Моя любовь

Марк Гресь, 2018

«Моя любовь» – роман о любви и революции. Так сложилось, что 1 декабря 2013 года автор волей случая очутился на улице Банковой. Там он оказался в компании тех, кого вы сегодня знаете как народных депутатов Олега Ляшко, Андрея Лозового, Игоря Мосийчука и многих других. Все, что происходило с ним и страной в те памятные дни на Майдане, описано в этой книге. Ну а чтобы воспоминания не превратились в календарь памятных дат – пришлось придумать историю рождения любви и, увы, не «шекспировскую» трагедию ее угасания.

День третий

Утро третьего дня — прекрасно… Я потихоньку свыкаюсь с тем, что мы расстаемся. Эта мысль даже начинает нравиться. В голове копошится целый список дам, с кем бы неплохо закрутить роман по возвращении.

Мысленно сравниваю ту, что завтракает рядом со мной, с теми, с кем завтракал в былые времена (а потом прятался или делал вид, что болен). Какого хрена я в ней нашел? Даже солнце и то не интересуется ее блеклой кожей. Ох, как бы они порадовались за меня сейчас — Оли, Вики, Тани…

— Плющит, Маркуша? Видим, что плющит. И нас плющило. Поделом. Бог все видит, Бог все знает. Вон, послал тебе кикимору. А она — молодец!!! Вернетесь — ты будешь сопли лить, а она — в постель к твоему другу прыгнет да еще и пойдет трепать, что член у Марка меньше. Ма-ла-дец! Физкульт-привет!!!

— Да заткнитесь вы!!!

— У Маркуши меньше… У Маркуши меньше…

— Не сейчас…

— А когда? Когда умрешь? Тогда черти будут это долдонить и каждую из нас тебе вспомнят… Сгоришь в аду, потом родишься и снова сгоришь.

— Да я уже сгорел, чертовы ведьмы…

За два дня моя декабрьская белая кожа стала пунцовой. (Блин, сгореть под Новый год! Вот они элементы сладкой жизни…)

Наш отель расположен на берегу океана. Обычно с террасы ресторана открывается великолепный вид на залив. Но сегодня он омерзителен. Турагентство нас не предупредило, что в данной местности ежедневно наблюдаются отливы. Школьные учебники по географии сему природному явлению не уделяли особого внимания. Потому отлив представлялся ученикам каким-то элементарым отступлением воды от береговой линии. Мол, прошел чуть дальше и купаешься себе.

Но вот приходишь на террасу с видом на океан и обнаруживаешь, что океана — нет. Почти до самого горизонта вода превратилась в сушу с мелкими лужицами. Эй, морской царь, верни воду, я же деньги заплатил за прекрасную панораму. Только морскому царю глубоко плевать на обобранного турагентами фаранга.

Берег уродлив, и я ищу уродство в той, что сидит напротив меня и помешивает ложкой мюсли. Получается. Лицо длинное (в быту называемое лошадиным), широкая переносица, крупный нос, уши — как у Будды, выгоревшие брови и ресницы. Чего-то — слишком много. А кой-чего — недостает. И как меня угораздило написать ей год назад:

19.12.2013. 18.44

— Почти влюблен…

И не сплюнуть трижды, получив ответ:

19.12.2013. 18.45

— Почти польщена.

Утром третьего дня я вспоминаю, как на заре наших отношений она, будто обмолвившись, назвала себя femme fatale. Да ни хрена не обмолвилась. Глубоко сидят эти красивые словечки под девичьими черепными коробочками. (Блин, в двадцать лет считать себя женщиной-вамп только потому, что когда-то тебя любил один пьяница, но ты его не любила, потом любил другой пьяница, и ты его любила…) Я ржал. Она делала вид, что не обиделась… но обиделась. И вот теперь стал мне этот смех поперек горла…

Может, ты и вправду femme fatale? Не с чем сравнивать. Марк Викторович сорок шесть лет прожил на свете и ни разу не встречал роковых женщин. (А может, просто не знал, что они роковые? Не дал им обозначиться, прячась в прозрачном, но пуленепробиваемом коконе…)

У Герберта Уэллса есть рассказ о том, как мальчик забрел в неизвестное место и увидел зеленую дверь в длинной белой стене. За этой дверью открылся сказочный мир, наполненный абсолютным счастьем. Мальчик очень хотел остаться в царстве дивных зверей, растений и красивых людей, но испугался, что заругают родители, и побежал домой. Он думал вернуться сюда на следующий день, только не нашел белой стены.

Мальчик рос, стал уважаемым джентльменом и парламентарием. Но каждый день бродил по городу в поисках утерянного рая. В одно прекрасное утро его тело отыскали в строительном котловане. Опасный объект был огорожен забором с единственной зеленой дверью, которую по недосмотру оставили незапертой.

Я в детстве тоже нашел эту дверь и не забыл о ее местонахождении. Навесил на скобы огромный замок и ходил туда один, никого не водя с собой (даже тех, кого любил).

Как эта ведьма выведала мой секрет? Наверное, по пьяни… Вытянула из кармана ключ, приперлась туда с вещичками и разложила на томном берегу сказочной реки мыло, зубную щетку и шапочку для душа…

* * *

Хитрее женщины только обезьяны, а хитрее самки обезьяны нет никого.

