Попаданка в сильфиду

Мария Максонова, 2022

Врут сказки о султанах, берущих в жены наложниц. В новом мире право на жизнь придется выцарапывать когтями. Нет когтей и клыков? Придется отрастить. Орки никому не прощают слабости. Ты можешь либо стать достойным членом племени, либо окажешься наложницей в шатре похожего на жабу старого шамана без каких-либо прав. И этим дикарям плевать, что перед ними дивное создание – красавица с золотыми крыльями, у них другие представления о привлекательном. Женщина должна быть похожа на носорога: большая и сильная, чтобы и верблюда на скаку остановить, и с крокодила шкуру содрать. Нежность, изящность, стиль – это не сюда.

Глава 8

Я не смогла заставить себя поесть, не стала раздеваться и ложиться спать. Халмиру тоже не позволила, заставила его зайти в свою комнату и сидела, вцепившись в его локоть. Старик сперва пытался меня успокоить, уговорить, но потом, очевидно, смирился. И вроде бы все было нормально: ночь опустилась на пустыню, постепенно затих лагерь. Все отдыхали после долгого изматывающего перехода и радовались близости воды. Никто не считал это место небезопасным.

Вся обстановка должна была умиротворить меня и успокоить, но с каждым часом я напрягалась все больше. Меня с ума сводила невозможность выйти из шатра, хотя я понимала, что снаружи было бы еще хуже — я бы все время видела бы пятна крови в каждой красной или бордовой тряпке, это свело бы меня с ума. Но разум говорил одно, а какое-то странное чутье — совсем иное.

Полный боли крик разорвал тишину спящего лагеря уже после полуночи. Я встряхнула Халмира, который умудрился задремать сидя рядом. А потом тишина ночи наполнилась криками, стонами, руганью и звоном металла о металл. Халмир, которому выходить не запрещали, тихонько выглянул из нашего шатра, а потом практически на четвереньках заполз обратно. Он был явно в ужасе, повторял какие-то слова, пытаясь мне что-то объяснить. Потом пальцами изобразил клыки, торчащие из-под нижней губы. И я поняла: орки, вот что значило то слово, которое он все время повторял.

Мне хотелось бежать вон из шатра, а вот Халмир наоборот пытался найти место, где бы спрятаться внутри, и меня призывал к тому же. Да только в моем шатре не было ничего из крупных вещей: никакого сундука или тюка приличных размеров. Только скатанный в рулон тонкий матрас, за которым невозможно спрятаться, но Халмир был готов закопаться и под него. Меня же паника тянула прочь из этого ненадежного укрытия, только приказ хозяина не позволял выйти.

А потом неожиданно я почувствовала, как ошейник на моей шее вдруг будто ослаб. Причем, раньше я его не замечала, а тут вдруг ощутила — он будто потяжелел, но одновременно перестал плотно охватывал горло. И когда я в очередной раз подошла к выходу из шатра, не почувствовала никакого предупреждающего онемения в конечностях. Рискнула сделать еще шаг… и ничего не почувствовала. Будто запрет на выход был снят.

Я бросила панический взгляд на Халмира, который свалил все вещи в одну кучу и пытался спрятаться за ней, скрутившись в позе креветки, и бросилась прочь из палатки.

Ярко сияла над лагерем зеленая луна, освещая бой людей и орков. Последних было намного меньше, чем караванщиков, но те явно проигрывали. Часть вообще не сопротивлялась, имеющие оружие сражались — их я про себя обычно называла охранниками. Но даже три-четыре человека, нападающих разом, не могли справиться с одним орком. Те с ухмылками безумцев, сверкая острыми клыками отбивались ото всех атак нападающих, и складывалось впечатление, что им нравится происходящее.

Оказавшись сразу посреди боя, я запаниковала. Мне бы рвануть обратно в палатку, до которой это сумасшествие еще не добралось, отсидеться подле Халмира в тепле и при свете масляной лампы, но тут прямо мне под ноги свалился один из защитников каравана с раной поперек груди. Вскрикнув, я отпрыгнула в сторону, крылья затрепетали, поднимая меня над местом сражения.

