Порог серости

Мария Виктровна Степанова, 2017

Это история и мысли девушки, которая проживает последний год учебы в школе. Здесь есть как глубокие рассуждения, описания природы, так и очень девчачьи переживания – куда без них. Я вложила свою душу в книгу, постаралась раскрыть многие проблемы, которые меня саму волнуют. Возможно, это произведение поможет разобраться в себе, открыть для себя что-то новое, переосмыслить.

Это история и мысли девушки, которая проживает последний год учебы в школе. Здесь есть как глубокие рассуждения, описания природы, так и очень девчачьи) переживания, куда без них. Я вложила свою душу в книгу, постаралась раскрыть многие проблемы, которые меня саму волнуют. Возможно, это произведение поможет разобраться в себе, открыть для себя что-то новое, переосмыслить (я сильно поменялась именно благодаря этой героине — Насте). Я очень надеюсь, что прочтение будет для вас небесполезно. Многие здесь увидят себя, возможно, именно их прототипы легли в основу некоторых героев. Здесь много того, что реально происходило, но также достаточно выдумки. Не каждый найдет эту грань, поэтому не воспринимайте все слишком буквально. Приятного прочтения.

Часть 1

В Москве нет звезд

Я открыла глаза. Серый потолок. Где я? На чем я лежу? Так, спокойно. Наверно, на полу. Но я его совсем не ощущаю, он не холодный и не горячий… И все же, где я? Я приподнялась на локтях и осмотрелась. Вокруг меня были одни стены, хорошо оштукатуренные и выкрашенные в серый цвет. Никакой мебели даже в помине не было. Взгляд упал на ноги, они были без обуви. Странно, я вроде бы не имею привычки ходить босиком. Потихоньку встав, я осмотрелась повнимательнее. Серая комната, даже под ногами этот мерзкий цвет. Помещение было довольно хорошо освещено, но лампочки или светильника я так и не обнаружила. И было здесь только одно, что могло бы выбиваться из равномерной серости, которая меня окружала. Небольшой сгусток темноты с противоположной стороны от меня, из-за этого я не могла разглядеть четвертой стены. Я так спокойно об этом рассказываю, но чувствую я себя совершенно иначе, это так, на всякий случай. Оказаться в какой-то комнате, в которой, не то чтобы выхода, даже двери нет, не самое большое удовольствие в жизни.

Тщательным образом изучив обстановку вокруг, на что времени я особо не потратила, потому что смотреть особо не на что было, я наконец вспомнила, что про свою одежду — то, я ничего не знаю. Какая она может оказаться в этом странном месте? А может и вовсе без нее? Я быстро взглянула и убедилась, что на меня все-таки что-то одели. «Что-то», по-другому, никак не назвать то, в чем я стояла по середине серого пространства. Комбинезон из серого полотна, сшитый, как мешок, зато очень удобный и не затрудняет движений.

Так, выбора у меня особо нет, либо стоять здесь неизвестно сколько, либо пойти посмотреть, что там, в темноте. Ладно, стоит посмотреть, что в том углу, хуже точно не будет. Я осторожно двинулась к противоположной стене, как только я вошла в темноту, на нее я и наткнулась. Странно, я думала, что придется долго идти, но раз она так близко, то зачем вообще нужно было прятать эту чертову стенку? Отлично, пройдем вдоль нее. Я неспеша стала прощупывать ее, медленно двигаясь влево. Вдруг я на что — то наткнулась, видимо, это была ручка от двери. Что дальше? И опять мне судьба не дает особо много вариантов. Либо остаться в этой темноте, которую я просто терпеть уже не могу, либо попытаться дернуть за ручку. На воображение и фантазию я не жалуюсь, поэтому, когда я оказываюсь в таком положении, когда даже руки свои разглядеть не могу, у меня начинается паника. Мне кажется, что вокруг меня ходят какие-то монстры, опасные существа, которым не помешало бы сделать пластическую операцию, ну или хотя бы надеть маску с более милыми личиками, на которых не будет этих ужасных клыков и всевозможных приспособлений, чтобы убить или напугать свою жертву. Так что темноту я, мягко говоря, недолюбливаю. Я потянула за ручку, дверь не поддалась. Ну, кто бы мог сомневался, не все так просто. Ладно, попробуем еще разок. Я уперлась в стенку и дернула со всей силы. Дверь распахнулась, и яркий свет ослепил меня так, что пришлось рукой закрыть глаза от неожиданной вспышки. Вскоре они привыкли, и я смогла убрать руку, заглянув за дверь, у меня пропал дар речи. Это была другая реальность. Солнце, трава зеленая под ногами, чистое безоблачное небо. Я шагнула через порог двери на теплую травку, да теперь я ее действительно чувствовала! Она была такой свежей… Дверь за мной захлопнулась. Да я и не против, такой мир мне нравился гораздо больше, нежели серая комната. Взглянув на одежду, я поняла, что она не поменялась — все тот же серый комбинезон, но ведь окружение было совсем другое. Вдали виднелись какие-то строения, слышался веселый смех, радостные голоса. Там были люди, они были счастливы. Осознав это, я рванула в ту сторону со всей мочи. Я бегу, бегу, бегу…

— Настенька, вставай, — нежный голос окликнул меня. Мама? Я же… Я спала! Фух, я даже немного рада, что это не было взаправду. Но последние ощущения мне все-таки понравились.

— Ага, — откликнулась я, упершись лбом в стенку. Я всегда сплю в разных положениях, иногда просыпаюсь так, что у меня голова находится там, где должны быть ноги. Как так получается, ума не приложу. А мой плюшевый медведь валяется на полу. Да, да, я сплю с медведем, и мне это очень нравится. Можно кого-нибудь обнять и прижать к себе, когда засыпаешь. Ну и что, что мне пятнадцать… ой, теперь шестнадцать. День рождения, как я могла про такое забыть.

Мама давно уже вышла из комнаты. А я все лежала в постели, пытаясь переварить то, что мне приснилось. Мне так нравится запоминать сны, они такие интересные, все время какое-то маленькое путешествие, но, к сожалению, я их очень часто забываю, просыпаюсь и уже не помню, что там было и было ли вообще. А это приключение мне как — будто впечаталось в память, точно это действительно произошло. Так, надо вставать, хоть сегодня и выходной, но дел выше крыши. Я опустила одну ногу, за ней вторую, бряк, скатилась с кровати. Да уж, хоть и болезненный, но зато очень действенный способ взбадривания организма. Я поднялась и взглянула на себя в зеркало. Волосы у меня кучерявые, да еще и длинные. Я допустила большую ошибку, что легла спать с распущенными, поэтому сегодня меня ждет испытание — мучение под названием «Как бы попробовать сделать нормальную прическу». Что ж примемся за дело.

Через полчаса я кое-как заплела косичку, переоделась и пошла умываться. Не успела я войти на кухню, чтобы пожелать всем доброго утра, как оттуда выбежала, ну или выпрыгнула моя маленькая сестренка и с радостными воплями повисла на мне.

— С днем рождения! — крикнула она, чуть не оглушив меня на правое ухо. — Желаю тебе много, много счастья, — улыбнулась она своим беззубым ртом и поцеловала меня.

Для шестилетнего ребенка отличное поздравление. Интересно, сама Соня, так ее звали, знает, что такое счастье? Какое же это трудное понятие, и для каждого оно свое. Если сказать про меня, то я не до конца понимаю, хотя, как вы уже заметили, мне исполнилось 16. Нет, ну мне, к примеру, очень нравится гулять с друзьями, проводить время с родителями, в отдельные моменты я бываю счастлива, но это, как бы сказать, краткосрочное счастье, оно ненастоящее. А настоящего я еще не нашла, чего-то мне не хватает, а чего именно не могу понять. Вот и хожу вся такая несчастная, хотя другие могут сказать, что у меня есть абсолютно все, что нужно и почему я вообще жалуюсь на свою жизнь? Возможно, спорить не буду, но до полной картины не хватает всего одного кусочка. Когда ты собираешь картину из пазл и потерял всего лишь один фрагмент, то заметьте, что картина не будет производить должного впечатления. Также и со счастьем.

— Спасибо, моя хорошая, — искренне поблагодарила я Соню и крепко обняла. Мне так нравится обнимать людей, особенно когда ты их очень любишь, как будто заряжаешься энергией, которая помогает жить и искать то самое счастье. — Сейчас я умоюсь и приду к тебе, хорошо?

Сестренка слезла с меня и пошла обратно к столу, на котором стояла тарелка с ее недоеденным завтраком.

— Так, разбиваемся на команды, есть какие-нибудь предпочтения? Нет, хорошо, тогда я сама распределю. Так, Сема, Саша, Андрей, вы идете в эту команду, с вами еще Катарина, Катя и Полина. Оставшиеся пойдут в другую.

— А сколько примерно игра будет длиться? — спросил Саша у судьи, надвигая маску на лицо и натягивая капюшон сверху.

— Вы же 6 заказывали?

Я кивнула в знак согласия, убирая волосы под шлем.

— Тогда примерно 2 — 2,5 часа, если устанете, то можно будет передохнуть. Теперь берите оружие и на поле. Первая команда занимает позицию в противоположном конце от меня, а вторая остается здесь. По свистку начинаем.

Все ребята, прослушав наставления рефери, двинулись искать выгодные точки.

Свисток. Началась возня, стрельба. Шарики разбивались о деревянные ограждения и стекали вниз яркими маслянистыми каплями. Я перебежала чуть вперед и укрылась за небольшим настилом, вдруг, пуля просвистела у меня прямо над головой, заставив меня пригнуться и чуть ли не сложиться пополам. Я выглянула из-за барьера, заметив стреляющего в меня, открыла по нему ответный огонь. Кажется, скрылся, значит, можно бежать дальше. Маска запотела так, что я с трудом могла видеть, что находится прямо передо мной, камуфляжный костюм прилип к моей одежде, а в ушах звенело от пролетающих шариков и криков участников боя, разобрать которые было нереально.

Резкая боль. Я не поняла даже сначала где, меня как будто парализовало, сгруппировавшись, я перекатилась за небольшой заборчик, о который яростно колотились шарики. Лежа на спине, я чувствовала, как по моему телу растекается что-то тяжелое и очень болезненное, попробовала шевельнуться — не вышло. Кажется, в меня попали одновременно сразу с трех позиций, причем находились они недалеко, иначе не было бы такой отдачи. Все-таки пейнтбол — жестокая игра, но и поучительная: нечего высовываться раньше времени. Кто-то меня окликнул, я нехотя перевернулась, заблаговременно свернувшись калачиком, и взглянула в ту сторону, откуда шел голос. С такого расстояния нельзя было разобрать, кто именно из ребят стоял за столбом, одновременно стреляя и наблюдая за мной, а в моем состоянии, когда все ныло, а перед глазами расползались темные круги — это была невыполнимая задача. По-моему, кто-то из мальчиков, девочка бы столько не продержалась, человек помахал мне рукой, дескать, иди сюда. Собрав всю свою волю в кулак, я двинулась ползком, вставать для меня было бы сейчас просто безрассудно. Ружье сильно мешалось, но бросить его было нельзя, еще одна пуля прилетела в ногу, я на миг замерла. Выдохнув и сжав сильнее оружие, я продолжила свой путь. Ползти по земле — не самое приятное занятие, но делать нечего, если, конечно, не хочешь, чтобы в тебя случайно попали.

