Пристроить шпиона

Мария Зайцева, 2022

Папина принцесса не может быть грязной девчонкой… Да? Это мне только так повезло? Или… не повезло? Моя принцесса всем хороша. Красивая, богатая, нежная, страстная. Вот только… Не моя. Потому что она скоро выходит замуж. Не за меня. А я – ее грязный секрет… Шпион должен быть один. Он должен думать о задании, а не о дочери своего генерала. Иначе он рискует быть ПРИСТРОЕННЫМ… И совсем не так, как ему нужно…

Глава 3

Леха

Как вы думаете, что я испытал, когда Принцеска целовалась с девчонкой на глазах у всего бардака?

Говорят, такие вещи заводят. Многие мужики вообще не считают изменой, если их женщина целуется или даже занимается сексом с другой бабой.

Меня тоже завело.

Очень. Но по-другому только.

Разозлило до бешенства и искр из глаз.

Принцеска чертова владеет техникой доведения меня до бешенства в совершенстве.

Хорошо, что немного на драку отвлекся, хотя это и дракой-то не назвать.

Так, разъяснение жизненной позиции.

Эта. Женщина. Моя! Руки прочь, утырки!!!

Не запарился, но выдохнул немного. На Принцескино счастье.

Несу ее к выходу, по пути прикидывая, куда свернуть так, чтоб свалить от охраны и ментов, если вдруг кому придет в голову блажь их вызвать.

В итоге выбегаю со своей добычей на улицу и резко сворачиваю в проулок.

По нему легко дойти до небольшого скверика с шикарными кленами и густым кустарником, в котором укрыты лавочки. И вся эта прелесть — практически в центре столицы.

— Леша… — отмирает моя бешеная зараза и пытается погладить по щеке.

Но я резко дергаю шеей, отгоняя пугливые пальцы от своей кожи.

Я зол, я — пиздецки зол!

Сцена ее извиваний на шесте, демонстрации микро-трусов всем озабоченным придуркам столицы, сладкого поцелуя с бабой и потных лап, тянущих к Принцеске бабки, все еще стоит перед глазами, и дрожь бешенства, вроде немного приутихшая после драки, опять мешает думать. Мешает нормально воспринимать реальность.

Все мешает.

И ее тело, так правильно ощущающееся в моих руках — не в последнюю очередь.

Мне бы сейчас посадить ее на лавку, вызвать такси, запихать ненормальную девку в машину и отправить к папочке под крыло, но мысли бродят в башке совсем другие.

Неправильные, но нереально вкусные.

Принцеска обиженно надувается, больше не пытаясь меня трогать за лицо, и начинает копошиться в руках, отталкивая и требуя поставить на ноги.

Ага, разбежался я! Конечно!

Оглядываюсь, просекая хвост. Но никого нет. Это хорошо, значит, чисто ушли.

Надеюсь, Говнюк выплывет из блюда с креветками и больше никому не расскажет о страшном биологическом оружии, которое производят в фарм-концерне на окраине столицы.

По-хорошему, надо бы выяснить у него, с кем еще такие разговоры разговаривались, чтоб сразу списочек генералу. Пусть сам с ними разбирается, мое дело маленькое, шпионское. Списки с доказательствами. И я бы сегодня уже это все сделал, если б не… Ну да, Принцеска, зараза мелкая.

Всегда у меня рядом с ней пробки вышибает.

— Не трепыхайся, — рычу, показательно жестко подбрасывая Алину на руках, она тут же взвизгивает и цепляется за мою шею. Утыкается носиком в грудь. Ка-а-айф… Что ты за кайф такой, зараза ты моя? Как я подсесть на тебя умудрился? Да еще и так быстро?

В сквере пусто, оно и понятно, ночь на дворе, спортсмены и мамочки с колясками все дома спят, а бомжи сюда не доходят, центр же.

Грубо швыряю свою добычу на лавочку в тени кустарника, усыпанного мелкими розовыми цветами. Они одуряюще пахнут… Или это от Принцески дурею, как всегда?

Не важно.

Она, пискнув возмущенно, тут же поджимает под себя голые ножки, натягивает на бедра свое мини-платье, смотрит на меня огромными оленьими глазами.