Из книги «Наставления августейшему наследнику» короля Пхумипона Адульядета Рамы-9

— Издревле гевею называют золотым деревом. И это неспроста…

Мы едем на экскурсию в буддийский монастырь, а гид какого-то черта трещит не о главных течениях буддизма — махаяне и хинаяне, а о гевее, блин, каучуконосной. (Не произрастала гевея каучуконосная в дивном саду моей души.)

— Помимо того, что гевея считается лучшим каучуконосным деревом в мире, из нее также делают прекрасную мебель. Благодаря клейким млечным жилкам внутри ствола, древесина получается прочной и долговечной, и ее не грызут насекомые.

Вот же, блин, какое замечательное дерево. На хрена мне знать, что лучшими годами для производства каучука являются 8 и 9 годы жизни растения? Я же не собираюсь ее выращивать на приусадебном участке. И не смогут мои семилетки-близнецы Витя и Шура справить на шестнадцатилетие по паре великолепных галош собственного производства, ибо померзнет гевея в краю, где на первое мая могут ударить заморозки.

Я же еду в буддийский монастырь для поиска мудрого старца. Чтоб тот прочитал древнюю сутру, дунул мне в нос и вмиг погасил огонь поздней страсти. Но нет, разработчики туристического маршрута решили, что перед тем, как научиться тихо любить все человечество, фаранг должен насквозь пропитаться к нему ненавистью.

Автобус сворачивает с главной трассы к небольшому зданию с изображением огромного матраца. Ага, теперь понятно, почему гид так много говорил о дивных свойствах резинового дерева. Нас везут на фабрику по производству каучука и изделий из каучука.

В принципе, Марк Викторович — человек любознательный, открытый для новых знаний. Я предполагал, что за дверьми фабрики трудолюбивые тайцы продемонстрируют весь цикл производства каучука от выдаивания млечных жил до производства, скажем, изделия № 2 (так в СССР называли презерватив). Однако за воротами, вместо подобия политехнического музея, взору открывается широкий двор, посреди которого произрастает единственное дохлое древо со стволом, истерзанным, как тело прикованного к скале Прометея после очередного визита орла. (Тот, как известно, завтракал, обедал и ужинал плотью титана-огнедарителя, а в перерывах между трапезами выеденные части вновь отрастали — даже печень.) К стволу гевеи каучуконосной подвязана жестяная баночка из-под кофе, на дне которой мутнеют две сизых капельки.

Наша «гидша», как снегурочка на елке, то ускоряя, то замедляя шаг, наматывает круги вокруг скудного ствола, рассказывая, что одно дерево дает порядка двух литров млечного сока в сутки. На мое замечание о том, что в баночке накопилось всего две капли, находчивая дама сообщает, что днем дерево не дает ни хрена, а вот ночью из всех древесных пор аж хлещет. Но за ночь все добро нужно собрать, иначе драгоценная жижа скиснет и потом из нее не слепишь даже паршивой затычки для ванной.

И тут один из добавленных гидом примечательных фактов раскрыл мне тайную сторону счастливого Таиланда, и образ его венценосного короля несколько поблек.

Оказывается, ночной сбор драгоценного сока — не романтическая прогулка с бочонком. В ночи на свою охоту выходят кобры исполинского размера, и каждый год от их укусов гибнет множество бирманцев.

Стоп, а почему именно бирманцев, а не тайцев? Мы в Бирму заехали? Верните меня назад! Я слушал политинформации в школе. В Бирме — реакционное правительство, там монахов жгут, нобелевскую лауреатку посадили в острог. А еще можно схлопотать по пяткам суковатой палкой, если забыл отсалютовать портрету президента.

— «Нет, уважаемый», — отвечает мне лживая провожатая. — Мы не выезжали за границы королевства. Просто Бирма — очень бедная страна, и тысячи бирманских рабочих приезжают в счастливый Таиланд на заработки».

Тут во мне уже взыграло классовое сознание. Ага, значит, здесь буйным цветом цветет эксплуатация одного народа другим. Значит, счастливый таец сидит себе в чистом офисе с кондиционером и торгует ортопедическими каучуковыми калошами. А несчастный бирманец бродит босой ночью по плантации с бочонком, не зная, где окажется утром: в своей жалкой лачуге или в морге с откушенной коброй ногой.

Заметив огонек классовой ненависти в моих глазах и осознав, что сплоховала, дама начинает хитро изворачиваться. Мол, любимая дочь короля возглавила кампанию по спасению укушенных змеями, и ныне на плантациях гибнет вдесятеро меньше бирманцев, чем еще несколько лет назад.

Я хотел назвать ее наглой вруньей, но та сразу же потащила не вовлеченных в диспут туристов в выставочный зал, где с ходу поразила женскую половину демонстрацией голографических изображений жутких чудовищ. Эти чудовища оказались увеличенными в несколько сот раз зловредными постельными клещами, что живут в наших пуховых подушках и одеялах. Днем они пожирают подушечно-матрацную набивку, а ночью вгрызаются в человеческую плоть. Мало того: когда эти твари умирают — их иссушенные тельца взмывают в эфиры внутрикомнатного пространства, мы их вдыхаем и корчимся в муках астматической болезни, хронических бронхиальных колик и аллергического сепсиса.

Но есть спасение — матрац, на изготовление которого ушло 800 литров сока гевеи каучуконосной! При покупке матраца — две целебные подушечки в подарок. Я задаю резонный вопрос: «Если ваша продукция столь целебна — то и паразитам в ней должно житься недурно, как в санатории?» Но гид, не развивая дискуссии, широко взмахивает рукой, и раскосые гарсоны начинают вносить те самые спасительные матрацы, охапки подушек и подушечек-думок, что спасут от остеохондроза, геморроя, рака прямой кишки и позвоночных протрузий. Всем присутствующим предлагается помять образцы в могучих руках, а в соседнем зале можно прилечь на любезно предоставленных кроватях во весь рост и даже попрыгать.