Еще капельку, еще чуть-чуть и я перекатилась за спасительную ограду. Лежа на спине я пыталась отдышаться, снимать маску нельзя, а так хочется… Надо мной склонился человек в камуфляжной форме и низким голосом назвал мое имя. Я приоткрыла глаза. Прямо перед глазами был шлем Никиты, да, несомненно, это был он, сама удивлена, как я его на полигоне не разглядела. Высокий, стройный, с красивым лицом, которое сейчас скрыто под маской и прекрасным голосом, который приводил меня в трепет. Я сама не понимаю, почему так происходит, возможно, он мне нравится, а может быть, просто симпатичен, как и многие другие люди. Но когда я именно его вижу, то мне становится очень радостно, он способен поднять мне настроение одним словом, хотя сам он об этом, скорее всего, и не догадывается. Мы с ним дружим уже месяца три-четыре, где-то так. А познакомились мы совершенно случайно. Ходили гулять зимой, рано потемнело, хотя было еще не очень поздно. Мы уже возвращались домой, когда Катарине позвонил брат и попросил встретиться, он куда-то уезжал и должен был отдать ключи. Назвал метро, а мы как раз рядом проходили, вот и встретились. Катарина забрала ключи, и он уехал. Тогда он мне показался обычным парнем, ничего примечательного. Сейчас ему восемнадцать, и он учится в универе, поэтому у него совсем мало времени, но иногда мы все-таки видимся. Собираемся всей толпой гулять, и брат Катарины тоже с нами идет. Почему он так делает? Непонятно. Ведь в нашем окружении не так уж и много ребят его возраста, почти всем по шестнадцать или семнадцать, а он гуляет именно с нами. Но я этому рада, если бы не было этих гулянок, то я его бы и не видела вовсе, что совсем плохо. С ним как-то просто, а еще он очень хорошо понимает меня. Бывает, рассказываешь ему какую-то совсем отстраненную историю, просто, чтобы выговориться, а он слушает, да еще потом и дельные советы дает, к примеру, мои одноклассники так не могут. У него очень красивые зеленые глаза, когда он улыбается, они горят, как маленькие изумруды. К сожалению, я все-таки держусь от него на некотором отдалении, не парень же. Парень? Я так сказала? Да, видимо, он мне действительно нравится. Определенно. Интересно, у него есть девушка? Я никогда не интересовалась этим, как-то неудобно спрашивать.

Вернемся к событиям дня сегодняшнего. Я лежу на жесткой земле, все тело ноет, но стало чуть-чуть легче. Вообще, очень странно, сколько раз я играла в пейнтбол, но никогда не было такого сильного эффекта от попадания шариков. Секунда боли и все, ну, может быть, потом небольшой синяк. Надо мной стоит Никита и пытается мне что-то втолковать. Я постаралась вслушаться в его слова, и только тогда до меня донеслась его речь:

— Настя, что с тобой? — он протянул ко мне руки, но отдернул, видимо, поняв, что может причинить мне боль. — Что случилось?

— В меня попали, — проговорила я.

— Это я видел, — нетерпеливо произнес он, — знаешь, вряд ли бы ты так отреагировала на одно попадание.

— В меня несколько раз попали.

— Куда именно? — его взволнованный голос отчетливо слышался даже при окружающем нас шуме.

— Точно не знаю, кажется, в кисть, бедро, руку и, по-моему, живот.

— Сама встать сможешь?

— Постараюсь.

Я нехотя села, после чего приподнялась и, наконец, встала в полный рост. Терпимо. Идти, наверное, тоже смогу. Я кивнула Никите и, подняв здоровую руку с маркером, поплелась к выходу, парень не отставал. Он вместе со мной вышел за пределы поля и усадил меня на скамейку. Со вздохом облегчения я сняла с себя маску, которая мне порядком надоела, а потом и камуфляжную форму, оставшись в футболке и шортах. Я выдохнула и оперлась на скамейку. Приятно почувствовать всем телом ветерок после отвратительного костюма.

— Так что такое? — поинтересовался снова Никита.

— Я немного не рассчитала и вышла из-за преграды раньше, чем следовало бы это делать. И вот результат — меня обстреляли. У них там, видимо, хорошие стрелки сидят, целятся метко и сидят близко.

— Еще играть будешь?

— Сейчас… Я посижу, отдохну, подумаю. Но скорее всего — да. Мне уже лучше. Просто на рожон лезть не буду, вот и все.

Во время диалога я рассматривала свои синяки: на бедре синяк, скорее всего, будет оочень большим, я аж присвистнула.

— Главное чтобы мама не видела, — проговорила я.

В других местах были чуть-чуть поменьше. Теперь я поняла, почему было настолько больно. Четыре сильных удара одновременно. Да уж.

— В тебя тоже что ли попали?

— Нет.

— А чего ты тогда сидишь? Иди, играй, пока есть возможность, а я здесь побуду.

— Ага, чтобы я пришел, а ты еще себе где-нибудь синяк сделала, я лучше здесь посижу, на всякий случай, — закончил Никита и мило улыбнулся, зеленые глазки его прямо так и загорелись, а искорки пошли играть по кругу в его глазной радужке.

Что? Что? Я не ослышалась? Так я тебе и поверила, что ты захотел остаться, чтобы я себя еще не покалечила. Какие же у тебя планы и чувства, хотелось бы мне знать. Я в своем-то внутреннем мире разобраться не могу, так еще и ты. «Так, не показываем, что что-то не так, все как обычно», — напутствовала я себя. Поэтому я безразлично пожала плечами и налила себе сок.

Серая комната возникла перед взором. Все та же. Матовые стены были непроницаемы. Сгусток темноты располагался все в той же стороне. Из нее осторожно, медленно и неспеша вышла Настя. Настя? Я? Переведя взгляд влево, я заметила еще одну меня, эта копия стояла спокойно у стены и смотрела невозмутимо на приближающегося двойника. На обеих девочках были все те же комбинезоны из серой материи, и они были босы. Девушки были абсолютно одинаковы, за исключением, пожалуй, выражения лица. Одна была спокойна, она облокотилась на стенку и положила руки за спину. Взгляд был направлен вперед. Спокойствие, уверенность в себе. Вторая же решительно направилась в ее сторону. Движения ее были резкими, отрывистыми. Грозно сдвинутые брови говорили о решительном настрое. Раздраженность и мрачность пробегали по каждой ее мускуле, при каждом движении, которое она делала. Копия Насти быстро пересекла маленькую комнату и остановилась прямо напротив своего второго Я. С вызовом взглянув в глаза, она отвернулась, но это замешательство продлилось лишь мгновение, через секунду глаза девочек вновь встретились. Искра синего пламени пробежала во взгляде второй.

— Что ты здесь делаешь? — раздраженно поинтересовалась она, едва сдерживая себя, чтобы не сорваться на крик.

— То же, что и ты, стою и разговариваю со своим клоном.

— Я здесь должна быть одна!

— Я тоже так думала, — мягко отвечала первая Настя.

— Так, уходи! Мне хочется побыть одной! — закричала девушка и кинулась к темноте.

— Мне, правда, очень жаль, но это невозможно, мы единое целое и должны находить общий язык, чтобы существовать вместе.

— Ты моя противоположность, ты не можешь думать как я, ты не можешь чувствовать то, что чувствую я! — Настя смотрела в темноту, оставаясь в кругу света, ее силуэт можно было разглядеть, но с трудом.

— Ошибаешься, я понимаю тебя лучше, чем кто-либо еще, просто я…

— Да, ты слишком мягкая, из-за этого ты не можешь осознать всю ситуацию окончательно, а я…

— У тебя та же проблема. Не замечала? Из-за твоих сильных эмоций ты очень часто принимаешь неверные решения, говоришь не то, что думаешь, только из-за порыва чувств, не обдумав сначала, а это и приводит к очень плачевным последствиям, — спокойная Настя медленно направилась к своей второй половине.

— Если я превращусь в тебя, то жизнь перестанет иметь смысл. Жить без эмоций. Куда хуже? Для чего тогда все это нужно? Разочарование, горе, обида. Порой радость…

— Порой? Ты не права, я умею радоваться, это потрясающее состояние. Я стараюсь не замечать негативных моментов, а чувствовать только положительное, — она уже подошла вплотную.

— Только положительного не бывает, надо трезво оценивать ситуацию, быть мягкими со всеми — невозможно, тогда они начнут пользоваться этим, и ты уже перестанешь быть самой собой. Отойди. Прошу тебя, отойди. Мне трудно, оставь меня одну, мне нужно подумать.

— Я тебе могу помочь, постой, — девушка дотронулась до плеча другой.

— Не можешь, оставь меня! — крикнула та, резко развернувшись и толкнув первую, ее лицо было заплакано, слезы текли по щекам, большими каплями собирались на подбородке, и падали вниз. — Я же нормально попросила, — произнесла она, ступив в темень. Ее тело растворилось в ней и исчезло, лишь отрывистые рыдания напоминали о присутствии где-то поблизости кого-то еще.

Отшатнувшись от толчка, Настя попятилась назад, провожая взглядом вторую. Она уселась на пол, и что-то мокрое упало на ее руки, а после все рукава, которыми она вытирала лицо, можно было выжимать.

Я открыла глаза. Тьма окружала меня, но в ней угадывались очертания моей комнаты. Значит, эта серая комната опять была во сне, почему же она производит на меня такое впечатление? Как будто все было наяву. А что именно мне снилось? Ох, какое неприятное ощущение внутри. Две меня спорили, а кто победил? Кажется, та, которая была более резкая и не хотела никого слушать. Но почему? Видимо, я сама так думаю, а что если… если это мои переживания? Я смотрела со стороны, я не вмешалась в их спор, а ведь все могло закончится иначе, если бы я их помирила. Но все-таки я не имела права… права вмешиваться в их беседу, ведь это была Я! Я, получается, состою из двух частей, как это ужасно звучит. Брр. Но ведь все люди таковы! В чем же причина, что было не так?

Я надолго задумалась, лежа в своей кровати в темной комнате, по потолку которой пробегали блики от фар проезжавших по улице машин. В голову ничего не шло. Что же могло быть не так? И тут меня осенило! Две половины могут всегда спорить, но они не должны доходить до крайностей. Как было это в моем сне.

Неужели я оставляю этот ужасный, скучный, пасмурный город? Да, я еду туда, где не будет этих небоскребов, бликов от стекол, которые режут глаза. Яркие краски, эмоции, которых мне сейчас так не хватает. Отдохнуть от учебы, вздохнуть полной грудью и забыть обо всех проблемах, оставляя место в душе только для радостного, только для позитивного. Как же я хочу поскорее увидеть реку и берега, а еще закаты и звезды… звезды. Их не нельзя разглядеть в городе. Слишком много подсветки и облаков в этом перенаселенном мегаполисе.

— Ребята, садимся в автобусы! — прокричала вожатая, недовольная неорганизованностью детей.

— Пока, — улыбнулась мама, — Насть, я тебя очень прошу, звони, мы же скучаем.

— Обязательно, — то ли радостно, то ли печально улыбнулась в ответ я, поцеловала маму и побежала к дверям автобуса. Что я должна сейчас чувствовать? Горечь расставания? Нет, этого нет. Не потому, что мне безразличны родители, конечно, не поэтому. Я их очень сильно люблю, просто иногда надо менять место, обстановку, людей вокруг себя, а к ним я скоро вернусь, не успев соскучиться. Красивые мамины печальные глаза провожали меня. Усевшись на место, я выглянула в окошко: родители весело махали мне руками и что-то пытались сказать, но из-за толстого стекла я ничего не могла расслышать и старалась читать по губам.

Машина тронулась. Фух, можно собраться с мыслями, подумать, поразмышлять, а потом еще успеть послушать музыку, времени достаточно. Только я откинула голову назад и закрыла глаза, как меня окликнули:

— Привет, — пока я была погружена в себя, ко мне успела подсесть какая-то девочка, ее глаза так и бегали по моему лицу, изучая каждую его черту.

— Привет, — немного недовольно ответила я.

— Нет, если ты не хочешь знакомиться, то так сразу и скажи, — насупилась она.

— О, что ты! — быстро поправилась я, неудобно получилось. Я всегда страдаю из-за выражения моей физиономии. Она может отражать все что угодно в то время, как я думаю о совершенно противоположном. А люди судят по внешнему виду, — Как тебя зовут?

— Ксюша, — личико девочки засияло еще сильнее, — а тебя?

— Настя, ты тоже на сплав едешь?

— Да, здесь, кажется, половина туда.