А я, невольно раздувая ноздри, пытаюсь хоть немного прийти в себя. И не помогают ее внешняя беспомощность, ее вид невинный в этом! Не помогают!

Наоборот, распаляют лишь сильнее!

Я хочу сказать… Я хочу ей все высказать, мелкой нахальной эгоистке, все, что про нее думаю сейчас…

Сжимаю невольно кулаки, сдерживая себя и пожирая взглядом ее голые круглые коленки, тонкие пальчики, нервно сжимающие подол, взволнованно поднимающуюся и опускающуюся грудь…

А затем она резко взмахивает ресницами, отвечая мне наглым, я бы сказал, вызывающим огнем глаз, и облизывает пухлые губки.

И… Все.

В следующее мгновение осознаю себя уже с ней в руках, жадно сминающим нежную плоть, с рычанием оставляющим на тонкой коже следы от поцелуев-укусов, и затыкающим испуганно раскрывшийся в протестующем крике рот. Нечего привлекать внимание! У нас тут мероприятие для двоих только!

— Нет! Леша! Нет! Ты… Как ты смеешь? Как ты… — задыхается она от моих ласк и, в противовес своим же словам, сама обнимает, притягивает, скользит мягкими губами по шее, прикусывает кожу, короче говоря, ведет себя не лучше меня.

Очень мы с ней в этом похожи. Словно звери, которых тянет друг к другу на животном диком уровне, не можем остановиться, стоит лишь одному прикоснуться к другому.

— Сюда иди, — хриплю на выдохе, пересаживая ее на себя и резко врываясь двумя пальцами в уже влажную плоть. Второй рукой прихватываю за волосы на затылке, привычно сворачивая их в жгут, смотрю в безумные глаза:

— Совсем охренела? Что за трусы такие? Чтоб легче трахать было всяким?.. Да? Да? Да?

С каждым «да» ритмично давлю одновременно внутрь и на клитор, и глазки, и без того не особо сознательные, закатываются от кайфа, губки раскрываются в беззвучном ахе, а я не останавливаюсь, смотрю на это все, умирая от удовольствия.

— Мокрая уже… — шепчу, размазывая влагу по всей промежности, — на кого? На девку эту? Понравилось, как целует, а? Понравилось? Мелкая ты извращенка…

— Сам ты… — неожиданно приходит она в себя и даже пытается упереться ладонями мне в грудь. Протест свой высказать. Смешно, аж слезы на глазах. — Сам ты… Ай… Ай-ай-ай…

Алина стонет, бедра мелко подрагивают, верный признак, что кончит сейчас. А вот хрен тебе, мелкая ты стерва!

Резко вынимаю пальцы, прекращая ласкать, и, под протестующий стон немного приподнимаю ее, чтоб расстегнуть ширинку на джинсах. Нечего кончать от всяких воспоминаний о бабских поцелуях. От моего члена кончай!

Так же молча, не проговаривая предварительной программы мероприятия, дергаю ее на себя и врываюсь в податливую плоть одним жестким движением.

И это отдельный вид кайфа! Вот это вот первое самое ощущение, когда проникаешь в горячее, тугое, влажное… И все твое, все! А сам в глаза смотришь, с нереально расширенными, безумными просто зрачками, и понимаешь, что она тоже сейчас все чувствует. И что она осознает, насколько сейчас моя. Насколько!

Ее губы прямо напротив моих, дышим синхронно, глубоко и взволнованно.

А затем Алина тянется за поцелуем, но я уворачиваюсь. И шлепаю по заднице. Получается звонко так, интересно.

— Давай, — командую, сжимая уже обеими ладонями круглую задницу.

Алина закусывает губу, дергается, судя по всему, пытаясь наказать меня за то, что не поцеловал. Но руки-то у меня не просто так на ее жопке!

Придерживаю, усмехаюсь нагло и жестоко. Давай, Принцеска. Ты же этого хотела? Вот и получишь сейчас. По полной программе. Зачем ходить по рукам, когда есть я? Я всегда выручу.

Мысли мерзкие, грубые и несправедливые по отношению к ней. Я это знаю совершенно четко, но ничего не могу с собой поделать. Надо же хоть как-то снизить градус того, что у нас с ней происходит. Надо его… вернуть в рамки нормы.

