Ангел желания

Мария Антонова

Натали – французская аристократка, осиротевшая и чуть не погибшая в страшном кораблекрушении. Йен – могучий шотландский горец, для которого долг и честь – не пустой звук. Любовь между ними вспыхивает внезапно и вопреки всему. Хрупкая и нежная, как ангел, Натали еще не знает, что их любви предстоит преодолеть интриги, предательства и даже войну. Но это настоящая любовь, во имя которой рушатся любые преграды. Любовь, ради которой они готовы пожертвовать всем…

Глава 2

Прошло еще долгих, три дня, прежде чем лихорадка отступила. Йен же тем временем узнал, кто была его таинственная гостья. Натали Думас была единственной дочерью барона Пьера Думаса, погибшего в ту роковую ночь. Но все это было ему безразлично, три ночи он не отходил от ее постели и когда наутро четвертого дня девушки начала приходить в себя, он уснул рядом с ней, сидя на дубовом стуле и склонив голову на постель.

Натали не могла понять, что происходит, и почему ей так тяжело открыть глаза, а справившись с этой задачей, увидела каменные стены и низкий потолок. Повернув голову в сторону света, пробивающегося сквозь неплотно закрытые ставни, она не поняла, восходит солнце или заходит. Окно было высокое и небольшое, по левую руку от нее, а воздух, пробирающийся в комнату, вместе со скупыми лучами солнечного света, был наполнен морозной свежестью. Тяжело вздохнув, она попыталась припомнить, как здесь оказалась, но последнее ее воспоминание было лишь о холодном бушующем море. Страх сковал ее грудь, мешая дышать, кровь начала стучать в ушах, а во рту пересохло. Как она смогла выбраться из воды? Где отец и остальные? Паника быстро овладевала ее рассудком и стала еще сильнее от осознания, что в комнате она находится не одна. Быстро оглядевшись, девушка увидела стены из темно-серого камня, такой же потолок и пол, словно это была пещера, вырубленная в скале, но кладка говорила о рукотворности данного помещения. Сбоку от кровати, по правую руку от девушки, находился ярко горящий камин, слегка почерневший от игры пламени. Рядом с ним — массивное кресло с низкой спинкой, и невысокая подставка для ног. После камина шла дверь, широкая, с арочным проемом, как будто великан, живущий здесь, несколько раз задевал головой о притолоку. Напротив кровати располагался большой шкаф, а в изножье кровати сундук. Посмотрев рядом с собой, девушка, непроизвольно вскрикнула, но изо рта вышел еле различимый хрип. А когда, она попыталась прижать руки к безжалостно болевшему горлу, оказалась, что одна придавлена головой незнакомца, примостившегося рядом, и видимо спящего. Натали испугалась, что все это разбудит незнакомца, но он продолжал спать, а мирное, тяжелое дыхание доказывало это лучше всего. На густых каштановых волосах играли солнечные зайчики, и ей очень захотелось дотронуться до них и узнать такие ли они мягкие, как кажутся. Осторожно вытащив ручку, она кончиками пальцев смахнула непослушные пряди с лица мужчины, пряди были мягкими на ощупь, но не шелковистые, а скорее похожие на бархат, тяжелые и плотные. Глаза его были закрыты, но лицо оставалось серьезным, глубокая морщинка между бровей не разгладилась даже во время сна, рот крепко сжат, и складывалось впечатление, что он не спит, а всего лишь прикрыл глаза под тяжестью своих дум. Девушке понравились темно — русые, густые брови, почти черное кружево ресниц. Разглядывая лицо незнакомца, она неосознанно продолжала играть с его локоном, накручивая на пальцы. Опомнившись, девушка смутилась и постаралась отодвинуться подальше от человека, не потревожив его сон, но как только начала шевелиться, мужчина открыл глаза, тяжелый взгляд опустился на нее, и был почти осязаем, карие с золотыми искорками глаза очень внимательно изучали ее. Этот взгляд говорил, что человек находящийся рядом с ней сильно устал, даже измотан, что он только недавно задремал, тяжелые тени залегли под прекрасными, и выразительными глазами. Но самое удивительное, в этом взгляде мелькнуло облегчение и что-то такое, чего она никак не ожидала увидеть, — это были забота и теплота. Он переживал за нее, этот суровый мужчина, который даже во сне не может позволить себе расслабиться, по какой-то необъяснимой причине за нее волновался. Морщинка между бровей стала заметно меньше и лицо потеплело, а взгляд перестал давить на девушку.

