Живи!

Мария Николаевна Сакрытина, 2023

Юная принцесса-бастард, не демон и не человек. Уставший от жизни раб, некогда бывший магом. Чудовище и красавец – по сути, два изгоя в одном большом враждебном мире. Они понимают друг друга как никто, но стен между ними всё равно слишком много: статус, род, традиции… Он принадлежит ей, она боится его. Смогут ли они быть вместе, даже если их свяжет любовь?

Глава 3

Если бы не ароматный богатый запах мясного бульона, я бы ни за что не поверил, что проснулся. Раб просто не может лежать в постели господина, когда господин стоит у зашторенного окна и пощёлкивает коготками, а не готовит для раба что-нибудь… с чем можно играть.

— Знаешь, Ллир, я тут подумала… Лежать! — хрипло прикрикнула она сорванным голосом, когда я попытался встать. — Знаешь, мир не перевернётся, если ты не будешь стоять передо мной на коленях. В конце концов, это я тебя… — она вздохнула и отвела взгляд. — В общем, я подумала и поняла, что без меня ты умрёшь. Отец не любит рей-на, и во дворце таких, как ты, нет. Значит, ты точно станешь изгоем, а изгои-рабы умирают, я в курсе. Продать тебя я тоже не могу — подарки императора не продают. К тому же, на тебе моё клеймо. В общем, я понятия не имею, что делать, но отказаться от тебя нельзя… Я тебе очень противна, да?

Если бы у меня были силы, я бы рассмеялся.

— Госпожа, я люблю вас и только вас…

— Значит, очень, — вздохнула она. — Ллир, я не знаю, что со мной происходит, но я могу вот так проснуться в крови, а передо мной труп. Несколько раз это были рабы… рабыни. Отцу всё равно, он только смеётся, когда я прошу отправить меня туда, где я бы никому не могла причинить боль. К тому же…

— Госпожа, — перед глазами снова плыло и колыхалось, точно водная гладь. Запах бульона сводил с ума. — Прошу прощения, но что мне сделать, чтобы вы дали мне поесть?

Госпожа с тихим писком вскочила, чуть не перевернув чашу с бульоном у неё в ногах.

— Чёрт! Я не подумала… Надо было сразу тебя накормить. Держи.

Бульон исчез в мгновение ока. Ничего вкуснее я, казалось, никогда не ел. К тому же, великая Праматерь, мясо! Я уже забыл его вкус.

— У меня ещё конфеты есть, хочешь? — сказала госпожа, забирая пустую чашку. — Под подушкой. Вон той. Пошарь рукой, там точно ещё что-то оставалось.

Под подушкой оказался подтаявший шоколад в промасленной бумаге и пара засохших пирожных.

— Ешь, — щедро разрешила госпожа. — Завтра напрошусь к кому-нибудь в гости, мне ещё подарят.

— Вам дарят сладости в гостях, госпожа? — спросил я, просто чтобы поддержать разговор. Ей этого явно хотелось.

— Скорее откупаются, — усмехнулась госпожа. — Весь дворец знает, что если дать мне конфеты, я долго не продержусь и побегу их прятать. Это, наверное, от демонов. Не знаю. Как думаешь?

— Наверное, госпожа.

Девочка нахмурилась и, похоже машинально, стянула у меня шоколадку.

— Ллир… скажи… А правду говорят, что рей-на — могущественные волшебники?

Я аккуратно вытер пальцами губы, не спуская с неё взгляда. Она следила за мной и потом смотрела на губы, когда я опустил руку.

— Госпожа, рей-на — рабы.

— Да, да, я знаю, — она отвернулась. — Вас заклеймили… Но если вы были волшебниками, у вас остались… ну, знания? Магия — ей ведь учатся. Она не приходит по наитию. Да?

Я понимал, к чему она клонит.

— Да, госпожа.

