Август, в который никто не придет

Мария Фомальгаут

Что делать, если ваш недописанный роман не хочет ложиться спать, потому что боится ночных кошмаров? Что делать, если Лондон-Париж-Бенилюкс, накрывая на стол к ужину, задает неудобные вопросы? Как городу стать луной? Какое время года начинается в городе после Дрездена? Можно ли плыть не поперек ночи, а вдоль? Куда пропадают карты из головы? А где достать на ужин свежие жареные шляпы? А что делать, если сказка не помнит своих родителей? Наконец-то мы знаем ответы на эти вопросы…

Не все карты

— Давно работаете? — спрашивает он.

Смотрю на него, чувствую, что-то с ним не так, понять бы еще, что…

— Двадцать лет.

— Я так понимаю, в психиатрии что-то сечете…

— Да, и немало…

— Очень хорошо, — он снова смотрит на меня, снова пытаюсь понять, что с ним не так, — городок тут один есть… ну да, вы уже читали в объявлении… Рамсбург… вот вы тут и поживете, с жителями пообщаетесь… посмотрите… что с ними не так…

— Не так?

— Ну да… у них не все карты в колоде, просекли?

— Понимаю… весь вопрос, что это, обычные невинные странности… или что-то более серьезное…

— Ну вот, вы и разберетесь, серьезное или нет. Поговорите с ними…

Меня передергивает:

— Вы что, хотите, чтобы я ходил из дома в дом, стучался в двери и спрашивал у хозяев, все ли карты у них в колоде?

— Именно так.

Какого черта я соглашаюсь, какого черта я не разворачиваюсь и не ухожу восвояси, какого черта я вежливо интересуюсь, где в городе гостиница…

–…будете моим гостем, — не теряется мэр, — сочту за честь принимать вас у себя…

Меня передергивает, этого еще не хватало, ночевать под одной крышей с этим… с этим…

…черт меня дери, что же с ним, все-таки, не так…

Обреченно смотрю на городок, неожиданно уютный, как будто обнимающий со всех сторон. Вычурные домики закутались в цветники, над рекой изогнулись мосты, в узких окошках свет лампад…

Дергаю колокольчик, что я делаю, черт меня дери, что я делаю…

Дверь распахивается — как будто сама собой, и правда сама собой, потому что сухонькая хозяйка стоит где-то в глубине комнаты, на круглом коврике, ахает, вздрагивает, когда видит меня…

— Э-э-э… вечер добрый… я… я пришел проверить… все ли карты… у вас в колоде…

Что я несу, что я несу, хоть бы соврал что-нибудь, что заблудился, да где тут можно в трех улицах заблудиться, или дом перепутал, да они все разные, как их тут перепутаешь, или… или… ну не так, не так, врываться к человеку, и спрашивать, все ли у него в порядке с головой…

— А, да… конечно… — дребезжащий голос, — проверьте… пожалуйста… я и сама вот знаете, замечаю… что у меня не все карты в колоде… знаете… бывает такое…

— Ну, не волнуйтесь, может, ничего серьезного, нервное расстройство, не более, — говорю то, что обычно говорю всегда, оглядываю зал, куда бы сесть, никуда, а вот по обе стороны от зала комнаты, что-то вроде гостиных, может, поговорим там…

Только сейчас замечаю в руках хозяйки кухонный нож, что она делает, что делает, стой-стой-стой — поздно, поздно, она рассекает себе горло одним ударом, голова катится к моим ногам…

Ошарашенно смотрю на безголовое тело, оно идет ко мне, беспомощно шарит руками, наклоняется, ищет голову… какого черта я делаю, какого черта услужливо помогаю ей, вкладываю голову в ладони…

— Ох, спасибо… вот, пожалуйста, посмотрите… — снуют торопливые пальцы, открывают голову, как шкатулку, оторопело смотрю на карты, разбросанные в черепе, двойка пик, семерка червей, четверка крести…

Складываю. Карта к карте, аккуратно, бережно…

Черт…

Вот оно что…

— Спасибо, доктор… и правда, так лучше стало… ясность какая-то…

— Видите ли… — осторожно помогаю приставить голову на место, — у вас не хватает восьмерки пик.

— Да вы что?

— Точно вам говорю.

— А это… это опасно?

— Ну… нежелательно, конечно… вот что… а вы когда последний раз голову открывали?

— Ой, да не помню уже…

— Так вы посмотрите по дому… может, завалилась куда карта, вы и не заметили…

— Ой, спасибо большое, доктор, обязательно посмотрю…

–…доктор…

— Да?

— А если мне эту двойку трефовую… гхм… подарит кто-нибудь…

Настороженно смотрю на молодого парня.

— В смысле… подарит?

— Ну… у меня вот двойки не хватает… может… может, кому из друзей не жалко будет… родственникам там…

Спохватываюсь:

— Исключено.

— Думаете?

— Точно вам говорю, исключено… это же не ваша двойка трефовая будет, а чужая…

Холодок по спине, понимаю, что это уже слишком, что они все думают одно и то же, даже те, кто не говорят прямым текстом, но думают, а что, если вот у меня этой карты нет, а у моего соседа она есть, и…

…черт…

Хлопаю себя по лбу, надо было соврать, что у всех не хватает одной и той же карты, тогда бы никому и в голову не пришло, а что будет, если возьму у другого… Можно было бы вообще отвлечь их внимание, пустить слух, что кто-то похищает одну конкретную карту…

Кто-то похищает…

Черт…

–…разрешите… я посмотрю вашу голову…

— Простите? — мэр оторопело смотрит на меня, ну еще бы, не ожидал, сидели у очага, пили чай, и нате вам…

— Разрешите осмотреть вашу голову.

Короткий смешок.

— Можете не сомневаться, у меня-то все карты в колоде…

— Тем более давайте посмотрим, докажите, что вам нечего скрывать…

Он невозмутимо снимает голову, открывает череп, показывает мне безупречно укомплектованную колоду, все аккуратно разложено по полочкам…

–…вы украли карты.

— Что, простите?

— Вы украли карты.

Мэр смотрит на меня с презрением:

— Не клевещите.

— Не клеветать, говорите? Ну, давайте посмотрим… вот… рубашки карт…

— Вот уж никак не думал, что карты носят рубашки…

— Ну а как вы хотели… и брюки, и смокинги… Вот, посмотрите на рубашки… они все разные. Вот в таких рубашках в клеточку ходят карты у леди Мун, а в таких вот в полосочку у мистера Муна…

— Вы… вы ничего не докажете… ничего не сделаете… не посмеете!

Не отвечаю, вытряхиваю карты, они разлетаются, подхваченные ветром, каждая к своему дому, к своему хозяину. Еще надеюсь посмотреть на то, что осталось от того, кто называл себя мэром, уже понимаю — ничего не осталось, потому что все карты были не его…