Аратта. Книга 7. Золотые корабли

Мария Семёнова, 2023

Воды потопа наступают с юга и севера. По всей Аратте происходят страшные и удивительные события. В Белазоре на глазах у сотен людей исчезает башня главного храма. Хаста отправляется расследовать чудо и… тоже исчезает, успев оставить берестяную грамотку с загадочным рисунком: расколотый череп, а из него к небу тянется первоцвет… В Бьярме появился новый Зарни Зьен – гусляр и великий чародей. К нему обращены надежды испуганных, отчаявшихся людей. «Спастись очень просто, – утверждает святой певец. – Все арьи должны погибнуть – и потоп прекратится». Над степями сурьев взошло Гневное Солнце. Переселенцы из Аратты, надеявшиеся переждать там потоп, оказались на жертвенниках. Но что стало с теми немногими, кто вошел в запретный мертвый город среди пустыни?.. Юный государь Аюр не находит себе места. «Море уже угрожает столице, а я по-прежнему не знаю, что делать! Для чего же я был рожден?!» Аратта на краю гибели. Но ее еще можно спасти. Нужны один выстрел и одна песня… Цикл «Аратта» – первый опыт сотрудничества создательницы знаменитого сериала о Волкодаве Марии Семёновой и талантливой петербургской писательницы Анны Гуровой, автора книжных сериалов «Князь тишины», «Лунный воин», «Книга огня», «Дети Змея» и других популярных произведений фэнтезийного жанра.

Карты выполнены Юлией Каташинской

© М. В. Семёнова, А. Е. Гурова, 2023

© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023

Издательство Азбука^®

Пролог

Весенний свет

Белые цветы трепетали на ветру. Бьярма еще утопала в глубоких снегах, в лесах вендов только начинали темнеть проталины, а в столице Аратты уже разворачивались листья и бутоны. В саду Возвышенных Раздумий голые красноватые ветви медовника в одну ночь покрылись белыми соцветиями. От пьянящего аромата, разлитого в воздухе, кружилась голова. В нежном шелесте слышались отзвуки струн…

Аюр, отдыхавший в увитой цветущими ветвями Весенней беседке, крепко зажмурился. Затем распахнул глаза и вновь уставился на лежащий у него на коленях поющий кораблик. В последнее время государь проводил с ним много времени — прямо сказать, таскал с собой повсюду, вызывая удивление царедворцев. «Нашел себе юный государь новую игрушку — бьярские гусельки», — шептались некоторые. Аюру передавали эти слова, но он не сердился. Он и сам не мог понять, почему трехструнный кораблик так запал ему в душу.

Аюр никогда не был особенным любителем музыки. Разумеется, в детстве, как всякого благородного ария, его помимо прочего обучили азам игры на читре. Вспомнив давние уроки, Аюр велел натянуть на кораблик струны и даже подобрал несколько наигрышей к песням… Но это все было не то.

«Что за чепуха лезет в голову! Это просто гусли!»

Тонкие пальцы государя забегали по струнам.

— Для слов любви нет времени. Оно

Несется прочь крупица за крупицей.

Но сердце нам для нежности дано —

Не для того, чтоб горем заходиться!

Лишь ласки просит шелк златых волос…

Аюр перестал играть, ощущая странную робость — будто невольно совершил кощунство и не понимал, в чем оно заключается. Словно он — малый ребенок, который самонадеянно дергает струны гуслей знаменитого на всю страну певца. Может, дело в совершенстве кораблика? В этой невесомой, словно впитавшей солнечный свет древесине, на которой даже не видно годовых колец?

Аюр тряхнул головой, прогоняя грусть, заиграл и запел дальше:

— Целуй, пока уста еще красны!

Пока тепло не поглотила вьюга,

Пока он не шагнул за рубежи,

А грудь его не спрятала кольчуга…

Однако модная нынче в столице песня о любви, войне и разлуке звучала все так же неуместно и невесело…

«Может, в ней-то и дело, — подумал Аюр, вспомнив, чем закончилась попытка переселить его подданных подальше от потопа, в безопасное Десятиградие. — Сколько златовласых исчезло, и судьба их все еще темна… И сестра… Бедная сестра…»

Государь со вздохом отложил поющий кораблик.

«Он не для таких песен. Я искал божественное оружие против Змея Бездны, а вместо него Исварха даровал мне эти гусли. Ну и что мне с ними делать? Я, остановивший море, не могу разобраться с каким-то корабликом!»