— Ага, а почему именно на сплав? Нравятся байдарки?

— Не то, чтобы я в восторге от них, я просто обожаю природу! Тишина и солнышко, — тут она закрыла глаза, припоминая что-то, улыбка ее стала еще шире. До чего мы дожили! Я поражаюсь — дети в Москве мечтают о солнце! Это ненормально, но такова реальность, а ведь кому-то нравится постоянно здесь жить, ходить на работу, их из города ни за что не выманишь. Ксюша распахнула свои красивые длинные ресницы и продолжила, — ой, извини, замечталась, так сложно жить, оторванной от природы, когда твоя человеческая сущность требует ее.

— Как я тебя понимаю, а какой ты класс закончила?

— Девятый. Такие экзамены, ужас, а ты что сдавала?

Тут я смутилась, мне опять дают меньше, чем есть на самом деле. Конечно, приятно, что выгляжу моложе, но иногда раздражает.

— Эм, я десятый, — робко ответила я. В принципе, получается, что мы с моей новой знакомой ровесницы, если только она в шесть не пошла.

— Да? А, ну, в прочем, этого ничего не меняет, — быстро произнесла она. — В походах все равны.

— Что верно, то верно, — подтвердила я.

Я так с Ксюшей разговорилась, что не заметила, как время пролетело. Оказалось, что она очень много знает, интересуется всем, а не зациклена на сериалах, как многие подростки. Она тараторила без умолку, и я успевала вставить слово только, когда она переходила от одной темы к другой. Но я не жалуюсь — это было мое первое общение за несколько месяцев, которое принесло мне такое удовольствие! В этой девчушке я невольно узнала себя, только не теперешнюю, а ту, что была год или два назад. Тогда все было иначе. Я, впрочем, не могу точно объяснить, что же именно поменялось, но я стала другой. Об этом говорит хотя бы то, что не я первая заговорила с ней. Девочка зажгла во мне какую-то искорку, которая угасла, и вот, она опять горит, нестабильно, огонь ее слаб, но тепло и свет идет, и это самое главное. Еще мы очень схожи по интересам: выезды в лес и подход к жизненным приоритетам. Найти родственную душу — всегда приятно. Помимо всего этого, она была действительно красива и не благодаря модельной внешности, наличие которой для многих считается самым главным, нет, у нее волосы были аккуратно собраны в хвостик, в ушах обычные сережки — гвоздики, но было что-то такое, что нельзя описать. Радость жизни, радость того, что она сейчас сидит в автобусе, едет туда, куда зовет неистово душа, это все отражалось на ее лице. Прелестные глаза, кажется, карие, открывались и закрывались так часто, что я порой не могла за ними поспеть, при этом каждый раз длинные, изящные черные ресницы то опускались, то поднимались, придавая обыкновенному процессу — морганию — загадочный смысл, у меня он ассоциировался с прибоем волн на море. Да уж, у меня всегда очень странные ассоциации.

Вот так мы ехали и болтали в непринужденной обстановке, а сзади играли мои любимые лагерные песни под гитару. Я не выдержала и стала подпевать, и Ксюша подхватила. Так хорошо.

Тихо. Где-то вдали слышны голоса ребят, продолжающих раскладывать в миски свой ужин, а я уже устроилась на травке на крутом берегу реки. Что может быть лучше? Я считаю что ничего. Река почти не двигается, она застыла в безмолвии, ни шороха, ни единого звука не доносится с ее стороны, она замерла, заснула, а может быть притворилась? Слабый туман начал окутывать ее гладь, медленно подбираясь и ко мне, а вдали виднелся прекрасный закат, ярко алый, растворяющийся в этой дымке. Небольшое дуновение ветра и верхушки деревьев качнувшись сразу же выпрямились, не давая никому властвовать над собой.

Я отправила в рот первую ложку. Макароны с тушенкой, да, деликатес. Почему деликатес? А где еще можно так приготовить это блюдо? В домашних условиях не получится, я уже молчу про пафосные рестораны. Макароны должны вариться в кане, обязательно на открытом огне, обдуваемые чистым воздухом, а вокруг непременно должен быть лес. Некоторые люди такое в своей жизни даже и не пробовали, я им сочувствую. Упустить такое.

Бульк. Я заметила быстрое движение над водой, видимо, это была рыба. Как ей здесь, наверное, хорошо. Никто не мешает, река чистая, в нее не сбрасывают производственные отходы и совершенно не за чем заботиться о своем пропитании, ведь в чистой воде все сбалансировано.

Мы удобряем землю, чтобы там что-то лучше росло, она впитывает в себя все, как сухая тряпка воду, не думая, насколько ей самой будет это полезно. Растения вырастают красивыми, большими, но значит ли это, что они безвредны? Конечно, нет, об этом нам забывают писать на упаковках в магазинах. Как же раньше люди обходились без химикатов, а ведь росло все. Природа истощается, виной тому человек. Нам так много твердят о защите окружающей среды в школе, но что делается для этого? Где пример, как именно надо поступать? Учителя рассказывают, но не выполняют элементарных правил, например, выбрасывают мусор не в урну, а так, где придется. Меня это поражает, зачем так делать, если можно потерпеть и донести фантик до мусорки через дорогу? И что же дальше произойдет с бытовыми отходами? Их погрузят в одну машину и отвезут на свалку, на свалку, где они пролежат не одно десятилетие, а может быть, столетие, пока хотя бы часть из них не разложится. А нагромождения мусора будут все увеличиваться и увеличиваться, пока… Впрочем, я не знаю, что именно произойдет. Мы улетим на другую планету или превратится наша планета действительно в свалку, как говорят многие ученые, или они все-таки перестанут говорить и начнут действовать, придумывая реальные методы утилизации, ведь это вполне реально. Только народ настолько ленив, что им легче думать, как все плохо, чем исправлять это «плохо».

Создать фабрики по переработке, что может быть проще? Или только мне, как подростку, так кажется? Если меня спросят: «Раз ты так размышляешь, то почему бы именно тебе не заняться этим?» Что ж, я не прочь, но я понимаю, что это не мое, что я не буду полезной в этом деле. Все, что надо минимально делать для сохранения природы, я и так делаю: не бросаю мусор, где ни попадя, стараюсь меньше использовать полиэтилен и меньше ездить на машине. Советую всем задуматься об этом, и не так, как нам преподносят эту информацию в учебных заведениях, а самому проанализировать и поразмышлять: а что будет именно с тобой? Ну, не думаешь ты о других, так хоть о своих близких задумайся, ведь именно им страдать.

Что-то я отвлеклась, в данный момент передо мной нет этой проблемы, и я счастлива. Мои глаза отдыхают, когда я гляжу не на городские, а на природные пейзажи, становится так хорошо и спокойно на душе, избавляешься от лишних мыслей, отбрасываешь прочь все темное и грязное, что сидит у тебя внутри.

— Можно присесть? — ко мне сзади подошла Ксюша. Кажется, все повторяется, дежавю прямо-таки.

— Давай, — рада ли я теперь? Меня опять прервали, хорошо это или плохо? Девочка стала моим спутником в этом путешествии. Она постоянно меня подбадривает, говорит «Не унывай» и улыбается, внимательно слушает, когда я ей пытаюсь излить душу. Ну, находит порой такая волна, когда хочется рассказывать о чем-то печальном и очень грустном, размусоливая каждую деталь, хотя знаешь, что это не принесет тебе никакого удовлетворения, только горечь и разочарование.

— Настюш, почему ты всегда такая хмурая? — Ксю положила мне голову на плечо и закрыла глаза, — Ведь свершилось то, что ты хотела, ты здесь, у нас потрясающий отряд и педсостав, надо радоваться этому.

— Ничего не ушло, — уныло отозвалась я, — все осталось внутри. А как ты понимаешь, что мне грустно?

— У тебя все на лице написано.

— Ксюш, нельзя думать о человеке по его внешнему виду. Но если честно, то я безумно счастлива, и ты уже сказала почему. Вот я не поверю, что ты никогда не задумываешься о чем-то, от чего тебе становится тоскливо и хочется плакать, только ты всегда светишься независимо от ситуации.

— Но ведь ты и говоришь так.

— Тебя это раздражает?

–Нет, что ты, я всегда рада помочь человеку.

— Другие так не говорят, — грустно заметила я, — они мне намекают или прямым текстом высказывают, что я достала со своими возмущениями и ворчаниями, но если я оставлю это все внутри, то мне будет хуже.

— Это одна из причин, почему я тебя выслушиваю и пытаюсь дать советы, хотя в них я не так сильна, — я отложила тарелку, а девочка меня обняла. Мне стало так тепло и уютно, чувствуя, что я не одна, что есть тот, кто меня может поддержать, отодвинув все свое на задний план, оставив место исключительно для твоих проблем. Настоящий друг. — Тебе лучше? — поинтересовалась она.

— Да, спасибо тебе большое. Скажи, ты со всеми так разговариваешь или есть особенные люди, которым ты так сильно помогаешь?

— Ммм, наверное, я стараюсь помочь каждому, но не все принимают это.

— А друзья? Они прислушиваются к твоему мнению?

— У меня много друзей, они часто приходят ко мне, спрашивая что-то или просто так. Да, я думаю, что они учитывают мое мнение.

Почему я чувствую себя не в своей тарелке среди друзей? Меня не устраивает их образ жизни, то, как они себя ведут, есть всего несколько человек, с которыми я хорошо лажу. Я не могу навязывать свою точку зрения другим, да, и не пытаюсь особо, просто, меня поражает, что люди такие разные и большая часть из них совершенно не подходит под описание моих друзей, образы которых я, видимо, сама составила у себя в голове. Можно ли их тогда вообще считать своими друзьями, раз они мне не подходят? Но ведь не просто знакомые они мне. Про лучших друзей я вообще молчу, вряд ли я смогу назвать хотя бы одного человека, который бы меня понимал на все сто процентов, с которым я могла бы обсудить абсолютно все, от каких-то мелочей до личной жизни и чувств, которые я испытываю к кому-либо. Чаще всего у меня получается так, что с одним я говорю об одном, а с другим о другом, не затрагивая первую тему, только потому, что он просто не сможет ее правильно понять, так, чтобы его ответ меня удовлетворил. Как проверить, что эти люди испытывают ко мне? Надоедаю ли я им? Только ли из вежливости они не отгоняют меня? Или им наоборот необходимо мое общение. Если я спрошу у знакомого, лучше так буду всех называть, то вряд ли каждый мне скажет правду. Немногие могут честно сказать в глаза то, что думают, возможно, одни боятся это сделать, а другие не хотят причинить боль тебе, и своим бездействием делают только хуже.

Мне часто нужно знать, что думают другие обо мне, нет, я не завишу от чужого мнения, не в этом причина. Я не способна видеть себя со стороны, мне трудно разглядеть свои недостатки, которые являются плохими моими качествами. Что можно изменить, не в ущерб хорошему и приятному, что во мне есть.

Да, трудный вопрос. Если спросить именно знакомого, то, скорее всего, он не уйдет от ответа, чего ему бояться? А вот с так называемыми друзьями дело обстоит сложнее. Вроде друг, желает тебе добра, но в каждом понимании, это слово подразумевается по-разному. Например, один промолчит, думая, что тем самым ты будешь чувствовать себя лучше, а второй выскажет все, да и подскажет, как все исправить, ведь работая над собой, ты становишься сильнее, и никто лучше тебя не направит на верный путь, как твой друг.

Еще смотря с кем ты будешь общаться. Недаром, поговорка гласит: «С кем поведешься, от того и наберешься». И это высказывание имеет место быть. Как много примеров я знаю, когда ребята были одними, а после того, как попадали в другую компанию, сильно менялись, правда, чаще всего в худшую сторону, что очень печально. Все-таки опуститься гораздо легче, чем подняться, для этого нужна, прежде всего, сила воли и поддержка правильных друзей, которые не будут тащить тебя вниз.

Я прижалась ближе к Ксюше. Сможет ли она стать моим настоящим другом после того, как смена закончится?