— Здравствуйте, — прохрипела она, — кто вы и где я? — попыталась выговорить девушка. Мужчина же только продолжал смотреть на нее, ничего не говоря, это пугало и сбивало с толку, и если сначала она решила, что поступок незнакомца совершенно бескорыстен, то теперь в ее сердце начало зарождаться сомнение. Натали плотнее укуталась в лисью шкуру и попробовала сесть, немедленно осознав, что на ней ничего нет. Расширившимися от ужаса глазами она уставилась на мужчину, который полусидел на той же кровати. Слабость не давала ей возможности вскочить с постели и в одной шкуре попытаться убежать или хотя бы увеличить расстояние между ними. Как так получилось? Он что, принес ее в свой дом, раздел и теперь, когда она очнулась, какая учесть ее ожидает? Может пучина была на самое плохое, что могло с ней случиться?

Йен не мог произнести ни слова, его затягивал омут синих глаз, один взгляд на которые — и он не может ни дышать, ни думать, ни тем более говорить. Но незнакомка видимо, о чем — то его спросила и не получив ответа решила сесть. Подскочив, как ошпаренный он попытался вернуть ее обратно. Схватив своими загорелыми руками бледные девичьи плечи, он начал придавливать ее к постели.

— Вы еще слишком слабы, вам нужно лежать, — смог выдавить он из себя, но только усугубил положение, ее глаза стали еще больше и в них начал плескаться неподдельный ужас. С высоты своего исполинского роста, он смотрел на миниатюрную девушку, словно куколку, вырезанную из слоновой кости и пытался как-то успокоить. Господи, если бы это был враг на поле боя, он непременно обрадовался бы произведенному эффекту, но сейчас нужно не обращать в бегство, а наоборот расположить к себе, завоевать доверие, а эта наука была ему неведома. Что — то Мораг говорила насчет нежности, улыбки. Йен затряс головой, пытаясь избавиться от наваждения ее глаз и хоть немного сосредоточиться.

— Я Йен МакАрок из клана МакАроков, мы нашли вас три дня тому назад в море, ваш корабль разбился о скалы. Вы помните кто вы? — Спросил он и перестал вжимать девушку в кровать.

Натали не поняла ни слова сказанного им, за исключением имени.

— Я Натали Думас, я плыла на корабле, который попал в бурю, — сказала девушка по-английски, — мы плыли из Франции в Англию с моим отцом и няней. Вы знаете, где они? Удалось ли им спастись?

— Сожалею, — ответил он так же по-английски, — но вашего отца спасти не удалось.

Гримаса боли исказила ее лицо. Эти глаза, эти два синих океана, наполнила такая боль и тоска, что у Йена сжалось сердце, ему захотелось как-то утешить девушку, сделать что угодно, чтобы облегчить ее боль, но он понимал, что это не в его силах.

— Ваша няня цела, мы нашли ее, и она помогла нам обнаружить вас. Мы также спасли еще несколько человек из вашей свиты. Я сейчас позову Мораг, вам надо поесть, чтобы набраться сил, мы не знали, выживите вы или нет, и я скажу, что бы принесли платье для вас, — сказал он, подойдя к двери и обернувшись еще раз посмотрел на девушку. Все, что он мог сделать для нее — это оставить одну. Если она заплачет, он не вынесет этой влаги, а что — то ему подсказывало, что именно так и будет. Для таких утешений он плохая кандидатура, он пришлет Мораг и уж она то как женщина женщине сможет помочь Натали.