Я испуганной молью рванулась прочь, но, куда ни глянь, везде люди сражались с орками и проигрывали. Некоторые из караванщиков имели при себе какие-то амулеты, и запускали в противников то камнями, то сгустками воздуха, а то и вовсе огненными шарами. Орки отвечали оружием, непомерной физической силой и изредка магией земли. Сперва мне показалось, что они просто кидают или пинают камни, но потом я поняла, что они к ним не прикасаются, а булыжники тем временем прицельно попадали людям в головы, вырубая.

Я то летела, то бежала по разоренному лагерю в панике, пытаясь сообразить, что мне нужно делать. «Бежать отсюда, бежать,» — билось в голове, но рвануть в пустыню в одиночестве — это форменное самоубийство, я не смогу там выжить. К тому же, я ведь рабыня.

Неожиданно я споткнулась и кубарем полетела со склона небольшого холма. Остановилась только врезавшись во что-то мягкое. И мокрое. Я подняла руку, и в отблесках костра, увидела на ней кровь. Взвизгнула испуганно, поняв, что упала на чье-то мертвое тело. Дернулась, пытаясь отползти, но взгляд зацепился за лежащую на песке полную руку, унизанную золотыми кольцами. Замерла, не веря. В голове не укладывалось происходящее, над головой пролетел, шипя, огненный шар и врезался в одну из палаток. А я замерла, мне не верилось, нужно было обязательно увидеть своими глазами, поэтому я подползла выше к голове покойника. В неровном свете зеленой луны и отблесках пожара я смогла разглядеть лицо своего хозяина. Распахнутые глаза его смотрели в небо, будто выражая удивление, что такое могло случиться.

Вот почему я смогла выйти из палатки — он умер.

Я истерически захихикала.

Свободна! Я свободна! Я могу бежать куда угодно!

Резкий рывок за крылья вбок и вверх, меня подняли за них над землей, словно котенка за шкирку. Огромный орк держал меня на одной вытянутой руке, разглядывая, словно диковинную зверушку. А потом, подумав, обхватив меня свободной рукой за горло.

/\/\/\

Перед глазами потемнело от боли и нехватки кислорода. Я когтями царапала его ручищу, пытаясь вырваться из захвата, но ничего не помогало. Ощущение, будто у него кожа не мягкая, как у человека, а словно бы дубленая. Наконец, когда я уже попрощалась с жизнью, он что-то рыкнул на своем языке — звучание слов сильно отличалось от того, как говорили караванщики, было больше рычащих, щелкающих и шипящих звуков.

«Занятно. Шаман будет рад такому подарку, он любит диковинки», — пронеслось в голове, а потом я рухнула на землю. Пока я судорожно откашливалась, пытаясь восстановить дыхание, орк достал где-то веревку и быстро связал мои руки, а потом привязал к креплению стоящей рядом палатки. И опять ринулся в бой.

Я проводила его удивленным взглядом. Бой продолжался, но больше мне негде было спрятаться, я не могла убежать, только скрутиться в маленький комочек и надеяться, что меня не убьют случайно. Сопротивление караванщиков было уже почти полностью сломлено, но на окраинах лагеря все еще остались сопротивляющиеся. Кажется, небольшой отряд пытался пробиться к верблюдам, чтобы сбежать. Кому-то это даже удалось, но я не была уверена, что сбежавшие выживут, ведь все вещи, палатки, запасы еды и воды остались в лагере. Впрочем, учитывая, что мы на берегу реки, возможно, они смогут дойти вдоль воды до ближайшего человеческого жилья. Им лучше знать, как выжить в этих условиях.

Меня несколько раз едва не затоптали, один раз в песок неподалеку врезался огненный шар. Хорошо, что он не попал в палатку, к которой я была привязана, не представляю, что бы тогда было.