Обычно ребята разъезжаются, и мало кто поддерживает отношения в дальнейшем после. Здесь мы так дружны, но за пределами лагеря у нас появляются свои интересы, свои друзья. И ты потихоньку забываешь про людей, с которыми провел рядом две-три недели.

— Ксюш, а у тебя есть лучшие друзья?

— Есть, у кого же их нет?

— Например, у меня, — грустно заметила я.

Девушка взглянула на меня с таким сочувствием в глазах.

— Трудно без них?

— Еще как. Не всегда есть с кем поговорить, погулять, остается только плюшевый мишка, он слушает, но не говорит. Так жаль, — я слабо улыбнулась.

— Я тоже иногда разговариваю с игрушками, хоть некоторые и говорят, что это по-детски, мне все равно. Но без лучших друзей очень тяжело, я даже не представляю, как ты справляешься?

— Наверное, я еще не нашла этого человека, — я глубоко вздохнула.

— А хочешь, я буду твоим лучшим другом? — Ксюша резко поднялась, в глазах у нее играли искорки, она прямо-таки светилась, нет, она просто сияла, от прекрасной идеи, которая вдруг посетила ее.

Что же мне теперь ответить на это? Как по-детски это, однако, звучит. Неужели мы действительно можем доверять таким словам? Но ведь раньше меня это не беспокоило, мне говорили, и я верила, а после очень удивлялась, когда человек не сдерживал обещание. Ведь он обещал — было мое оправдание. Стоит ли довериться ей? Девушка такая добрая, отзывчивая, а почему бы и нет? Но… это разрешение очень дорого, ведь оно означает, что теперь она может вторгнуться в мою душу, чинить, подправлять, убирать и творить там, что ей вздумается. Однако, я очень сильно нуждаюсь в таком уборщике. Надеюсь, что не пожалею о своих словах позже, если же она нарушит обещание? Что будет тогда? Дружба падет, неприязнь и недоверие у меня будет к каждому, и тогда уже вряд ли я смогу кого-либо приблизить к себе. Надо принимать решение, а то пауза затянулась.

— Тебе действительно этого так хочется? — поинтересовалась я.

–Почему ты считаешь, что нет? — с нескрываемым изумление произнесла она.

— Странно, но никто и никогда мне еще не предлагал так свою дружбу, ты первая.

— Надо же с чего-то начинать, — улыбнулась она еще шире.

— Тогда… — на лице у меня промелькнула улыбка, — я согласна, только пообещай, что не бросишь меня.

— Обещаю, — с деловым видом сказала она.

«О, боже мой, нет! Только не это» — последнее о чем я подумала, прежде чем окончательно понять, что опять нахожусь в этой комнате. Мне было так хорошо без нее! Целую неделю настоящего отдыха, когда мне не снились сны, точнее это место. Ну что на этот раз? Я буду опять сидеть в углу и осмысливать свою никчемную жизнь? Или же…

Я обернулась. Передо мной были две девушки, в них я узнала своих знакомых, они весело смеялись, видимо, рассказывая друг другу забавные истории. От греха подальше, я решила не подходить ближе, чтобы не слышать их разговор, лучше свернуться калачиком и полежать, чем расстраиваться. Я очень сомневаюсь, что здесь могут говорить что-то действительное радостное, одни разочарования. Не тут то было, видимо, страшные силы, поняв мои замыслы, специально сделали громкость больше, так, чтобы я могла без труда услышать каждое слово разговаривающих. Что за магия здесь происходит? Ладно, раз не получилось отвертеться, тогда посмотрю, вдруг что-то полезное будет.

Я устроилась у стенки, опершись на нее. Я сидела как будто в зрительном зале кинотеатра, передо мной играли актеры, только услышать или увидеть они меня не могли. Что ж, какой фильм сейчас? Комедия, трагедия, драма? Жаль, что не я выбираю на какой сеанс пойти.

Представление началось, было ли это гениальной постановкой моего разума или происходило все взаправду, мне от этого не легче. И лучше бы я этого все-таки не слышала.

Две девушки, я их знаю: Ева из моего класса, а Аня из параллели, кажется, они хорошо общаются друг с другом, когда мы все вместе куда-то шли гулять, то они тоже вливались в нашу компанию. Школьницы, как школьницы, ничего не могу о них сказать плохого, ну, перекидываются они со мной иногда парой слов, ко мне не пристают, я к ним и не лезу.

— До чего же глупо!

— А я о чем, что она придумать больше ничего не способна?

— Навязывается просто всем, как она всем надоела, а ведь никто сказать не хочет, жалеет, наверное.

— Конечно, кто же ее еще такую примет? Ничем не примечательна, ходит, как тень везде, я не удивлюсь, если она такая не только в школе.

Девочки засмеялись.

— А как она на прошлой недели шла, даже не видя куда, уткнувшись в книжку, налетела на Томаса.

— Томаса? — недоуменно переспросила Аня.

— Ну да, такой высокий парень из 11 класса.

— С черными волосами?

— Да.

— А так я его знаю.

— Конечно, такого красавчика сложно не знать. Так вот, читала что-то, а тут он проходит, ну, она и врезалась!

— Ох, а что дальше?

— Самое интересное. Книжки упали, портфель свалился. Сидит, подбирает все. Томас нагнулся помочь. Она его так и отшила!

— Неужели?

–Все девчонки от него без ума, а она выпендриться решила таким способом, дескать, смотрите, я отказала самому Томасу.

— А что же Томас?

— Он переспросил, нужна ли помощь, видишь, какой вежливый! Она ответила, что нет, он развернулся и ушел, а что ему еще оставалось? Не стоять же над ней, как надзиратель.

— Да, могла бы и поправдоподобнее ситуацию придумать, а то слишком палевно вышло.

— Девочки, привет, — послышался до ужаса знакомый голос. Из тени вышла Лиза и направилась прямо к этим двум, по-другому я пока не могу выразиться.

— Лиза, привет, как дела?

— Неплохо.

Неужели она сейчас тоже подключиться к обсуждению меня? МЕНЯ? Ох.

— Вы когда гулять идете?

— Точно не знаю, но вроде собираемся завтра, а что?

— Она тоже идет? — меня это выбесило окончательно, высказываться так обо мне, да, еще и моего имени не произносить? И, как будто услышав мои мысли о моих догадках, о ком идет речь, Лиза сказала:

— Конечно.

— Вы ее так хотите брать?

— Она нам не мешает.

— Ммм, понятно, — протянула Аня.

— Она бывает такой назойливой, — подала голос Ева.

— Все мы таковы, — ушла от прямого ответа Лиза.

Мне все так надоело, что я постаралась просто расслабиться, закрыть глаза, и это помогло. Я окунулась во тьму крепкого сна, где нет этих ужасных голосов.

Проснулась я рано утром. Все еще спали. Через ткань палатки пробивались маленькие лучики света, не набравшие еще своей силы. Рядом мирно посапывала Ксюша, а за ней лежала Ира. Я взглянула на них. Такие умиротворенные лица, никогда бы не стала будить, Ксюша во сне улыбалась, интересно, а что ей сейчас снится? Явно не то, что мне обычно. Кстати, какую гримасу я корчу во время сна, когда нахожусь в комнате?

Я расстегнула спальник и легла на него сверху, в палатке уже становилось душно. Откинувшись назад, я закрыла глаза, заснуть у меня уже не выйдет точно, а вот поразмышлять — самое время. Что значат эти сны? Что от меня хотят? Хорошо, возможно, это мои страхи, опасения, переживания, неудобства — это все понятно. И неужели мое сознание так надо мной издевается? Странно, что ничего не изменилось с нашего вчерашнего разговора с Ксюшей, ведь мы договорились о дружбе, если так можно выразиться, вроде стало легче, а вроде и нет. Я чувствовала себя по-настоящему счастливой целую неделю! И снов не было. Парадокс, а вдруг нет? Кажется, в этом есть какая-то закономерность. А еще я, видимо, обязательно должна была услышать тот диалог! Но зачем? Зачем мне это было так необходимо?

Теперь мне действительно непонятно, кого я представляю для своих друзей: обузу или друга? Было ли это в реальной жизни или подогнано под мое восприятие так, чтобы я засомневалась в себе? Ой, слишком много вопросов. Но больше всего меня поразило то, как отвечала Лиза, мы же с ней, вроде, хорошо общаемся, зачем она так? Ее ответы были очень неуверенные и неправдивые, или же мне все померещилось?

Этим странным девчонкам не стоит верить, и все же на душе остался осадок от услышанного. Они могут переврать абсолютно все, но отставить маленький кусочек правды, разглядеть который очень сложно, но необходимо, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Кстати, на счет того случая с Томасом. Припоминаю, было такое. Но как можно было увидеть так произошедшее? Не понимаю. Во-первых, я, кажется, определилась, что нравится мне Никита, и тогда я, по-моему, уже испытывала к нему какие-то чувства. Во-вторых, книга, которую я читала, была действительно очень занимательной, так, что я не разглядывала особо, куда иду. И наконец, в-третьих, как можно было увидеть в этом, что все это было подстроено, особенно то, что я его отшила? Я мягко отказалась от помощи, потому что собирать было не так уж и много.

К сожалению, я вполне могу допустить, что такая беседа между ними реально была, с них станется, но вот что по этому поводу думают остальные? Стоит ли мне беспокоиться об этом, или все само собой образуется?

Ксюша вздохнула и открыла глаза.

— Ох, ну и жарко же у нас тут, — проговорила она, пытаясь расстегнуть заевшую молнию на спальнике. — А сколько времени?

Я взглянула на часы, стрелка приближалась к 8.

— Скоро подъем, — ответила я.

— Я иногда даже радуюсь, что мы встаем так рано, часов в девять под палящим солнцем в палатке было бы невозможно находиться.

— В следующий раз надо будет найти местечко в тени, — я говорила как-то отстраненно, просто отвечая на вопросы, чтобы поддержать беседу, но сама находилась еще в своих размышлениях. Если таковы люди в школе, то какие здесь? Мы каждого знаем только с нескольких сторон, увидеть все его грани удается не всегда, как же в таком случае можно полностью составить впечатление о человеке?

— Настя, — позвала меня уже, видимо, не в первый раз Ксюша.

— А.

— Пойдем, умоемся, раз проснулись, а то потом народ набежит, будет не протолкнуться. Ты меня, вообще, слушаешь?

— Да, да, пойдем, конечно, — отозвалась я, потихоньку начиная вставать.

День шел просто отлично. Оказывается, если не вспоминать про сны и связанные с ними рассуждения, то становится легче. Мы медленно плыли на байдарке по речке. Ксюша впереди напевала какую-то веселую песенку, одновременно усердно работая веслом. А я на автомате то поднимая, то опуская его в воду, любовалась окрестностями.

Речка была прозрачно-голубоватого цвета, а в ней отражалось еще более голубое, плавно переходящее в цвет лазури небо. Облаков почти не было видно, лишь кое-где они появлялись в виде небольших и с виду невесомых кусочков ваты, которые летели и летели куда-то вдаль, подгоняемые слабым ветерком, помогающим справится с жарой.

Вода была как зеркало, отражающее прекрасный момент в повседневной жизни природы. Она застыла, как на фотографии, картинка не двигалась, перемещались лишь мы, чуть нарушая правильность отражения взмахами своих весел. В зеркальной поверхности виднелся и лес, который стоял невозмутимо, охраняя этот участок Земли от чужих глаз. Он был похож на стену, мощную и могущественную зеленую преграду, пройти сквозь которую было под силу не каждому.

Маленькие дети — ручейки, отходили от своей матушки в разные стороны, прокладывая себе дорогу в высокие земляные берега. Их струи бегали наперегонки, весело журча и резвясь под солнцем.

Я услышала звон колоколов, а значит впереди деревня и стоянка. Хотелось ли мне туда? Я бы с большим удовольствием осталась здесь, где не было никаких звуков, кроме всплеска воды. Деревня совершенно иная, нежели город. В ней нет такой суеты, там все друг друга знают, люди живут в гармонии с природой. Я им даже завидую. Каждый день утром купаться в чистой реке, а вечером сидеть и смотреть на закат над лесом, не испорченный подсветкой домов и дорог.