Изобразив желание тотчас же апробировать упругость инновационного продукта, мы с моей спутницей выскальзываем из зала на улицу покурить. Наш гид совсем не возражает и даже всем видом демонстрирует поощрение.

У выхода толпятся менее любознательные мужики, которым удалось эвакуироваться пораньше. Они с тоской поглядывают на работающий бар, и с еще большей тоской — на двери, из-за которых доносятся восторженные упругостью подушек возгласы их супруг.

Я же на барную стойку гляжу смело, пружинящей походкой приближаюсь к галерее бутылок и делаю заказ: двести граммов Absolute плюс два ломтя арбуза. Глаза русских, украинских, казахских мужиков подергиваются густой пеленой чернейшей зависти, ибо по всему было видно, что их дражайшие супруги позволяют сильной половине полироваться только пивом.

Моя любовь мне позволяет все, как вампир, выгуливающий жертву перед генеральной дойкой.

Двести граммов водки в тени раскидистого баньяна… (Ты снова тычешь в Фейсбук, а я тычу в себя, мотаю ленту памяти, отыскивая миг, когда судьба решала кому стать вурдалаком, а кто сам подставит шею под заточенный клык.)

* * *

Желающий съесть плод — трясет дерево или лезет на дерево. Можно, конечно, долго молиться Будде. Но вместо падения плода дождешься тигра или будешь обгажен обезьянами.

Из книги «Наставления августейшему наследнику» короля Пхумипона Адульядета Рамы-9

Революция, что началась так бурно и радостно, за пару дней деградировала до унылого говна. На Майдане возвели сцену с огромными колонками, несколькими полиэкранами и красивыми растяжками с красивыми словами и частым упоминанием имени Бога (что грешно). Щедро удобренная соплями, свечным воском и натоптанной золой от полевых кухонь сценическая площадка буйно проросла талантливыми артистами и попами.

Концертные номера сменялись часовыми проповедями, проповеди — клятвами держаться до какого-то там конца. Банковая возложила всю ответственность за события 1 декабря на «Братство» Дмитрия Корчинского. Вожди оппозиции ответили: «Гип-гип ура!!!»

Дмитро Корчинский — один из самых любопытных политических вип-персонажей всех лет украинской независимости. Еще в конце девяностых Дмитрий Александрович прослыл Гудвином — великим и ужасным. В песенке стражников из советского мультика «Волшебник Изумрудного города» есть такие слова: «Живет волшебник, может быть, а может быть, и нет». Так вот это о нем. Вроде бы — великий, вроде бы — ужасный, вроде бы есть он, а может быть, и нет его вовсе.

Нынешнее поколение вряд ли может осознать, что совсем недавно в этой стране не было мобилок, ноутбуков, Интернета и даже телевидения. Нет, телевидение было, но украинского — не было. Вернее, украинское телевидение было, но как бы и не было. Во всяком случае — украинских новостей. Вся информация об общественной жизни постсоветского пространства черпалась из новостийных выпусков ОРТ и программ студии «Взгляд».

Независимая Украина прекрасно ориентировалась в хитросплетениях кремлевской политики, но ничего не знала о том, чем живет их Родина. Останкино иногда впоминало нашу страну, и мы узнавали, что в 50-миллионной державе присутствуют Кравчук, Кучма и… УНА-УНСО во главе с Корчинским. (Последний организовывал факельные шествия, военные походы в Приднестровье, Абхазию, Чечню и на завтрак ел детей.)

Впервые мне удалось встретиться с этим ужасным человеком в 99 году. Я готовил документалку к очередной годовщине Независимости и решил насытить содержание скандальными персонажами. Отказа не последовало. Встреча была назначена в какой-то кафешке. (Мурашки по коже. Вот сейчас я и увижу настоящего бандеровского каннибала.)

«Бандеровский каннибал» уже ждал меня за дальним столиком и вместо москальского младенца с удовольствием уплетал большое кремовое пирожное. Признаться, Марк Викторович ожидал встретить качка в униформе, со свастикой на рукаве, а увидел стройного человека в джинсах, мокасинах на босу ногу и в рубашке (то ли в горошек, то ли в мелкий цветочек). Седая голова — даже седее, чем у меня, черные усы и темно-карие глаза. Никак не могу уловить его взгляда. (Даже если Корчинский смотрит прямо на тебя, хочется оглянуться: а вдруг за спиной есть кто-то еще?)

Как ни странно, ветеран всех людоедских войн говорит очень тихо. Даже непонятно, как он мог оглашать строевые команды. А может, ему и не нужно произносить их громко. Людям, сделавшим выбор идти с Д. К., не требовалось голосовой муштры. Они подчинялись и до сих пор подчиняются отвлеченному взгляду, едва заметному мимическому движению, скупому жесту.

Именно этому человеку удалось сделать революцию профессией, ему же удалось породить и выпестовать поколение революционеров классического образца (со всеми их плюсами и минусами).

Однако, при всем уважении, Дмитрий Александрович Корчинский со своими двумя десятками бойцов (из которых чуть ли не половина — девушки) не смог бы собрать несколько сотен тысяч человек на Майдане и направить молодежь на штурм Банковой.