— Тогда, — она с надеждой повернулась ко мне. — Тогда ты может быть… может быть знаешь, что со мной происходит? Меня прокляли? Это ведь не может быть наследственным — меня проверяли, когда я родилась, и не нашли ни капли магии. Значит, проклятье? Королева могла проклясть меня…

Прикрыв глаза, я слушал её, а сам вспоминал вчерашний сон. Интересно, кто осматривал принцессу при рождении — человеческие колдуны? Тогда неудивительно, что они не обнаружили в ней магии. Волшебство никогда не было сильной стороной людей. Если бы они не гнушались запретными, кровавыми видами магии и если бы людей было меньше, им бы никогда не справиться с нами. А среди демонов сильны предрассудки. Полукровка не несёт в себе силы — один из таких предрассудков. Ни в Туманном королевстве, ни среди людей по слухам не рождались полукровки-маги уже тысячу лет. Не такой уж большой срок для демонов, но они всегда презирали людей, и уж человеческие-то полукровки точно не могут колдовать — так они наверняка и думают.

Несмотря на это человеческая полукровка сидела передо мной и лучилась магией.

— Ллир, ты можешь сказать, что со мной? Что мне делать?

Да, я знал, что с ней. И я знал, как ей помочь. Когда-то я учил таких, как она — давно, очень давно. Я мог бы помочь её дару — а это действительно был дар, что бы она ни думала — раскрыться. Прошло уже много лет, но она права: знания остались. И некоторые вещи просто не стираются из памяти — как способность дышать, например.

— Моя госпожа, пожалуйста, скажите, вы догадываетесь, когда вам лгут или читаете мысли? — спросил я, не поднимая взгляда.

— Не догадываюсь. В смысле, я чувствую. Это как чувствовать тепло… Только не так. Я… Я не знаю, как объяснить. Я сама до конца не понимаю. Просто… просто чувствую.

Я понимал. Прекрасно понимал."Чувствовать тепло" — хорошее сравнение. Она была бы талантливой ученицей. Была бы.

— Простите, госпожа. Я действительно не понимаю. Я раб, всего лишь раб. Не волшебник. Простите, госпожа.

— Ты лжёшь, — машинально отозвалась она и поймала мой подбородок, заставляя смотреть на неё. — Раб? — она усмехнулся, так горько, что на мгновение я заколебался. — Да, конечно. Только раб… И даже если я буду пить твою кровь? Я ведь действительно могу убить тебя однажды. Странно, что ты сейчас выжил… Всё равно не поможешь?

— Я не знаю, о чём просит моя госпожа. Если бы я знал или понимал, я бы всё сделал так, как приказывает госпожа.

— Лжёшь, — вздохнула она. — Как все. С чего я решила, что ты хоть немного отличаешься? С того что ты поцеловал мне пальцы, и мне было приятно? Прекрати! Не смей меня трогать! — она вскочила, забрала у меня руку — я пытался поцеловать её снова, она же сказала, что ей нравится. — Ллир… я могла бы освободить тебя. Я могла бы снять твоё клеймо. Если бы я знала, как, клянусь, я бы сделала. Помоги мне. Я прошу тебя. Пожалуйста.

Человеческая девчонка… Глупая. Наивная. Да, я мог бы заставить её поклясться — как будто я верил клятвам людей. И может быть, она бы сняла клеймо. Только мне некуда идти. Вечного леса больше нет. Есть лесные владения людей. Рей-на рабы. И мы будем рабами — всегда. Я видел достаточно, чтобы понимать, что это правда.

— Госпожа, — я смотрел ей в глаза. Один-единственный раз с того момента, как стал рабом, я дал понять человеку, как сильно ненавижу. — Я не знаю, я не умею, я не понимаю. Не просите меня больше. Я не могу вам помочь.

Она не отвела взгляд. И тихим, слабым голосом всхлипнула:

— За что ты меня ненавидишь?

За то, что ты человек и моя госпожа. Этого достаточно.

Она действительно не умела читать мысли, иначе бы обязательно ответила. А так — отвернулась, помолчала немного. И уже другим тоном начала:

— Как я уже сказала, я не могу от тебя избавиться. Значит, ты будешь жить со мной. Я хочу, чтобы ты спал со мной в одной в постели. Под"спал"я имею в виду именно сон. Не смей трогать меня без разрешения. Не забывай готовить мне сонное или любое другое зелье, которое я попрошу. Не забывай ходить одетым. Есть будешь со мной — обычно я ем в своих покоях. Также ты должен сопровождать меня, везде. Не оставляй меня одну — никогда. Это всё, больше мне от тебя ничего не нужно. Я достаточно понятно объяснила, раб?