Бой окончился еще до рассвета, а я, хоть ничего и не делала, чувствовала себя очень уставшей. Я успела поплакать, успокоиться, снова расплакаться, упиваясь жалостью к себе… в голове всплывали страшные образы того, что орки могут делать с такими прекрасными пленницами, как я. Обычно я не смотрела такого кино, предпочитая легкие комедии, но тут в голове всплывали десятки образов один страшнее другого про войну и смерть. Даже не знаю, где я этого нахваталась, но, когда захватчики проходили мимо, я дергалась и сжималась сильнее, надеясь, что обо мне забудут.

Не забыли. Тот самый орк с колечком на клыке, вернулся, когда остальных пленных уже собрали в центре лагеря, отвязал меня от палатки и приволок к остальным. К моему удивлению, орков тут было всего-то с десяток, может, кто-то еще бродил в округе. В голове не укладывалось что, пусть и с эффектом неожиданности, они сумели разбить целый караван.

Вокруг было много раненных людей, в том числе очень серьезно, но я с удивлением отметила, что мертвых было не так уж много. А потом увидела, как один из орков притащил и бросил на землю человека, на теле которого была огромная кровоточащая рана. Я закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть, прекрасно осознавая, что без современной мне медицины он не выживет. Но один из орков присел возле него и положил руки на грудь с двух сторон от раны. И та начала затягиваться! Края смыкались, кровь постепенно перестала течь, пока не осталась только запекшаяся корка. После этого мужчине связали руки и оттащили его к остальным.

Орки старались излечить всех, кто выжил в схватке, значит люди были нужны им живыми. Это радовало. Сами зеленокожие гиганты выглядели довольными: посмеивались между собой, хвастались, указывая на свои раны, словно они были чем-то несерьезным. Подошел еще один орк — пол-лица его была обожжена, наверное, в него попал тот самый огненный шар, что чуть не спалил палатку, к которой я была привязана. Другие орки тыкали в него пальцами и ржали, будто это была такая смешная шутка, да и сам он, кажется, не испытывал неудобств.

Еще пленных обыскивали и, как ни странно обнюхивали. Снимали с них все ценное и искали артефакты. Многие караванщики, сражаясь, использовали магические амулеты, как мой покойный хозяин, когда избил того орка. Одни пленные отдавали артефакты самостоятельно, другие пытались прятать, но платили за это сломанными пальцами или вырванными прямо из ушей серьгами.

Одним из последним притащили невредимого на первый взгляд Халмира. Я задохнулась от облегчения и, когда его связанного бросили к остальным, поспешила подползти ближе и обнять, насколько позволяли скованные руки. Захотелось расплакаться на его плече, чтобы пожалел, пробормотал что-нибудь успокаивающее, как он умел.

Он действительно заворковал надо мной на языке караванщиков, утер слезы слегка пыльным платком. Сладостей в его карманах, к сожалению, не осталось, но я все равно улыбнулась.

— Ох, что ж за невезение! За что же Духи Пустыни послали мне столько испытаний! То старый хозяин приставил к этому безумному созданию бессловесному нянькой, да вместе с ней в довесок и продал своего верного слугу. То новый хозяин совсем безумец — оскорбил одного из орков, отказавшись ему платить. Что ж мне так везет на сумасшедших? Не несет ли неудачу им эта крылатая красавица?.. — я слышала, что Халмир все еще говорит на своем языке, но каким-то образом в голове моей появилось понимание заложенного в слова смысла.

— Что ты сказал?! — спросила я шокировано, но поняла, что все еще говорю на русском.

— Ох, опять щебечет что-то, несносное безмозглое создание, — пробормотал Халмир, нежно мне улыбаясь и поглаживая по голове. — И за что мне только такое наказание — присматривать за безумицей, которую только на рынке как диковинку выставлять и брать по медяшке за право посмотреть на ее странные крылья.