Право первой ночи. Свобода за любовь

Мария Геррер, 2022

Я не спала. Лежала на скомканных шелковых простынях и смотрела в потолок. В спальне тихо. Я словно умерла. Никаких чувств. Нет ни злости, ни обиды. Это придет позже. А пока в душе пустота и холод. Он лежал рядом. Сильный, безумно сексуальный, опасный. Тот, кто смог разбудить во мне потаенные желания. Темные, жгучие и такие порочные. Я буду ненавидеть себя за это всю жизнь. Меня отдал ему муж в первую брачную ночь. Отдал как вещь, как рабыню. Потому что так захотел всемогущий Дмитрий Рудницкий.

Глава 7. Дмитрий

Сегодня Лидия надела странный костюм — бесформенный, если не сказать уродливый. Но и он не мог скрыть ее изящную фигурку. Похоже, она так вырядилась, чтобы отпугнуть отца и меня. Милая, но бессмысленная уловка.

Горничная разлила чай по невесомым фарфоровым чашкам. Я пододвинул Лидии вазочку с арабскими сладостями:

— Привез отцу из Эмиратов. Нечто вкусное с розовым маслом. Кажется, лукум. Я не силен в восточных названиях.

Она подцепила изящными пальчиками розовый полупрозрачный кусочек и отправила его в рот.

— Да, очень вкусно, — улыбнулась девушка. — Ничего подобного никогда не пробовала.

Какая у нее интересная улыбка. Искренняя, без игры и притворства.

— Мне жаль, что я обидел вас вчера, — нет, я не раскаивался. Но Лидии об этом знать необязательно. — Прошу простить меня. Избалован с детства. Это результат воспитания моего отца. Тут я полностью его копия.

— Извинения приняты, если вы обещаете в дальнейшем вести себя сдержанно, — она подняла на меня серые глаза и посмотрела внимательно, словно желая проникнуть в мои мысли. Но этого не удавалось еще никому.

Глаза дикой серны, подернутые поволокой. Такие манящие, желанные. Мне хотелось поцеловать их. Но не сейчас, потом.

— Обещаю, — я постарался погасить улыбку.

Придет время, я зацелую эту девушку до полного изнеможения. Она узнает, что такое настоящая страсть. Дикая, поглощающая без остатка, отнимающая все силы.

Она поднесла невесомую чашечку к алым губам, отхлебнула чай.

— Шоколад? — я протянул ей другую вазочку.

— Нет, спасибо.

— Настоящий, бельгийский. Попробуйте, — уговаривал я ее. — Тает во рту, даже мне нравится. Хотя я к сладкому равнодушен.

Лидия снова улыбнулась.

— А я жуткая сладкоежка, — призналась она.

— Так порадуйте себя, — я встряхнул вазочку. — Тут шоколад на любой вкус. Горький — в черной обертке, молочный — в белой. В золотой — с миндалем.

Девушка выбрала горький. Она не спеша развернула конфету и откусила ее.

— Нравится? — поинтересовался я.

— Очень.

Темный след остался на ее губах. Она облизнула их. Это было безумно эротично, хотя девушка об этом даже не догадывалась. Никогда не думал, что непосредственность и естественность могут так возбуждать.

Невольно вспомнил, как сексуально облизывала бокал с шампанским одна из моих недавних знакомых. Вероника, кажется. Или Виолетта? Неважно. Она делала это профессионально, со знанием дела. Демонстрировала, что многое умеет, какое блаженство может доставить партнеру. Так называемая светская львица с богатым сексуальным опытом. А на самом деле обычная шлюха.

Надо отдать должное, Вероника-Виолетта была очень недурна, порадовала меня ночью. Но не удивила. Все они одинаковы, все умеют одно и то же. Что нового может предложить даже опытная женщина? Как правило — ничего.

Тихонько звякнула чашка. Лидия поставила ее на блюдце и поднялась.

— Спасибо за чай. Мне пора.

— Не за что, — я тоже поднялся. — Отвезу вас в клинику.

— Нет, благодарю. Меня ждет машина. И вы хотели навестить отца, — улыбнулась она.

