Механизм

Мария Викторовна Доронина, 2020

Однажды ночью шесть человек, никогда раньше не видевших друг друга, просыпаются в пустом доме на безлюдном острове. Ни один не помнит, как оказался здесь, но очень быстро они понимают: это место крайне опасно. Чтобы спастись, придется разгадать тайну удивительного механизма и встретиться со своими страхами. Содержит нецензурную брань.

Глава 3. Сенекс

После восьмидесяти утро не бывает добрым. Как и вечер, и ночь, когда в голову лезут дурные мысли, а сон бежит прочь, словно дикий зверь. Если повезет, может выдаться неплохой день: нигде в теле не скрипит, не колет, не крутит, и мир представляется не таким уж мрачным. Но начинать день все равно тяжело.

Полоумный пьяница орал до позднего утра, когда совсем уже рассвело. Стучал чем-то, пел — если эти вопли можно назвать пением. Наконец затих. Тогда Сенекс рискнул спуститься: ему необходимо пройтись, размять тело, чтобы прогнать мучительную вялость. Старик осторожно открыл дверь, прислушался и отправился в долгое путешествие вниз, ступенька за ступенькой пересчитывая ребра лестницы. Остальные жильцы наверстывали украденные у сна часы, и он первым делом решил проверить: одержал виски победу или Капитан еще сражается.

Тариуса он увидел в маленькой гостиной. Тот обмяк в кресле: бутылка валяется рядом, голова запрокинута, рот безвольно открыт, по щетинистому подбородку ползет струйка слюны. Отвратительное зрелище. Воплощение человеческой натуры — слабой и порочной по своей сути. Сенекс презрительно усмехнулся и пошел на кухню.

Ужин вчера был неплох, но постоянно питаться консервами — хоть в каком виде — могут себе позволить только молодые и здоровые. Его желудку необходима каша. Крупу Сенекс нашел в кладовке, как и сухое молоко, а навык уже отработан. Конечно, у него есть домохозяйка, но та приходит лишь к полудню. Так что после смерти Елены завтрак он готовил сам. Если готовил. Еда давно перестала быть удовольствием. Прием пищи был частью необходимой заботы о разрушающемся организме, чтобы это разрушение не было слишком быстрым и мучительным. Такой же обязательной частью, как лекарства, режим дня, зарядка для суставов. Ел он медленно и без аппетита, хотя и каша удалась, и кофе здесь был приличным.

Когда он уже заканчивал, на кухне появились Мэт и Дора — сладкая парочка.

— Доброе утро. О, вы уже поели. Хорошая идея, пожалуй, сварю кашу на всех. Прямо-таки семейный завтрак, — нервно рассмеялась женщина. — Ну, что вы! Я помою посуду.

— Благодарю, — сухо ответил старик. — И приятного аппетита.

У него не было никакого желания разговаривать. Еще до завтрака Сенекс решил, что проведет весь день в библиотеке — компания книг куда приятнее. Пусть остальные думают, что он продолжает поиски. Сенекс не собирался ни развеивать эти иллюзии, ни делиться своими соображениями. Однако подъем по лестнице отнимал много сил. Каждый раз на него нужно было решаться, как на подвиг, поэтому он присел отдохнуть в холле. Сенекс поставил палку между ног, оперся на нее и закрыл глаза. В такой позе он мог замирать на часы, и окружающие, переходя на шепот, сообщали друг другу, что он спит. Он мог и задремать, но гораздо чаще слушал. Например, сейчас.

— Как воспринимать его слова? Это пьяный бред?

— Не думаю… Капитан, конечно, злоупотребляет, но не такой это человек, чтобы напиваться вдребезги ни с того ни с сего. Тем более, что нашел лодку. Почему же тогда не уплыл?

— Но все эти разговоры о кружащихся звездах… Как рационально объяснить?

— Хотелось бы, чтобы это в принципе было возможно. Дело в том что… Послушайте, я расскажу только вам, не стоит пока других беспокоить. Вчера я внимательно осмотрел дом. Как видите, он оснащен электричеством, хоть и построен, судя по всему, давно. Но я не нашел источника тока. Ничего, похожего на генератор. Словно электричество вырабатывается прямо из воздуха!

— Может, он просто удачно спрятан… генератор?

— Поверьте, я неплохо разбираюсь в этом вопросе. И не хочу наводить панику, но на острове нечисто. Никогда не верил в подобное, но девочка, возможно, права насчет порталов.

— Что?! Какие глупости. Как?… И зачем?

— Не знаю. Но, учитывая одинаковые детали, явно не случайно.

Глупцы. Сенекс вздохнул. Такие же невнимательные, тщеславные и легкомысленные, как большинство людей, как его тупоголовые племянники, только и мечтающие о наследстве. Что ж, смерть придет, от нее не убежишь. Здесь встретить ее будет даже лучше, чем там, дома. Да, смерть ходит за каждым. Пока человек молод, ему кажется, что это случится нескоро, настолько, что это будет уже будто бы и не он. Не понимают, как быстро все пролетает и оказываешься на краю могилы. «Да я же только начал!» — а тебя уже закапывают. Но это бы еще полбеды. Смерть не всегда терпелива: она может схватить за горло в любую минуту, не дав опомниться. Скоро эти глупцы поймут.