После того как за ним закрылась дверь на глаза Натали навернулись слезы. Она ехала с подарками на свадьбу двоюродной сестры, а попала на похороны отца. После смерти матери ее семьей был отец, что же теперь делать, как дальше жить без него? Сердце защемило, ей не хватало воздуху. Отца нет, она вдалеке от дома, в незнакомых краях, с чужими людьми и не знает, можно ли доверять им. А этот странный, но безусловно красивый мужчина? Кто же он такой, зачем спас ее, зачем привез в свой дом, зачем это все, если теперь нет отца? Натали пыталась отогнать малодушные мысли о бессмысленности своей жизни без него. Отец был ее жизнью, она заботилась о нем, безмерно любила и была предана только ему. Они шли по этой жизни вдвоем и все невзгоды, и радости встречали вместе. Сперва ее оставила мама, а теперь и папа, который клялся, что никогда не бросит. Рыдания душили, стискивали грудь железными цепями, не давая перевести дух, горло саднило, сил не осталось кричать и только тихие, молчаливые слезы текли по ее щекам. Когда дверь снова отворилась в комнату вошла старая женщина. На ней было традиционное шотландское платье темно-зеленого цвета, сама она была невысокой, плотной, но не толстой, а скорее сбитой. Женщина привычно сутулила плечи, будто уже с порога была готова нагнуться. Темно-каштановые волосы были убраны в тугой пучок на затылке, из которого уже успела выбиться непослушная прядь. Натали подумала, что в бытность молодой, эта женщина должна была пользоваться успехом у мужчин. Ее большие миндалевидные глаза теплого шоколадного оттенка смотрели с добротой и состраданием, высокие скулы подчеркивали прямой нос и чуть пухлые губы. Что — то в ее внешности было экзотичное, видимо не все ее родственники были шотландцами. Приятно улыбнувшись, она представилась: — я Мораг, дитя мое. Надень вот это, и я позабочусь, чтобы тебя покормили. И может быть смогу немного развеять твою печаль, смотри, кто рвется к тебе уже несколько дней.

Отойдя в сторону, она открыла дверь шире, и в комнату влетела Мод, не переставая причитать, как же так получилось, что ее маленькая девочка так долго заставляла ее волноваться. Натали прильнула к большой груди няни и слезы потекли с новой силой. Старая женщина подобрала юбки и с трудом устроилась рядом на кровати, пока Натали плакала у нее на груди, как в детстве, когда падала и ударялась, как в юности, когда умерла ее любимая лошадь, и вот сейчас, когда не стало ее отца. Мод тоже любила своего господина, его невозможно было не любить, у него было огромное сердце. Даже несмотря на то, что большая его часть принадлежала его единственной дочери, оставшейся части хватало на всех, кто его окружал. Он был честным и справедливым, но также мудрым и расчетливым. Мод надеялась, что, когда ее девочка выплачет свое горе, она сможет оценить ситуацию, в которую они попали. Умом и рассудительностью она пошла в отца, а значит, у нее не так много осталось времени на скорбь. Жизнь продолжается и это надо понять, как можно быстрее.

— Ну-ну, будет, моя девочка, — говорила Мод и нежно гладила Натали по голове и плечам, пока ту сотрясали рыдания, — ты жива, а это самое главное.

Через некоторое время в комнату внесли стол, расставили на нем еду, и Мод постаралась уговорить Натали хоть что-то скушать и за едой обсудить, как поступить дальше.

— Ты уже видела Йена? — поинтересовалась Мод, наблюдая за реакцией подопечной.

— Да, он был в комнате, когда я проснулась. — Ответила она и потупилась.

— Не мудрено, он все дни напролет не отходил от тебя и никого не пускал кроме Мораг. И то только для того, чтобы напоить тебя отваром. А когда я сказала, что не гоже мужчине находиться в одной комнате с незамужней девицей, он одарил меня таким взглядом, что мне пришлось уступить. — Сказала она, поджав губы. Этот огромный, суровый мужчина, которого уважал, но побаивался весь его клан, на три дня сделался сиделкой при постели больной. И сейчас, вспоминая как он бережно и благоговейно обращался с Натали, не могла сдержать улыбки. Бедный парень, если он потерял покой всего лишь увидев ее, что же будет, дальше?

— Кто он? — спросила Натали.

— Он глава этого клана. Мы с тобой в Шотландии, в его замке. Йен со своими людьми спас нас в бурю и привез выхаживать к себе. Ну а теперь надо думать, что нам с тобой делать. Отца уже не вернешь, а значит, как только о его кончине станет известно, ты перейдешь под опеку твоего двоюродного дядюшки Генри. И это еще одна нехорошая новость для нас.

И без того бледное лицо Натали, казалось, потеряло остатки красок.

— Может он не узнает? — с сомнением проговорила она.

— Конечно, как же ему узнать, если через неделю вы и ваш батюшка должны присутствовать на свадьбе одной из его дочерей? — съязвила Мод, — давайте лучше думать, как уберечь вас от его посягательств!

