Заклятые супруги. Леди Смерть

Марина Эльденберт, 2016

В игре, в которую я ввязалась, магия смерти – мой единственный козырь. Притворяться женой графа де Ларне – настоящая пытка. Его сердце переполнено жаждой мести, мое – сводит меня с ума. Любовь? Слишком сильное чувство. Ненависть? Слишком громкое слово. Самая страшная битва – битва с собой, и проиграть ее я не имею права. Второй роман серии «Заклятые супруги».

3

Фасад королевской художественной галереи Вилль Д’Оруа украшали огромные часы, точная копия которых была и внутри. Под высокими сводчатыми потолками, над барельефом, между колоннами с лепниной. Кто-то мудрый сказал: когда в голове кавардак, а в душе творится непонятно что, наслаждайся искусством. Ну ладно, это я сама только что придумала. Лучше бы придумала, как объяснить Анри, что после его слов не сбежала первым же поездом в Энгерию или куда-нибудь еще. Я ломала над этим голову за ужином, в ванной и в постели, но из вариантов «Лавуа не страшнее, чем Мортенхэйм» и «Я без вас не могу» даже меньшее зло выбрать не получалось. В итоге проворочалась без сна, а утром вскочила, как только взошло солнце. Дурная, как получившая ускорение газетой оса, бродила по этажам и залам, разглядывая разношерстную публику, скульптуры на постаментах, античные вазы и картины, собранные за множество веков со всего мира.

— Любуетесь маркизой де Флери?

Перестала вздрагивать, когда ко мне подкрадываются со спины — уже хорошо. На самом деле просто остановилась, чтобы немного отдохнули гудящие ноги. Как оказалось, перед портретом темноволосой девушки. Черные как уголь брови — вразлет, такие же черные глаза с поволокой, смуглая кожа и пухлые губы. Алый шелк обнимал ее плечи, стекая лифом на талию, чтобы подчеркнуть тонкий стан. Пальчиком она подпирала подбородок, а взгляд из-под ресниц — томный даже на холсте, мало напоминал взгляд юной особы. Франсуаз де Флери обладала уникальным голосом — таким сильным и звонким, которому может позавидовать даже Марата Харрьям, самая известная оперная дива. Дочь барона, в семнадцать лет стала любовницей вэлейского короля Филиппа VI, который не пожелал делить ее даже с законным мужем. Умерла она совсем молодой, якобы ее отравила соперница, которую спустя несколько месяцев казнили.

Ивар предложил мне руку.

— Пойдемте вниз. Вы же еле на ногах держитесь.

— И долго вы за мной ходите?

— Пару часов.

М-да. С наблюдательностью у меня по-прежнему туго.

Я взяла его под локоть, и мы вместе направились к дверям.

— Зачем вы здесь?

— Передать приглашение от моей тетушки.

Он достал из кармана сюртука конверт и вручил мне.

— Тетушки?

— Баронесса Элена де Рианон. Вы с ней познакомились на отдыхе, когда помогали выбраться из беспросветной тоски после безвременной кончины моего дядюшки.

В конверте оказались два билета в оперу Руале, на вечер пятницы. В ложу, безумно дорогие.

— Право, я даже не знаю, могу ли принять такой дорогой подарок.

— Пустое. Столь малая благодарность за ваше участие. — Ивар широко улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. Добавил, чуть понизив голос: — Пора представить вас Вэлее.

Ну разумеется.

Мы миновали портретный и несколько пейзажных залов, где меня особенно впечатлила одинокая женская фигурка на фоне бушующих морских волн и поразительный по контрасту сюжет: семья на пикнике в парке. Спустились по широкой лестнице в холл, залитый светом из огромных витражных окон, и мой спутник увлек меня в сторону буфета, больше похожего на ресторан. На входе стояла девушка в форменном черно-белом платье с квадратным декольте, задрапированным плотным кружевом, поверх которого устроилась камея. Она нашла свободные места и спросила, чего бы нам хотелось. Я не была голодна, поэтому попросила кофе, Ивар заказал коньяк и фрукты, за которые расплатился сразу.

Круглое витражное окно располосовало дневной свет на теплые и холодные тона, столики по центру и вдоль стены купались в золоте, справа и слева застыли под светло-голубым льдом. А мне внезапно вспомнился витраж под лестницей — в маленьком, но поразительно светлом доме в Лигенбурге. Короткое, отчаянно яркое воспоминание, которое со временем потускнеет как цветное стекло под копотью после пожара.

Раджек рассматривал меня, а я его. Если бы не легкая щетина, выглядел бы совсем молодым. Ростом с меня, руки сильные, крепкие. Тонкая линия губ, придающая лицу уверенности и силы. Глаза студеные, но взгляд мягкий.

— Франсуаз была не только известной куртизанкой. — Ивар первым нарушил молчание. — Она работала на Филиппа. С ее помощью был раскрыт заговор, зачинщикам предъявили обвинение в государственной измене.

Я улыбнулась:

— Она работала не только при дворе. Задания в Маэлонии, Луанской империи — когда Загорье и Намийя еще не были самостоятельными державами. Ее действительно пытались отравить, вот только не Диана Хартье, как было представлено, а иньфайский дипломат, двойной агент, которому она попортила много крови. Кстати, вместо мадам Хартье казнили девицу, долгое время передававшую секретную информацию в Маэлонию. А Франсуаз Филипп неоднократно навещал на Южном берегу, где она жила под другим именем.