— Прежде всего я хотел извиниться перед вами. А отец никуда не денется. Ему еще неделю сидеть дома.

— Восемь дней, — уточнила Лидия.

— И все это время вы будете приходить к нему?

— Да.

— Значит, мы еще с вами увидимся. Я редко бывал в доме отца. Но обстоятельства сложились так, что у нас возникли общие дела и нам надо решить их. Так что теперь я буду тут практически каждый день.

Лидия кинула на меня короткий взгляд. В нем сквозило удивление, интерес и смятение. Или мне только показалось, что она смущена?

— Вы чем-то удивлены? — я придержал дверь, пропуская ее в коридор.

— Вы редко видитесь с отцом?

— Да, мы чужие люди. А у вас не так? Завидую.

— Мои родители погибли, — девушка печально вздохнула. — И у нас все было не так. Мы были дружной семьей.

— Сочувствую. Не хотел вызвать у вас грустные воспоминания.

— Ничего страшного, вы же не знали…

Мы подошли к лифту.

Привратник нажал кнопку. Лифт прибыл слишком быстро. Прошлый раз я дал верному папиному слуге деньжат, чтобы он придержал его внизу и сам не путался под ногами. А теперь дворецкий торчал рядом с нами как манекен.

— Всего доброго, — Лидия махнула мне рукой и вошла в лифт.

— До завтра, — ответил я.

Она удивленно посмотрела на меня, но двери закрылись. Хотела ли она о чем-то спросить? Очевидно еще не осознала, что мы будем видеться каждый день.

Пошел к отцу. Алиса снова валялась рядом с ним. Сегодня она была в шелковой пижаме, застегнутой под самое горло. Моей метки на ее плече не было видно. Мудрая женщина всегда сможет обмануть мужа.

Отец гладил крутые бедра жены и смотрел по телевизору новости.

— Здравствуй, папа, здравствуй, мамочка, — я подошел к постели и поцеловал Алисе руку.

— Прекрати валять дурака, — цыкнул отец. — Ходишь сюда как на работу.

— Ты забыл, что это и мой дом, — напомнил ему. — Когда ты покупал скромную квартиру на тридцать шестом этаже, ты еще был депутатом. Изображал бессребреника. И тебе пришлось оформить половину на меня.

— Что, хочешь потребовать свою долю? — папа взглянул исподлобья.

— Нет, зачем? На это я претендовать не собираюсь. Больше того, я подарю тебе свою часть.

Отец недоуменно посмотрел на меня.

— Я не шучу. Зачем мне доля в твоей квартире? Я не нищий. Но пока поживу в гостевой комнате. Нам надо многое обсудить. Я не отдам и не продам тебе акции завода, но мы можем объединить усилия и увеличить прибыль. Экономисты готовят расчеты, а пока я принес тебе предварительные данные. Почему бы нам не рассмотреть такой вариант ведения бизнеса? Нам есть о чем поговорить в ближайшие дни.

— Я тебя насквозь вижу, и даже глубже. Зацепила медичка? Из-за нее ты все это затеял.

— А хоть бы и так? — я сел на стул у постели. — Могу я позволить себе расслабиться? Почему не совместить полезное с приятным?

— Кобель, — вздохнул отец.

— Кто бы говорил, — парировал в ответ. — Но давай обсудим бизнес. О сексе, конечно, говорить интереснее, но дело превыше всего. Без денег у тебя и секса не будет, — я протянул отцу папку с документами.

— Ты редкий нахал, — отец раскрыл папку и начал изучать бумаги. — Но деловая хватка у тебя есть.

Отца заинтересовали мои идеи. Он заметно оживился и уже забыл, что только что назвал меня кобелем и нахалом.

Мы начали обсуждать мою идею. Алиса еще немного посидела рядом с мужем. Чисто из приличия. Через несколько минут она соскользнула с постели.

— У меня тренировка, — поцеловала отца в губы долгим поцелуем. Ну точно, как пиявка присосалась.

Отец отстранился, тыльной рукой вытер губы. Он был недоволен тем, что Алиса уходит.