Успокаивающе шумела плита. Запахло кофе и сладковато — кашей. По лестнице застучали шаги: братец, значит, проголодался, а принцесса решила покапризничать. Как он устал от этих «сокамерников» уже сейчас.

Сенекс открыл глаза и увидел, что Мэт выходит из кладовки, перекинув через плечо сумку, в которой явственно позвякивало содержимое. Поравнявшись с ним, парень вежливо улыбнулся.

— Разумно, — заметил старик. — Но эта жидкость может быть и полезна.

— Одну бутылку я спрятал, — подмигнул Мэт.

Что ж, довольно с него болтовни, их страхов и планов. Сенекс поднялся и медленно двинулся к лестнице. Библиотека оправдывала все трудности жизни в этом доме. Пожалуй, если бы он мог выбирать, то предпочел именно это место для свидания со Смертью. Прямо за широким столом, в удобном, идеально поддерживающем спину кресле, с одной из книг на безупречно удобной подставке. Даже сломанное панно не раздражало. Напротив, оно иронично гармонировало с хаосом, творившимся вокруг. Останавливался ли его взгляд на изломанном переплетении фигур во время раздумий или когда он, как сейчас, восстанавливал дыхание после тяжелого подъема, зрелище это помогало, как ни странно, успокоиться, принять реальность во всей ее абсурдности.

Отдышавшись, Сенекс просмотрел вчерашние заметки. Язык поддавался даже быстрее, чем он рассчитывал. Елена оценила бы символичность момента: последние дни своей жизни он проведет за очередной загадкой. В приближающемся конце Сенекс не сомневался: им не дано покинуть остров и вернуться домой. Все они умрут здесь. И мысль эта была странно умиротворяющей. При таком раскладе как не порадоваться маленьким подаркам дома: отличной плотной бумаге, найденной в ящиках стола, удобной точилке для карандашей. Когда жизнь создает комфортные условия для труда, грех самому не стараться. Поэтому-то он был так недоволен, когда Дора пришла звать его на обед.

— Нет, спасибо. Я не голоден.

— Если хотите, я принесу сюда.

— Не нужно, спасибо, — резче, чем стоило, отказался Сенекс (она, конечно, расстроена, но есть среди книг — что за глупость).

По счастью, Дора не отличалась настырностью и упорством: не настаивая, она тихо удалилась — и можно было вернуться к работе. Как часто он встречал это непонимание важности сосредоточенности и погружения в задачу среди людей недалеких, неспособных на подлинно умственный труд. Их собственная «машинка» работает вполсилы — лениво и по привычным схемам. Рожденный смиряться думать не обязан.

Сенекс не различил момент, когда на фоне начался некий шум. Был он не слишком назойлив и громок, но тут же проклюнулся и отвлек, едва внимание расслабилось. Старик как раз расколол очередной «орешек», над которым мысль кружила зорким коршуном, и, довольно усмехнувшись, откинулся в кресле. Тотчас же металлический скрежет и постукивание стали громче. Сенекс не сразу сдался любопытству: тем суетнее оно кажется, чем неподвижнее становится тело. Но все же не выдержал и буркнув: «Что они там творят?» — направился к двери.

Сначала он ничего не увидел: шум шел снизу. Вдруг он стих, а потом лязгнула металлическая решетка, и загудел лифт. Сенекс смотрел, как кабина плавно поднимается на второй этаж и видел за решеткой улыбающегося Мэта. Лифт остановился, и тот вышел, сделав приглашающий жест:

— Вот, попробуйте. Так ведь гораздо удобнее лестницы.

Старик пожевал губами. Сияющий парень вызывал в нем смешанные чувства, но повода для грубости не было никакого. Он молча вошел внутрь, Мэт юркнул следом и нажал на рычаг. Решетка закрылась, дрогнул пол под ногами, и лифт поехал. Внизу их уже ждала широко улыбающаяся Дора: точно так выглядели невестки, поздравляя его с очередным праздником и торжественно вручая бесполезные подарки. Но этот дар, безусловно, был очень кстати.

— Благодарю, — сдержанно сказал он. — Для моих костей это большое подспорье.

— Великолепно получилось, правда? — подхватила Дора. — Я уже боялась, что не выйдет: механизм намертво заклинило. Но Мэт просто гений!

Тот грустно усмехнулся.

— Нет, поломка была не серьезной. Это я… провозился. Да, кстати, не успел показать маленькое открытие. Посмотрите: у рычага три отметки.

— Можно спуститься в подвал?

— Нет, шахта туда не уходит. И потом, сейчас рычаг на самом нижнем делении. Поэтому, — он подмигнул, — предлагаю вознестись и обследовать.