Но власть должна отыскать Карабаса-Барабаса. Причем такого, что, дергая за нитки кукол, сам является марионеткой в руках некоего Черного Властелина. Д.К. прекрасно подошел на роль Великого Провокатора.

Начиная с 1 декабря всякий, кто осмеливался заговорить о насильственной смене власти, становился подручным жалкого наймита Корчинского — агента мирового империализма, коммунизма, пацифизма, милитаризма, сионизма, панславянизма и пантюркизма.

Дмитрий Александрович не желал стать очередным узником совести, вовремя ушел на нелегальное положение и тайно покинул пределы Украины. (При обыске в его квартире были обнаружены: танк, два чемодана с радиоактивным торием и фото Усамы бен Ладена с дарственной надписью.) В одну ночь мы лишились многих друзей. Одних арестовали, другие, в том числе и Линукс, исчезли, соблюдая все правила конспирации, не оставив ни телефонов, ни адресов квартир, ни работающих профилей в соцсетях…

Теперь никто не может посягнуть на духовное лидерство Труса, Балбеса и Бывалого. Никто более не мог помешать Виктору Федоровичу Януковичу спокойно просыпаться, завтракать, обедать, ужинать, отправлять естественные надобности и отходить ко сну. Майдан обрастал палатками, биотуалетами, кухнями, дровяными и вещевыми складами и даже храмом, где по полному церковному чину проводились службы.

* * *

Один хитрый удод, узнав, что змея хочет съесть его яйца — поклялся взамен принести яйцо со стола самого короля… И принес… Это было самое большое, самое белое и самое круглое яйцо, которое видели в джунглях. Змея проглотила его. Все птицы и звери в округе отдавали ей великие почести, пока та не порвала жопу и не издохла. А целое и невредимое яйцо хитрый удод вернул в королевскую бильярдную.

Не все, что хорошо вошло — так же удачно и выйдет.

Из книги «Наставления августейшему наследнику» короля Пхумипона Адульядета Рамы-9

А мы сидим в Обухове. Выборы продолжаются. Пару-тройку декабрьских дней телевизор в штабе еще был включен на прямую трансляцию с Майдана. Но совсем скоро на экран перестала оглядываться даже уборщица. Настроение двоякое. С одной стороны — сумасшеший рост популярности Ляшко и скачок рейтинга Андрюхи. А с другой — понимание того, что на нашем округе будет задействован весь ресурс Администрации Президента. (Кандидат от единственной партии, поддержавшей «бунт на Банковой», не должен победить ни при каких обстоятельствах.)

Наши с Андрюхой телефоны резко начинают быковать. То сигнал задерживается, то иконки на дисплеях начинают сами по себе исчезать и вновь устанавливаться. Прослушка. Посмеиваемся. Но под ложечкой сосет. Что завтра? Что если Янукович договорится с оппозиционной троицей? Начнутся какие-то переговоры. Майдан потихоньку разойдется. А когда буря уляжется, будут спущены псы. Не на майдановцев. А на тех, от кого отрекся и Майдан, и даже зарубежные демократии. (На нас!!! На провокаторов и наймитов закородонной закулисы.)

Думаю о себе: блин, как все было хорошо… Посадить — быть может, и не посадят. Но с работы на государственном канале вылечу — как пить дать. О халтурах на Администрацию Президента однозначно можно позабыть. С киношной деятельностью — тоже вопрос. Основной заказчик — Москва, а Москва не любит смутьянов. (Какого хрена я не сказался больным 1 декабря 2013 года?)

08.12.2013. 17.44

— Там твого Леніна збираються зносити.

Андрюхино сообщение от 8 декабря окончательно вогнало меня в депрессию. Я человек левых убеждений. У меня есть вопросы и к Марксу, и к Ленину, тем более — к Леониду Ильичу Брежневу. Но окончательно декоммунизировать Марка Викторовича можно только посредством гильотины.

Мне приходилось много работать с Витренко, Морозом и Симоненко. Очень уж хотелось вдохнуть новую жизнь в старые, как мир, идеи равенства и социальной справедливости. С Петром Николаевичем даже довелось поиграть в пророка.

Осенью 2010-го я написал главному коммунисту большую докладную записку. Ее содержание сводилось к тому, что держаться за режим Януковича не имеет никакого практического смысла. Колосс рухнет и под своими обломками похоронит и Коммунистическую партию, и левую идею. К записке прилагался план действий по переходу КПУ в непримиримую оппозицию. (Ну, сумели же в 2002-м объединиться Симоненко, Мороз, Тимошенко, УНА-УНСО и Левко Лукьяненко?)

Эта докладная записка стала последним эпизодом нашего долгого сотрудничества.

Вакханалия на Бессарабской площади ранила меня вовсе не с идеологической точки зрения. Просто война с памятниками, как я считаю, — высшая точка плебейства. В 2009 году мой нынешний друг Мыкола Коханивский сделал попытку уничтожения того же изваяния. Но он делал это практически в одиночку, осознавая, что прямо с места преступления отправится в тюрьму. А 8 декабря толпа крушила кувалдами гранит, зная, что за это ничего не будет.

Первая попытка сбросить Ленина с пьедестала состоялась неделей раньше. Те, кто побоялись штурмовать Банковую, решили сорвать злобу на памятнике. Но пара десятков милиционеров без усилий остановила погромщиков. Отчаянные смельчаки и сорвиголовы решились только на хоровое исполнение гимна.