— Какая тренировка? — мрачно посмотрел на нее отец.

— Теннис.

— Когда вернешься?

— Через два часа, как всегда, — Алиса растянула рот в широченную улыбку и стала похожа на Буратино из старого мультфильма. Нет, с губами она точно переборщила.

— Тренируйся, но не забывайся, — предупредил отец жену. — Узнаю, что гуляешь — выгоню с треском. Ни копейки не получишь. И дочерей отберу.

— Паша, ну что ты говоришь? — вскинула черные брови Алиса. — Я люблю только тебя. Для меня наша семья — главное в жизни.

Алиса постоянно говорит о любви. О, боги, неужели отец в это верит? Какая любовь? Она ему в дочери годиться, если не во внучки! Терпит — в это еще можно поверить. Но любит? Уж точно нет. И я даже подозреваю, что сейчас она хранит моему папе верность. Ради большого куша Алиса может заставить себе некоторое время вести пуританскую жизнь.

Вот только интересно, что произойдет раньше — отец отойдет в мир иной, или Алиса не выдержит и изменит ему? Она не слишком умна, но жадна до неприличия. На кону слишком большие деньги.

Искренне ей сочувствую. Как же это тяжело! Быть такой молодой и хранить верность старику, мечтая только о том, чтобы он поскорее умер. Безусловно, я циник. Но таким меня сделала жизнь. И папа.

Вернулся в офис, занялся делами. Вечером пришел Артем. Указал ему на стул.

— Садись, докладывай, — я откинулся в кресле и приготовился слушать.

— Лидия Константиновна Спирина, возраст — тридцать лет, — он открыл блокнот и сверился с записями, — День рождения 10 ноября. Образование — медицинское, училась у нас, красный диплом. Работает после института в клиники «Авиценна». Хороший специалист.

— Была бы плохой, отец бы ее к себе не затребовал, — заметил я. — Что еще?

— Родители погибли три года назад. Автокатастрофа, лопнула шина на крутом повороте. Были врачами. Отец — Спирин Константин Иванович, профессор-кардиолог, уважаемый в своей среде специалист. Мать Спирина Ирина Яковлевна, до замужества Тишина, детский врач. Из близкой родни — бабушка по линии отца. Вышла второй раз замуж двадцать три года назад, живет в Бремене, гражданка Евросоюза. С внучкой практически не общается.

— Дальше, — кивнул я.

— Спирина не слишком общительная, подруг немного. До Кудрявцева встречалась с однокурсником, потом с коллегой. Рассталась и с тем и с другим мирно. Больше связей не отследил. Замужем не была. По Спириной пока все. Вот адрес, телефоны — домашний, мобильный, адрес клиники, мобильный ее непосредственного начальника, — Артем вырвал из блокнота листок, протянул мне. — В июле собирается замуж за Яна Кудрявцева. Дату уточню позже.

— Отличная работа, — я мельком заглянул в записи. — Что из себя представляет Кудрявцев?

— А вот по Кудрявцеву все очень странно, — Артем перелистнул странички в блокноте.

— Выкладывай, что нарыл, — я бросил листок с адресом Лидии в ящик стола.

— Кудрявцев Ян Петрович, тридцать шесть лет, работает главным редактором в журнале «Лицо города».

— Знаю. Глянцевая помойка о нашей светской жизни.

— Кроме того внештатный корреспондент московского журнала, — продолжил Артем. — Пишет о людях искусства. Работает с современным направлением. Художники, артисты, поэты и прочий сброд. Делает блестящую карьеру. Честолюбив, нравится быть в центре внимания, у окружающих производит впечатление успешного и состоявшегося человека.

— Только впечатление? Или он на самом деле может чего-то достичь?

— Выясню в ближайшее время, — кивнул Артем и продолжил. — Отец — завкафедрой истории в Университете, мать — домохозяйка. Подробности про них надо?

— Нет, — махнул я рукой. — Так что не так с Яном Кудрявцевым?

— Он — слишком темная лошадка. Информации о нем мало, практически нет. Удивительно для человека, который строит карьеру журналиста.