Лорд Генри Чатерс давно просил Пьера выдать дочь за своего сына, чтобы укрепить родственные связи и попутно расширить свои земли за счет богатого приданого невесты. Но отец Натали, зная, что двоюродный брат его безвременно ушедшей жены человек бесчестный и алчный, всеми силами старался не допустить этого брака. В жизни Пьера была только одна слабость — его дочь, для нее он готов был пойти на что угодно. Одна только мысль, что его девочка может попасть в дом к Чатерсу, приводила старика в ужас. Натали росла тихим и спокойным ребенком, отца она только радовала. Она получила прекрасное образование, считавшееся ненужным для женщины. Девушка умела читать и считать, знала, как управляться со своими имениями и могла дать отчет о состоянии дел, доходах и расходах на их содержание. Она училась музыке, пела и играла на клавикордах, чем безумно радовала отца. Барон Думас часто брал дочь на охоту, и эта забава доставляла ей истинное удовольствие. Девушка обожала конные прогулки, однако отец нередко был против ее забав, когда она наперегонки скакала с рыцарями ее охраняющими, и часто оставляла их далеко позади. И вот на свадьбе в доме Чатерс Пьер опять был готов выдержать сражение и не отдать свою малышку дальнему родственнику, но теперь все резко изменилось.

— Пока никто ничего не знает, и надо подумать, как бы все правильно преподнести, — задумчиво прошептала Мод, — но об этом еще будет время поразмыслить получше, а пока тебе надо как следует покушать и набраться сил.

— Ах, Мод, — печально промолвила Натали, — если бы был жив отец, он бы что-нибудь придумал, помог бы выйти из этого положения.

— Ничего, ничего, ты и сама умненькая, справишься. У нас есть еще несколько дней что бы все хорошенько обдумать. — Не успела Мод закончить фразу, как лицо Натали изменилось, она всегда старалась быть ответственной, никогда не боялась трудностей. Однажды няня не выдержала и упрекнула ее в этом, на что еще совсем молодая воспитанница ответила, что на самом деле она очень и очень всего боится и хочет только спрятаться от всех трудностей. Но не может расстраивать отца, поэтому будет сильная и никому не покажет, насколько ей это тяжело. И только Мод, да еще пара слуг знали, каким трудом дается это их маленькой госпоже. И вот сейчас надо было сыграть на этом. После смерти отца ничего не должно было измениться, она все равно не может его расстроить, а значит возьмет себя в руки и что-нибудь придумает. По мере того, как лицо Натали превращалось из скорбного в задумчивое, Мод отпускала тревога. Теперь все будет хорошо, ее девочка не допустит, чтобы все надежды отца пошли прахом.

Больше они не разговаривали, принялись за еду, а спустя некоторое время в дверь постучали, и не дожидаясь ответа на пороге возник Йен.

— Как вы себя чувствуете? — осведомился он, присаживаясь к столу.

— Уже намного лучше, — со слабой улыбкой ответила Натали, — мы благодарим вас за наше спасение и за гостеприимство тоже.

— Я надеюсь, Вы не откажитесь прогуляться со мной после еды. Погода стоит очень теплая для этого времени года и свежий воздух пойдет Вам на пользу.

— С радостью, — ответила Натали и заметила, что суровая складка между бровей покинула его лицо.