Еще год назад Аюр просто с досадой выкинул бы гусли с глаз подальше и забыл о них. Но пережитое сильно изменило его. Аюр все еще бывал и высокомерным, и нетерпеливым, но внутри его как будто поселился наблюдатель — спокойный и строгий. «Не спеши с выводами, — подсказывал ему этот наблюдатель. — Не торопись, вглядись, подумай». И Аюр учился вглядываться и не спешить — и мир начинал открываться ему новыми гранями…

Поэтому Аюр не приказал послать за танцовщицами, а продолжал думать.

«Кораблик найден в храме древних арьев… Вот бы узнать, какие песни играли на нем мои предки — первородные дети солнца… Может, Светоч знает? Или Тулум? Наверняка в их огромных хранилищах найдутся свитки с самыми древними песнями… А может… Гимны Ясна-Веды?»

Пальцы Аюра вновь забегали по струнам. Он перебирал в памяти гимны Солнцу, множество которых знал наизусть. Но пока ни один не казался ему подходящим для исполнения здесь, среди первоцветов. Гимны Исвархе поют перед алтарем с неугасимым пламенем или воздевая руки навстречу восходящему светилу…

Аюр уныло взглянул на кораблик. Тот весело золотился, казался теплым и живым.

«Зачем ты нужен?» — молча спросил Аюр.

«А ты зачем?» — будто наяву ответил ему кораблик.

— Солнцеликий, дозволь обеспокоить, — послышался за живыми стенами беседки голос невидимого слуги. — Пришел святейший Тулум!

Аюр обрадовался. Бесплодные размышления утомили его.

— Пусть святейший идет прямо сюда!

* * *

Верховный жрец Исвархи подошел к ступеням беседки и склонился в ритуальном поклоне.

— Приветствую, государь! Да озарит солнце твои следы…

— Здравствуй, дядя! Оставь церемонии, поднимайся, садись рядом со мной. Я прикажу подать угощение… — Аюр осекся, увидев выражение лица Тулума. — С чем ты пришел? Плохие вести?

— Даже не знаю, что тебе и сказать, Аюр… — Тулум бросил взгляд на два свитка, которые держал в руке. — Вести есть, и они… весьма необычны. И скверные, и странные. Обычно я не утомляю тебя повседневными докладами моих жрецов и осведомителей. По большей части они не стоят твоего внимания. Но, пожалуй, эти донесения тебе стоит услышать…

— Да не тяни уже, дядя! — воскликнул Аюр, невольно подумав: «Интересно, сколько важных сведений прошло мимо меня? Чего я не знаю о происходящем в Аратте?»

— У меня здесь два письма из Бьярмы… Первое, — Тулум развернул свиток, — из Белазоры.

— От Светоча?

— Нет. Это письмо прислал мой осведомитель — молодой жрец из ближнего окружения Светоча.

— А! — Аюр хмыкнул. — У тебя есть осведомитель в Северном храме?

— Конечно, государь, и не один.

— Гм… А у Светоча в нашем храме тоже есть свои соглядатаи?

— Несомненно. Однако, возможно, они ему больше никогда не пригодятся.

Аюр нахмурился:

— Что-то стряслось со Светочем?

Тулум медленно склонил бритую голову.

— В Белазоре, как ты знаешь, этой зимой было неспокойно, — сказал он, разворачивая свиток. — Беспорядки вылились в голодный бунт переселенцев. Аршалай утверждал, будто подавил бунт. Он писал нам, что все закончилось благополучно, но, очевидно, ошибся. Или солгал намеренно… В конце зимы дела пошли так, что я, право, не знаю, что и сказать, кроме «это какое-то безумие»… Этим письмам уже больше месяца — и в них мы видим совсем иную картину, нежели из донесений Аршалая…

— Читай же!

Тулум пробежал глазами свиток.

— С твоего позволения, пропущу ритуальные формулы и титулы… «Святейший… Да озарит Исварха…» Доклад большой, буду пересказывать главное. Наводнение в Бьярме… Ты ведь помнишь, что Змеево море не замерзает? Так вот, в конце зимы оно словно задалось целью пожрать половину Бьярмы. Лед вздувался и лопался, реки выходили из берегов… Воды устремились в озеро Ярга. Оно переполнилось, теперь разлив грозит и Ратхе. Пока еще великая река лишь немного полноводней обычного. Срединные области Аратты не страдают — но Бьярма пропитана водой, как морская губка… Все клянут Аршалая — его недостроенный Великий Ров оказался совершенно бесполезен…

Аюр покосился на Тулума:

— А ведь это мы велели остановить строительство!