Они вернулись в лифт — достаточно просторный, чтобы вместить троих — и Мэт поднял рычаг до упора. Снова скользящее движение (кабину чуть потряхивало, но машина гудела ровно), и они поднялись над холлом — все же дом был весьма красив. Когда-то. Но вот через решетку показалась просторная комната. Крыша здесь сходилась кверху фонариком, сходство с которым подчеркивали большие окна по бокам, и самое крупное, круглое, как линза (каким же прочным должно быть стекло) находилось прямо над огромным диском механизма, занимавшего большую часть комнаты.

— Это часы! — выдохнула Дора, и Сенекс с усмешкой подумал, что болтливой молодости свойственно озвучивать очевидные вещи, словно для того, чтобы еще больше самоутвердиться в мире.

Действительно, механизм не мог быть ничем, кроме часов. И он тоже был сломан. Отвалившиеся детали, торчащие пружины. Жирная трещина пересекала циферблат, делая его похожим на разбитое сердце. И даже в таком виде часы были прекрасны и… невероятны. Помимо главных стрелок, для которых имелось 25 делений, замерли еще 6 поменьше. Для каждой был свой внутренний циферблат. На каком-то выделялось великое множество делений, на другом — всего два. Вокруг же главного круга шла длинная надпись на том же языке, что и в книгах. Изящно очерченные буквы изгибались замершими червячками. И все покрывал толстый слой пыли.

Мэт осторожно прикоснулся к циферблату искалеченными пальцами, погладил стрелки.

— Этот дом становится все интереснее…

— Мне вот интересно, почему здесь все сломано и запущено, — вздохнула Дора. — Послушайте! А вдруг этот остров и вправду… магическое место? И если мы сможем починить эти часы, они перенесут нас домой.

Сенекс рассмеялся:

— Дорогая моя, вы цепляетесь за соломинку. Предположим даже, Мэт сумеет починить механизм, что, безусловно, будет куда сложнее лифта, а фантазия, хорошо — предположение — о связи с нашим здесь появлением окажется верным. Как вы собираетесь запустить часы? Они, если видите, существенно отличаются от обычных.

— Мы попробуем разобраться.

— Вы оптимистичны. Для вашего возраста это естественно.

— И не безосновательно: я уверена, что в библиотеке найдутся какие-то инструкции или схемы. Да и здесь, посмотрите — какая-то надпись. Как только вы расшифруете язык, мы сможем прочесть.

И она оглянулась на Мэта за поддержкой. Тот, однако, выглядел озадаченным и — смущенным.

— Возможно…

Его оборвал яростный вопль, долетевший снизу. Дора и Мэт бросились к лифту. Сенексу доставило крохотное удовольствие наблюдать за их лицами, пока он сам тащился к кабине. Хотя не узнать голос Капитана было трудно, а это, несомненно, означало проблемы.

На втором этаже они заметили выглядывающую из-за перил Паолу с испуганно округлившимися глазами. Тариус бушевал в холле.

— Где виски?! Где вся гребаная выпивка в этом гребаном доме? Куда попрятались? Отвечайте!

Наконец он заметил лифт, и на секунду в покрасневших осоловелых глазах мелькнуло удивление, но ярость тут же взяла верх.

— Успокойтесь…

Начал было Мэт, но Тариус сгреб его за ворот и прорычал в лицо (даже Сенекс почувствовал тошнотворный запах перегара):

— Где бутылки, чертов ублюдок? Это ты их спрятал?!

— Прекратите! Вы пугаете остальных.

— Я сейчас тебя напугаю — костей не соберешь. Где виски? Отвечай!

И он тряхнул его, как молодую грушу.

— Остановитесь! — бросилась на амбразуру Дора. — Бутылок больше нет. Я выбросила их в море.

— Что?! — замычал Капитан, как разъяренный бык, поворачиваясь к женщине.

— Не слушайте. Это сделал я, — сдавленно проговорил Мэт.

Драма переходила в фарс, и кто знает, чем бы все закончилось, но снаружи раздался вопль: «Помогите!» — отчаянный и смертельно звонкий.

Все замерли, и как запоздалое эхо сверху прозвенело: «Где Пол?»

Девочка бросилась вниз по лестнице, а взрослые, опережая ее, — к двери.

Сумерки едва наступили, и в неверной реальности жильцы увидели мальчишку. Он лежал на земле, видно споткнувшись и полетев плашмя, — метрах в тридцати от дома, а над ним склонились призрачные фигуры, каждая в полтора человеческих роста. Тела их состояли, казалось, из сгустившегося, клубящегося тумана. Невероятно длинные ноги и руки с уродливо тонкими пальцами делали их похожими на отвратительных насекомых. Безглазые лица скалили рты с плотоядно-острыми зубами. Они обступили мальчика и тянулись к нему жадными лапами. Пол вскрикнул, но голос сорвался на середине вздоха, он скорчился, замерев и глядя в ужасе на чудовищ.

Паола тоже замерла, как соляной столб, на пороге, но «сладкая парочка» бросилась на выручку. Создания наконец заметили их и повернулись, пригибая вытянутые головы, будто принюхиваясь. По-змеиному изгибаясь, они потянулись навстречу, лишь один остался около Пола. При всей отвратительности чудовища не казались опасными — уж больно слабыми были тела. Почему же Дора и Мэт замедлили шаги, а потом и вовсе остановились, стискивая руки и прикрываясь ими? Из горла Доры вылетел сдавленный крик.