Мораг дала Натали простое платье, которое носили все женщины клана. Наряд был немного странный, состоящий из нижнего длинного платья, верхнего, чуть короче и пояса, которым женщина, умело перехватила ее узкую талию. Однако для прогулки на свежем воздухе этого было явно маловато, но закутавшись в предложенный Йеном плед цветов МакАроков, Натали почувствовала себя на удивление уютно. На улице был погожий, солнечный день. Море успокоилось, и погода стояла просто прекрасная для начала октября. Спустившись с Йеном на первый этаж замка, девушка увидела большой зал с камином и гобеленами. Потолок здесь был намного выше, а под ним, в самом верху висело несколько люстр, так что при желании, в зале могло стать светло как днем. Сейчас же света было немного. Стрельчатые окна были почти закрыты ставнями, так что основным источником света становился огромный камин, горевший сейчас даже не в пол силы. По исполинским размерам помещения можно было судить и о застольях, устраиваемых здесь прежде. В жерло этого огнедышащего зверя, мог поместиться маленький бычок, или гигантских размеров кабан. Над камином висели перекрещенные боевые топоры, оружие было развешено по всем стенам, где не было гобеленов. Искусной вытканные гобелены изображали сцены охоты или лесные пейзажи. Залюбовавшись ими Натали захотела проверить, так ли прекрасны здешние места, как изображены на полотнах. По периметру всего зала шел балкон, лестница на который пряталась в небольшой нише за одним из гобеленов. С балкона можно было попасть в комнаты, одну из которых теперь занимала девушка. Также оттуда шла еще одна лестница, судя по крутым ступеням и неширокому проходу, ведущая в башню. В зале у камина стояло несколько дубовых кресел с низкими спинками, как в комнате у девушки, и три кресла с большими резными спинками и широкими подлокотниками. Тяжелые длинные столы были расставлены по периметру зала и около них громоздились такие же длинные лавки. У огня сидело несколько человек — четверо мужчин и девушка. Все они подняли голову, когда Натали вошла в комнату. Йен представил ей своих младших братьев: Тэма, Лаэга, Аотхэгена, Гавина и единственную сестру Давину. Все представленные мужчины были высокими и широкими в плечах, у всех волосы были русые. У Тэма они были очень светлые, можно было сказать, что он почти блондин, с голубыми, как весеннее небо глазами. У Аотхэгена больше отдавали в рыжину, и задорно вились, ложась на плечи беспорядочными кудряшками, а светло карие, почти как у Йена глаза мерцали зелеными огоньками, как будто не могли полностью определиться, какого цвета им хочется быть. Гавин был темнее всех, темно-русый цвет его волос перекликался с темно-карим, почти черным цветом его глаз. Лаэг же был обладателем почти каштановых волос, чуть ниже плеч, которые вились сильнее чем у Йена, но меньше чем у Аотхегена. Глаза же были карие, почти такого же темно-шоколадного цвета, как у Гавина, но чуть разбавленные золотым. Братья были такие разные, но, когда они улыбнулись гостье, Натали обнаружила явное семейное сходство. Даже хмурый Гавин одарил Натали прекрасной, открытой улыбкой. Но ярче всех улыбалась единственная присутствующая девушка. Высокая, стройная, с копной темно-рыжих, отдающих больше в красноту волос, и с неправдоподобными темно-зелеными глазами. Все эти огромные люди, казалось, нависали над девушкой, отчего ей даже стало трудно дышать. Но их улыбки, у кого сдержанные, у кого просто приветливые, у кого задорные, приободрили ее и Натали сама не заметила, как улыбнулась в ответ. Пока Йен знакомил своих родных с их гостьей, в зал вошел Рэф и поцеловав Натали руку лукаво подмигнул, от чего напряжение у нее немного спало, а плечи Йена напряглись. Подобная выходка старого шотландца явно ему не понравилась. Рэф был такого же громадного роста, как и все остальные, но еще шире в плечах. С ним мог сравниться разве что Йен, но даже он немного не дотягивал. Лицо старика пересекал огромный шрам, который начинался над левой бровью, вился по переносице к правой щеке и уходил по ней на шею. Девушка не могла отвезти глаз от этого безобразного рубца, но его обладатель, похоже ни капли не смущался, напротив, носил его словно украшение. Заметив столь пристальный взгляд, он без обиняков спросил:

— Что, нравится?

— Простите, — смутилась девушка и наконец — то смогла отвезти глаза.

— Смотри, смотри лапонька, эту красоту подарил мне сам Морей Броукин, славная была заварушка, — мечтательно сказал он, — мы гордимся своими шрамами, лапонька, они делают нас мужчинами! — Светло-карие глаза шотландца смотрели на Натали с явным интересом, отчего ей очень хотелось покраснеть, но она сама не понимала почему. Его густые, каштановые волосы, спадавшие на плечи, были как будто посыпаны солью, в них тонкими нитями белела седина. От этого грозный воин становился не таким страшным, но еще более мужественным. Лицо его, кроме шрама, избороздило множество морщин, и казались совершенно неуместными на нем по — юношески задорные глаза. Они как будто еще вчера смотрели с восторженного лица мальчишки.

