Сводная сестра для мажора

Мария Манич, 2022

Полгода назад моя жизнь изменилась. Мне пришлось сменить город. Поступить в посредственный вуз и прикидываться тихоней, которая боится каждого шороха. А ещё я внезапно для самой себя влюбилась… Первый раз в жизни и сразу врезалась в бетонную стену безразличия. Он мой сводный брат – надменный, эгоистичный мажор, который думает только о себе и своём удобстве. Я для него пустое место. Помеха, которая своим появлением внесла коррективы в его жизнь. Он придумал для меня правила, которые мне лучше не нарушать. Но что будет, если он нарушит их первым?

2.Глава

Квартира, в которой я сейчас живу, двухуровневая. В жизни не видела таких хором. Несколько спален, две ванные, огромная кухня-гостиная, оснащённая по последнему слову техники, которой, кстати, никто до меня не пользовался. У Чернова даже холодильник не был подключен к сети. Понятия не имею, чем он питался раньше, до того момента, как мой заботливый отец не подселил меня к своему любимому пасынку.

Достаю из холодильника залитую с вечера овсянку в контейнере и запихиваю её в сумку.

Одно из правил Чернова в его чëртовом списке правил: не попадаться друг другу на глаза. С чем мы отлично справлялись до вчерашней стычки в прихожей. Мы живём с ним под одной крышей. Судя по тому, что продукты в холодильнике исчезают с регулярным постоянством, он ест мою еду. Но мы не пересекаемся. Совершенно.

Я ухожу в университет рано, пока Чернов шумит водой в своём душе, расположенном на первом этаже. Учимся мы на разных курсах, и наше расписание почти не совпадает, кроме одной-единственной пары по четвергам. Стараюсь приходить домой либо сразу после пар, когда знаю, что у сводного братца футбол, либо совсем вечером.

Я его совершенно не боюсь, мне просто так комфортно, словно живу одна. На второй этаж он не суëтся. Вход в мою спальню ему закрыт, как и мне в его. Это тоже одно из правил.

Да он чокнутый, вы не находите?

Натягиваю в прихожей сапоги и беру с вешалки пальто. Застыв с ним в руках, медленно поворачиваю голову в сторону спальни Чернова.

В моей голове происходит щелчок и загорается лампочка, озаряя мозг светлой мыслью.

Как он вчера мог пахнуть моим гелем для душа, если тот стоит в моей ванной? Которая примыкает к моей комнате.

Тело реагирует странно. На спине выступают мелкие капельки пота. Внутри закручивается спираль паники.

Как он узнал, что меня нет в квартире? Заходил ко мне в спальню?

По позвоночнику бежит холодок, и я сглатываю.

В комнате полно моих рисунков, лежат где попало. Я планировала несколько дней провести дома одна и не стала ничего убирать, перед тем как отправиться с Надей на концерт. Они и сейчас разбросаны по моему письменному столу. Я не стесняюсь своего таланта, просто не хочу дать ещё один повод для власти надо мной Чернову, ведь почти на всех рисунках последнее время фигурирует он. Я не знаю, как так выходит, но, когда беру карандаш и пытаюсь сделать небольшой набросок, рука сама выводит его черты.

— Ты ещё здесь, Белова?

Чернов появляется в коридоре и проходит мимо меня на кухню, оставляя на кафельном полу мокрые следы. Он босой. Только что из душа. И опять не потрудился надеть на себя что-то кроме широких спортивных штанов, которые висят на его бедренных костях непростительно низко. Демонстрируя мне сначала его подкачанный, покрытый каплями воды пресс, а затем и две ямочки у на пояснице.

— Ты заходил ко мне в комнату, — произношу спокойно, складывая руки на груди. — С какой стати?

Чернов останавливается у холодильника и, открыв его, несколько секунд изучает скудное содержимое. Злорадно ухмыляюсь: последние дни я ничего не готовила. А вторая порция овсянки, залитой греческим йогуртом и посыпанной семенами чиа, ему вряд ли понравится.

— Это моя квартира, где хочу, там и хожу. Ещё вопросы?

— Твоей матери, — не удерживаюсь от ремарки.