Тариус, мучимый похмельем, замешкался и, увидев, что происходит, остановился в дверях. Растерянно похлопав глазами, он вдруг буквально бросился в дом. Сенекс усмехнулся, но вышло невесело. Одно из созданий повернуло к нему безглазую голову, из пасти вырвался клочок тумана. Звуки вдруг исчезли. Старки почувствовал, что не может шевельнуться, и страх иглой пронзил сердце. Белесый монстр поплыл к нему, неспешно и неотвратимо. Его тонкие пальцы уже шарили по воздуху, предвкушая добычу. Ледяной холод побежал по телу, останавливая кровь, и Сенекс с тошнотворной беззащитностью понял, что сейчас жадные пальцы погрузятся в него, зубы стиснут шею, и жизнь его выпьют одним глотком.

И тут теплое сияние озарил сумерки. С грозным криком из дома, оттолкнув старика, выскочил Тариус, размахивая факелами. Недолго думая, он налетел на ближайшего призрака и, словно мечом, полоснул того по шее. Отвратительное свистящее шипение пронзило воздух. Чудовище взметнуло руками и развеялось бесформенным облаком тумана. Леденящая хватка исчезла, в легкие хлынул воздух, в уши — звуки мира, Сенекс, едва держась на ногах, прислонился к стене.

Другие создания рванулись было к Тариусу, но тот действовал своим оружием умело, и в мгновение ока еще два облака расползающегося тумана повисли над упавшими людьми. Оставшиеся монстры бежали, стелясь по земле гигантскими слизнями.

Охая, Дора и Мэт встали на ноги. Пола, которому досталось больше всех, пришлось поднимать и вести под руки. Прикрывающий их Тариус, озаренный пламенем, походил на жреца древности, готовящегося принести жертву. Неожиданно для себя, Сенекс хрипло рассмеялся. Паола подхватила его под руку — вовремя, ноги держали слабо — и вдруг крикнула:

— Смотрите! Они опять!

От холмов слева наползал волной туман, а в нем мелькали головы чудовищ.

— Все в дом! — скомандовал Тариус.

Повторять не пришлось: как можно быстрее все укрылись в своем странном жилище. Дверь тщательно заперли. Сенекс едва доковылял до стула и рухнул на него — тошнило от слабости. Рядом усадили Пола. Мальчик дрожал, губы его посинели. Паола, хотя к ней чудовища не прикоснулись, тоже тряслась, как в лихорадке.

— Думаю, сейчас самое время для припрятанной бутылки, — просипел старик Мэту.

Тот нервно облизнул губы, покосился на Тариуса, но спорить не стал и отправился в подвал. Остальные тем временем перебрались на кухню. Дора достала стаканы и принялась готовить кофе. По плавности движений было понятно, что ее это успокаивает. И верно: в безопасности, под мерный шум и потрескивание в плите, перепуганный огонек жизни в груди вновь затеплился ровно.

Вернулся Мэт и поставил бутылку на стол, хотел открыть, но искалеченная рука дрожала, и пробка не поддавалась. Тариус мягко отстранил его, откупорил виски, налил детям на донышко стаканов, взрослым — на пару пальцев, и плотно вогнал пробку обратно.

Все молча выпили. Дети зажмурились: Паола закашлялась, мальчик мужественно сдержался, но глаза заблестели от слез. Подождав, пока он переведет дух, Тариус спросил:

— Как это случилось?

— Я… я пошел погулять. К тем камням, которые вы нашли на берегу. Потом увидел, что над болотом поднимается странный туман, и решил посмотреть.

— Зачем? — вскинулась Дора. — Ты не подумал, что это опасно?

— Если бы подумал, ничего и не было, — заметил Тариус.

Мальчик замялся и опустил голову.

— Мне почудилось, что кто-то зовет. По имени. Я туман даже не сразу заметил. А потом оттуда эти вынырнули. И я побежал.

— Дурак! — испуганно и зло выкрикнула Паола.

— А то, — согласился Капитан.

Пол нервно усмехнулся, но возражать не стал.

— Мы еще не поблагодарили вас, — сказал Мэт. — Если бы не факелы… Как вы догадались?

Капитан пожал плечами:

— Не сложно было сообразить: огонь разгоняет туман.

— Вы еще сообразили, — поежилась Дора. — У меня от их вида все мысли из головы вылетели. А уж когда рядом оказались…

Сенекс подумал, что дело не в сообразительности, а более простом восприятии, но ничего не сказал. В конце концов, Тариус действительно их спас.

— Там что-то мелькнуло! — Паола ткнула пальцем в сторону окна.

Тариус поднялся и выключил свет. Тотчас темнота за окнами посерела, и они увидели чудовище, стоящее прямо за стеклом. Непонятно, могло ли оно видеть без глаз, но один вид его был ужасен. Паола вскрикнула, Пол задрожал. Тариус поспешил в холл, остальные — за ним. Щелкнул выключатель, погрузив комнату в сумерки, и тогда все увидели чудовищ, столпившихся перед окнами снаружи. Они вслушивались, слепо всматривались, внюхивались, прижимая к стеклу страшные ладони.