Три с половиной тысячи лет назад могучие стены Иерихона рухнули от зычного гласа медных труб. Повторить подвиг еврейских трубачей исполнителям гимна не удалось. Жиденькая стенка из милицейских щитов даже не дрогнула. Героям пришлось смело и гордо убраться восвояси.

Восьмого же декабря охранявшие монумент заслоны почему-то были сняты. У пьедестала шаталась лишь пара патрулей. Власть будто приглашала толпу: «Сюда! Скорее!!! У вас накопилась агрессия, так выплесните же ее, и продолжайте себе дальше петь, плясать и молиться!» Толпа двинула. Милиция получила приказ «не мешать» — и не мешала.

В моей телефонной книжке сохранились несколько номеров лидеров Компартии. Звоню. На одних — длинные гудки, на других — «Абонент знаходиться поза зоною досяжності». Ответь, Петр свет Николаевич!!! У тебя есть шанс остаться живым в политическом смысле. Выведи хоть пяток человек. Отхвати пару плюх по сытым щекам, пади в крошево красного карельского кварцита и тем заслужи политическое воскрешение. Но ты сидишь в спортивках и кофте, наминаешь плюшки и боишься снять телефон, на дисплее которого мерцает мое имя.

Эх, почему я не в Киеве? Почему не стою один пред бушующей толпой с подрагивающими коленками, но плотно сжатыми кулаками? Извиняй, Петр Николаевич, я знаю, как обращаться с видео. Кадры моего побиения разошлись бы по всем новостийным ресурсам, и недельки через две меня, истерзанного, но гордого Марка Греся, на руках бы вынесли из больнички недрогнувшие пролетарии. И был бы у Компартии новый вождь. И 15 декабря я не сидел бы в Обухове и не смотрел в ее глаза сквозь стекла пузатого коньячного бокала. Но… не случилось.

15 декабря 2013 года Виктор Федорович Янукович решил доказать стране и цивилизованному миру, что у оппозиции в стране поддержки нет. Свидетельством тому должны были стать результаты довыборов в Верховную Раду по пяти округам. (В том числе и по округу номер 94.)

Радикальная партия шла ко дню выборов долгих три месяца. Еще две недели назад Андрей Лозовой замыкал первую пятерку. А теперь соцопросы дают нашему кандидату первое место. Только результат нужно еще отстоять. Именно для помощи в отстаивании результата и появилась в городе Обухове Лиса с десантом «движующих». В этой теплой компании можно было увидеть и одну рыжеволосую девушку.

Для чего избирательным штабам необходимы журналисты или те, кто таковыми представляются?

Вот, в жизнь не поверите: в государстве под названием Украина официальные результаты выборов не всегда совпадают с реальным волеизъявлением граждан. (Шутка.) На самом деле результатов может быть не только два — честный и нечестный, а гораздо больше:

1. Реальное количество отданных годосов.

2. Результат подсчета голосов на избирательном участке.

3. Результат сведения данных с участков в территориальной комиссии.

4. Результат, который будет передан из территориальной комиссии в Центральную избирательную комиссию.

5. Результат, который будет озвучен главой Центральной избирательной комиссии.

Главная задача избирательного штаба оппозиционного кандидата — свести до минимума разницу между пунктом № 1 и пунктом № 4. Пункт № 5 — задача других специалистов.

В 2012 году Марку Викторовичу довелось поработать в городе Ирпене на одного оппозиционного мажоритарщика. Тот боролся за депутатский мандат не с кем иным, а с пресловутым хозяином Налоговой академии Петром Мельником (с тем самым, после сбежавшим из-под домашнего ареста за кордон).

В день выборов по округу творилось черт-те что. Петр Владимирович начал подготовку к выборам еще за квартал до дня голосования. В общежитии Национального университета Государственной налоговой службы были временно прописаны около тысячи человек. В некоторых городских квартирах Ирпеня, Боярки и Вишневого вдруг оказалось по несколько сотен жильцов. Пришло самое время позаботиться о главах, заместителях и секретарях избирательных комиссий.

Согласно действующему законодательству, каждая партия, принимающая участие в выборах, подает свои кандидатуры на эти должности. Каждая фамилия записывается на бумажку, та вкладывается в конвертик, после чего все конверты помещаются в барабан.

Мы с кандидатом с нетерпением ждем приглашения на данное действо. И вот приходит официальная бумага с подписью главы территориальной избирательной комиссии. В воскресный солнечный день отправляемся по указанному адресу. Но проходная завода полиэтиленовых изделий оказалась закрытой. Стучим в дверь — никакой реакции. Стучим настойчивее, еще настойчивее. И тут из домофона доносится голос сонного вахтера: «Какого хрена колотитесь? Дверь сломаете». Оказалось, что в воскресный день проведение каких-либо мероприятий на территории завода не планировалось. Мы — за телефоны. Голос секретарши главы ТВК сообщает, что жеребьевка проходит в данный момент в другом конце города, в фойе завода промышленной изоляции.

Приезжаем. Проходная завода окружена кордоном милиции. За кордоном прохаживаются группы молодых спортсменов. А перед ним уныло толкутся кандидаты от «Свободы» и «Батькивщины». Они также получили письма с подложными адресами, и теперь их не пропускают. Пытаемся пробиться. Милиция упирается. Назревает драка, но тут следует телефонный звонок. Какой-то солидного вида мужик дает знак впустить оппозицию в зал. Глава избирательной комиссии назвал вновь прибывших «опоздалкиными» и сообщил, что жеребьевка уже закончилась. Процесс, мол, проходил в атмосфере честности и открытости, в присутствии телекамер. И… чудо!!! Игра случая!!! Оказалось, что ни одного конверта с фамилиями претендентов на должность главы, зама или секретаря избирательной комиссии от «УДАРА», «Свободы» и «Батькивщины» из барабана извлечено не было.