— Аршалай все равно не успел бы до весны. Слушай дальше, государь. «Люди Бьярмы взволнованы и раздражены. Сотням и тысячам пришлось покинуть свои дома, затопленные паводками. Беженцы и переселенцы со всей Бьярмы скапливаются в Белазоре, рассчитывая на милость главы великого храма…»

Тулум поднял голову:

— Понимаешь, чем это плохо?

— Чем же?

— Всем! Скопище беженцев, угроза голода, болезней, недовольство властями… А еще мой человек пишет, что среди беженцев ходят самые дикие слухи. И конечно, нашлись те, кто нарочно смущает людей.

— Даже так? — удивился Аюр. — Но кто, зачем? Киран мертв…

— Мертв.

— Но тогда кто?

Тулум скривился:

— Надеюсь, не тот, о ком я думаю. И это был обычный выплеск негодования оголодавших, потерявших дома людей. Однако, по моим сведениям, проклятый гусляр отправился из вендских земель как раз на север…

— А, тот смутьян-гусляр, который так тебя беспокоил зимой? Его ведь так и не поймали?

— Он намного больше, чем просто гусляр… А теперь — прежде чем читать до конца — покажу тебе второе письмо. Вернее, записку. Найдена в дупле, устроенном нарочно для тайной жреческой переписки на бьярском тракте…

Тулум развернул полоску бересты и протянул Аюру.

— Ничего не понимаю, — фыркнул тот, изучая записку. — Какие-то каракули! И подписи нет…

— Подписи не нужно, — сказал верховный жрец. — Я отлично знаю руку Хасты.

Аюр аж подскочил на месте.

— Хаста?! Он же пропал!

— Так и есть.

— Ты говорил, что отправил его к Светочу с посланием… Так он нашелся?

— Нет. Нашлось лишь это письмо.

Тулум скользнул глазами по неровным строчкам:

— Судя по всему, Хаста очень торопился…

Аюр снова схватил полоску бересты и, не без усилия разбирая кривобокие буквы, прочитал:

«Арьев режут, чтобы остановить море. Северный храм исчез. Мы с Анилом уходим искать небесную лодку. Берегитесь Зарни Зьена!»

— И он еще нацарапал вот этот рисунок, — указал Тулум.

— Рисунок? — пробормотал государь в изумлении, глядя на пририсованный внизу письма проломленный череп, из которого рос цветок. — Что за ахинея? «Берегитесь Зарни Зьена?» Но Зарни Зьен — это я!

— Гм… Боюсь, уже не ты.

— Прикажи Хасте вернуться и объяснить эту чепуху!

— Это письмо пролежало в дупле ползимы. Хаста пропал, и с ним Анил…

— А что значит — «Северный храм исчез»?

Тулум устремил задумчивый взгляд в пространство.

— С твоего позволения, я вернусь к докладу моего осведомителя. Он многое объясняет. Но не все.

Верховный жрец вновь развернул первый свиток.

— Итак, кто-то распустил отвратительный слух, что потоп колдовством устроили арьи. И теперь нарочно морят бьяров голодом. Люди поверили, начался бунт. Толпа разграбила богатые кварталы, попыталась прорваться в храм. Началась резня… Часть храмовой стражи перешла на сторону восставших… Мой осведомитель был среди приближенных Светоча, а потому успел скрыться за стенами храма… Мятежники устремились на приступ и сумели прорваться за первую стену… А вот концовку письма я тебе, пожалуй, зачитаю:

«…хвала Солнцу, что я не успел вбежать во внутренний храм! Когда, прячась от обезумевших бьяров, я укрылся под большой корзиной на хозяйственном дворе, то еще не понял, какую великую милость оказал мне Исварха! Ибо началось потом нечто, чего не вмещает рассудок. Белая башня дрогнула, и поднялся вокруг превеликий гром. Мятежники, решив, что идет новая большая волна, кинулись вон… Башня же в единый миг окуталась золотым сиянием, нестерпимым для взора. Затем Северный храм распахнул два лебединых крыла, воспарил и скрылся в небесных высях…»

— В смысле, Северный храм… воспарил?

Аюр взглянул на Тулума, неуверенно усмехнулся…

Но верховный жрец не улыбнулся в ответ.