Недетские игры

Мария Высоцкая, 2022

Оля вернулась в родной город спустя два года. Здесь ей разбили сердце, унизили. Здесь ее любимый мужчина женился на другой.Кирилл был помешан на ней еще со школы, несмотря на то, что она всегда была девушкой его брата. Наглый, дерзкий, абсолютно не вписывающийся в ее спокойную жизнь. Кто он? Еще один палач или же любовь всей жизни?

1

«—Такими темпами девочка брата может стать твоей нынешней.

— Я бы сказал, уже стала. Просто пока об этом не знает…» (с.) Кирилл

— Кирилл? — чьи-то пальцы цепляются за рубашку. Дергаю рукой, чтобы отцепилась.

Спешу. Целый день сегодня спешу. Бросаю взгляд на бар, от него — на выступы у стен. Туда, где расположены столы. Панкратов уже меня ждет.

— Ты? — женский голос сбоку не затихает. Прорывается через волну баса. Поворачиваю голову, слегка притормаживая.

Бегло сканирую взглядом знакомое лицо. Скорее, наизусть выученное. Глаза, которые снились мне много ночей подряд. Губы, что миллион раз говорили нет.

— Здравствуй, Оля, — теперь уже жалею, что избавился от ее прикосновений.

Она улыбается. Сама смотрит при этом ошарашенно, и чего тогда дергала вообще? Раньше я что-то не замечал такого радушия. Она вечно от меня шарахалась.

— Странно, — закусывает губу, — вернуться и сразу встретить в этом городе тебя, — проводит ладошками по бедрам, на которых как влитая сидит черная кожаная юбка.

— Согласен, здесь слишком тесно.

Расстегиваю еще пару пуговиц на рубашке. С ее появлением стало сразу как-то душно.

— Как твои дела?

— В пределах нормы. Хорошо выглядишь. Красивая.

Она вздрагивает и краснеет. Волосы зачем-то поправляет, и так лежат идеально. Взгляд конечно же отводит. Нервничает?

— Спасибо, — начинает тараторить, — я пойду, меня там ждут, — взмахивает рукой в сторону танцпола. — Я просто поздороваться, и…

— Не задерживаю. — Сам, блин, спешу. Хотя… — Ты, кстати, насовсем или проездом?

— Проездом. Решила сменить обстановку и пожить тут пару месяцев.

— Ну, удачи.

Она кивает и, круто развернувшись, ускользает в толпу. Несколько секунд смотрю ей в спину и, спохватившись, иду к столу.

Руку Андрюхе пожимаю на автомате. Сам все еще наблюдаю за Олькой. Она тормозит у такого же столика, чуть подальше от нас.

— Ты ее знаешь? — Панкратов косится на Грицай. Пока та продолжает хохотать со своими подружками. Ту, которая темненькая, я помню, сейчас у нее муж и семеро по лавкам. Деваха тройню разом пару лет назад родила.

Нехотя отвожу взгляд от Ольки. А он сам так туда и клеится. Зараза.

— Невеста моего брата, — бросаю сквозь пелену разыгравшегося воображения. — Бывшая.

На секунды представляю, что, выйдя на танцпол, задом эта мадам будет вертеть для меня.

— Серьезно?

— На нее у меня свои планы, — с прищуром осматриваю толпу, в которую занырнули подружки. Сама подошла. Я ее не просил. Теперь уж извини.

— О чем мы? По твоему вопросу.

— Жену нужно найти, Кир. По моим данным, она у вас в городе где-то притаилась.

— Найдем, Андрей Владимирович, ты не переживай. Завтра ребятам удочку закину. Только благодарность не помешает.

— С этим не вопрос. Любой труд должен быть оплачен.

Откидываюсь в кресло, продолжая наблюдать за покачивающимися в такт музыке бедрами. Ну и их хозяйкой, соответственно. Олька ни капли не изменилась, как смахивала на школьницу в свои двадцать, так и смахивает. И пять лет разницы не сыграли.

— Такими темпами девочка брата может стать твоей. Бывшая девочка.

Андрюха скалится.

— Я бы сказал, уже стала. Просто пока об этом не знает, — улыбаюсь.

— Да все куда прозаичнее, я смотрю.

— В точку.

Бросаю взгляд на часы.

— Я тебе завтра отзвонюсь, как только, так сразу.

— Понял тебя. У меня еще дела.

— Не задерживаю.

Панкратов уходит, и мой взгляд снова возвращается к Грицай. Вообще, лучше бы мне отсюда свалить, потому что, зная себя, могу как-то слишком быстро натворить фигни.

Но взгляд-то цепляется. Олька цепляет. Еще со школы. Зараза.

Сколько я ее не видел? Года два? С Олега свадьбы — точно.

Меня отец сразу после вручения аттестата в сапоги засунул. Уму разуму хотел научить. Все пытался выбить дурь. Мотивирующие фразы «посмотри на старшего брата» не сработали.