В большом зале все задержались ненадолго. Родные Йена оказались очень приятными людьми, однако хрупкой француженке было немного боязно находиться в одном помещении с этими великанами, которые нависали над ней, словно башни. Но не только рост мешал восприятию девушки, у всех мужчин были голые ноги. Конечно, Натали знала об этой особенности шотландской одежды. Она видела уже своего спасителя в пледе, но, лицезреть столько полуголых мужчин одновременно было для нее удивительно. Оставив семью, Йен повел девушку осмотреть замок. Там было два двора: внутренний, в котором располагался дом, где жил Йен, с братьями и сестрой; дома для воинов и их семей, а также небольшая часовенка. Во внешнем дворе были хозяйственные постройки и также жили члены клана. Йен знал всех по именам. Проходя по своим владениям, он попутно знакомил Натали со своими людьми. Буквально через полчаса голова у нее пошла кругом. Сложно было запомнить все имена и прозвища, и она была рада небольшой передышке. Присев у пруда за каменной стеной, девушке удалось немного передохнуть и получше рассмотреть своего спутника. Йен был широк в плечах, временами его полотняная рубашка натягивалась, обрисовывая могучую грудь, а из-под пледа были видны сильные ноги. Он был очень привлекательным мужчиной, хотя его нельзя было назвать красавцем. У него были неправильные черты лица: широкие скулы, крупный нос, видимо несколько раз сломанным в битвах, нахмуренные брови и глубоко посаженные глаза. Но была во всем облике огромная притягательность. Этот человек излучал уверенность и силу. Его глаза, с длинными и густыми ресницами, лучились теплом, а на квадратной челюсти в достаточно длинной щетине был виден чувственный рот. И конечно эти густые, спадающие на плечи волосы. Именно они с самого начала привлекли ее внимание.

— О чем ты задумалась? — спросил он.

— О многом, — уклончиво ответила девушка, переведя взгляд на подол своего платья, и стала разглаживать невидимые складки.

— Могу я чем-нибудь помочь тебе?

— Ты и так мне помог, благодаря тебе я жива, — горько смеясь, ответила девушка.

— Нет, ты понимаешь, о чем я, — спокойно возразил он.

— Все хорошо, просто мне надо понять, как теперь жить дальше, — ответила она, переведя взгляд на зеркальную гладь озера.

— Расскажи мне о себе, — неожиданно попросил Йен.

— Что ты хочешь узнать? — спросила девушка, посмотрев на него.

— Откуда у тебя такие глаза, — словно под гипнозом ответил Йен.

— От мамы, — на этот раз искренне рассмеявшись, ответила Натали, — она была настоящая красавица, как говорит папа, и я многое унаследовала от нее, так все говорят. Мы очень похожи, только она намного красивее меня. — Улыбнулась девушка, а Йен не поверил в последние слова, хотя сама она видимо так и считала.

— А что с ней?

— Она умерла при родах, и мы с папой остались вдвоем, — печально сказала она, — а теперь и его нет.

— Прости, не хотел напоминать. У тебя есть братья или сестры?

— Нет, родных нет, но есть мамин двоюродный брат, теперь видимо я буду на его попечении. Мы с папой как раз ехали на свадьбу моей кузины, когда все это произошло. — Натали совсем погрустнела, и на ее прекрасные ясные глаза навернулись слезы, повисли на неправдоподобно длинных ресницах. Не отдавая себе отчета, Йен смахнул эти маленькие хрусталики, а потом сжал руку девушки в молчаливом призыве быть сильнее. И как ни странно, это помогло, было, такое ощущение, что она черпает силы из этого могучего воина, что его уверенность и спокойствие перетекает в нее и она немного расслабилась, а на душе стало светлее и легче. Так они и сидели ничего друг — другу, не говоря и понимая все без слов. Этот огромный, суровый шотландец и маленькая, хрупкая француженка были сейчас ближе всех остальных людей на земле.

— Пойдем, начинает темнеть и скоро похолодает, а в замке уже накрывают на стол, — сказал Йен, чем вывел ее из задумчивости.

— Пойдем, — сразу же согласилась она, и на секунду заколебалась.

— Что такое? — Спросил Йен, почувствовав ее сомнения.

— Ты можешь показать, где могила моего отца, — попросила она.

Йен видел, каких трудов стоит ей эта просьба, взгляд был направлен в землю, как будто там были ответы на все ее вопросы. Он протянул руку, и медленно поднял ее за подбородок, пока их глаза не встретились.

— Ты правда этого хочешь? Сейчас?

— Да, — тихо прошептала девушка.

— Если ты действительно в этом уверена, тогда я покажу дорогу.