— Ребята, где дежурные? Мы сегодня есть будем?

Все копошились, бегали с места на место, пытаясь что-то отыскать, а может быть, просто им было нечем заняться.

— Да, сейчас. Палатку доставим и начнем.

— Давайте реще, — донеслось с другого конца, — солнце уже садится, а мы еще даже костер не начали разводить.

— Так если ты свободен, то может быть, этим и займешься, — отозвался Егор, запихивая пенку в палатку.

Голос умолк, видимо, ему совсем не хотелось выполнять чужую работу.

— Я могу, — отозвалась Ксюша, она быстро подхватила спички, которые оказались в ближайшем ящике, и побежала к костровому.

— Ксюш, не надо, мы уже скоро сами начнем.

— Мне не сложно, тем более, что мы должны помогать друг другу.

Подойти ли мне тоже или не стоит? Вроде так просто, а приятно всем. Ксюша, она так суетится, везде и всюду ее можно увидеть и это не раздражает людей, а наоборот приносит радость. Бывают же светлые человечки, с которыми только и хочется общаться, не отходить от них ни на шаг. Энергия, эмоции, брызги и всплески радости, которые разлетаются вокруг и ложатся на окружающих. Все насыщаются этой неведомой силой и им становится легче даже тогда, когда совсем плохо.

Я решилась и подошла ближе. Почему я так ленива или застенчива? Ни одно из этих качеств не красит меня.

— Ксюш, нужна помощь?

Девушка взглянула на меня, сверкнула весело глазками, улыбнулась и сказала:

— Нет, но если ты порежешь хлеб, то будет прекрасно, а то эти дежурные неизвестно, когда здесь появятся.

— Хорошо.

Ксюша снова вернулась к разведению костра. Она умело подкладывала палочки так, что вскоре на месте бывших холодных угольков полыхал хороший горячий костер, который было уже не затушить дуновением ветра.

— Можно? — рядом со мной плюхнулась Ира.

— Ну, и дежурные у нас. За них все Ксюша приготовила.

— Мда, — процедила я, смотря на то, как девушка накладывает всем еду большим половником, не думая, что она тоже уже очень давно не ела.

— Сядь, поешь, — вдруг уже не выдержала вожатая, — я думаю, что с этим мальчики точно должны сами справиться.

— Всего несколько человек осталось.

— А потом еще за добавкой пойдут. Отдай им половник, — Егор уже стоял рядом с извиняющимся видом, протягивая руку. Ксюша нехотя, но все-таки вручила орудие готовки парню.

— Хорошо, — она положила себе и села ближе к костру.

— Мне порой кажется, что она работает за весь отряд, причем ничего не требуя взамен. Откуда у нее такая неуемная энергия? — наговаривала мне тихо Рита.

Я не могла на это ответить, сама не понимала, как в этой девушке заключается такая сила и духовная, и физическая. Меня это поражало, при этом я понимала, что, в общем-то, ничего сверхъестественного в этом нет, что я тоже могла бы быть впереди всех, но что-то меня держало и тянуло назад. Может стоит наконец оторваться и взлететь? Но тело больно тяжело, а руки слишком слабы, поэтому должно пройти немало времени, пока организм подстроится и будет способен на взлет. Время. Как много времени…

Я приоткрыла глаза. Серый потолок. А чего я ждала? Радужных стен? Хотя, постойте, какие-то блики были на стене, сбоку от меня, я повернула голову в другую сторону. О, чудо! Я давно не была настолько поражена. Передо мной висела рама, а в ней яркие краски. Просто так, в хаотическом порядке мазки кистью, хотя я точно не знаю, чем именно была исполнена эта картина. В ней не было смысла для других, даже для критиков и любителей — импрессионистов, здесь нельзя было увидеть закономерность в наложении рисунка, нельзя было разглядеть задумку неназванного автора, это просто набор цветов, но настолько ярких, что резало глаз. Чтобы это ни было — мне нравится, подытожила я для себя и встала. Подойдя ближе, я снова удивилась. Как так, я уже стою рядом несколько секунд, но картина никуда не двигается, она не собирается бежать из рамы или меняться. Что-то здесь не так. Или все очевидно?

Я присела, скрестив ноги, на пол, и стала любоваться этим художественным шедевром, который для меня значил очень многое. Раз поменялось что-то здесь, в данном случае, появились краски в закрашенной наглухо серым цветом комнате, значит, что-то поменялось у меня внутри. А именно? Так, что было сегодня днем? Сбор палаток, погрузка байдарок, остановка в деревне, ужин, «свечка». Ммм, все как обычно, хотя, стоп. Мы плыли, и я действительно стала не просто смотреть вокруг, а оценивать и сравнивать природу этого места и города, понимая, как хорошо плыть здесь, при этом никакие дурацкие мысли меня не одолевали, ничто не отвлекало меня от созерцания водной глади и леса, а самое главное — от всепоглощающей приятной тишины. Могло ли это быть причиной изменения дизайна комнатушки? Почему бы и нет. Хм, если так смотреть, то это место мне ясно рассказывает, что происходит у меня в душе, помогая разобраться и исправиться. Исправиться, но что надо для этого сделать? Кажется, необходимо изменить цвета комнаты на те, которые придутся мне по душе, а для этого должны в реальной жизни быть такие моменты, которые будут похожи на яркие краски, нанесенные на полотно художника, но так, чтобы они не меркли и не исчезали со временем. Например, этот кусочек природы останется со мной надолго и будет согревать мне душу в тяжелое учебное время.

Но не только это, видимо, интересует эту комнату, а мои переживания, как я уже поняла раньше. Просто повседневная жизнь, надо сделать так, чтобы она не вызывала отвращения. Как же это сложно, ведь всегда найдется то, что будет тебя раздражать. Интересно, а я вообще правильно понимаю намерения моего сознания или я уже ушла не в ту сторону размышлений и только запутала себя? Главное — сделать так, чтобы эта картина, ну, или хотя бы часть ее, теперь всегда была здесь, освещая эту «тюрьму» своим сиянием.

Я оперлась рукой на пол и продолжила созерцать прекрасное творение. Сейчас я готова была задержаться здесь надолго.

Пока у костра пели песни, я решила провести время с большей пользой и пойти к обрыву, который я заметила вчера. Нет, я не могу сказать, что гитара у меня вызывает отвращение, просто должны петь «правильные» люди, одни умеют привлекать к себе слушателей, а другие их отталкивают, даже если поют и играют ничего так. Сейчас инструментом завладел Дима. Его репертуар состоит исключительно из скучных, медленно тянущихся песен, допевая до конца которые совершенно забываешь, о чем же было в начале. Возможно, в них и скрыт какой-то очень важный смысл, который надо найти и понять, но сейчас у меня точно не такое настроение. После сегодняшнего сна мне стало немного легче. Несмотря на то, что я этих видений панически боюсь, это было исключение, оно дало мне шанс почувствовать, что, вероятно, еще не все потеряно и есть возможность вернуть ту меня, которая была год тому назад. Эх, да, все было иначе. Я как-то по-другому смотрела на одни и те же вещи, жизнерадостнее что ли, а сейчас я лишь иногда изображаю свое такое состояние, но в глубине души, все остается серо, как в эти чертовых снах, от которых я пока не вижу способа избавиться. Вот и именно поэтому мне не хочется нарушать ту идиллию, которая сформировалась внутри сегодня, этими занудными песнями. Если бы играл Петя, то я осталась бы, а так…

Достав из палатки блокнот и пенал, я отправилась по чуть заметной в надвигающихся сумерках тропинке к приглянувшемуся мне месту. По дороге я сорвала пару ягодок черники, не смогла удержаться, и, пытаясь оттереть от рук раздавленною маленькую ягодку, наконец, добралась до моего местечка. Кажется, об этом просто шикарном пристанище для одиноких никто не знал, и это было даже лучше, а то сидеть и размышлять, когда мимо тебя проходят туда-сюда какие-то люди, не очень приятно. Обрыв уходил далеко вниз, скатиться по нему я совершенно не хотела бы. Поэтому очень осторожно устроилась на приглянувшемся мне корне дерева, которое выступало из земли и благодаря своим размерам напоминало прекрасное кресло, если можно было бы положить подушку между сидящим и стволом дерева. Но у меня таких удобств не было, да я и не сильно хотела, меня и так все устраивало. Свесив одну ногу и поджав под себя вторую, я облокотилась о дерево и закинула голову назад.

Многие ли люди понимают, какое это блаженство сидеть вот так? Не думаю, а у тех, кто примерно представляет это чувство, вряд ли есть возможность ощутить его. А я — счастливчик. Столько мучений ради таких моментов, которые я смогу запомнить и вспоминать потом как в реальности, так и во сне, когда будет совсем плохо. С моего ложа было видно все далеко вдаль, я смотрела и любовалась зрелищем. Эти кажущиеся бескрайними просторы где-то имеют границы, мне даже не хочется в это верить. Вот бы было так: каждый раз, когда захочется, ты мог бы прийти сюда и посидеть, без шума машин и запаха бензина, без переговаривающихся людей и тяжелой атмосферы города. Зелень леса расслабляет и успокаивает, естественное щебетание птиц такое родное, и душа не отвергает эти звуки, а принимает и впитывает в себя, зная, что необходимо вбирать очарованье и прелесть этого мира, чтобы иметь иммунитет к чужеродному, к тому, что просто не может быть настоящим.

Замечал ли кто-нибудь, что побыв на природе человек становится более спокойным? И для этого он не пьет никаких таблеток, которые только вредят организму, а не помогают. Все по тому, что все, что находится в экосистеме не несет вреда, а наоборот укрепляет организм, создавая защитную оболочку, которая защищает человека от всякой гадости извне, созданной руками самого умного существа на планете, как он сам считает.

Душу, тело — это не имеет никакого значения, защита универсальна. Но вот только, как и все на свете, она имеет свой срок годности, у меня он истекает очень быстро. Именно поэтому уже через месяц после жизни без этих листиков, травы, земли, мне становится очень плохо, и ничто мне не может помочь так, как оказаться снова здесь и снова смотреть вдаль, и слушать разговоры лесных обитателей.

Мне в голову пришла идея, я открыла блокнот и записала фразу, которая только что возникла у меня в голове: «Понять, кто ты есть на самом деле, можно лишь в настоящей, природной тишине».

Суматоха, все что-то делают, бегают, копошатся. Утро. Я смотрю на это все. Вчера была совершенно другая атмосфера. Атмосфера тишины и покоя, а сейчас все так кардинально поменялось. Но ведь это не плохо. Жизнь должна быть наполнена движением, ведь без этого невозможно существовать.

— Ребята, мы через час должны уже отплыть, а вы все никак упаковаться не можете. Который день уже это делаете, пора бы научиться!

— Не так-то это и просто, — проворчала Рита, которая старалась впихнуть в рюкзак свой спальник.

— Настя, идем пока к байдаркам, поможем им, — окликнул меня голос Ксюши, она как всегда была впереди всех.

Я, очнувшись, побрела за ней.

— Ты чего спишь? Давай, новый день, новые приключения, — девушка разговаривала без умолку.

— Мой организм не согласен с этим.

— Мы же легли вроде не очень поздно. Чего ты такая сонная?

— Не знаю, ладно, сейчас проснусь, пойдем к байдам.

Костя, Дима и Петя уже стояли на причале и спускали байдарки и рафты на воду.

— Что будем грузить первое?

— Рафты надо, чтобы все рюкзаки ушли.

— Давайте вон тот красный в начале.

— Петя, залезай на него, — командовал Дима.