— О, боже, — жалобно простонала Дора.

— Они не пройдут внутрь, — отрезал Тариус.

— Почему вы так уверены?

— Потому что иначе уже были бы здесь.

— Но они ведь из тумана, он может просачиваться сквозь щели!

— Наверное, для обретения формы этого недостаточно, — промямлил Мэт.

— Проверьте: нет ли где открытого окна, — распорядился Капитан. — На втором этаже тоже.

Все, кроме Сенекса, бросились исполнять приказ, и вскоре опять собрались в холле, удостоверившись в своей безопасности. Между тем чудовища за окнами оживились: они двигались быстрее, привлеченные активностью людей, а может, еще и…

— Свет! — догадался Тариус. — Их отпугивает свет. Зажигайте все светильники — во всех комнатах.

— Превратим дом в волшебный фонарик, — истерично хохотнул Пол, но побежал быстрее всех.

Вскоре дом был залит светом. Снаружи, он, должно быть, представлял весьма милую картинку: этакий оплот уюта и радости. Однако чудовища красоты не оценили. Пока остальные занимались делом, Сенекс подошел к окну и видел, как они недовольно закачались, заклубились, и услышал злобное шипение.

— То, что надо! Пусть утрутся, — подытожил Тариус.

— Но они не уходят, — осторожно заметила Дора.

— Туман уходит только с рассветом, — пожал плечами Мэт.

— Нам бояться нечего, — решительно заявил Тариус, глядя на перепуганных детей. — Пусть хоть изойдутся на шипение — внутрь им не пробраться.

— Все же нам с вами стоит покараулить, — предложил Мэт. — А остальные пусть идут спать. Все вымотались.

— Вы устали не меньше, — заявила Дора.

— Верно, — поддакнул Пол.

— Значит, так, — отрезал Тариус, с каждой минутой обретавший все большую уверенность. — Я остаюсь здесь, Мэт идет в гостиную и присматривает за другим бортом, остальные — по каютам отсыпаться. Подстрахуете нас завтра, если что. Свет не выключать.

Спорить никто не решился.

Сенекс добрался до комнаты, закрыл дверь на ключ и с невероятным облегчением лег на кровать. Он очень устал и, несмотря на лампу, смог заснуть куда быстрее, чем рассчитывал. Старческий сон его, впрочем, был неглубок. Где-то в середине ночи он проснулся от звука шагов. Хлопнула дверь — Капитан вернулся в свою комнату. Сенекс прислушался: снаружи шел дождь — по стеклу барабанили капли. Непогода прогнала туман. Можно спать.

К утру дождь закончился, но рассветный остров был до того хмур и неуютен, что начинать день не хотелось. А Сенексу не хотелось даже жить. После вчерашних волнений и порции виски он чувствовал себя отвратительно. Вот что самое ужасное в старости: как будто мало просто осознания скорого ухода. Тело подводит тебя, оно начинает разрушаться, изнашивается стремительно еще при жизни. Рождаемая этим беспомощность, отвратительная слабость, боль, гложущая тебя, как голодный пес, — вот что кошмарно.

Сенекс застонал. Скорее, чтобы почувствовать, что еще может, чем от боли, но звук вышел жалкий и тут же растворился в тишине. Он тихо лежал, надеясь перетерпеть боль и выиграть еще один раунд у подступающего небытия. В комнате становилось все светлее. И прохладнее. Вчера он не разжег камин.

Пересилив себя, Сенекс сел на кровати, собираясь с духом. Жалобным скрипом отозвалась спина, крутило колени. Сейчас он ненавидел все вокруг, жалел себя, и эти эмоции неплохо отгоняли проклятые черные мысли, пауками шныряющие в голове. Он с трудом поднялся и дошаркал до туалета. Уголь в камине еще был, и старик, хрустя всеми суставами и сопя от напряжения, разжег огонь. Тот синей лентой весело пробежал по угольным вершинам, щелкая искрами.

Сенекс постоял возле, глядя на пламя. В последний год он нередко ловил себя на ранее не свойственной любви к созерцанию. Качающаяся ветка, дождь, перекатываемая ветром пыль, бегущие облака — иногда он мог уставиться просто на стену или краешек стола и сидеть так без малого час. Даже не думал ни о чем в этот момент и не погружался в воспоминания, а просто был. С одной стороны, такие моменты раздражали, словно мозг привыкал к недеянию, но с другой — он чувствовал себя при этом так спокойно и умиротворенно.

Сейчас покой спугнули. Хлопнула дверь, шаги, потом другие. Жильцы просыпались и начинали новый день. А его комната застыла в безвременье, как лодка, влекомая рекой мимо берегов суетящейся жизни. Сенекс доковылял до большого мягкого кресла у окна. Сегодня он никуда не выйдет. Пусть остальные тревожатся, надеются, ищут подсказки. Сенекс выше этой чепухи. Он спокоен и готов. Низкие тучи за окном были с ним совершенно согласны. Так же угрюмо насупившись, они плыли и не обращали внимания на чуждую им землю.