Фортуна отдала предпочтение почему-то только Партии регионов, партии «Женщины за будущее», КПУ, некой Молодежной партии, и что особо удивило — девять раз богиня удачи улыбалась какой-то Морской партии. (Ну, как же: Ирпень, Боярка и Вишневый — это же города-корабелы, где упираются в небо мачты, где утро встречают гудки пароходов и океанических лайнеров.)

Мы проиграли те выборы во многом из-за того, что не сумели создать нужного информационного фона. Проиграли из-за нехватки журналистов и наблюдателей.

В 2013 году я не хотел повторять ошибки 2012-го. Потому в Обухове высадился небольшой десант из «движевых» с журналистскими корочками. Но десанту нужна поддержка мускулов.

День выборов начался для меня в ночь с 14 на 15 декабря.

15.12.2013. 00.13

— Четыре утра. Под развязкой на Выдубичах. Наберешь Эдика. Возьмешь пятьдесят титушек и три десятника.

Этимология неологизма «титушка» известна большей части украинцев. Для меньшей — напоминаю. В городе Белой Церкви жил-поживал молодой спортсмен-боксер Вадик Титушко. В один прекрасный день в бойцовский клуб, где Вадик колотил грушу, заглянул солидный человек и сделал заманчивое преложение.

— На хрена тебе, Вадюня, боксерские груши околачивать? Тренироваться можно и на вполне живых людях.

— Так за это ведь можно «а-та-та» получить по попе или в кутузку угодить.

— Насчет кутузки — можешь совсем не беспокоиться. Милиция у нас с народом. А по поводу «а-та-та» — расслабься. Твои клиенты — журналистишки всякие, активистишки — народ дошлый. Работать будешь в Киеве. И стипендия спортивная наклевывается очень даже приличная.

— Ну, так я согласный… Когда выезжать?

В ходе одного из мероприятий молодой спортсмен Титушко помял журналистку 5 канала и при этом (по глупости) выкрикнул в камеру свою фамилию. Она тут же стала нарицательной…

Для чего нужны титушки власти — понятно. А вот к чему головорезы Радикальной партии? А для того, чтобы защитить своих наблюдателей и журналистов от других титушек. Дело не в боязни отхватить тумаков — такое случается нечасто. Но пытливого журналиста или дотошного наблюдателя могут просто закрыть в туалете, случайно облить какой-то дрянью или внаглую оттеснить от стола, где проводится подсчет бюллетеней.

Вернусь к ирпенским воспоминаниям.

В 2012 году в день выборов нашим наблюдателям с помощью титушек удалось заблокировать автобусы с карусельщиками и разогнать несколько точек скупки голосов. После подсчета голосов на участках кортеж наших машин не позволил провести замену урн по дороге к территориальному избиркому. Оставалось проконтролировать сведение результатов непосредственно в ТВК.

28.10.2012. 20.10

— Марк, тут пи…дец. Звони Косте, пусть где хочет, а найдет еще две сотни людей. Сам снимай охрану с офиса и сюда.

Здание Ирпенского дворца культуры окружено тройными кордонами милиции. Внутри кольца — человек двести спортсменов. Ребята очень серьезные. Наши титуханы узнают среди них чемпионов по пентатлону, муай-таю, боям без правил. Нас, вместе со «Свободой» и «Батькивщиной» — не больше полутора сотен.

Подумать только: в каком-то Ирпене собираются воевать за бюллетени около пятисот человек! В летописные времена княжеские дружины были куда меньше. Пытаемся взять милицию «на голос». Но менты стоят как вкопанные, не представляются, на вопросы не отвечают, бейджики международных наблюдателей им глубоко до фени. Пробуем продавить стену. Как бы не так! До мордобоя не доходит, но милицейский строй могучими плечами подпирают титушки.

Отступаем в близлежайшую рощицу и дожидаемся подкрепления. Подходят еще полсотни крепких ребят. Дальше случается то, чего я никогда не видел. (Неудивительно. Мое оружие — компьютер и телекамера. Я впервые в поле.) Спортсмены выстраиваются клином, точь в точь, как псы-рыцари на Чудском озере. Впереди — самые мощные и тяжелые: штангисты, регбисты, боксеры. В середке — юристы, журналисты и наблюдатели. По команде клин срывается и с диким криком несется вперед. Перепуганные менты расступаются. Титушки не успевают перегруппироваться. Нам удалось пробиться в здание. Юристы тут же бросились к столам со стопками бюллетеней и, взывая к объективам телекамер, пошли озвучивать претензии и требовать пересчета. Если бы нанятые качки не поддержали наш отчаянный бросок — Петр Владимирович Мельник наверняка бы праздновал победу.

Правда, нашей команде тоже не достался лавровый венок. Серебряных медалей на выборах не вручают. А депутатский мандат получил кандидат от команды Юлии Владимировны и Арсения Петровича. Войдя в парламент, он тут же отказался от своей партии и вошел в президентское большинство. (Но это уже совсем другая история.)