Ксюша не дожидаясь приглашения, спустилась в воду, в то время, как Петя, не желая мочить ноги, полз по борту. Я залезла в реку и обошла рафт с другой стороны. Прохладная, но не ледяная, приятная вода обволокла мои ноги. Я мягко ступала по песку, по-моему, это намного приятнее, чем сидеть на раскаленной резине, и не стоит бояться, что ты будешь мокрым. Ведь это водный поход, как же без этого.

Нам подавали рюкзаки, а мы грузили. Ксюша с улыбкой ругалась на Петю, который чуть не окунул чью-то сумку в воду, а он в ответ ее обрызгал, но она только поблагодарила и сказала, что зато ей теперь не будет жарко. Удивительная девочка. У нее когда-нибудь бывает плохое настроение?

— Натягиваем тент. Настя, возьми веревку, прикрепи к бортам. Я послушно сделала.

Следующий, следующий рафт. Сколько их прошло за это время перед нами? Байдарки. Красная. Синяя. Зеленая. Я выдохнула и огляделась. Поляна, на которой мы стояли, была пуста, лишь кое-где валялись личные вещи, но их уже не надо было грузить.

— Ксюша, выходим?

— Да, сейчас.

Сильный всплеск воды. Я резко обернулась. Ксюши не было. Я увидела удивленные и взволнованные лица других ребят. Где она? Раз секунда. Два. Три. И тут голова девушки показалась над водой по середине реки. А потом снова исчезла. Она вышла на берег вся мокрая. С ее одежды капало, выжав немного, она прошлепала дальше.

— Тебе нормально? — захотела убедиться я.

— Более чем. Жарко до ужаса. Почему бы не искупаться.

— Действительно. В одежде.

— А что здесь такого? Она сейчас моментально высохнет, а так пока что приятнее, даже ветра нет, полное затишье. Советую.

— Нет, как-то меня пока не тянет.

— Как хочешь.

Хлюпающие шаги оповестили о том, что Ксюша прошла дальше. А может она и права в этом.

Жаркое палящее солнце. Как бы не сгореть? Весло мерно поднималось и опускалось в воду, в сопровождении сотен капель, которые срывались с него и устремлялись обратно вниз. По бокам проплывали леса, они менялись, будто это был не единый массив, а картинки, составленные вместе. Река была уже не так узка, как в предыдущие дни сплава. Здесь уже почти не было зарослей по берегам и высокой крапивы, которая нещадно жгла каждого, кто притронется к ней. Мне казалось, что мы движемся медленнее, чем раньше, но это был лишь обман. Из-за того, что река стала шире, пейзаж менялся реже, а поэтому и скорость была менее заметна.

— Здравствуйте, — крикнула Рита, которая гребла со мной на байдарке.

Я обернулась туда, куда предназначалось приветствие. На небольшом мостике стоял дедушка со своим внуком и внимательно смотрели на поплавок.

— Добрый день, — отозвались они.

Насколько я знаю, рыба клюет, когда не так жарко. Утром или вечером, но никак не в такой солнцепек. Хотя им лучше знать, мы проплыли дальше. Позже нам стали попадаться рыбаки чаще. Может я не права?

Ох, эта блаженная вода, я опустила ноги в речку. Опаленные солнцем конечности благодарили меня за эту прохладу. Я протопала ближе к берегу. Как приятно все же двигаться, а не просто сидеть.

— У кого пустые баклажки? — осведомилась вожатая.

— У Славы, — крикнул кто-то сзади.

— Еще у нас, — добавила я, двигаясь к песчаному берегу.

— Хорошо, кому надо, то можете выйти, Дима, Петя, вы идете с нами за водой.

Ребята, пройдя по рафту, спустились на землю. Я шла босиком, наслаждаясь мягкой травой, которая обволакивала мои ступни при каждом шаге. Это было намного лучше, чем любой ковер, который лежит где-то в гостиной. Кто-то меня слегка толкнул.

— Ой, — вырвалось у меня. Я невольно обернулась. Сзади как ни в чем не бывало шагала Ксюша. — Я думала, что ты осталась со всеми.

— Что мне там делать, я лучше с вами прогуляюсь, сидеть совсем устала.

— Я тоже.

— О, Ксюша, — обернулся Дима, — и ты с нами.

— Здрасьте, — поклонилась та на ходу. Тут же рванув вперед, она побежала к уже виднеющемуся колодцу.

Когда мы добрели, перед нами стояло ведро, полное воды.

— Давайте сюда, — девушка протянула руку за пятилитровкой.

— Давай я все же, оно тяжелое, — изобразил из себя джентльмена Петя, Ксюша немного посопротивлялась, но все-таки отошла и стала с великим интересом рассматривать дома.

— Насть, смотри какой старый! Сколько же ему лет?

–Лет 60 точно будет, — прикинула я, не совсем уверенная в своих словах.

— А какие наличники, они, наверняка, что-то значат, только мы объяснить этот смысл не можем.

— Об этом точно где-то написано, так что можешь почитать, когда приедешь в Москву.

— Обязательно.

— Ксюш, не хочешь понести?

Мы обернулись. Все бутылки заполнены чистой прозрачной водой, а мальчики стояли и внимательно на них смотрели, думая, кому бы их отдать.

— Дима, имей совесть! — воскликнула с усмешкой я. — Каждому по одной.

— Я могу взять две, — вызвалась Ксюша.

— Не надо, я думаю, что мальчики тоже в состоянии таскать такие тяжести.

— Что-то у меня так рука болит, — начал было Петя.

— Возьми в другую, — отрезала я, — взяла свою ношу и направилась обратно к реке.

Кап. Кап. Слышалось в палатке. Кап…. Кап. Уже медленнее. Я снова закрыла глаза. Дождь был со вчерашнего дня. Мне страшно представить, что там творится на улице. Мы хоть вчера натянули тент? Я посмотрела на мирно спавшую Иру, Ксюша уже куда-то умчалась. Так не хочется вставать. А надо ли? Вроде сегодня дневка, можно никуда не спешить. Собачка скрипнула. Просунулась мокрая от дождевика голова подруги.

— Доброе утро, — улыбнулась она.

— Доброе, что там происходит?

— Ну, пока что никакой движухи, видимо, все решили, что выходить из палатки совсем не обязательно в такую погоду.

— Нас сильно подтопило?

— От части. По-моему, только с левой стороны затекло и то немного.

— Хорошо.

— Ты встаешь?

— Не, — уклончиво отозвалась я и снова застегнула спальник.

— Кстати, там должно скоро разгуляться, дождик почти закончился.

— Да, я слышу.

— Ладно, как хочешь, я пойду, около костра посижу.

— Угу, — проговорила я и повернулась направо, думать о прекрасных снах.

— Завтрак готов, — грохотало на весь лагерь, — кто сейчас не встанет, тому ничего не достанется.

Я глубоко вздохнула и проснулась. В палатке жуткая парилка. Я как можно скорее расстегнула спальник и сняла шапку. Рядом Ира с не очень довольным видом делала то же самое.

— Кошмар. Ну, и жара! — снимая и свитер, процедила девушка. — Я ночью не знала, чтобы на себя еще надеть, а сейчас…

— На улице должно быть посвежее.

— Да, надо скорее выползать.

И она действительно выполнила то, что сказала. Еще раз скрежет, и я уже одна в этом опять замкнутом пространстве.

— Кто идет купаться? — зазывал Дима, бегая по палаткам, и тряся их.

— Дима, хватит уже! — возмутился кто-то оттуда.

— А ты выходи скорее.

— Разве вода успела нагреться? Всю ночь шел дождь, — подняла одну бровь Полина.

— Нормально. Какая разница. Мы можем активно двигаться, чтобы не замерзнуть. Тем более не надо ходить грязнулями.

— Я иду, подождите, — вышел еще одетый Слава.

— Давай реще, чего ты такой медленный. Петя, где мяч?

— Я же тебе его отдавал, — донеслось из под тента.

— А, ну, возможно, — согласился Дима. — Идем плавать, скорее, вылезайте все, — не унимался он.

— Ладно, пойду я тогда тоже, а то он не успокоится, — вздохнула Ира и отправилась за купальником.

— Настя, ты идешь? — добрался и до меня неугомонный голос.

— Как-то все же прохладно, я лучше на вас погляжу.

— Пожалеешь.

— Значит пойду и переоденусь.

— Хорошо.

— Это все? — удивленный голос уже принадлежал Пете, который, наконец, появился на людях. — Я думал, что ты больше народу сподвигнешь.

— Ничего. Они еще подтянутся. Или будут сидеть на берегу и завидовать. Пойдем за рафтом.

Я с интересом наблюдала за тем, что происходило в следующие 10 минут. Ребята все-таки стянули судно в воду, а потом его перевернули, для большей устойчивости, как объяснили они. После чего началось нечто невообразимое. Цикл прыжков в воду состоял из следующих этапов: как бы взобраться на такую махину из воды, полежать на солнышке, а потом прыгнуть/слететь в воду, как придется. И бомбочки, и рыбки, и сальто. Боже мой, на что способны эти пять человек. При этом они задорно смеялись, всем видом показывая, что им безумно хорошо. Я не выдержала, впрочем, как и еще несколько человек, и пошла облачаться в купальник.

— Бррр, — опустила я одну ногу в воду, а точнее потрогав ее одним большим пальчиком.

— Насть, да не бойся ты, здесь теплее.

Я недоверчиво взглянула на Петю, но обратного хода уже не было, поэтому все же пришлось медленно, потихоньку привыкая к холоду, который тебя окутывал все больше и больше, спуститься на глубину. Я подплыла к рафту и поняла, что это действительно не просто — забраться туда, и нужна некоторая сноровка или помощь. Я ухватилась за борта и сильно рванулась вверх. После чего меня затащили как рыбку. Я улеглась на горячую резину и начала наслаждаться жизнью, но счастье мое было недолгим. Зачем я закрыла глаза? Кто-то успел ко мне подобраться и быстро, но аккуратно столкнул в воду. Только мой рот понял, что надо бы закрыться, как все тело уже погрузилось глубоко под воду. Странное ощущение, когда ты ничего не видишь, а в уши уже заливается вода. Я не могу контролировать ситуацию. И я резко начала махать руками, чтобы подняться на поверхность. Чистый воздух налетел на меня, я захватила его ртом и протерла глаза в поисках виновного.

— Дима!

— Что? Ты просто так лежала, я подумал, что тебе жарко и надо бы освежиться.

— Я не против, но давай ты будешь в следующий раз предупреждать об этом.

— Ладно, как скажешь, тебе помочь забраться?

— Да, — кивнула я и подала руку.

В этот раз я решила не допускать ошибки и не расслабляться. Вряд ли здесь реально получиться нормально позагорать, рафт жутко трясло от постоянных толчков. Кто-то прыгал, кто-то взбирался, но срывался, постоянные брызги летели в разные стороны. Лучше поддаться такому же настроению и тоже прыгать. Я встала на бортик и посмотрела вниз. От моих глаз до воды максимум два метра, а от ног см 40. Просто шагнуть не интересно, а вот хорошенько оттолкнуться и прыгнуть бомбочкой уже страшно. Тяжелые воспоминания страха из детства, когда меня столкнули с большой высоты, тогда я сильно ударилась ногой о воду. Сейчас я точно не хочу повторять тот печальный опыт, поэтому стоит прыгнуть самой. Я еще раз взглянула вниз.

— Настя, прыгай, — донеслось до меня из воды, там плескалась Ксюша.

Я спрыгнула, не совсем поняв, как именно я это сделала. Снова чувство невесомости и неопределенности, а самое главное, что нельзя сразу вдохнуть и когда это будет непонятно. Я погружалась все ниже и ниже, вот уже я чувствую дно пальцем. Надо напрячься и вынырнуть. Резкое движение конечностями — и я наверху.

— По-моему, сейчас было что-то странное, — проговорила Ксюша, подплывая ко мне.

— Совсем не получилось?

— Нет, — сожалеюще покачала она головой.

— Не знаю, страшно мне.

— Так надо бороться со своими страхами.

— Надо бы…

— Может быть, тебе рыбкой попробовать?

— Давай.