И они направились к лесу, обходя замок по тропинке. Спустившись с небольшого холма, Натали увидела старое кладбище. Оно было расположено на плато, и с одной стороны кончалось обрывом, о скалы которого внизу с грохотом разбивались волны, а с другой стороны ограничивалось подступившим вплотную лесом. Чувствуя скорую зиму, деревья начали свои приготовления, и сияли в лучах заходящего солнца янтарем, множеством оттенков красного и зеленого. Их разноцветными кронами играл легкий ветерок. Не все деревья успели сбросить свои пестрые одежды полностью, но достаточно облетели, чтобы укрыть землю ярким цветным узором, местами перемешанным с опавшими сосновыми иголками. Но неожиданно, сменив настроение, ветер качнул толстые ветви дубов и перед ошеломленным взором девушки предстал золотой дождь. Как будто деревья плакали драгоценными слезами солнечного света, обрамленными багрянцем. Залюбовавшись красотой этого момента, Натали улыбнулась природе. На душе стало теплее. Она заметила куст дикой розы темно — рубинового цвета с легкими изумрудными подпалинами. Стоящий рядом молодой ясень, горевший изнутри золотым, менял цвет на кроваво — алый, как будто пламя питающее его остывая темнело. Теперь девушка поняла, что красота того гобелена, что так понравился ей в большом зале, запечатлела именно это время года. Основательность величественных дубов, царственность кленов, с их причудливыми листьями и заоблачность высоких, стройных, вечнозеленых сосен с золотисто-коричневой, слегка рыжеватой корой, взирающих с высокомерным безразличием на мир, простирающийся у их корней. Единственное, чего не мог передать гобелен, и чем так щедро хвасталась натура — это сладкий, почти приторный запах яблок. Видимо где-то рядом был яблоневый сад, и сейчас опавшие плоды начинали подгнивать, наполняя воздух теплым, густым, сладковато — терпким ароматом. Натали сделала глубокий вдох, чтобы впитать в себя все это великолепие, и смело шагнуть туда, где ждала ее боль потери.

— Мы похоронили его со всеми почестями, — сказал Йен, неверно истолковав ее вздох, — если хочешь, я могу оставить тебя на пару минут одну.

— Да, это было бы прекрасно, — ответила она по — французски, сама, не заметив, что перешла на родной язык. Спутник ее обо всем догадался и тихонько отошел в сторону, предоставив девушке побыть одной. Еще не успело стемнеть, как Натали вернулась к ожидавшему ее мужчине. На лице девушки опять отражалось молчаливое страдание. Она изо всех сил пыталась не показать этого, сдержаться, быть сильной, но эти эмоции так ясно читались на лице, словно в открытой книге. И снова Йен не знал, как поступить, чем утешить девушку в ее скорби. Плечи Натали ссутулились, хотя голову она держала высоко, будто хотела доказать всем, что выдержит. Но как ему по-мужски не хотелось взваливать на эти хрупкие плечики такой груз. Не найдя лучшего решения, мужчина слегка приобнял ее. Дальнейшее стало полной неожиданностью для них обоих, Натали ответила на его жест и прижалась к могучей груди воина, как совсем недавно к груди Мод. Йен слегка поглаживал девушку по спине, пока ее сотрясали безмолвные рыдания. В нем боролись противоречивые чувства, с одной стороны, безумное желание защитить ее от всех бед и невзгод, и чтобы больше никогда не видеть слез в этих прекрасных глазах, а с другой, он был просто счастлив держать хрупкий девичий стан в своих объятиях. Постепенно мужчина расслабился и даже начал наслаждаться этим моментом их первой близости, пока Натали заливала его рубаху солеными слезами. Ее руки, сложенные в кулачки на его широкой груди, со временем разжались, и ладошка легла на мускулистый живот, а потом потянулась к талии, обвиваясь вокруг нее. Девушка явно не отдавала себе в этом отчета, ей просто нужно было держаться за кого — то, чтобы не сгинуть в пучине страдания, а кто как ни он, может помочь ей выплыть. Один раз Йен уже не дал ей захлебнуться, сможет сделать это и снова. И не важно, вода это или горе, он будет ее опорой до тех пор, пока она пожелает. Они еще долго так стояли, обнимая друг — друга, но все заканчивается, в том числе и слезы. Когда они были выплаканы, а горе немножко излито, молодые люди смогли направиться к замку. Натали так и не заметила, что рука Йена все еще обнимает ее, а он не стал отпустить девушку, из опасения, что, если ослабит объятия, ноги могут ее подвести.

За обедом Йен усадил Натали рядом с собой, чем чрезвычайно удивил своих домочадцев, и вызвал целую кучу не очень тонких замечаний и шпилек в свой адрес. После еды Лаэг начал играть на флейте и петь, под радостные крики и одобрительные похлопывания.

— А ты поешь, Натали? — спросил Аотхэген.

— Дома я иногда пела и играла на клавикордах, — смущаясь, ответила девушка.

— А знаешь ли ты хоть одну шотландскую песню? — задорно осведомился Гавин.