За что получаю уничтожающий прищуренный взгляд в свой адрес. Посылаю в ответ невинную улыбку. Только правда и ничего кроме правды.

— Могу вообще спать у тебя. У тебя удобный матрас.

— Спи на своем продавленном, меньше надо водить к себе всех без разбору, — фыркаю, вспоминая, как недавно проснулась среди ночи от весьма характерных звуков, доносившихся снизу.

Моя спальня находится прямо над его.

— Думаешь, я делаю это только у себя в комнате? Наивная маленькая Катенька.

Теперь настаëт очередь Чернова улыбаться, глядя прямо мне в лицо, а затем его взгляд съезжает немного в сторону. Сначала на комод в прихожей, потом на дверь ванной, из которой он только что вышел, диван в гостиной, журнальный столик, подоконник, кухонный стол…

— Боже… прекрати!

Вылетаю за дверь, громко хлопнув ей напоследок. И делаю себе пометку заказать на неделе клининг. Не знаю на какие деньги, но этой квартире явно нужна хорошая дезинфекция.

***

До университета я добираюсь за пять минут быстрым шагом. Если идти медленно и любоваться ничем не примечательными окрестностями, то выходит минут семь. В этом плюс жизни с Черновым.

Квартира ему подарена матерью, моей мачехой, на совершеннолетие три года назад. Меня тогда даже приглашали посетить этот праздник и влиться в новую семью отца, но я не могла оставить маму. После предательства папы она была немного не в себе. А как ещё ты будешь себя чувствовать, если в один чёрный день любовь всей твоей жизни говорит, что уходит к другой? Лучше и вовсе не представлять каково это.

Мы с мамой жили довольно скромно. Она работала, я училась. Выплаты, которые присылал отец, были ровно такими, как постановил суд.

Родители расстались четыре года назад. Когда мне было четырнадцать. Пубертат и переходный возраст, а ещё развод родителей… Было сложно.

Ух, что я тогда вытворяла! Ещё наложились гормональная перестройка и обычные подростковые проблемы. Я бунтовала, прогуливала школу, вела себя неадекватно, проколола нос и язык, покрасилась в рыжий, спалив при этом свои шикарные от природы волосы… Мама всё покрывала, отцу не рассказывала, сама терпела и старалась мне помочь. А я, наоборот, тогда хотела, чтобы она рассказала всё папе. Чтобы обратил на меня внимание. Обнял и сказал, что всё равно будет меня любить. Но ничего подобного не было.

Я его разочаровала ещё в день своего рождения. Поэтому он нашел себе женщину с взрослым сыном и старался вложить в него всё то, что в меня не вкладывалось, лишь потому что у меня не тот пол.

— Доброе утро!

Надя приземляется рядом со мной за парту, радостно улыбается. Выглядит хорошо, словно спала не два часа, а все восемь. Я свои круги под глазами замазала консилером, стараясь при этом не попасть в глаза, которые и так еле держались открытыми.

После стычки с Черновым мне было не до сна. Тело взбунтовалось и горело от адреналина и незнакомых мне до этого эмоций. Я проворочалась всё время до будильника, а теперь, наоборот, клюю носом, стараясь не отключиться прямо за партой, ещё до начала занятий.

— Не такое уж оно и доброе, — ворчу, доставая из сумки блок с сегодняшними лекциями, планшет и журнал посещаемости.

Кто-то в деканате тридцать первого августа решил, что я отлично подхожу на роль старосты группы, а через неделю меня назначили ещё и старостой потока. Мой глаз до сих пор дёргается, когда я вспоминаю это голосование. Лес рук и только единственный голос против. Мой. А кто ещё хочет взваливать на себя дополнительную работу?

— Да ладно? Отлично вчера повеселились! Мне уже написал Альберто, прислал розу и доброе утро. Это так мило, да? — щебечет рядом Надя, а я подавляю в себе порыв вставить в уши наушники.

— Мило, — отзываюсь эхом.

Вывожу напротив самого адекватного человека в группе букву “н” и вздыхаю. У моей одногруппницы и единственной почти подруги Полины Романовой заболел ребёнок, и неизвестно когда она теперь придёт на учёбу. Только представьте: двадцать лет и уже есть бэбик! У меня мороз по коже от такой перспективы.