— Да, госпожа, — откликнулся я, снова пробуя встать.

Она недовольно дёрнула щекой.

— Лежи. Ты ещё не окреп. И попробуй уснуть. Это приказ. Спи.

И я сделал так, как приказала госпожа.

Следующий раз я проснулся от её голоса.

— Ллир… Ллир, помоги мне встать.

Она снова сидела в кресле, в крови, и вся её рука была покрыта почти затянувшимися царапинами. Пол, стол и кресло испачканы в крови. Воздух тоже пропитался ею.

— Встать… помоги, — шепнула она запёкшимися губами, когда я бросился искать лекарства. — И набери мне воду. Б-быстрее… Сегодня Ежегодный приём… должна быть, — горячечно шептала она, пока я нёс её в купальню. — У кровати еда — вся твоя. Я не… не буду. И найди одежду в-в-в шкафу по-поприличнее. Д-для себя. Всё. Оставь меня.

Я сделал, как она приказала. Нашёл травы в ларце — тоже у кровати. И сварил ей тоник, пока госпожа умывалась. Это тоже был приказ — раньше.

Она улыбнулась, когда я подал ей бокал с отваром.

— Спасибо. Ты хорошо выглядишь. Только ошейник ужасный. Я его заменю. Серебряный, пожалуй. Серебро и рей-на сочетаются?

— Будет очень красиво, госпожа.

Она снова улыбнулась.

— Не отходи от меня на приёме, ладно?

— Конечно, госпожа. Может быть, мне прицепить к ошейнику цепочку?

Она удивлённо подняла брови. В свете раннего солнца её кожа уже не казалась бледной. Демоны восстанавливают форму быстро. Демоны, не полукровки.

— Неужели у меня есть цепочка?

Я замер у стола с гребнем в руке. У всех моих хозяев были и цепочки, и ошейники, и плети — и что ещё им могло понадобиться при общении с личным рабом. Мне и в голову не могло прийти, что у кого-то из их высокого круга этого может не быть.

— Обойдёмся без цепочки, — она протянула мне пустой бокал. — Найди мою горничную… новую… как там её…

— Госпожа, я могу сам вас причесать и помочь одеться, — тихо произнёс я.

Она усмехнулась.

— Даже так? Ну давай, — и повернулась ко мне спиной.

Я разложил на столе заколки и занялся её волосами.

— У тебя нежные руки, — сказала она после паузы. — Ты совсем не дёргаешь меня за волосы. И не бойся рогов, они не кусаются.

— Я не боюсь, госпожа.

— Да? А все боятся.

— Мои уши тоже не кусаются, госпожа.

— Я знаю, я их трогала. Они пушистые… Ллир, ты что-то хочешь меня спросить, я чувствую. Спрашивай.

Я прикрыл на мгновение глаза. Даже без тренировки она умела удивительно много. Любой из наставников рей-на или тех же демонов, если бы узнал о ней, отдал бы всё за возможность её учить. И мне всё чаще приходилось напоминать себе, что второе клеймо на моей коже — её.

— Вы спали, госпожа? Этой ночью.

— Нет, — в её голосе слышалась улыбка. — Ты волнуешься обо мне, раб?

— Я волнуюсь о благополучии моей госпожи.

Она усмехнулась.

— Ты не так глуп, как хочешь казаться, Ллир. Да, я очень хочу спать. Да, я беру тебя с собой только потому, что если мне станет плохо, ты меня поддержишь. И я надеюсь, что сегодня ты приготовишь мне сонное зелье, чтобы я никого не убила.

Дурочка. Если бы она не пустила себе кровь, моей бы ей хватило дня на три точно. Спала бы вволю. Человеческие дети так глупы.

— Госпожа, позвольте ещё вопрос: вы раните себя, чтобы не спать?

— Лучше я, чем другие.

На мгновение мне стало интересно: её милосердие проистекает из глупости или из чего-то ещё?

Конец ознакомительного фрагмента.