Страна Качества 2.0

Марк-Уве Клинг, 2020

Новинка! Впервые на русском – продолжение культовой для гиков и интеллектуалов немецкой антитутопии «Страна Качества». Политика, социология, высокие технологии и «биг дата» – в сатирической упаковке в стиле «Автостопом по галактике» и «Монти Пайтон». Автор – финалист немецкой научно-фантастической премии. Книга стала бестселлером по версии «der spiegel». Добро пожаловать назад в будущее! В Стране Качества, лучшей из возможных стран, всегда что-то происходит. Каждый месяц – самый жаркий за всю историю метеонаблюдений. Олигарх избирается в президенты, и начинается Третья мировая война. Тем временем Петер Безработный начинает работать машинотерапевтом и оказывает помощь бытовой технике с искусственным интеллектом. Кики Неизвестная исследует свое прошлое и оказывается под прицелом киллера. И на фоне климатического кризиса никто не замечает, что дроны начинают вести себя очень странно… Юмористическая антиутопия Марка-Уве Клинга о людях и машинах в мире «больших данных» продолжается! «Безумные идеи, диалоги, персонажи, в абсурдной научно-фантастической обстановке, которая деспотична, иронична и в то же время бесконечно мудра, чтобы точно отразить наше общество. Это весело». – AMAZON.DE «Затронуто множество актуальных тем – от феминизма до изменения климата. Абсолютная рекомендация к чтению». – GOODREADS «Черный юмор в лучшем виде, и много сарказма. Все упаковано в захватывающий непредсказуемый сюжет. Марк-Уве Клинг создал безупречный сиквел». – THALIA.DE

ТЫ ЗНАЕШЬ САМУЮ СМЕШНУЮ ШУТКУ В МИРЕ? ОНА СКРЫВАЕТСЯ В СЛЕДУЮЩЕЙ ГЛАВЕ

В самом дальнем углу машинного отделения, в его особенно запущенной части, в которую даже андроиды попадают крайне редко, в воздухе парит небольшой разведочный дрон. Беспилотник с веселым названием модели SKY-SPY-3 не бросается в глаза, потому что в небе дронов больше, чем лоббистов в правительственном квартале. Задачей SKY-SPY-3 является наблюдение за стальной дверью почти заброшенного промышленного здания. Дрон подлетает к расположенной напротив фабрике и крепится своими присосками на ее наружной стене. Там он висит день и ночь, при ветре и непогоде. Как большое насекомое. Серый на сером. Почти невидимый глазу. Он висит там, так как Толстяк Франк рассказал Кукловоду, где живут его постоянные клиенты.

Тяжелая стальная дверь открывается для Петера. Он поднимается на лифте и идет по коридору с запыленными полками, набитыми книгами. Настоящие, не персонализированные печатные издания. Он открывает свой рюкзак, ставит прочитанные за последнюю неделю книги назад на полку и выбирает новые. Он берет «Право на лень», кроме того, «Бредовую работу» и, наконец, большой пухлый том под названием «Оппортунизм & репрессия». Потом он запихивает в рюкзак еще «Двойное убийство в параллельной вселенной». Крутое название. Нагрузившись, он входит в помещение с бронированным оконным стеклом. Старик как раз соединяет кабелем приборы. Совершенно потерявшее актуальность занятие. Настолько, что многие историки, делая доклад об эпохе до образования Страны Качества, по аналогии с каменным, бронзовым и железным веками, говорят о кабельном веке.

— Я понятия не имею, где она, — говорит Старик вместо приветствия.

Повсюду вокруг него стоят диковенные приборы, странные детали и компьютеры без корпуса.

— Что за странные вещи? — спрашивает Петер.

— Они лишние, — отвечает Старик.

— Как это?

— Это детали, которые остались после того, как прибор разобрали, отремонтировали и опять собрали.

— Понятно.

— Эти детали служат только для того, чтобы запутать таких людей, как я, которые осмеливаются все ремонтировать.