15 декабря 2013 года в пять часов утра я стою один-одинешенек под шоссейной развязкой у метро «Выдубичи». В карманах — несколько пачек гривен. В холодной, как лед, руке — телефон. Смс-инструкция: «Жди и не сцы». Вскоре в отсветах автомобильных фар проявляются фигуры крепких хлопцев. Их человек пять. Хорошенькое себе «не сцы»! Деньги в кармане немаленькие. Сливаюсь с темнотой. В течение ближайших десяти минут на небольшой пятачок под мостом съезжается десятка три джипов и микроавтобусов. Из них выгружается больше трех сотен человек. Так вот он какой, самый большой рынок титушек в Украине.

Вибрирует телефон. Незнакомый голос направляет перетрухавшего покупателя к джипу «чероки». Нужно спросить какого-то Рудика. Едва сдерживая дрожь, подхожу, спрашиваю. Неприветливый здоровенный детина подводит меня к еще более здоровому и неприветливому. Стараюсь не трястись. Говорю, что нужен народ спокойный, с документами и ксивами журналистов. (Блин, их ни хрена не удивляют мои требования.) В руках мелькают удостоверения от «Сегодня», «Фактов», «Комсомолки», «Коммерсанта» и вплоть до газет объявлений и «Нежинского садовода». Разная такса на удостоверения, разная такса на людей: от шестисот гривен и до двух тысяч.

Самые дорогие — высокие здоровяки. Дело не в умении драться. Здоровяков используют при подсчете бюллетеней. Те под видом журналистов, контролирующих честность выборов, обступают столы комиссии. За такой живой изгородью можно незаметно перебросить пару десятков бюллетеней из одной стопки в другую.

Денег хватает на пятьдесят человек. Вызываю автобус, гружу живой товар, везу в Обухов. Хлопцам не слишком нравится, что их купили оппозиционеры. Работать на власть приятнее. Не в цене дело, тариф — фиксированный. Но при власти хлопот меньше. Делаю вид, что не замечаю косых взглядов. Мне с ними еще сутки работать, а быть может, и дольше (бывает, три-четыре дня, а то и неделю).

Товар доставлен в бильярдный клуб, где располагается наш полевой штаб. Чего у титушек не отнять — дисциплины. Стоят, как зайчики, разбившись на десятки с десятником во главе. Ну что, шеф, руководи!!! (Блин, а приказывать нечего. Краснею как рак.)

За день до выборов штабом был принят четкий план: создать десять мобильных групп. Мобильная группа принимает под контроль десять избирательных участков — это шесть-восемь сел либо городской район. Каждая группа должна насчитывать пять-шесть титушек, журналиста с камерой, наблюдателя и водителя микроавтобуса. Если намечается крупная потасовка — несколько групп объединяются. План прекрасен. Я гордился планом. Но утром оказалось, что у нас есть титушки, но нет средств передвижения.

Почти все машины забрал Андрюха в Васильков, он же отнял журналистов и «движевых». На моем попечении остались пятьдесят здоровых лбов, один раздолбанный «Жигуль» и еще три человека — Лисица, ее мама, Танечка Близнюк (сказочной души человек) да еще какое-то создание, на которое я тогда не обратил никакого внимания.

А старший титушка все пытает: «Чего нам делать, шеф, командуйте».

— Б..я, команда моя будет такая: отдыхайте пока, можете поиграть в бильярд, жратву закажут чуть позже.

Титушки охренели. Они попали в рай. Если бы я позволил им выразить свои чувства, то здоровенные кривоносые мужики начали бы подбрасывать под потолок свои шапочки и кричать: «Премудрому и преславному Марку Викторовичу гип-гип ура!!!»

Больше часа самого ценного дня (дня выборов, прошу заметить) я потратил на то, чтобы забрать у Андрюхи хотя бы один бусик. Из десяти титушек формирую мобильную группу. (Бедняги, как они завидуют тем товарищам, что остались в штабе — с обедами, кофе и бильярдом.) Нужен только журналист с камерой.

На хрена мне понадобился этот журналист с камерой? Обошелся бы сам. А она б осталась в теплом штабе вывешивать новости в Интернете да принимать звонки. И не было б походов в кино, бассейн и зоопарк. Ночи бы оставались ночами, а дни днями. И летел бы я в счастливый Таиланд не с ней, а с хмельными друзьями, и уже в первый день мы, пьяные и веселые, вломились бы в какой-нибудь бордель. И не было бы отчаянной злости, ведь злиться было бы не на кого.

* * *

Ныряя в озеро любви, страшно не утонуть, а вынырнуть в сортире.

Из книги «Наставления августейшему наследнику» короля Пхумипона Адульядета Рамы-9

На грозный рык: «Б…я, кто тут журналист?» — из группы штабистов откликнулось какое-то странное, детского вида создание. Долговязое, безбровое, в грязно-розовом пуховичке. Мне почему-то показалось, что у этого переростка на голове вязаная шапка с длинными ушами и огромным балабоном (потом выяснилось, что шапок она вовсе не носит, а за головной убор была принята рыжая копна волос). Да и не приглядывался я к ней вовсе, скользнул взглядом — и только. Даже имени не расслышал. Показалось — Ира. На Иру откликается…

Мы сразу же выезжаем по одному из адресов. Кто-то позвонил, сказал, что под участком множество титушек. Прибываем на место.

— Снимай, что бы ни случилось, а потом беги в машину.

