Разрешите вас пригласить

Мария Новик

Тоня думала, что развод с мужем и предательство лучшей подруги – самое ужасное, что может произойти в жизни. По профессии врач-терапевт, а по призванию художница – она отправляется жить на съёмную квартиру, которую сдавал молодой парень. Перевезя туда всё, что смогла забрать из бывшего семейного дома, девушка неожиданно узнаёт, что у её временного жилища, оказывается, есть настоящий хозяин, который оставил ключи другу-спекулянту на время отъезда, – закоренелый холостяк и бабник… Ярослав…

© Мария Новик, 2019

ISBN 978-5-4496-8124-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

На город не так давно опустилась непроглядная ночь. Столица никогда не замирала, какое бы время суток не наступило. Мегаполис жил собственной жизнью двадцать четыре часа, горожане стремились поспеть за этим ритмом. Одни только ехали на работу в ночную смену, другие возвращались с неё, уставшие и вымотанные после тяжёлого дня, проведённого в офисе, за стойкой, за прилавком или же у станка.

А иные прибывали в город после продолжительных выходных, которые таковыми и назвать нельзя, потому что отдых только снился.

Усталость настойчиво валила с ног. Антонина никак не могла попасть ключом в замочную скважину. Дверь будто не желала пускать её в собственную квартиру.

Хотелось лишь войди домой, обнять мужа и упасть на кровать, укутаться в пушистое одеяло и быстро уснуть. Впереди несколько дней отдыха, которыми оставалось вскользь насладиться, а после снова рабочие будни — непродолжительный отпуск закончился. Тоня приехала на пару дней раньше, потому что матери стало лучше. Она не очень хорошо относилась к сварливой пенсионерке, которая постоянно попрекала её куском хлеба. Однако родителей не выбирают: какие есть. Сколько родственников ни ругай за их недостатки и отсутствие здравого смысла в действиях, но, когда с ними что-то случается, начинается паника, вызванная подкатывающим одиночеством.

В очередной раз зевнув, Тоня сумела открыть треклятую дверь и прошла в квартиру.

Приглушённые звуки доносились из зала. Свет был выключен, лишь отблески от экрана телевизора плясали на матовых стёклах межкомнатной двери.

Антонина ориентировалась в темноте. Поставила дамскую сумочку в прихожей на тумбу и рядом с ней уместила чемодан на колёсиках. Устало сняла кашемировое пальто, одним движением расстегнув широкие пуговицы одну за другой, и разулась, скинув с ног удобные ботильоны на устойчивой платформе.

Выдохнула. Наконец-то дома.

В мыслях всплыли образы недовольной матери, которая постоянно ворчала, ругалась, в нелестной форме отзывалась о редких визитах и закатывала истерики с завидным постоянством. Теперь, когда ей зафиксировали гипсом бедро, которая она сломала по своей неосторожности, можно было вернуться домой. Мама даже не проводила. Только бросила на прощание: «Опять в свою Москву попёрлась, даже мать родная не нужна, только работа да этот паршивец Гриша на уме. Тьфу!»

— Чёрт… — тихо выругалась Антонина и включила свет в узком коридоре. Она споткнулась о чью-то обувь.

Она была аккуратной, да и муж не отличался частым разбрасыванием вещей; свои ботинки всегда ставил в угол, небрежно сдвигая стопой.

Рядом с привычной обувью стояли туфли на высокой тонкой шпильке. Антонина никогда не носила подобных туфель, так как они деформировали стопу и пальцы. Врач — она и есть врач. Лучше отказать себе в удовольствии, чем жить и мучиться.

В груди зарделось пламя сомнения. Немного поразмыслив, Тоня пошла дальше. На яркой и чистой кухне с евроремонтом никого нет. Только две кружки с недопитым кофе на столе, конфеты, в вазе стоят цветы на подоконнике, и грязная турка лежит в круглой мойке.

В зале работал телевизор. Музыкальный канал разносил по уютной светлой комнате мелодию французского исполнителя. Динамичный клип быстро сменился другим не менее живым и быстрым. «Странно… по телефону Гриша ни слова не сказал про гостей» — лихорадочно соображала она. Сознание подсказало, что гостья — судя по шпилькам и кофе — явно здесь не первый день. Тоня схватила пульт с дивана и выключила телевизор, нажав на кнопку.

Тишина была короткой. Из спальни тут же стали доноситься слабые женские стоны и скрип кровати. Антонина обомлела. Ноги несли её вперед, к двери, из-под которой виднелась полоса яркого света.

Зайдя в комнату, она едва не упала. Губы дрожали. Сама она тряслась, словно осиновый лист. Взгляд был прикован к парочке, страстно занимающейся любовью на хозяйской постели. Григорий лежал на кровати, тяжело дыша и закрыв глаза от удовольствия. Сверху на нём, искусно изображая из себя бравую наездницу, стоная и выгибаясь, находилась рыжая красотка с прекрасными формами.

— Г… Гри… ша… — Тоня не знала, что говорить и что делать в такой ситуации. Она была ошарашена наглостью мужа и его изменой. Он не постеснялся привести в дом другую женщину, более того занимался с ней сексом в спальне!