— Может, схожу с ним на свидание, — мечтает вслух Надя. — Он, конечно, не в моей весовой категории. Но, может, у него есть более подкачанные друзья?

Надя, сколько я её знаю, борется с лишним весом. Пока он побеждает. Потому что вместо овсянки по утрам она запихивает в рот пирожок. Полнота её совсем не портит, но она на ней весьма зациклена и все свои шутки сводит к этой своей особенности. Может, потому что всю жизнь живет бок о бок с почти супермоделью? У неё есть старшая сестра, которая, по мнению Нади и Миши, идеальна.

Да-да, и Чернов тоже от неё подтекает, аж слюни на пол капают, когда он видит в коридорах универа Милу Василенко. Свою бывшую девушку, которая променяла его на новенького капитана футбольной сборной универа. Когда Василенко кинула Чернова в начале семестра, он приполз домой и даже не мог снять с себя обувь. Видимо, настолько была сильная любовь. Или настолько задето самолюбие.

Только это вроде как меня не касается и совершенно не моё дело, однако Мила Василенко меня дико раздражает.

— Дай парню шанс, если он действительно тебе понравился. И не смотри на внешность первым делом, за ней может скрываться напрочь прогнившее нутро, — говорю Наде, записывая в журнал тему сегодняшней лекции.

— А Полька где? Опять опаздывает?

О том, что у Романовой есть ребенок, как я понимаю, знают лишь единицы. Я, потому что оказалась рядом при весьма интересном разговоре, и отец ребенка, Никита Волков, тот самый капитан, который увел Милу у Чернова. Больше в универе никто не проинформирован. И лучше пусть так будет и дальше.

Надя классная, и мне нравится с ней болтать, но, положа руку на сердце, она жуткая сплетница. Которая читает универский инстаграм и группы “Подслушано о…”, а ещё состоит в секретном чате “Сплетник”. Иногда мне кажется, что она его и ведёт. Но это лишь мои догадки.

— Заболела.

— Пусть выздоравливает быстрее! Сейчас напишу ей…

— Зачем?

— Хочу рассказать кое-что интересное о нашем короле футбола.

Цокаю языком и, стукнув ручкой по столу, поворачиваюсь к одногруппнице. Не хватает только Романову доставать сплетнями о Волкове. Пусть без этого добра разберутся.

— У неё температура, и она ничего не соображает. Расскажешь при встрече.

— Думаешь? — Надя зависает с телефоном в руке и задумчиво чешет кончик носа. — Можно я тогда тебе расскажу?

— Что за срочная новость, которая не терпит промедления?

— Волков и Чернов вчера подрались! Даже видео есть, хочешь посмотреть? А потом Волкова разжаловали из капитанов, и отгадай, кто теперь возглавляет университетских футболистов?

— Тренер? — пожимаю плечами.

А сердце начинает учащëнно биться. У Чернова была ссадина на скуле и сбиты костяшки, плюс немного покраснел нос. Он ходит в спортзал в нашем жилищном комплексе, и пару раз я видела, как он боксирует. Но я не думала, что он с кем-то всерьёз сцепился, тем более с Волковым. Скорее предполагала, что это груша дала ему сдачи.

Усмехаюсь. Но быстро прячу свою улыбку, потому что замечаю, как мимо нашей аудитории вальяжной походкой идёт Чернов. В чёрной толстовке и таких же чёрных, драных на коленях джинсах. Он мельком заглядывает в открытый дверной проём и, скользя безразличным взглядом по студентам с моего потока, чуть дольше задерживается на нас с Надей. Отчего моя одногруппница вдыхает воздух со свистом, а мне хочется хлопнуть себя по лбу.

Миша кивком головы показывает какому-то парню из параллельной группы на выход и скрывается в дверях.

— Чернов теперь капитан. Милка поди локти кусать начнёт, — хихикает Надя, поправляя свои кудряшки. — Или опять метнëтся к нему, оставив в покое Волкова.

Я Надиного веселья не разделяю. На капитана обычно вешается ещё больше девочек, чем на обычного футболиста, а Миша… ну он не тот, кто будет отказываться от обилия предложений.

К дезинфекции квартиры мысленно приписываю: купить беруши.