Выше своей гордости

Мария Тюрина (2024)

Если ты мечтал окунуться во Францию XVIII века, где автор не скупился на людские пороки, тогда тебе ко мне, дорогой друг. Я же желаю тебе погрузится в атмосферу ажурных платьев и фарфора, в ожидании бури в твоей душе.

Глава 3

И каждый продолжил жить как ни в чем не бывало. Уже на следующий день Династия Ришелье по-прежнему решала военные вопросы, тревожащие всю Европу. Маршал Ришелье собирал войска по всей Франции во имя Его Величества.

Людовик XV вернул австрийские Нидерланды, выигранные в битве при Фонтенуа, и сразу же после этого потерял свои колонии в Северной Америке чужими руками. Он выжидал, пока Великобритания сама разожжет пламя войны, но пока она лишь судорожно держала всю Европу в напряжении. Как и Мэриан Леруа свою вечно заботящуюся о ее благополучии мать, после вчерашнего вечера которая надеялась на чудо, ведь лишь оно одно было способно выдать ее дочь замуж.

— Мне показалось, или Герцог IV положил на тебя свой зоркий глаз? — спросила мать на утреннем застолье. — Уверена, ты гордишься этим, хоть мы с отцом до сих пор не понимаем, как он смог обойти твой моветон.

— Я тут не причем, — развел руками отец, не поднимая своих глаз на дочь.

Мсье Леруа не отличался способностью скрывать что-то от людей, и в особенности свои эмоции. Наверное, именно от него Мэриан научилась такому изяществу. Он был схож белому листу бумаги, на котором сам порой писал письма Баронам и Герцогам. И потому всем присутствующим здесь стало ясно, что эта тема для разговора его не устраивает, или еще хуже того — злит. Дамы не стали вдаваться в подробности его отношения к этому: порой Мсье мог показаться грубым или менее заинтересованным в беседе, когда был занят. И так как дамы было достаточно умны, они не стали ничего спрашивать.

— Мадам Леруа, Вы делаете заключения на неточных, а порой и ложных данных, ведь истинными Вы не обладаете. Но, как любящая дочь, я просвещу Вас. Герцог весьма неплох собой, умен и состоятелен, но к Вашему несчастью, абсолютно меня не интересует, как покровитель моего темного, состоящего из мучений, опыта моей немалой жизни и немного крови, сердца. И я буду Вам искренне признательна, будь Вы менее заинтересованы в том, чтобы сватать меня с ним.

Мэриан, неохотно положила приборы кухонной утвари, медленно и аккуратно встала из-за стола, подошла к родителям и поцеловала их, после чего скрылась в саду, и след ее наконец простыл.

— Она так и останется в девках с таким дурным характером, что же мы делаем не так Мсье Леруа?

— О, моя дорогая, я уверен, найдется тот, чья власть над ней будет гораздо сильнее нашей с Вами, не торопите события.

Сидя на качелях, Мэриан позволила своему потоку буйных мыслей остановиться на Герцоге. Ей было интересно, произошел ли подобный разговор в его поместье, и в глубине души она искренне надеялась опровергнуть домысли своего интереса, ведь в ее глазах их переживания были бы беспочвенны. Но как бы не хотела этого Мэриан или сам Антуан, но разговор состоялся. Только несколько позже, чем это ожидалось. Это заняло у Герцога III целую неделю. Вероятно, он сделал это из пущей надобности все контролировать, а не из интереса к сыну.

— Отец, Вы меня вызывали.

Антуан вошел в комнату и встал ровно посередине, слуги как обычно закрыли за ним двусоставную дверь, которая напоминала больше ворота.

— Тебя заметили в окружении Мадемуазель Леруа на прошлом балу, — раскрыл отец причину его визита, копаясь в бумагах. — Я не обладаю столь большим запасом времени и терпения, а посему скажи, что мне нечего опасаться, сын мой.

— Отец, это не более чем светское общение.

— Да будет так. Но я надеюсь на твое благоразумие, ты же не перейдешь черту, которую сам Господь провел между вами? — не поднимая глаз, он закончил этот диалог.

И как бы не хотел ему верить отец, это было абсолютной правдой. Та невидимая линия между ними не была любовью или чем-то из высших чувств. Но это давало ему желание жить более наполненной жизнью.

Сдается мне, что и Мадемуазель Леруа не испытывала к нему чувства, которые положено испытывать мужчине к женщине в долгом и тесном общении. Это можно было назвать легким влечением, дружеской колкостью и чем-то просто новым для них обоих.

— Собирайся, мы ранним утром отправляемся в Версаль, — не отводя глаз с письма, сказал отец.

Закончив уединение и направившись в свои покои, он всерьез впервые за эту неделю задумался над словами отца. Впервые в жизни они его не страшили. Он не мог понять почему. Ему приходилось доводить дела до конца: с ранних лет отец учил сыновей семейным делам, они рано научились читать, писать и считать, чтобы разбираться в бумагах. Не сказать, что ему или его брату это нравилось, но их мнения отец не спрашивал. И все-таки что-то пленило его в ней. Возможно, это была та дерзость, которая на удивление так просто сходила ей с рук, возможно, красота ее глаз и манящая тонкость голоса, а возможно все вместе. Копаясь в чертогах своего разума, он в одночасье понял, что ему жизненно необходимо эти вечные перепалки с Мэриан Леруа. И дело не только во влечении к ее женской натуре, это была игра, в которой он так и не смог у нее выиграть. Мало в этом мире, вещей, способных заинтересовать юного Герцога, но ему хватило одного дня, чтобы все прочее меркло перед его глазами.