— Они там ни перед чем не остановятся.

— Попридержи свой сарказм, — говорит Старик. — Я не знаю, где она. Этого достаточно, чтобы закончить наш разговор?

— Да, просто дело в том, что я уже несколько недель ничего не слышал о Кики…

— Юноша, я действительно не знаю, где она, а если бы и знал, то не сказал бы тебе. — Старик выползает из-под своего письменного стола. — Что это у тебя за шляпа?

— Она защищает от слежки, — говорит Петер.

Старик скептически смотрит на него.

— Я читал об этом, — говорит Петер.

— Так, так. Ты читал.

— Вы не верите, что это принесет какую-то пользу?

— Это могло бы функционировать, если бы мир был картиной Магритта (Рене́ Франсуа́ Гисле́н Магри́тт (от фр. — René François Ghislain Magritte) — бельгийский художник-сюрреалист. Известен как автор остроумных и вместе с тем поэтически загадочных картин) и все носили бы такие же шляпы. Но пока ты в такой шляпе один-единственный, ты скорее еще больше привлекаешь к себе внимание. Ты же знаешь. Как в том старом детективе. «Следуйте за мужчиной в шляпе!» — Старик смеется.

Петер снимает шляпу и кладет ее на складной стул.

— Послушайте, я беспокоюсь за Кики…

— Может быть, ты когда-нибудь уже слышал об ужасно отвратительном маршмеллоу-эксперименте? — спрашивает Старик.

— О чем?

— Ученые поместили четырехлетних детей в пустые комнаты, в которых не было ничего, кроме маршмеллоу. Потом они сказали детям, что они могут съесть маршмеллоу прямо сейчас или подождать пятнадцать минут и получить второй маршмеллоу.

— И что?

— Через пятнадцать лет они опять собрали детей. Те, кто сопротивлялся немедленному соблазну, могли лучше концентрироваться, существенно реже принимали наркотики и имели лучшие результаты в тестах на интеллект et cetera, et cetera (лат. — и так далее)… Короче говоря, они достигли больших успехов!

— Зачем вы мне это рассказываете?

— Я провел тест с Кики.

— И?

— Когда я вернулся в комнату, четырехлетняя девочка, сидевшая перед маршмеллоу сказала: «Я буду ждать еще пятнадцать минут, если ты дашь мне четыре маршмеллоу».

— Вы имеете в виду…

— Кики справилась. Лучше, чем ты и я, вместе взятые.

— Конечно, — сказал Петер, — только…

— Последнее, что я слышал, это то, что она с тобой рассталась.

— Это так, но она уже пару раз рвала отношения со мной. Но потом меняла решение. Кроме того, она сказала, что дело не во мне, а в том, что я привлекаю к себе слишком много внимания. Но это все в прошлом! Я пытаюсь избегать публичных мест и…

— Я вижу, ты в последнее время выставляешь напоказ свой уровень, — говорит Старик. — Уже уровень 18. Когда дисплей включен, он включен, да?

— Я только сегодня утром забыл его отключить, — говорит Петер. — В полночь он всегда включается автоматически.

— Да, и, похоже, многие молодые люди поэтому следят за тем, чтобы закончить свое свидание до полуночи. Потому что в полночь прекрасный принц превратится в бродягу с уровнем 6, а красивая девушка среднего сословия — в тетеху с уровнем 7. Это немного напоминает Золушку, ты не находишь?

Вероятно, Петер в самом деле всего лишь забыл отключить дисплей. Но факт заключается и в том, что он забывает это все чаще с тех пор, как его уровень повышается.

Взгляд Старика падает на один из многочисленных дисплеев на его письменном столе, и он начинает хихикать.

— Что вас так развеселило? — спрашивает Петер.

— Человек едва может вынести, если он видит, как другой смеется, а он не знает причины этого смеха, не так ли? Ты знаешь почему?

— Нет.