Мужчина открыл глаза и удивлённо поднял голову. На его лице отпечатался страх. Он открывал рот, видимо, не зная, что сказать. Переводил взгляд то на жену, то на любовницу, не в силах что-то объяснить.

— Тоня?! Ты чего приехала? Сегодня же пятница… — только и смог выдать он, замерев на кровати.

Голая соперница повернулась, перестав, наконец, стонать. Она откинула огненно-рыжие волосы назад и сдула упавший локон с лица. Антонина узнала её без труда — лучшая подруга Ольга согревала супружеское ложе и не давала успокоиться чреслам скучающего мужа. Взгляд хищницы прожёг несчастную жену насквозь, оставив незаживающие раны.

— Ты… — дрожащим голосом произнесла Тоня. — Как… что это такое… Как ты могла, Оля? — она шевелила губами и едва могла говорить шёпотом.

— Дорогая… я… я всё сейчас объясню… — попытался оправдаться Григорий, тут же спихнув с себя наглую рыжую бестию. Он поднялся с постели и бросился к жене.

— Не подходи ко мне… — Антонина сделала несколько шагов назад, выставив вперёд раскрытые ладони. Она не желала ни единого прикосновения изменника. Глаза наполнились слезами. — За что… — Это единственный вопрос, на который она хотела получить ответ.

— Золотко, может быть, раз всё так получилось, ты ей уже скажешь всё? — пропела Ольга, прикрывая притягательные формы одеялом. — Что толку скрывать дальше, всё равно узнала.

— Заткнись, пожалуйста, Оль, — осадил её Григорий, натягивая трусы на ещё не успокоившееся восставшее хозяйство. — Тоня, давай просто поговорим. Спокойно всё обсудим. — Он попытался подойти к Тоне, но она не дала ему сделать ни единого шага.

— Рассказать? Что рассказать? — ещё больше обомлела Тоня. Злость съедала её изнутри. — Это уже не в первый раз? Сколько продолжается это безумие, Гриша? Сколько времени я живу под одной крышей с кобелём? — Она даже не пыталась вытереть льющиеся ручьем слезы. Столько боли вытекло из души! И ещё больше сформировалось в груди!

Ольга неспешно одевалась на кровати. Она попросила мужчину подать ей вещи, раскиданные по полу спальни, и разбирала их, смакуя момент измены. С улыбкой победительницы рыжеволосая куртизанка натянула чёрные стринги, застегнула кружевной бюстгальтер и надела обтягивающее платье. Грациозно слезла с постели и, виляя бёдрами, прошла мимо бывшей подруги, слабо обтёршись плечом о её плечо.

Тоня не подняла на неё взгляд. Так хотелось вцепиться Оле в волосы и вытащить в коридор, спихнуть с лестницы, и, не обращая внимания на её крики, просто закрыть дверь. Но она держалась из последних сил.

— Позвони мне, Гришенька! — промурлыкала, скрываясь в коридоре, Оля, взмахнув тонкой кистью. Она явно провоцировала Антонину на разборки. — Когда твоё недоразумение тебя бросит, мы отметим это событие!

Тоня сорвалась с места подобно гепарду. Она собиралась выбить всю дурь из Ольги. Уже в коридоре за руки её схватил Гриша. Он оттаскивал жену назад. Она билась в истерике, плача и ругаясь. Рвалась так, словно подруга всю жизнь была для неё врагом. Муж едва мог сдерживать её на месте, чтобы она не вцепилась в горло любовнице и не порвала её в клочья.

— Пусти меня, тварь! Ненавижу тебя! Пусти! Я убью её! Я сердце ей вырву и заставлю его сожрать! — орала она, срывая голос.

Гриша обхватил жену руками и потащил по коридору. Он кивком указал Ольге на дверь. А когда она, успев забрать только туфли, выскочила в подъезд, то продолжил управляться со взбесившейся Тоней. Она была раздавлена обстоятельствами. Кричала, что ненавидит мужа, что жалеет о том, что вообще с ним познакомилась. Много чего она говорила в истерике.

Когда пара добралась до спальни, Гриша отпустил супругу. Она тут же накинулась на него. Дала несколько пощёчин, оставив следы ногтей на щеках. Вновь начала кричать ругательства, а потом ослабла, рухнув в слезах на пол. Она царапала ногтями паркет, уткнувшись лбом в пол, и ревела навзрыд, всхлипывая.

Никогда Григорий не видел женщину настолько истеричной. В один момент она превратилась из добродушной хозяйки, которая обожала рисовать после работы, в фурию, крушащую всё на своём пути. Чтобы как-то попытаться успокоить Тоню, Гриша коснулся ладонью её спины, но Тоня тут же выгнулась, сбрасывая руку.

— Не трогай меня! Не смей меня трогать! — взвыла она, продолжая реветь.

Больше Гриша касаться её не стал. Он вышел из спальни и сел на диван, накрыв голову руками. Он понимал — она не простит. Не выслушает, не успокоится и не станет давать никаких шансов. Только развод. Другого исхода он не ждал.