч обладает сверхслухом. Он отстукивает нам свои впечатления в ритме, свойственном ему одному.

Посмотрите на сцену: Жванецкий не просто читает, он размахивает руками, дирижирует сам собой, пританцовывает, он светится.

И буквы в его рукописях такие же неусидчивые. Да и не буквы это, а ноты, и они пляшут. Да и не рукописи у него в руках, а нотные тетради, партитура. И рождается гармония!

Бетховен свою лучшую музыку написал уже после того, как оглох. После исполнения знаменитой «Девятой симфонии» публика устроила композитору овацию. Бетховен стоял спиной к залу и ничего не слышал, тогда одна из певиц взяла его за руку и повернула лицом к слушателям.

Жванецкому повезло — он наслаждается обликом и звучанием своей публики и заряжается от неё.

Настоящего артиста можно сравнить с ёлочной гирляндой: в каком бы разобранном состоянии ни находился, стоит лишь ему появиться на сцене, он втыкается в публику-розетку — и оживает, и загорается, и зажигает зал.

Отработал — выдернул шнур, ушёл, а зал всё ещё полнится оставшимся зарядом звёздного аккумулятора: теплом в душе, аплодисментами в ладонях.