— Потому что если ты единственный, кто не смеется, возможно, это потому, что ты — шутка.

— Что? — изумляется Петер. — Я — шутка?

— На сей раз, нет, — отвечает Старик. — Ты слышал когда-нибудь о Рее Курцвайле?

— Это ваш приятель?

— Нет, нет. Его уже давно нет в живых. Небольшая шутка в себе, если тебе интересно.

Петер молча посмотрел на него.

— Он много писал о бессмертии благодаря технологии и хотел обрести его сам, — говорит Старик. — Но не получилось.

— Не входило ли это и в ваши планы?

— Да, но я, кажется, еще не умер? Во всяком случае, Курцвайль был автором и «футуристом». Он сказал несколько умных вещей, несколько глупых и множество действительно очень странных. Так что неудивительно, что Google нанял его на работу. Его самая знаменитая книга называлась: «Сингулярность рядом!».

— Что?

— Сингулярностью он называл то время в будущем, когда технологическое развитие настолько ускорится благодаря искусственному суперинтеллекту… Я уже как-то тебе об этом рассказывал, ты помнишь?

— Смутно.

–…что невозможно сделать сколько-нибудь значимый прогноз на последующий период времени. Потому что все изменится самым непостижимым образом. Ты понимаешь? Появление этой сингулярности переносилось ее пророками, в том числе и Курцвайлем, на будущее столь же часто, как и приход мессии.

— И в чем же состоит шутка?

— Шутка такова: чтобы постоянно не корригировать свои прогнозы, Международное общество по информационным технологиям, кстати, сокращенно IGIT (Gesellschaft für Informationstechnologie), предложило ввести новую гибкую единицу времени — курцвайль. И кульминационный момент в том, что сингулярность в будущем — это всегда ровно один курцвайль.

— Я не нахожу в этом ничего особенно смешного, — говорит Петер.

— Это из-за того, что я должен был объяснить тебе шутку, — говорит Старик. — Я считаю ее очень веселой.

— Вы сами выдумали эту шутку?

— К сожалению, нет. Ее только что выдала машина для шуток.

— Машина для шуток?

— Гм, гм. С чего начать? Ты знаешь, как работает машинное обучение? — спрашивает Старик. — Deep Learning (англ. — глубокое изучение) в частности?

— Так, в общих чертах.

— Если раньше нужно было чему-то обучить компьютер, скажем, французскому языку, то приходилось программировать его со всем запасом слов, и с грамматическими правилами, и, конечно, со всеми неправильными глаголами. Очень утомительный процесс. Любой старшеклассник может тебе это подтвердить. И тем не менее результаты были очень скромными.

— Как в старших классах вообще, — говорит Петер.

— Да, но если ты сегодня захочешь обучить компьютер французскому…

–…тогда ты просто дашь проглотить ему целую библиотеку французских текстов, включая их переводы, и скажешь: «Остальное ты узнаешь сам».

— Верно. И так они поступают в отношении всего. Если они объясняют машине, как выглядит кошка, то они не говорят: «Это животное, у него есть острые ушки, хвост, и у него всегда надменный взгляд». Нет. Они просто берут пару миллионов фотографий кошек…

–…благодаря социальным сетям в этом, к счастью, нет недостатка…

–…и они говорят: «Это кошки. Узнайте сами, что такое кошка».

— И что?

— В прежней жизни, — говорит Старик, — я был, как бы это сказать, комиком.

— Это кое-что объясняет.

— Многие из моих бывших коллег ушли в политику, потому что у этой профессии была плохая репутация. Во всяком случае, когда-то я пережил небольшой творческий кризис, так как условия стали такими абсурдными, что их едва ли можно было переоценить. В этой ситуации у меня появилась блестящая — как мне тогда казалось — идея соорудить машину для шуток. Я взял нейронную сеть и напичкал ее всеми шутками, которые только смог найти в Сети. Вскоре у меня была машина, которая сразу фиксировала, если попадалось что-то веселое. Но я хотел машину, которая сама выдумывала бы шутки. Конечно, не просто любые шутки, а отличные шутки. А теперь будет интересно.