Я когда вернулся, Грицай с Олегом уже жить вместе стала. Он ей предложение сделал. Невеста, блин. Женился потом правда на другой. Но это мелочи.

И в семье, все, как один: старший молодец, с серьёзными намерениями и в работе, и в личной жизни, а ты Кирюша потаскун. Баб как перчатки меняешь.

А как их не менять, если та которая могла бы стать единственной, нос воротит и в упор не замечает?

Она же от меня, как от прокаженного шарахалась. Как потом выяснилось она от всех мужиков шарахалась. Мой братец ей все мозги набекрень совей «любовью» свернул. Оля за ним как привязанная ходила, юбки выше колена не носила и губы не красила, потому что Олежа против был. И волосы на башке вечно зализывала, чтобы сверху в хвост собрать.

Я пару раз пытался до нее достучаться, но ничего кроме истерики и того, что я чмо бессердечное, которое в отношения лезет о себе не слышал.

Бабы все же дуры. Где сейчас то твой Олежа?

На секунду от нее отрываюсь. А когда голову вбок поворачиваю, замечаю маски-шоу. Вот сейчас точно жара начнется.

Рывком поднимаюсь с кресла и наперерез толпе бросаюсь к Грицай.

Она непонимающе запрокидывает голову, что-то возмущенно говорит. Не слышу.

Зато вот музыка вырубается. По команде почти.

–…наркоконтроль… — басит голос из рупора.

Весело.

Вытягиваю Ольку из толпы, прежде чем основная масса обдолбышей начинает соображать, что происходит.

Отталкиваю Грицай к столу. Там платформа.

— На выступ ложись. Чтоб не затоптали, — давлю ладонью ей между лопаток.

Она часто кивает и делает точно, как я говорю. Подружки ее быстро спохватываются и следуют Олькиному примеру.

Сам тоже ложусь мордой в пол, но перед этим достаю ксиву и в развернутом виде зажимаю в правой руке.

Кто есть кто, потом разбираться будут.

— Бушманов, ты че здесь забыл?

— Отдохнуть решил, — забираю ксиву. — С девочкой своей, — киваю на Ольку, и та тушуется. — А тут вы, кайфоломы.

Отряхиваю джинсы, пару раз провожу ладонью по футболке. Глаза режет от белого света. После полумрака и стробоскопов сейчас и фонарик на зажигалке ярким покажется.

— Работа такая. Ладно, вали давай.

— Благодарствую, — пожимаю капитану руку. Мужики чисто сработали, явно по наводке. За хозяином клуба давно шлейф из дерьмища тянется. — Пошли, — уже Ольке.

Грицай стоит как потеряшка. Только глазами хлопает. А глаза у нее мама не горюй. Яркие. Синие, как море в шторм. Смотришь и чувствуешь себя тем самым матерящимся моряком. Ну, видели эти видео, где они в полную опу попадают, когда воду на палубу забрасывает? Апокалиптичненько.

Я когда зеленый совсем был, уже на Ольку слюни пускал. Но старался держаться в стороне. Девочка брата — табу.

Да и Грицай, никого в то время кроме своего ненаглядного не видела. Гордилась что Олег ее старше. Никому не верила. Все враги были — потому что такую любовь очерняют.

Ну вот зачем она вернулась?

Лучше б сидела, где она там была? Не важно. Лучше бы не возвращалась.

— Пошли, — повторяюсь, с первого раза явно не услышала.

— А… — открывает рот, как рыба, губами хлопает, а звуков больше не вылетает. Только по дернувшейся в сторону подружаек голове соображаю, чего хочет.

— Подружки тоже. Такси сейчас вызову, — достаю мобильник.

— Бушманов, ты, что ли? — голосит Ритка. Та еще девочка. Ни одного мужика не пропустит. Никогда не пойму этого их трио. Заучка, многодетная мать и Маргарита, блин.

Сканирую размалеванный фейс, по привычке спускаясь взглядом ниже. Декольте — зачет.

— Я, Макарова, я, топай давай.

Боковым зрением замечаю притаившееся на другой стороне дороги такси и взмахиваю рукой. Если чувак свободен, заморачиваться с вызовом машины не придется.

— Я слышала, ты мент, — не унимается Макарова.

— Я про тебя тоже много разного слышал.

Ритка закатывает глаза и плюхается на сиденье подъехавшего «Соляриса».

— Черт!

— Что там, Карин? — Олька, наконец, отмирает после маски-шоу.

— Тут кресло детское. Боже, кажется, вся эта малышовая атрибутика меня просто преследует.

— Я его сейчас в багажник кину, — спохватывается водитель.

— Не кипишуй, — даю отмашку, и водила притормаживает. — Третью я сам подброшу. — Поворачиваюсь к Ольке: — Тебе куда? В гостиницу или у кого-то из них остановилась? — киваю в сторону тачки.

— Меня на Ленина. Я там квартиру сняла.

— Понял. Пошли.