Снова этот борт. Снова 2 метра до воды. Но только сейчас я должна войти туда сначала руками, а ногами уже в последнюю очередь. Я долго вглядывалась в речку, переводя иногда взгляд на ребят, которые прыгали, и им было абсолютно без разницы, каким способом это делать. Снова вода. Вода, которая может покалечить, которая может поглотить. Зеленоватый цвет глубины был для меня чужд. Я его боялась.

— Я не могу, — твердо сказала я и отошла от края.

Мои глаза плавно закрылись под монотонное бормотание Иры, которая мне что-то настойчиво втолковывала. Интересно, она завтра выскажет мне, что я не достаточно серьезно отношусь к тому, что она говорит? Но сон одолел меня, он был слишком силен…

Я очнулась. Так быстро? Я же только что закрыла глаза. Но нет. Серая комната. Это сон, но это и реальность для меня. Картина все еще висела на той стене. Я никак не могла разобрать, стала она ярче или потускнела, или же это был просто обман моего зрения и ничего существенного не произошло. Я присела на пятую точку и вгляделась в противоположную стену, а точнее темноту. Так прошло минут десять или час. Я никак не разберусь, как здесь идет время и есть ли оно вообще. Вдруг я почувствовала дискомфорт, не знаю, чем это было вызвано. Я огляделась по сторонам. Ничего. Все те же стены, пол и потолок. Потолок! Он медленно приближался ко мне. Что происходит? Почему нельзя нормально провести время в этом и так не очень приятном месте? Сверху большая серая плита все приближалась. Так. Что делать? «Может оно само остановится», подумала я и продолжила сидеть, хотя в душе прекрасно понимала, что это, наверняка, не прекратится. И создано это специально для меня. «Черт», выругалась я, когда поняла, что меня ждет, если я это не остановлю. Это сон, но быть раздавленной мне точно не хочется даже в этом состоянии. Я нервно начала думать. Какая до боли знакомая ситуация, как она стара. Почему нельзя было придумать чего-нибудь пооригинальнее. Нет. Не стоит об этом просить. А то еще сбудется. Мне в голову пришла прекрасная идея, ощупать стены в поисках заветной кнопки, которая могла бы остановить движение. Это же обычно происходит в подобных ситуациях в фильмах? Я прошлась по прямоугольной коробке в поисках каких-либо выступов, но их не оказалось. Все было выкрашено в матовый серый цвет, который нигде не темнел, нигде не светлел. Штукатурка была положена идеально. Вот бы наши коммунальщики так выполняли свою работу. Я все больше нервничала. Неужели мой план не сработал? Но ведь я еще ничего не проверила. Визуальные данные не всегда качественные. Где-то на подсознательном уровне я прекрасно осознавала, что моя теория верна, но как ее проверить, когда на тебя вот-вот свалится потолок? Я опустилась на коленки и медленно поползла, ощупывая каждый сантиметр. Страх. Волнение. Зачем я себя накручиваю? Ведь это все не правда, это просто сон. И даже в этом случае найти выход можно, главное — сконцентроваться на поисках, а не заниматься самобичеванием. Так. Спокойно. Я постаралась глубоко дышать, это получалось сложно. Передо мной предстала картинка, как меня расплющивает. Вот он — животный страх. Как же он гадок. Но как избавиться? А что если я не успею погрузиться в нормальный сон до этого столкновения? Вопросы путались у меня в голове, хотя она должна была бы быть сейчас заполнена совсем другого рода мыслями. Настя, сосредоточься. Нужно найти что-то, что было бы похоже на выключатель. Мои руки судорожно шарили по идеально отшлифованной стене, а глаза постоянно косились наверх. Секунда. Раз. Два. Три. Я старалась держать размеренный счет, чтобы хоть затормозить мое разогнавшееся сердцебиение. Что-то жесткое и округлое скользнуло у меня под пальцами. Я ухватилась за это. Потолок уже перекрыл мою цветную картину, он добрался почти до меня. Каких-то десять сантиметров до моей головы, которая уже лежала на полу. Я нажала клавишу. Щелчок. Еще щелчок. Движение продолжалось. Что? Не сработало? Но других вариантов у меня не было. И искать их сейчас более чем бессмысленно. Я смотрела на серость, приближающуюся ко мне и не верила, что сейчас это произойдет. Мое сердце жило уже отдельно от меня, ему явно не хватало места, чтобы биться так сильно в теле. Больно ли это? Хотя какая реальная боль во сне? Я совсем запуталась, где реальность, а где нет. Резкая остановка. Я не сразу заметила, что что-то изменилось, я была слишком погружена в свои раздумья. Потолок остановился! Мне ничто не угрожает. Слезы счастья или облегчения или чего-то еще потекли из глаз. Я, всхлипывая, уткнулась лицом в пол. Напряжение и страх вылились с этими маленькими крупинками растворенного яда, который уже не проникнет назад.

— Ребята, ну, чего вы остановились? Гребем, — старалась я изо всех сил, поднимая весло над водой и с усилием опуская его вниз, — Варя, нас заносит видишь, подгреби.

Всем тяжело, все устали, но я что могу сделать? Тем более, что меня посадили на рафт, на котором я не могу особо управлять своей скоростью и поворотливостью. Абсолютно некомфортное судно, где нужно грести просто постоянно и одной рукой, которая у тебя затекает и уже отказывается двигаться вовсе. Темные облака надвигались на нас. С их приближением они все более и более напоминали черные грозовые тучи. Может пронесет? Мокнуть совсем не хочется.

— Настя, ты это видела? — крикнула сзади Варя.

— Что?

— Вперед смотри, — в голосе слышался ужас.

Яркая молния сверкнула в небе. Только не это. Раздался раскатистый гром, который заглушил последующие слова девушки. Начало покапывать.

— Стоит достать дождевик?

— Мне кажется, что он не поможет.

— Легче раздеться до купальников.

Мы сняли футболки и убрали их поглубже под тент. Надеюсь, что там их дождь не достанет. Проблема состояла в том, что я не могла ускорить рафт без помощи других. Если я гребла сильнее, то нас разворачивало. Приходилось идти в том же темпе. Дождь усиливался. Я сняла кепку, сейчас она мне точно не поможет. Еще раз раздался раскатистый гром, уже ближе.

— У нас же нет железных конструкций?

— Нет, а вот байдарки только и состоят из этого.

— Значит, мы должны причалить.

— Вожатая пока не говорила.

— Смотри, байды заволновались, видимо, поняли, что им может грозить.

Водное средство мальчиков подплыло к вожатой, после чего они вместе повернули к берегу.

— Нам за ними?

— Похоже.

— Я поворачиваю.

Нос уткнулся в берег, мы закрепили чалку на дереве и вышли.

— Берем, что вам нужно и отходим от байдарок, — командовала вожатая.

Большая часть ребят были раздеты, как и мы. Несколько же человек все же нацепили дождевики, но, видимо, об этом уже пожалели.

— Меня можно выжимать, — сказала я, стоя с мокрой головой и не зная, куда податься. Ливень шел жуткий: другой берег рассмотреть можно было, но с трудом.

— Чего тебя выжимать, если ты в купальнике? — подошел ко мне Дима.

— Зато помылись, эх, забыл шампунь с мочалкой достать, — вздохнул Петя.

— Какая жалость.

— Сказали же отойти от реки!

Мы опомнились и пошли, а точнее больше поскользили по глине вглубь суши.

— Мда, интересно, это надолго?

— Мне кажется, что нет. Вон уже видно голубое небо, — указала Ира.

Гром перестал и стало как-то веселее.

— Нина Валентиновна, — можно мы пока пойдем искупаемся, — Грозы уже нет.

— Давайте, а потом поплывем.

–Бежим, — крикнул Дима и рванул к воде.

Все помчались за ним. Мы бежали, подскальзываясь, но стремясь скорее оказаться в реке. Множество брызг поднялись в воздух. Раз и один исчез под водой, оп, другого уже не видно. Они скрылись там, чтобы вынырнуть на середине. Я погрузилась с головой, не дожидаясь, чтобы мне кто-то помог. Особого изменения я не почувствовала, лишь уши наполнились водой и глаза пришлось закрыть. Голова и все тело были давно уже мокрыми. Я вынырнула. Сверху на меня тоже лилось. Я посмотрела на всех: кто-то смеялся, протянув руки к небу, кто-то поднимал брызги вокруг себя, у кого-то была борьба, кто первый нырнет. Я стояла и улыбалась. Ксюша подошла ко мне.

— Всегда мечтала покупаться под дождем, — она подняла руки, чтобы лучше ощутить эти приятны капли летнего дождя.

— И я.

На меня падали крупинки рая, такие теплые и радостные. Я высунула язык. А каковы они на вкус?

Тихая стоянка, впрочем, как и всегда. Туристов почти нет, если они где-то и стоят, то до нас их звуки не долетают. Мы живем своим маленьким мирков лагеря, где растем, развиваемся, ссоримся, миримся. Мы проживаем целую жизнь за какие-то 2 недели совместного пребывания. Но здесь мне как-то не уютно, я все пытаюсь понять, что происходит. Целый вечер хожу по берегу, где сквозь сосны проглядывает водная гладь. Вот совсем стемнело, и я начала замечать, что через этот не очень густой лес проглядывают огоньки. Что это? Может быть, они являются причиной моего неуюта?

Я вышла на бережок, подо мной хрустел мокрый песок, который освещался не естественной луной, а многочисленными огоньками с противоположного берега. Вот оно что! Вот что меня смущало все это время. Такая близость с другой средой обитания, где люди живут сейчас не так, как мы. Они не чувствуют такого единения с природой, такой близости, они не могут понять этого и мешают сделать это нам.

Длинная вереница фонарей тянулась вдоль садового участка. Она манила за собой, звала последовать за ней. Эти ненастоящие неживые светлячки перемигивались и как бы подстегивали тебя, но я не хотела. У меня не было цели двигаться в том направлении. Что там? Явно ничего интересного, ничего того, что могло бы мне дать отдых, спокойствие, а возможно, какое-то движение. Может быть, оно и было бы, но не в ту сторону, куда стремлюсь я. Это не моя стихия. Я это понимала. Я перевела взгляд наверх. Там старались изо всех сил перебить искусственный свет звезды. Они кричали, что они тоже тут, что они никуда не делись, никуда не пропали и, что по сравнению с этими мелкими творениями человека, они будут светить вечно.

Уже близится конец смены, он ощущается всем телом, которое не хочет покидать этот дивный рай со своими неудобствами, но который намного ближе, чем город. Дождь, ветер, туман, холод. Так много людей отказываются от этого, говоря, что намного приятнее сидеть в теплой квартире. Но пробовали ли они хоть раз оказаться в чем-то подобном? Жил ли хоть один такой человек в палатке на шишках и мылся в реке, когда она была просто ледяная? В чем состоит прелесть подобного? В том, что это отличается от обычной жизни. Надо менять обстановку вокруг, пробовать что-то новое, неизвестное, переноситься душой и телом туда, где ты еще никогда не был. Откуда ты знаешь, что тебе это не понравится, если ты это не пробовал? Вдруг именно лес и река сделают из тебя другого человека, поменяют в тебе что-то так кардинально, что потом ты будешь только рад этой перемене. Что ж, со мной именно это и происходит. Я была бы счастлива остаться здесь, но возможно, в моем случае нужно вернуться обратно, чтобы открыть в себе что-то, вдруг я чего-то не знаю, хотя это делать крайне не хочется.

Последний закат, последняя ночь с этими людьми. Увижу ли я их еще? Скорее всего нет. Такие группы редко собираются после. Но мне было приятно провести с ними это время, я ни о чем не жалею. Ко мне подошла Ксюша и обняла.

— Это конец? — спросила я ее.

— Это начало, — улыбнулась она мне и обратилась к реке, по которой расползались бардовые оттенки заходящего солнца, которое горело весь день и будет гореть завтра. Его уход означает лишь то, что за этим следует возвращение, а это самое важное.