Сенекс задремал, потому что от осторожного стука в дверь вздрогнул и открыл глаза.

— Кто там?

— Это Дора… Можно войти?

Не дают старику покоя.

— Входите.

Женщина открыла дверь медленно, потому что в другой руке держала поднос.

— Я так и подумала, что вам нездоровится, поэтому принесла завтрак.

— Хм. Я не голоден.

— Это овсянка. Специально сварила понежнее. Всем нужны силы.

— Благодарю.

Он заметил движение за окном и, повернувшись, увидел Тариуса и Пола. Те направлялись в сторону моря. Дора кивнула.

— Отправились ловить рыбу. Тариус решил проверить, можем ли дополнить свой рацион. Поскольку неизвестно, как мы сюда попали и… как вернуться, придется быть экономными.

— Это разумно.

— О да! Он оказался настоящим капитаном. Всех нас собрал, изложил план: соблюдаем осторожность, после темноты из дома не выходим, экономим продукты. Раз уж живем здесь… пока, решили навести порядок. Как он выразился: бодрость тела даст бодрость духа, — и Дора тихо рассмеялась.

— И она уже появилась, как посмотрю, — заметил Сенекс.

Почувствовав скрытую усмешку, женщина смутилась и со словами: «Еще столько дел» — вышла из комнаты.

Пусть займутся чем-нибудь. У них будет предостаточно времени, чтобы пройти все стадии отчаяния. А чем меньше истерии, тем лучше.

Овсянка вкусно пахла, и Сенекс покосился на поднос. Пожалуй, немного подкрепиться все же стоит. Пока он задумчиво жевал кашу, глядя в окно, внизу шумела уборка. Как будто все и впрямь засучили рукава и деловито обживали новое место. Глупцы. Этот дом так же стар и нелюдим, как он сам, и на все попытки сделать его уютным и жилым ответит презрительной усмешкой. Сколько ни мой полы, ни протирай стекла, как ни протапливай комнаты, какими ароматами ни наполняй кухню, здесь всегда будет сумрачно и холодно. Чуждо. Да и много ли толку от избалованной девчонки и калеки.

Головная боль нехотя отступила, и после теплого завтрака потянуло в сон. Нет ничего лучше, если нечем заняться. Сенекс добрел до кровати, устроился на подушках, и вдруг удивительно четко вспомнил спальню в своем доме: узкое окно, темные занавеси и даже ту книгу, что осталась лежать на прикроватной тумбочке. А потом он заснул.

Проснулся не посвежевшим, но достаточно окрепшим, чтобы начать-таки переваливший за середину день. Сенекс оделся и вышел из комнаты. Никого не видно, но голоса долетают из кухни. Как и следовало ожидать: существенной разницы в плане уюта не наблюдалось. Но собравшиеся за столом жильцы уже немного напоминали — пусть бестолковую — семью. Трудившаяся на ниве чистоты троица пила какао, а вернувшиеся рыбаки жадно уплетали суп.

— Вам полегчало? — обрадовалась Дора (Мэт отзеркалил ее улыбку). — Как хорошо. Присаживайтесь, я налью вам суп. Без ложной скромности должна сказать — хорош. Мы с Паолой постарались.

Девочка просияла от похвалы.

— Благодарю. Это уже уха?

— Нет, рыбы пока не наловили, — ответила Дора, ставя перед ним тарелку и осторожно косясь на Тариуса. — Может, завтра повезет больше.

— Кэп сказал, что завтра выйдем чуть свет, на рассвете хороший клев, — деловито добавил Пол. — И пойдем на другую сторону острова. Сегодня мы плавали между «рогами» этого месяца. Кстати, на южной косе такая же статуя стоит, что на северной.

— Статуя?

— А как правильно? Ну, изваяние. Древнее, из камня вырублено. Только на севере лицом к морю здоровенная рыба, а на спине у нее, то есть вместо спины, на загривке…

— Нет у рыб загривка, — вдруг вмешался молчавший Тариус.

— В общем, вместо спины — девушка. А на юге — наоборот: стоит мужчина, а сзади он — чешуйчатый змей.

— Любопытно, — протянул Мэт.

— Валуны действительно очень старые, и могут, чем черт не шутит, быть не просто сигнальными камнями, — покачал головой Тариус и повернулся к старику. — В тех книгах наверху не встречали таких картинок?

— Хм. Было одно изображение, но слишком стилизованное. Мне трудно судить о достоверности.

— Давайте я вас провожу туда, — предложил Пол, вдохновленный трудовым днем.

— Спасибо, малыш, но такое путешествие мне не под силу, если только ты не планируешь нести меня на руках.

— Давайте наоборот, — предложил Тариус. — Надо эти камни набросать, а вы посмотрите.

— Я хорошо рисую, — дождалась своего часа Паола. — Я беру уроки, и учитель меня очень хвалит.

Пол закатил глаза.