— А девочки…

— Сами доедут.

Тяну ее за руку, пока Грицай окончательно не вышла из ступора.

— Прыгай, — открываю дверь «Финика» и подаю Ольке руку.

Она мой жест игнорит. Забирается в салон своими силами. Ну не хочешь, как хочешь. Огибаю капот и сажусь за руль.

На улице пусто. Встречных машин почти нет.

Бросаю взгляд на Ольку. Она уже успела снять туфли и подтянуть колени к груди. Затылком плотно прижалась к подголовнику. Глаза прикрыты.

— Ты там живая? — будто невзначай задеваю ее ногу. Пальцы неожиданно покалывает. Спокойно, лейтенант. Без рук давай.

Грицай же только головой мотает.

— У тебя обезболивающей таблетки, случайно, нет? — растягивает слова, несколько раз легонько вколачиваясь затылком в подголовник.

У меня-то есть, но вряд ли мы с тобой, Оленька, про одни и те же средства говорим. С моими все куда проще. В коечку, а сверху или снизу, разницы уже нет. Но то, что голова враз пройдет, — факт.

Вслух я, конечно, озвучиваю другое:

— Уже похмелье?

— Шутник. Мозг сейчас лопнет, — трет виски. — Сходила, блин, в клуб.

— Таблетки нет, но могу притормозить у аптеки.

— Если не трудно, пожалуйста.

— Да без проблем. Ты чего вообще в город вернулась?

— По родным краям соскучилась, — хмыкает.

— Это бывает.

— А ты чего вообще меня проводить вызвался? С братом своим конфликта не будет?

Спрашивает, а сама глаза отводит. Вот мы и добрались до самой интересной темы. Всплыл Олежа, как дерьмо в проруби.

Грицай почему из города-то пару лет назад сбежала? Потому что Олег женился.

Она с ним семь лет была, а он все это время, еще с половиной города мутил. Девок менял как перчатки. А этой — лапшу на уши вешал. Потом одна из его мадамок залетела, пришлось жениться. У девчонки отец со связями оказался, рыпаться было поздно.

Да и Олег по стопам папы нашего пойти хотел. В адвокаты. Репутацию подмачивать не велено было. Все всех устраивало. И партия более выигрышная и сразу статус серьезного женатого человека. Таким в определенных кругах проще.

— Мы нечасто пересекаемся.

— М-м-м, а такая семья крепкая была.

— У всего есть срок годности, — пожимаю плечами и прижимаюсь к обочине. По правую сторону зеленым мигает вывеска «Аптека». — Взять чего?

— Я сама.

— Да сиди ты уже. Что брать?

Олька диктует пару названий на случай, если чего-то определенного не окажется.

Улыбаюсь симпатичной девчонке-фармацевту и забираю таблы. На улице делаю вдох поглубже. В груди отдает жаром. Ночка, конечно, та еще выдалась. А завтра, между прочим, на сутки.

По-хорошему, давно пора десятый сон видеть, а я тут по аптекам шляюсь. Девочек-припевочек по домам развожу.

— Держи, — всучиваю ей полиэтиленовый пакет.

— Спасибо. Ты настоящий человек.

— Не, человек я так себе, — не без ухмылки. — Что там по адресу-то?

— А, сто пятьдесят седьмой дом.

Минут через пять притормаживаю по знакомому адресу. Я бы даже сказал родному.. Грицай тянется к ручке двери. На автомате дергаю лямку ремня, которым она до сих пор пристегнута. Рукой упираюсь в сиденье между стройных ног, обтянутых черным капроном.

Олька вздрагивает. Глаза округляются. Расстояние между нашими лицами сантиметра три, не больше.

— Ты что делаешь?

— А ты что делаешь, когда к незнакомым в тачки прыгаешь?

— Я тебя знаю.

— И не видела пять лет. Я мог измениться.

— Ты же мент… — Видимо, вспоминает слова Макаровой.

— С чего вдруг?

— Но…

Тушуется. Глаза бегают. Губы чуть приоткрыты. Манят. Однозначно манят.

— Не смешно, Кирилл, — дергает ручку и отталкивает дверь. Салон наполняется прохладным воздухом и запахом скошенной травы. Последние августовские ночи.

— Пригласишь? — красноречиво смотрю на подъезд.

— Обойдешься, Бушманов.

— Злая ты, Олька, недобрая. Я ее полночи катаю, а она даже чаю не предложила.

— Что-то я сильно сомневаюсь, что ты на чай напрашиваешься.

— Или на кофе, — подмигиваю.

— Ой, иди ты! — смеется. — Спасибо, что подвез. Но мне уже пора.

Отталкивает меня, упираясь ладонями в плечи. Отщелкивает ремень безопасности.

— А как же поцелуй за спасение принцессы?

Грицай прищуривается, касается губами кончиков своих пальцев и заряжает ими мне в лоб.

— Спасибо, Кирюша.

— Номерок-то хоть оставишь?

— Не-а.