— Настя, ты собралась? — донесся до меня крик мамы с кухни.

Я сидела на полу в своей комнатушке и рассматривала фотографии на телефоне из лагеря. Все-таки это была потрясающая смена! Ага, это я вместе с Ксюшей и Ритой плаваем в речке с намыленными головами. А на этом фото меня не видно, только мое весло, торчащее из зарослей. Помню этот момент. Мне пришлось выйти на берег, но там все так заросло травой, что мне просто необходимо было взять весло и пробивать себе дорогу с его помощью. На следующем…

— Настя! — уже более грозно прозвучало мое имя.

Я оторвалась от телефона и осмотрела комнату. Собираться я начала еще утром, но потом чем-то увлеклась. В общем, вещи были сложены в кучки лишь на половину, а все остальное ровным слоем лежало, мама сказала бы, что валялось, на полу и кровати.

Осознав, что мне грозит, если сюда сейчас зайдет мама, я быстро вскочила и крикнув: «Да, мне уже чуть-чуть осталось», — начала перекладывать и запаковывать вещи в чемодан.

Крым, давно хотела тут побывать, но я рассчитывала, что эта поездка будет несколько другой. Во-первых, я еду с сестрой, которая постоянно будет приставать. Во-вторых, с родителями, и от этого никуда не деться, замкнутое пространство, никакого общения со сверстниками, аж, сколько там? 10 дней! В-третьих, программа будет состоять исключительно из монотонного лежания на пляже и изредка поездок на экскурсии. Это же просто кошмар! Я не представляю, как я смогу это вынести. Лично мне все время нужно движение, общение, я могу погреться на солнышке ну день, ну два, но никак не больше, мне начинает становиться скучно и противно, настроение портится… и у окружающих в том числе. Экскурсии, да, неплохо. Но в такую жару ездить в автобусах, в которых укачивает, тоже приносит мне мало удовольствия. Какая я все-таки привередливая! А что поделать, если меня не устраивает такой график, причем, у меня никто не спрашивал, хочу ли я туда или нет, поставили перед фактом: «Мы едем на море всей семьей. Правда, здорово!».

Эх, ладно, здесь уже ничего не поделаешь, надо попробовать найти положительные стороны в этом деле. Например, я наконец увижу Крым, о чем давно мечтала. О нем сейчас так много говорят, и мне очень хочется узнать стоит ли это место таких обсуждений.

День второй и в моем дневнике появилась новая фраза: «Нехватка времени лучше, чем его переизбыток». Отсутствие каких-либо забот очень сильно разлагает. Теперь мой день состоит лишь из трех занятий: поесть, поспать, сходить поваляться на море. Второй день, а еле выдерживаю. Из-за скуки я на пляж теперь даже сборники по ЕГЭ беру, настолько невыносимо. А Соне и родителям нравится. Пока ребенок возится в песочке, они валяются на ковриках, подставляя под солнечные лучи то один бок, то другой. Если из одного возраста я уже вышла, то до другого еще не добралась, а в переходный период делать, ну, вот совсем нечего. А окружающие этого не понимают, и втолковать им это тоже невозможно, так и мучаюсь.

Я лежу, прикрывшись полотенцем, чтобы не сгореть и не стать похожей на красного поросенка, перелистываю учебник. По-моему, все просто в шоке, что я сейчас этим занимаюсь, а мне довольно… хорошо.

КрАла, слАла, клАла — исключения, в остальных случаях ударение падает на последний слог. Я переложила руку, потому что она сильно затекла, и тут же обожглась о горячий песок, надо бы хоть искупаться, а то поджарюсь, даже не выходя на солнце. Перевернувшись на спину, я взглянула на родителей, которые мирно почивали на своих шезлонгах, а Соня тщетно пыталась их уговорить пойти немного поплавать.

— Еще 5 минут, — нехотя отозвалась мама. — Иди пока еще в песок поиграй.

— Мне уже надоело. Мааам… Ну, пойдем.

Я сжалилась над родителями и подошла к ним.

— Пойдем, я с тобой поплаваю.

— Спасибо, — в этом слове звучала безумная благодарность, хоть кому-то я приношу пользу.

— Соня, бери круг и пойдем.

Сестру не надо было долго уговаривать, она быстро скинула панамку, схватила надувное средство и уже через секунды три стояла около меня, ожидая, что же будет дальше.

— Пошли, — я тоже сняла кепку и достала из сумки водные очки.

— Только не долго, — донеслась до меня уже далекая просьба.

— Ага.

Я вбежала в воду и остановилась. Прохладно. Я стала медленно продвигаться вглубь, постепенно привыкая к новым ощущениям. Соня же была настолько счастлива, что ее наконец пустили к морю, что она не задумываясь бултыхнулась в воду, создав огромное количество брызг вокруг себя, тем самым заработав мою недовольную гримасу. Покачиваясь на волнах, она громко смеялась, перекрывая даже звук прибоя, который был достаточно громок. Ее относило к берегу, но она изо всех сил гребла ногами и руками, чтобы выплыть обратно на глубину. Ее старания были отчетливо видны, когда очередной холм воды накатывал с необычной силой, но девочка оставалась на том же месте, что и раньше. Я все-таки собралась с мыслями и силами и нырнула в подошедшую волну. В уши попала вода. Она охладила мое разгоряченное тело и освежило его, дав наконец отдых от постоянно палящего солнца. Море было мутным и ничего не было видно, видимо, это из-за небольшого шторма, который был этой ночью. Песок еще не успел осесть, но это нисколько не мешало плавать. Я вынырнула и отдышалась, оказывается, я достаточно далеко отплыла от берега. А Соня, уже барахтаясь, стремилась ко мне.

— Ух ты, — вымотано произнесла она, — круто ты проплыла, я тоже так хочу.

— Будешь, если захочешь.

— Хочу, — тут же заявила она.

— Будешь учиться плавать без круга?

Этот вопрос явно ее напряг, от круга, который держит над водой, не очень хотелось отказываться. Но желание видеть, что происходит под водой, пересилило.

— Да, — твердо сказала она, — а очки дашь?

— Дам, — убедила я ее, и мы погребли к берегу.

— Что-то вы долго, не замерзли? — спросила мама, которой все-таки надоело лежать просто так, и она взяла в руки книжку.

— Мама, мы учились плавать! — загорланила Соня, стуча зубами.

— Что-то ты ее совсем заморозила, — немного недовольно сказала мама, накидывая на дочь полотенце и тщательно вытирая ее, — и как, получилось?

— Ну, чуть-чуть, — призналась сестренка.

— Я пойду на солнышке погреюсь, — отозвалась я, не желая вытираться в такое время. Вскоре ко мне подошла Соня, уселась рядом со мной на песок и начала что-то лепить.

— Давай замок построим, — предложила она, видя, что у меня вроде хорошее настроение.

— Давай, — согласилась я.

— Он будет с тремя башенками и одним сквозным проходом, — рисуя в голове будущую постройку, сказала девочка.

— С двумя проходами, — заверила я ее, и мы приступили к осуществлению задуманного.

Первая экскурсия. Родители все же решили, что просто лежать на пляже в Крыму не очень, надо что-нибудь и посмотреть, показать хоть Соне, какие бывают здесь красивые места. На очереди дворцы. Сорок минут и первое шикарное здание было представлено нашему взору. Так удивительно, что по этим же дорожкам некогда гуляла царская семья, они развлекались, принимали гостей, а после здесь же проходила известнейшая конференция с участием руководителей величайших держав того времени. Такие разные эпохи сошлись здесь — в этом, с первого взгляда тихом местечке, где повсюду великолепный сад, уход за которым является огромным трудом многих работников. И было бы тут тихо и уютно, если бы не многочисленные туристы, которые снуют по всем дорожкам и щелкают затворами камер.

— I am sorry, can you take a photo? — какая-то женщина подошла ко мне и протянула зеркалку.

— Of course. Идите, я вас догоню.

— Мы будем у главного входа, — сказал папа и взял за руку Соню, которая уже готова была остаться.

Я сфотографировала пару раз иностранку, она поблагодарила и присоединилась к своей группе туристов.

А Крым, однако, популярен так же, как и Москва, столько приезжих, наверное, это один из немногих способов заработка местных жителей. Все развивается, культура становится доступнее как для нас, так и для граждан других стран, я считаю, что это очень полезно, а другие полагают, что это пагубное влияние глобализации приведет к истреблению народного менталитета или объединению с особенностями других государств.

Еще сегодня на очереди два дворца и водопад, интересно, выдержит ли такую насыщенную программу Соня?

Я ехала в машине и смотрела в окно, где пейзаж менялся один за другим. То была видна полоса моря, такого спокойного отсюда, то оно скрывалось, и повсюду были лишь выжженные поля, на которых кое-где виднелись виноградники. Снаружи безумная жара, а у нас прохладненько, кондиционер работает, не хочется выходить опять туда, где можно задохнуться от постоянного зноя. Я задремала, разбудил меня радостный возглас сестры:

— Мам, купи мохито!

Мы стояли у ларька с прохладительными напитками, как же их не хватало все это время.

— Настя, ты будешь?

— Да, — ответила я, не колеблясь, и снова закрыла глаза, думая, что это временная остановка.

— На выход.

— Мы уже на месте?

— Да, — Соня уже стояла рядом с мамой на улице и тянула через трубочку воду со льдом, поняв, что ради этого мне надо вылезти, я быстро подскочила, чуть не ударившись головой об потолок, и вывалилась наружу. Папа закрыл дверь.

— Держи, — протянули мне стаканчик, и я наполнила пересохший рот спасительной влагой. Здесь вообще есть не хочется от жары, остается только пить что-нибудь холодное, чтобы не умереть от обезвоживания и голода одновременно.

Папа развернул большую карту — путеводитель и, повертев ее немного в руках, смело указал в сторону противоположной улицы.

— К парку туда, эм, — отмерил он расстояние пальцами, — где-то метров 500. Но это не точно.

Папа сложил бумажку и положил в карман, отчасти уверенный, что мы движемся в правильном направлении. И зачем нужны такие карты в городах, где точно ловит сеть и можно просто спросить у гугла, куда нам идти, он точно знает и не ошибется, хотя, может быть, в этом есть какая-то своя романтика, таскать карту, бережно к ней относиться, определять по ближайшим достопримечательностям, где мы находимся… мда, увлекательное занятие, но, видимо, не для всех. Поверив нашей путеводной звезде, мы зашагали за ним, надеясь на скорую тень под деревьями.

Не холод, а приятное отсутствие жары обступило нас. Мы спаслись от солнца и теперь могли уже в полной мере насладиться видами, а они были чудесны. Ухоженные дорожки паутинкой расходились в разные стороны. Здесь было много людей, но благодаря огромной территории, они не были сильно заметны, каждый гулял, отдыхая душой в этом цветущем и благоухающем рае. Мы прошли мимо экскурсии, где гид вещал о многообразии здешней флоры, о ее неповторимости и необычности для этих мест. Но нас не интересовали подробности местной растительности, нас тянул к себе очередной дворец, который был спрятан в глубине этого великолепия. Дорожки стали оживленнее, видно, что мы были уже у цели. И вот первый угол дворца выступил из-за деревьев. Абсолютно другой из серого камня, чем-то напоминающий мне постройки Персии, Воронцовский дворец предстал перед нами. В нем была и отчужденность от этого мира, и одновременно слияние с этим парком, но он стоял на открытом пространстве, его не обступали деревья и кустарники, может быть, такое впечатление создавали люди, которые стремились к нему с разных сторон и тем самым отсекали его от зелени. А может быть, так было задумано заранее, чтобы подчеркнуть, что дворец имеет другое предназначение и построен человеком.

Все-таки природа Крыма сильно отличается от природы средней полосы России. Здесь все другое, чужое. Я не воспринимаю это, как свое. Мои ощущения, будто я приехала куда-то заграницу и гуляю здесь, осматривая местные достопримечательности. Странно, почему я не соотношу себя с этим местом?

Конец ознакомительного фрагмента.