— Я уж потерял надежду.

— Вернемся к кошкам, — говорит Старик. — Когда компьютеры учили через DeepLearning распознавать кошек, несколько находчивых исследователей пришли к забавной идее превратить компьютер в художника и заставить его рисовать кошек на базе его вновь полученных знаний, и результат был просто удивительным.

Старик указывает на картину на своей стене. Черные и белые, казалось бы, бессмысленно распределенные пиксели. Под картиной рукой Старика было написано: «Сe n’est pas un chat» (фр. — Это не кошка).

— Но ведь это не кошка, — говорит Петер.

— Да, разочарованные исследователи тоже так подумали, — соглашается Старик. — Но сейчас наступает кульминационный момент: когда они представили этот пиксельный хаос своей программе распознавания образов, она назвала то, что видела, с 99-процентной вероятностью кошкой. Более того, они также передали пиксельный хаос в другие программы распознавания образов, которые не имели никакого отношения к разработке, и что же? Машины единодушно признали, что на этой фотографии изображена кошка.

— Бред какой-то.

— Проблема заключается не в том, что программа совершает ошибку. Не в том, что она, возможно, перепутала лису с кошкой. Такое может случиться и с человеком.

— Проблема в том, что ошибка, когда пиксельный хаос принимают за кошку, для нас необъяснима, — говорит Петер.

— Верно.

— И вы сказали машине, что она сама должна придумывать шутки?

Старик кивает:

— Разумеется, многие из шуток были расистскими и в еще большей степени — сексистскими. Этого вряд ли можно было избежать на основании имеющихся данных. Но подавляющее большинство шуток было просто… очень, очень странным. — Старик поскреб нос. — Я, конечно, кое-что изменил. Я сказал машине шуток, что она не должна постоянно выдавать мне новые шутки. Я попросил ее рассказать мне лучшую шутку всех времен. — Старик замолчал.

— И? — спрашивает Петер.

— Мужчина две панды плитч платч песочные глаза слишком глупо, — проговорил Старик.

Петер смотрит на него пустым взглядом.

— Это не смешно, — говорит он наконец.

— Это действительно так или мы просто слишком глупы, чтобы это понять?

— Это действительно не смешно.

— Я не верю, — отвечает Старик и ударяет кулаком по столу. — Где-то между этими на первый взгляд бессмысленными словами кроется лучшая шутка в мире. И я ее найду. Я хочу по крайней мере найти объяснение.

— А я всегда думал, что вы работаете над каким-нибудь крупным тайным безумным проектом…

— Ну, какая-то доля безумия в этом есть.

— Честно говоря, я всегда надеялся, что ваш план заключался в том, чтобы полностью стереть весь интернет. Tabula rasa! Полная перезагрузка!

— Стереть весь интернет? — спрашивает удивленно Старик. — А ты думаешь, что я рехнулся? Признаю, я больше не фанат, но если бы кто-то сейчас стер весь интернет, то все бы здесь развалилось, юноша. В результате этого может возникнуть катастрофическая ситуация. Ты должен представить себе интернет как тяжелый ржавый железный клинок, который кто-то вонзил тебе в тело. Конечно, неприятно ходить в таком состоянии, но если ты его вытащишь, ты мгновенно истечешь кровью.

— Откуда вы только берете эти положительные, жизнеутверждающие метафоры? — спрашивает Петер. — Может быть, у вас есть еще одна машина, которая их изобретает?

— Нет, они просто бьют из меня ключом.

— Если вы что-нибудь услышите о Кики…

— Я сразу сообщу тебе, будь я проклят.

— Но, может быть…

Старик вздыхает:

— Я скажу ей, что ты ее искал.

Петер улыбается и надевает шляпу. На большее он и не мог рассчитывать.