— Отличная идея! — как всегда порадовалась Дора.

— Только нельзя идти одной, — решил Мэт. — Капитану и твоему брату нужно отдохнуть, давай я составлю компанию.

— Может, лучше Дора, — наморщила носик принцесса.

Мэт хохотнул:

— Удар в самое сердце.

— Дорогая, мне еще нужно убрать на кухне и приготовить обед на завтра. С Мэтом надежнее.

— Стрелять умеете? — вдруг спросил Тариус.

— Да. А разве…

— Нашел пару револьверов. Угадайте: где? В моей комнате.

— Вот это да! Нужно и наши тщательно осмотреть.

— Это уж верно. В общем, револьверы я почистил, пули имеются. Возьмите один на всякий случай и до темноты возвращайтесь.

— Тогда нам нужно поторопиться. Паола, быстренько одевайся и выходим.

— Но у меня нет блокнота.

— В библиотеке есть бумага и карандаши. Только аккуратнее на столе, — нахмурился Сенекс.

Когда троица отправилась наверх, он наконец смог попробовать переоцененный суп. Хорошо хоть не успел остыть. Дора между тем разбирала посуду, а мальчишка лениво развалился на стуле. Не прошло и пяти минут, как наверху зазвучали громкие голоса, шаги.

— Что случилось? — всполошилась Дора.

Ответа долго ждать не пришлось: на кухню вбежал взбудораженный Мэт.

— Смотрите, что случилось с моей деталью!

И он показал на ладони кусочек головоломки, сопровождающий каждого жильца в перемещении. Деталь слегка светилась, как отполированная, хотя раньше этого не было.

— И она стала намагниченной! Слегка. У Капитана тоже.

— А у меня нет, — продемонстрировала запыхавшаяся Паола. — Такая же, как была.

Мэт и Дора поспешили в комнаты за своими частями, Сенексу, по счастью, не пришлось совершать дополнительного путешествия: деталь он предусмотрительно носил в кармане. И все же изменения коснулись лишь двух. Детали Тариуса и Мэта теперь слегка притягивали остальные, немного лучше — друг друга, и все же этого не хватало, чтобы они держались вместе.

— Почему же это случилось? — бормотал Мэт, склонившись над столом.

— Может, ваши просто первые, и потом это будет со всеми? — предположила Дора.

— И мы наконец вернемся домой?

— Ага, — осадил сестру Пол. — Вот прямо так просто.

— Попали же мы сюда просто.

— Тихо, — отрезал Тариус. — Должна все же быть причина. Мы что-то сделали. Или не сделали. В отличие от других. Что-то нужное.

— Хм. Не припомню, чтобы мы делали что-то особенное вместе.

— Почему обязательно вместе? — подал голос Сенекс. — Я не ошибусь, если предположу, что вы, в некотором смысле, механик, и лифт починили не просто так?

Мэт кивнул.

— Если так рассуждать, то я вышел в море, — пожал плечами Тариус.

— С другой стороны, — старик внутренне улыбнулся. — Я тоже занялся своим делом — расшифровываю язык. Но моя деталь не изменилась.

Нужно было видеть их опрокинутые лица после секундной надежды.

— И все-таки, — упрямо нахмурился Мэт, — это надежда. Это хоть как-то объясняет изменение деталей.

— А как быть с детьми? — подлил масла в огонь Сенекс. — Какими делами им стоит заняться?

— Я рисую. И занимаюсь верховой ездой, — пискнула Паола.

— А я — фехтованием…

Тариус рассмеялся.

— У вас есть идея получше? — взвился Мэт.

— Пожалуйста, не ссорьтесь, — вздохнула Дора. — Обо всем этом нужно хорошенько подумать.

— Время есть. Сегодня выйти уже не получится, — спокойно сказал Сенекс, указав на окно.

Снаружи удивительно быстро темнело.

— Но ведь еще очень рано.

Пол подскочил к окну и закрутил головой, всматриваясь.

— Там, вроде, тучи. Но отсюда плохо видно.

И он, юрко обогнув всех, выскочил из кухни.

— Стой! — крикнул Тариус. — Мало ли что там.

Как ни странно, мальчишка послушался, и дождался их у входа. В холле уже сгустились сумерки. Действительно что-то близилось.

Тариус, а за ним и остальные, вышел из дома. В лицо тотчас ударил порыв ветра. Ледяного — никак иначе. С севера к острову приближалась огромная туча — ни конца ни края — плывущая так низко, что задевала верхушки леса. В ее чернильном брюхе всякий сколько-нибудь понимающий человек угадал бы…

— Снег, — мрачно констатировал Тариус. — Сейчас будет буран.

— Здесь вроде бы еще не зима.

— Это неважно. Один черт будет метель. Ну, да и ладно. Мы под крышей.

Да, крыша у них была. И стены, и даже огонь в очаге. Но все это не складывалось в Дом — надежную защиту от любых бурь, хоть природных, хоть душевных. Взбудораженные и разочарованные новыми загадками, они спрятались внутри. Все молчали, но, не сговариваясь, потянулись на кухню. Однако стоило Доре поставить чайник на плиту, как дом буквально задрожал от мощного порыва. Зазвенели стекла, загудело в трубах, ветер свистел и завывал сотнями глоток. Нельзя было усидеть на месте — они поспешили к окнам. Зрелище катастрофы неизъяснимо притягательно.