Алинка прекращает дергаться бессистемно и замирает. Смотрит на меня пару мгновений своими темными оленьими глазищами, словно решение принимает какое-то…

А затем начинает двигаться.

Приподнимается медленно и опускается быстрее, плавно и сладко. От первого же скольжения горячей плоти по члену у меня начинает подкатывать, но, сцепив зубы, перебарываю себя. Не так быстро, Принцеска, мы еще поиграем.

Алине самой, судя по красным щеками и закушенным губкам, нравится дико то, что происходит, она держится за лавочку за моей спиной и скользит на мне вверх и вниз, вверх и вниз… То ускоряясь, то замедляясь… И это невероятно круто, невероятно возбуждающе. И самое главное в этом возбуждении — ее лицо, ее глаза полуприкрытые, губки мокрые и волнами обдающий меня сладкий аромат ее нежной кожи, перемешивающийся с запахом цветов того кустарника, в котором мы прячемся.

Мне кажется, что вечность проходит, не могу понять, кайф такой, что его не хочется тормозить, хочется ее обнять сильнее, поцеловать, наконец, сладко и долго в губы, но держусь. Я наказываю ее или где?

Алинка не выдерживает первой. Ускоряется, стонет все громче, звуки нашего секса, мне кажется, по всей аллейке разносится, и тогда я резко дергаю ее на себя, перехватываю одной рукой за затылок, чтоб не дергалась, а второй — поперек талии, фиксирую и начинаю двигаться сам. Гораздо грубее и жестче, чем она, врываясь в размякшее тело быстро и безжалостно. И в глаза ей смотрю, подернутые кайфом от секса. Принцеска бессильно утыкается лбом мне в плечо и глухо вскрикивает на каждый мой рывок. Эти звуки заводят еще сильнее, я ускоряюсь, позволяю ей немного потереть клитор пальчиком, ловлю сладкую дрожь заходящегося в оргазме тела и кончаю сам, едва успев выйти.

Сперма на ее темном платье смотрится ярко. Размазываю ее по голому бедру, а затем отстраняю от себя прерывисто дышащую Принцеску и засовываю мокрые пальцы в послушно раскрытый рот.

Алина не сопротивляется. Облизывает, скользит язычком по подушечкам… Я смотрю на это дело и понимаю, что маловато будет. Прям маловато.

А потому…

Глажу рассеянно по спине Принцеску, все еще пытающуюся прийти в себя после оргазма, свободной рукой выуживаю из широкого бокового кармана телефон, разворачиваю приложение такси.

— Вызови мне, пожалуйста, — тихо просит Алина, заметив мои действия.

— Ага, — соглашаюсь, вбивая адрес.

— Мне домой, — уточняет она.

— Ага, — опять соглашаюсь и тут же прибиваю ладонью ее обратно к себе. А то дергается еще.

— Я серьезно, — настаивает она, ерзая беспомощно и возмущенно.

Пришла в себя, значит. Теперь можно и права качать. Вот ведь… Принцеска!

— Я тоже. — Соглашаюсь с ней, — утром поедешь домой, к папочке. А сейчас — ко мне.

— Нет! — она возмущенно дергается, силясь спрыгнуть с меня.

Я легко преодолеваю ее сопротивление, дожидаюсь ответа водителя и движения машины в нашу сторону, убираю телефон и переключаюсь на Принцеску.

Беру ее за подбородок и мягко целую в губы.

На ее губах сочетается мой и ее вкус, и это дурит опять голову почище любого купленного кайфа.

Нам не нужен покупной. У нас свой, природный, только от нашего с ней взаимодействия вырабатывается.

Принцеска тут же прекращает вырываться и сладко стонет мне в рот, прижимаясь всем телом.

— Я еще не закончил с твоим воспитанием, — коротко говорю, когда удается, наконец, разорвать этот безумный оральный секс, и это предсказуемо бесит вольнолюбивую Принцеску.

— Отвали, — шипит она, — воспитатель, тоже мне…

— Ага, — соглашаюсь я, — кто-то же должен.

Подъезжает машина, и я транспортирую вяло, но настырно сопротивляющуюся Алину в нее все тем же способом, что и до этого — на руках.

Впереди у нас — вся ночь.

Повоспитываю.

А утром — нах хаус, к папочке.