Уголки его рта дрогнули.

— Мемуары Филиппа VI? — Ивар накрыл мою руку ладонью.

— «История Огненного цветка, или откровения маркизы де Флери», — я ее не отняла. — Что вы сейчас делаете?

— Ухаживаю за вами, — он пригубил коньяк, указал в сторону соседнего столика, где расположилась видная пара. — Маркиз де Нуаре с любовницей. Занятная пара, обратите на них внимание.

— И что же в них интересного?

— Дама дружна с кузиной его величества, Евгенией Венуа, графиней д’Ортен.

Ивар подвинул ко мне чашку, и я сделала несколько глотков. Все-таки ко вкусу кофе достаточно сложно привыкнуть, но если уже привыкла, на завтрак без него не обойтись. На этой мысли неожиданно перехватило дыхание, к горлу подкатил ком. В зале стало слишком душно. Маркиз де Нуаре с любовницей-дружной-с-кузиной-его-величества поплыли в сторону, а вместе с ними витражное окно, отполированные мраморные полы, белоснежная скатерть, и все остальные посетители. Меня повело вперед, я ухватилась за край стола. Лицо Ивара расплывалось перед глазами.

— Никогда не отворачивайтесь от еды рядом с человеком, которому не можете доверять.

Он подвинул ко мне стакан с водой и вложил в ладонь таблетку-нейтрализатор.

Ха!

Как сказала бы Луиза, нет ничего проще.

Особенно когда мир отплясывает кантрель.

Зубы звучно клацнули о бокал, я вернула его на место, чудом не расплескав воду. Минут пять прошло, прежде чем зал перестал дергаться, а воздух — напоминать разогретую патоку. На лбу выступил холодный пот, да и в целом я чувствовала себя так, словно искупалась в речке. Только верхнее платье почему-то осталось сухим.

— Возьмите, — Ивар протянул мне платок.

— Очень мило с вашей стороны, — огрызнулась я. Но платок все-таки взяла. Не хотелось быть похожей на моченую лягушку, потому что глаза по ощущениям сейчас выпучены от злости. Ладно, будем честны, злиться на кого-то кроме себя, сейчас не имеет смысла. Да на себя в общем-то тоже, все равно дело уже сделано.

— В следующий раз это может быть не концентрированный дурманящий порошок, а что-нибудь более серьезное. Например, парализующее зелье, после которого вы не сможете воспользоваться даже противоядием.

— А просто сказать об этом было нельзя?

— Так быстрее доходит. И запоминается лучше, согласитесь?

Запоминается, однозначно. Методы драконовские, почерк узнаваем.

Я убрала руки под стол, скомкала платок.

— Это вас Фрай надоумил?

Ивар внимательно посмотрел мне в глаза.

— Тереза, я отвечаю за вас головой.

Заранее жаль вашу голову.

Я незаметно раскрыла ридикюль и, придерживая платок за краешек, щедро полила его зельем собственного изобретения. Надо же мне было чем-то заняться, помимо прогулок по набережной и светского безделья. Эксперименты с глубинной тьмой надоели еще в первые пару недель, а основа для снотворного обнаружилась в «Забытых рецептах». Попадая на кожу, впитывается и усыпляет мгновенно: весский порошок, ульские черные ягоды и иньфайское масло из корня дерева ноэ, разжижающий и поглощающий запах настой. Последнее добавила, потому что жирные руки — это отвратительно, а от запаха масла начинала чихать. Пяти капель хватает для глубокого спокойного сна на всю ночь. Ну а что? Должна же я была как-то бороться с кошмарами.

— Почему вы вообще согласились?

Если честно, я не собиралась об этом разговаривать. Ни с кем, даже с самой собой, но передо мной сидел единственный человек, который задал этот вопрос так, что захотелось ответить. То ли причиной был искренний интерес в его голосе, то ли остатки дурманящего настоя, который не вывел нейтрализатор. А может быть, и то, и другое вместе.

— Жену брата пытались убить, а его самого — подставить, используя смертельное заклятие. И это случится снова, если он случайно перейдет дорогу с неугодной Эльгеру идеей. Моя сестра пострадала от ментальной магии, а для меня самой единственная возможность спокойной жизни — за каменными стенами Мортенхэйма. Все еще хотите знать, почему я на это согласилась?

Я положила платок на стол, подвинула к нему.

— Надеюсь, ваша тетушка чувствует себя отлично. Передавайте ей мое глубочайшее расположение и благодарность за столь трогательный подарок. А теперь будьте так любезны…

Ивар поднялся, отодвинул мне стул и подал руку. Расправил платок, убрал его в карман и пошатнулся. Ухватился за спинку стула и медленно опустился на него. Судя по расфокусированному взгляду и побочным действиям, описанным в оригинальной рецептуре, меня стало несколько. Странно. Со мной такого ни разу не было, но на ульские ягоды все по-разному реагируют.

— Что это? — хрипло спросил он, дрожащими руками пытаясь добраться до внутреннего кармана пиджака. Но я, разумеется, их перехватила и прижала к груди.

— Капельки «Доброй ночи».

Глаза у него закатились, поэтому пришлось наклониться к самому уху.

— До встречи в опере.

Я отпустила его и направилась к выходу. Услышала за спиной глухой удар, обернулась. Ивар крепко спал, уткнувшись лицом в скатерть.

— Это все коньяк, — растерянно и немного смущенно пояснила побелевшей служащей.

И вышла из буфета.