Аромат ландыша

Мария Чекоданова

В семье уездного доктора Бориса Бенедиктовича Алмазинского все идет своим чередом. Практика, красавица жена, дети. Что может изменить это спокойное и размеренное течение жизни и устоит ли семейная лодка в круговороте событий? Читайте в новом романе Марии Чекодановой.

VIII

Потянулись томительные летние дни. По рассказам Елены Андреевны Исполатов часто уезжал в город, много писал бумаг, искал, был неразговорчив, но собран и деловит. К Алмазинским он не показывался вот уже целую неделю.

Аглаида Афанасьевна то была весела, счастлива и занята множеством неотложных и важных дел, то погружалась в нервическое и раздражённое состояние, была всем недовольна или просто равнодушно сидела в беседке и делала вид, что читает книгу.

Борис Бенедиктович как обычно ездил в госпиталь, приезжал оттуда воодушевленный и много рассказывал о своей работе. Аглаида Афанасьевна раньше больше всего на свете любила слушать эти истории, старалась вникнуть и понять, чтобы поддержать с мужем разговор и разделить с ним дело его жизни. Сейчас же она почти не слушала его, хотя привычно делала заинтригованное лицо. Ей вдруг стало это неинтересно и немило. А он словно и не замечал ничего.

Она бы и рада была перемениться, но чувствовала, что никто из окружавших её не понимает и не чувствует этой смущавшей её внутренней бури. Ей хотелось, чтобы муж вместо привычных объятий просто сел с ней рядом и расспросил её хорошенько о том, что с ней происходит. А она не понимала, что с ней происходит, и это было вдвойне тошно и неприятно. Она думала об Исполатове, потом не думала о нём, хотела его видеть, потом испугавшись самой себя, бросалась молиться. Но молитва её была равнодушной, она безучастно повторяла слова, которые вдруг почему-то совершенно перестали что-либо значить для неё. Сердце её как будто каменело, мысли путались и расползались.

Дети, чувствуя беспокойное состояние матери, почти не тревожили её, жались к отцу, много играли с ним и охотно слушались няню.

В конце недели, к вечеру субботы Аглаида Афанасьевна собралась в храм. Она не была там очень давно. Ей чувствовалось, что это единственное, что может сейчас исцелить и вразумить её. Она очень хотела поехать с мужем, но Борис Бенедиктович опять внепланово остался на дежурстве в госпитале. И её это уже даже не расстроило.

Храм был совсем небольшой, старый, из потемневших от времени брёвен. Людей было совсем немного, знакомых никого. Аглаида Афанасьевна в своём светлом и пышном платье, в большой шляпе с воздушными перьями и маленьким букетиком живых цветов смотрелась экзотической бабочкой среди строгой молитвенной сосредоточенности простых людей. Ей стало неловко и даже стыдно, что она так разоделась, но как только она встала пред огромной иконой Богородицы, то забыла про всё смущение и неловкость. Она стояла недвижимо и внимательно смотрела на бесконечно прекрасный лик Пречистой Девы. В сердце её не поднималось ни единого молитвенного слова, но вся душа её скорбящая и волнующаяся воочию предстояла перед Божией Матерью в трепете.

Служба уже закончилась, но Аглаида Афанасьевна, не заметив этого, продолжала стоять на том же месте. Старенький священник в залатанной рясе подошёл к ней, постоял немного рядом, потом негромко сказал:

— Мне надо закрывать храм.

— Отец Иоаким, — Аглаида Афанасьевна повернула к нему залитое слезами, но очень вдохновенное лицо, — простите, я сейчас уйду.

— Аглаида Афанасьевна, завтра жду Вас вновь утром. Приходите на службу всенепременно. Вы давно у нас не были. Как супруг и дети? Все здоровы?

— Да, конечно, здоровы. Приду, обязательно приду, — договорила Аглаида Афанасьевна, ещё глубоко вздыхая, но всё больше и больше успокаиваясь от спокойных речей отца Иоакима.

За порогом храма она свободно вздохнула и направилась к своей изящной коляске, запряженной парой лошадей.

— Вот так встреча, Аглаида Афанасьевна! И Вы тоже на службе были? — раздался вдруг знакомый голос.