Пухи!

Мария Кабанова

Пухляндия – необычная страна. Основная мера длины там улыбка, а возраст измеряется в щекотках, потому что в день рождения новорожденного принято щекотать всей семьёй. Её населяют пухи – существа, которые в буквальном смысле дышат своими мечтами. История об одиноком учителе общего хулиганства и практического мечтания – добрая сказка для детей и взрослых!

Глава, в которой Василёк собирается, собирается и собирается в путешествие!

Василёк проснулся рано, умылся и сделал зарядку. Он хоть и жил без родителей, но соблюдал режим, любил спорт и хулиганил только по расписанию.

Причесав хвост и пригладив ушки, старший преподаватель направился в школу, прямо в кабинет директора.

— К вам можно? — спросил он, просунув мордочку в дверь.

— Без стука — ни в коем случае! — воскликнула директриса, надевая очки. Она носила их только для солидности.

Василёк учтиво постучался.

— А теперь?

— И теперь нельзя! Вы не видите, что я крайне занята? — возмутилась директриса, выезжая из-за стола на трёхколёсном велосипеде.

Она обожала кататься по кабинету ещё и на самокате, а иногда — в коляске. Это простительно, ведь ей было всего семь щекоток. Если вам кажется это странным, поспешу вас разубедить. Семь — отличный возраст для директора школы, где обучают общему хулиганству и практическому мечтанию.

— Что вы крайне заняты — я вижу, — вежливо проговорил Василёк, — только вот совсем не вижу, чем!

— Я совершаю велопрогулку и думаю о всяких важностях!

— А когда вы освободитесь?

— Нескоро! В двенадцать у меня совещание в цирке, в два педсовет в зоопарке, а с трёх до шести я обычно мечтаю на благо отечества! Сегодня я собираюсь помечтать о полёте на другую планету, так что нужно ещё заскочить в библиотеку и почитать о том, что там на других планетах бывает.

— На других планетах ничего нет, насколько нашей науке известно, — осторожно сообщил директрисе Василёк.

— В таком случае я помечтаю о том, чтобы там что-нибудь нашлось! Например, гигантская шоколадная конфета весом в сто мамонтов*! Спасибо за подсказку!

* Мамонт — единица массы в Пухляндии, равная десяти тоннам. Один настоящий мамонт как раз столько и весит. Пухи знают это точно — у них мамонты пока не вымерли.

— Не благодарите, — пожал хвостом Василёк. — Лучше уделите мне один кувырок*!

* Кувырок — единица измерения времени в Пухляндии, равная шестидесяти щелчкам.

— Кувырок не могу, а щелчок — пожалуйста! — смягчилась директриса. Она подъехала к Васильку и указала ему на багажник:

— Присаживайтесь.

— Боюсь, щелчка мне не хватит, чтобы уволиться.

Директриса удивлённо мотнула головой так, что очки у неё соскочили на пол (это не страшно, стёкол в них всё равно не было).

— Но вы же наш лучший преподаватель по хулиганству и мечтанию! А это самые важные предметы в школе! Нет, вы не можете уволиться. Я вам это запрещаю. Я вас с этого велосипеда никуда не отпущу, пока не передумаете.

— Я ни за что не передумаю! — упрямо воскликнул Василёк.

— А я так долго могу кататься! Никуда вы не денетесь, — пригрозила ему директриса и высунула язык.

У пухов, как и у людей, не очень-то прилично показывать язык, особенно директорам. Однако Василёк не обиделся. В конце концов, директриса была младше его на целых две с половиной щекотки. Он прекрасно помнил, как сам любил дразниться в её возрасте.

— Я уволюсь не навсегда, а всего на пару вечностей*! — робко объяснил он. — Мне это необходимо, чтобы съездить в Пушистикоград и найти себе приёмных родителей.

* Вечность по-пуховски означает неделю, потому что недели им кажутся очень длинными, особенно рабочие. По понедельникам, вторникам, средам и даже четвергам пухи частенько вздыхают: «До выходных ещё целая вечность!»

— У вас нет родителей?

— Нет…

— Ни одного?

— Угу.

— Везёт же некоторым! У меня их целых двое. Ох, и хлопот с ними! Представляете, вчера мама хотела уложить меня спать чуть ли не в девять вечера! Пришлось её наказать и оставить без сладкого. Правда, она всё равно его не ест, она на диете… Даже не знаю, как на неё повлиять.

Директриса обернулась к Васильку и чуть не врезалась в стол.

— В общем, воспитывать родителей — это не фунт сушёного пупыршона! — заключила она. — А приёмные родители могут вообще оказаться неудачными. С какими-нибудь вредными привычками. Просто так их в родительский дом не сдают. Я бы на вашем месте сто раз подумала, прежде чем взваливать на себя такую ответственность.

— Я и подумал. Ровно сто раз! Если не отпустите, уеду без разрешения!

— Не уедете!

— Уеду.

— Не посмеете!

— Посмею. Я преподаю хулиганство! Неужели вы думаете, что я могу чего-то не посметь? — с вызовом воскликнул Василёк и решительно спрыгнул с багажника.

— Ну хорошо. В конце концов, я не тиран и не крюк. Хотите — уезжайте. Только придётся вам взять попутчика.

— Какого, к крюкам, попутчика?

— Не ругайтесь при даме! — поморщилась директриса. — А поедет с вами ваш ученик, Бурьян Подорожный.

— Зачем он мне? — насторожился Василёк.

— Вчера вы написали, что Бурьян живёт один, без детского присмотра. Мы не смогли найти ему опекуна тут, и педсовет решил сдать его в родительский дом. Вы эту кашу заварили, вы его туда и везите! — заключила директриса, потирая лапки.

Она так увлеклась, что въехала в стену, свалилась с велосипеда и разревелась. Василёк кинулся её утешать, хотя в глубине души ему самому хотелось плакать. Для старшего преподавателя не было худшего наказания, чем провести пару вечностей в компании Бурьяна.