— К сожалению, нет, — честно ответила она, — до этого момента, я никогда не была в Шотландии.

— Ну так мы тебя быстро научим, — ответил Тэм, отобрал у брата флейту и начал наигрывать веселый мотив, а все собравшиеся — подпевать.

— Это старинная шотландская песня, — пояснил Йен, — в ней рассказывается о лесной нимфе, которая встретила смелого война и полюбила его. — И снова взглянул в эти бездонные, сапфировое глаза. Натали глядела на него в ответ, воздух между ними начал сгущаться, как перед грозой и казалось, еще чуть-чуть и появятся молнии.

— Какой красивый язык и мелодия тоже, это гаэльский? — Йен кивнул, он не доверял своему голосу, между тем, и сама Натали говорила на октаву выше, чем ей было свойственно. Они так и смотрели бы друг на друга, если бы не подошел Аотхэген, схватил девушку за руку и потащил танцевать, показывая движения народного танца. Против воли Натали начала танцевать, и была искренне благодарна за попытку ее развеселить, именно этого ей не хватало, забыть обо всем на несколько минут, отвлечься от своей боли. Но оказалось, что она неправильно поняла намерения своего партнера.

— А Йен смотрит на меня так, будто готов разорвать на куски, — подмигнул ей молодой человек и расхохотался, — он не отходил от тебя, пока ты болела, и видимо не выпустит теперь из рук, не забывай шотландцы — дикий народ, мы берем то, что хотим и считаем это своим!

С этими словами он схватил ее за талию и оторвав от земли закружил Натали, которая от неожиданности то ли вскрикнула, то ли пискнула, и наконец, рассмеялась. Этот смех шел от души, не отдавая себе отчета, она залилась смехом, звонким и чистым. Краем глаза все же увидев, как Йен поднялся, чуть не опрокинув стул, и направился к ним.

— Что я тебе говорил! — Аотхэген тоже засмеялся и когда Йен подошел к ним опустил Натали на пол между ними и отступил на шаг от нее. На губах его играла все та же улыбка, «можешь говорить что угодно, но я уже все знаю». Йен повел девушку обратно к столу, и попытался то ли извиниться, то ли оправдаться за свой столь несдержанный поступок.

— Моим братцам только дай, они сразу начинают руки распускать, — проворчал он, еще больше нахмурившись.

Натали не знала, что и думать, Йен так и не отпустил девичью руку, и ей казалось, что его пальцы прожигают ее кожу до кости, она даже посмотрела, чтобы убедиться, что это не так, но Йен по — своему расценил этот взгляд и сразу отдернул свою руку.

— Мне чрезвычайно понравились твои родственники, и они меня очень радушно приняли, но сегодня был долгий день, и я бы хотела пойти спать. — Йен предложил проводить ее до комнаты, чтобы у него появилась возможность еще немного побыть с ней наедине и попутно задать вопрос: — Не хочешь съездить завтра покататься верхом? — спросил он таким тоном, как будто пытался отпугнуть ее, но у него это не получилось.

— С радостью, — ответила девушка, одарив его очаровательной улыбкой, — до завтра Йен, — проговорила она и скрылась.

— До завтра, — произнес он уже в закрытую дверь, но как же было приятно слышать свое имя из ее нежных уст. Сердце его сжалось, это было одновременно и больно, и приятно. Что он такое творит, он ей чуть ли не в отцы годится! Надо все очень хорошо обдумать и не делать глупостей, а в ее присутствии у него словно мозги в сливки превращаются. И вот теперь, только раз услышав свое имя, он уже как баран готов стоять тут всю ночь и ждать, может она еще раз позовет его. Он ведет себя как влюбленный юнец! И еще глупее он начал себя чувствовать, когда понял, что его только что выгнали из собственной комнаты, пока Натали была без сознания, это не было проблемой, он имел доступ к своим вещам, а спал на стуле, подле нее, но вот сейчас, это казалось даже смешно. Он найдет, где ночевать и что носить, в конце — концов, он может попросить ее переехать в другую, свободную комнату. Но как приятно думать, что сейчас она лежит в его постели, обернувшись его одеялом, ее запах сохранится на его простынях. Отругав себя за это на чем свет стоит, он решил, что не допустит такой власти женщины над собой. Нет, он лэрда клана, никогда он ничего такого не чувствовал и не делал никаких глупостей, он всегда трезво оценивал ситуацию, и не видит причин это менять.