Прямо под участком тусуется человек двадцать парней спортивного вида. Я выхожу из машины с мегафоном и с ходу начинаю говорить, чеканя каждое слово, время от времени обращаясь к камере:

— Вы являетесь свидетелями прямого нарушения выборного законодательства. Около избирательного участка по адресу Дорошенко, 36 наблюдается подозрительное скопление молодых людей в спортивной одежде.

Вклиниваюсь в группу титушек, требуя представиться. Спортсмены ведут себя довольно робко, молчат, прячут лица и заслоняют номера машин. Десяток титуханов, что приехали со мной, чувствуют себя неловко. Судя по кивкам, они дружны с конкурирующей командой и явно не хотят конфликта.

Меня кто-то аккуратно похлопывает по плечу. Это тот самый Рудик, с которым я встречался под мостом на Выдубичах.

— Все-все-все, Марк Викторович, мы уезжаем.

— Давай так, Рудик: где появляюсь я — вы сразу исчезаете.

Титушки убрались, и в течение дня бригадир честно исполнял договоренность.

Утро прекрасно. Морозное, солнечное, дарящее чудесные ожидания. Олег еще более прекрасен. Он носится по Обухову в сопровождении целой кавалькады из десятка машин. Какого черта? Да разделитесь вы и прочесывайте участок за участком! Но нашим партийцам, съехавшимся со всей Украины, хочется быть сопричастным лидеру. Рядом с ним — круто. Андреналиновый выброс сделал его сверхэнергичным, и эта энергия заряжает весь эскорт.

15.12.2013. 09.12

— Терміново на Каштанову 14 до Олега.

Зачем мне туда ехать? У вас там куча народа. Но если лидер требует… Жмем на Каштановую. Наши заблокировали две машины у избирательного участка. В салоне внаглую торговали бюллетенями. А теперь заперлись изнутри и прямо на сидушках жгут бумаги. Извлечь карусельщиков из машины невозможно. Подобное действо может быть квалифицировано как разбойное нападение. Ждем представителей официальной власти. Двадцать минут ждем. Тридцать.

Появляется Олег. За ним, горько понурив головы, бредут двое растерянных патрульных. Чтобы не идти на вызов, горемыки в собственном отделении милиции спрятались от Ляшко в кладовке, но были извлечены чуть ли не за ухо.

Не люблю ментов, однако в эти дни людям в погонах можно искренне посочувствовать. С одной стороны, начальство требует: «Не реагировать», а с другой — по отделению бегает страшный человек с депутатской корочкой и включенной камерой и требует исполнения «закона о выборах»!

Из щелей «Волги» валит дым горящих бюллетеней, но запершиеся в салоне презирают смерть и не открывают дверей, ругаясь, словно старообрядцы, что из пылающих срубов слали проклятия патриарху Никону. Олег трехэтажным матом требует вскрыть машину и немедленно спасти людей. Смотреть на ругающегося Олега можно много дольше, чем на огонь, воду и людей, делающих твою работу. В голове тут же всплывают строки из пушкинской «Полтавы»:

Выходит Петр. Его глаза

Сияют. Лик его ужасен.

Движенья быстры. Он прекрасен,

Он весь, как Божия гроза…

Жаль, что не могу дождаться развязки, так как получаю смс-ку от очередного респондента.

15.12.2013. 09.42

— Киевская 76. Тетка в белом пуховике предлагает заполнить бюллетени.

Прыгаем в бусик и выезжаем на точку. Та, что сегодня терзает мое сердце в клочки, безропотно таскается за Марком Викторовичем в поисках загадочной тетки. Многолюдно. Солнышко чуть растопило ледяную крошку, и приходится шлепать по слякоти. Еще и ветерок сырой поднялся. Она не жалуется. Да и не слушал бы я жалоб. В этот день для меня не существует ни женщин, ни детей. Блин, опять промах. Мы выслеживаем уже третью бабу в белой пуховой куртке, и ни хрена.

— Все, Ира… пора валить…

— Хорошо.

Кто ты, покорно шлепающая за мной девушка в смешных ботинках? Я не знал, что к журналистике это безликое существо никакого отношения не имеет. Ее появление в Обухове в день выборов оказалось делом слепого случая. (Неожиданная встреча с давней подругой Лисицей, предложение прошвырнуться в Обухов да заработать по двести гривен за посиделки в штабе, плюс кормежка на шару.) И тут появляюсь я с отборным матом и бешенством в серо-голубых глазах. Хитрая Лиса, чтобы самой не переться на мороз, сунула ей в руки камеру и, нашептывая на ухо инструкции по пользованию аппаратом, вытолкнула вперед. (Как потом оказалось, она не боялась драки, милиции, титушек, а трепетала при мысли о том, что камера методом научного тыка не включится, что на нее накричит этот красномордый тиран — то бишь я, назовет растяпой или еще хуже.)

Только ближе к обеду соображаю, что семенящий за мной человек — все-таки человек и хочет, наверное, кушать и в туалет. Заходим в какой-то генделик. (Несмотря на затурканность и отсутствие интереса к «объекту» — джентльмен остается джентльменом.) Помогаю снять китайский стеганый кокон, и оказывается, что под ним скрываются длиннейшие ноги, а под свитерком круглится приличная грудь (иллюзия). Нет, она меня не заинтересовала. В голове на тот момент намешалось слишком многое: звонки, цифры, предчувствия. Я увидел в ней женщину только глубокой ночью, после объезда закрывающихся избирательных участков.

Конец ознакомительного фрагмента.