Море кипело белыми бурунами, туча закрывала уже все небо. Полетели первые, невероятно крупные хлопья снега. Это было даже красиво: завораживало, затягивало мысли в свое кружение. Дора неосознанно улыбалась, а Паола в восторге стиснула руки. И снега становилось все больше и больше, от его мельтешения даже посветлело. Словно перья зимних лебедей засыпали землю. Перья превратились в белых пташек. В фосфорически сияющих голубей. И вот уже крылья снежных цапель сердито бьют по стеклам. С каждой минутой ветер становится сильнее, закручивается столбами. Наконец метель разъярилась настолько, что ничего уже не было видно. Она свистела, и рычала, и завывала на все лады, и голос ее ввинчивался в самое сердце, сковывая его ледяным страхом.

Смотреть на это не было сил. Все потянулись к столу, к освещенному кругу возле горячей плиты. Разговор не клеился: на всех давил непрекращающийся вой снаружи. Наконец, когда кофе был готов, Мэт собрался с духом:

— Давайте все же вернемся к преобразившимся деталям. Пусть гипотеза о профессиональной идентификации спорна, но пока что она — единственная. Раз уж мы все здесь, и заняться больше нечем, стоит подумать, как использовать эту надежду.

— Нет ничего хуже лживых надежд.

— Верно, Капитан, но совсем без надежды нельзя. Некогда нам отчаиваться. Итак, если каждый должен применить свои способности, давайте выясним, так сказать, специализации и подумаем, как их использовать. С ребятами все сложно, но посмотрим, что изменится завтра, когда Паола поупражняется в рисовании. О нас с Капитаном все ясно, значит…

— Значит, следующие мы с Дорой, — закончил Сенекс. — Что ж, до недавнего времени я преподавал логику и математический анализ в нашем славном (по мнению большинства) столичном университете.

— А языки?

— Это увлечение. Структурой и созданием искусственных языков занимаются многие логики. Однако…

— Однако деталька ваша не засветилась.

— Совершенно точно, Капитан. Позвольте уж и мне вас так называть. Получается, этому Дому нужно от меня что-то другое.

Пол поежился.

— Вы так сказали, будто он живой и сам нас сюда затащил.

«Молодой человек, я все больше склоняюсь к этому», — подумал он и, может, даже не собирался произнести вслух, но тут на крышу дома обрушился страшный удар ветра, вдруг засвистевшего уже внутри. Свет отчаянно заморгал и пропал. Темнотой разлилась тишина. У Сенекса пересохло во рту, но он не решался поднять чашку, чтобы не расплескать кофе на колени.

— Ч-что это? — пискнула Паола.

— Спокойно, — раздался голос Капитана. — Дора, зажгите лучину для растопки. В кладовке должны быть свечи.

Когда в сопровождении крохотного язычка пламени он вышел из кухни, стало как будто еще темнее. Слышно было, как сопит Пол.

— Ничего, — успокаивающе сказал Мэт. — Во время непогоды такое случается. Бояться нечего.

Из-за двери показалось сияние. Как ослепил всех электрический свет, если теперь обыкновенная свеча казалась солнцем.

Тариус принес целую связку. Пара подсвечников нашлась, для остальных использовали стаканы.

— Сразу все зажигать не нужно, — распорядился Тариус, — но когда разойдемся по комнатам, каждый возьмет себе свечу.

— Думаете, света не будет всю ночь? — осторожно и внешне спокойно спросил Пол.

— Откуда мне знать? Все равно в темноте чинить не получится.

— Боюсь, и при свете тоже, — поджал губы Мэт. — Еще вчера я убедился, что электричество в этом доме питается от совершенно неизвестного источника. Ни генератора, ни подстанции.

— Разве такое возможно?

— Вы у меня спрашиваете?

— После такого ужасного удара ничего уже не включится, — задрожал голосок Паолы.

— Кстати, удар был действительно силен. Пусть это маловероятно, предлагаю все же проверить: нет ли обрушений, — предложил Мэт.

— Идем, — согласился Капитан. — Остальные пока здесь.

Остальные и не горели желанием бродить во тьме по чертовому дому. И снова на кухне стало тихо, только потрескивало в плите, да свистела вьюга. Однако со свечами было значительно лучше, вместе с тьмой они рассеивали страх — первобытный страх беззащитности.

В необычном освещении и люди выглядели немного незнакомыми. Странно падали тени, чуть колеблющийся свет ощупывал контуры. Дора заправила за ухо прядь волос, и Сенекс заметил, какое хрупкое у нее запястье. «Птичьи косточки», — говаривал отец про его сестру Маджери. Она и правда была миниатюрна и тонка, как певчая птичка. И так же небрежно заправляла за ухо прядь непослушных вьющихся волос.

Конец ознакомительного фрагмента.