Стоп-кадр

Марина Султанова, 2019

Марина Султанова – прозаик и поэт, член Союза писателей России, лауреат литературной премии «Серебряное перо Руси», автор двух сборников рассказов и стихов. Её произведения неоднократно публиковались в журналах и снискали заслуженную любовь читателей. «Я психолог, мне интересно множество жизней, в одной тесно», – говорит автор. Выпускница факультета психологии МГУ, она видит своих героев изнутри, поэтому её портреты всегда точны и узнаваемы. Но жизнь автора состоит не только из творчества. Как успешная бизнес-леди Марина в своё время возглавляла модельно-рекламное агентство, женское охранное агентство, клинику пластической хирургии, одновременно работая консультантом-психологом в силовой структуре и являясь ктитором при храме иконы Божией Матери «Неопалимая Купина» (Подворье Патриарха). Прочитав оглавление сборника «Стоп-кадр», вы уже не сможете закрыть эту книгу. Череда героев – от «Альфонса» до «Аскета», от «Мустанга» до «Вампира», от «Буддистки» до «Воина» – заинтригует любого читателя. Книга придётся по вкусу и тем, кто ностальгирует по лихим девяностым, и тем, кто скучает по буржуазным нулевым, и даже тем, кто вспоминает советский застой… Каждое стихотворение – это законченная лирическая история, написанная с лёгкой иронией. Словом, любому читателю обеспечен уютный вечер воспоминаний с томиком стихов «Стоп-кадр» в руках.

Глава 1. Портреты

Психолог

А мой любовник —

Семнадцать лет.

То ли невольник,

То ли брюнет.

А у меня знакомых —

Огромный круг,

От самых скромных

До проститу —

Ток.

Ещё чуток —

И я загублю репутацию.

И это нормально. Реакция

На ненормальность желанья

Нырнуть в любое сознанье.

Я же психолог. Мне интересно

Множество жизней. В одной тесно.

И чем сюжет ненормальней,

Тем профессиональней

В него погруженье.

По судьбам скольженье

Небезопасно.

Остаться бесстрастной

Почти невозможно.

И вынырнуть сложно.

Москва, 2010-е

Волчица

Я чую тебя! И не скрыться

Тебе под личиной людской.

Я знаю, ты ищешь волчицу

Неясной звериной тропой.

Глаза твои зеленью кóсят.

Колотит овец от тебя.

И где-то на дальнем покосе

Готова тебе западня.

Опасен твой путь, неуютен.

Холодной тревожной весной

В чужие лихие распутья

Зачем я иду за тобой?

Приманкой тебя не заманишь,

Обманом тебя не поймать.

Ты лапу в капкане оставишь,

Свободу чтоб не потерять.

Но мы одной крови и масти.

Тебе от меня не уйти,

Пока я не вырву стон страсти

Из волчьей горячей груди.

Гурзуф, 1990-е

Мустанг

От экзотики, страсти и риска пьяна,

Оседлала заморского я скакуна.

А мне все говорят: ты играешь с огнём!

Как от злости дрожит нервно кожа на нём.

Его мощь подо мной, его сила во мне.

Он мне ноги омоет в любовном вине.

И опасен, и ласков горячий оскал —

Он такую наездницу долго искал.

И от плётки моей, и от ласки моей

Он становится вдруг и сильней, и нежней.

Не могу я его ни понять, ни принять.

Я могу его только обнять и подмять.

Если я потеряю поводья и кнут,

Меня сбросят и тут же до крови сомнут.

И от этого страстен наш дикий союз —

Он боится и любит.

Я люблю и боюсь.

Афины, 1980-е

Стая

Добыча моя на пятёрку,

С глазами матёрого волка,

Из тихой и сильной стаи,

Из сверхзакалённой стали.

Он слов говорит немного

И делает всё от Бога.

Ни лишнего жеста, взгляда,

И всё точно так, как надо.

Не выучка — загляденье,

Он — школы чужой достиженье.

И перекрывает так ловко

Простые мои двухходовки.

Он нежен. Он романтичен.

Он точен и так тактичен.

И в скором своём расписании

Он юн и в шикарном звании.

Давно уже он в системе.

Со мною он лишь на время.

Когда его долг призовёт,

Он вмиг не колеблясь уйдёт.

Всё лучшее — враг хорошего.

Он лучший, но он не один.

Не буду я куклой брошенной,

Я в стаю рвану за ним.

Москва, 1990-е

Шакалы

Чисто следы заметаю,

Но чуют шакалы раны.

Хоть близко не подползают,

Но и пасут исправно.

Но как же от вас отбиться?

Куда же от вас деваться?

И вроде бы не убийцы,

Но падалью вам питаться.

Вдруг вздыбились нервно холки

На жуткий, протяжный вой.

За лесом заждались волки —

На честный, красивый бой.

Москва, 1990-е

Странник

Безумный странник — ты чужой

В изысканной моей гостиной.

Ты необузданной лавиной

Смыл всё, что было пред тобой.

Стихией тёмною лесов

В мою надушенную спальню

Ворвался ветер странствий дальних,

Ломая ложь привычных слов.

И сквозь обманчивость зеркал,

Вуаль приличия срывая,

Чутьём звериным, не блуждая,

Ты сразу душу отыскал.

Как жаль, тебя мне не поймать.

И безысходная тревога,

Когда ты смотришь на дорогу.

Я знаю: ты уйдёшь опять.

Москва, 1980-е

Колдун

Не колдуй! От чар твоих

В каждом жесте, в каждом взгляде

Я и так сплетаю за день

Сто объятий на двоих.

Раскалённой страсти кнут

Воли сталь до дна расплавил.

Разум в ужасе оставил

Плоть на растерзанье рук.

То ли больно, то ли сладко.

То ли можно, то ль нельзя.

Оторвалась без оглядки

Я в полёт вокруг тебя.

Расколдуй меня обратно.

Отпусти меня домой.

Моё сердце стало ватным,

Будто в кукле заводной.

Ночь в окно. Машину водит

В невесомость и покой.

«Вы пьяны?» — гаишник спросит.

Я пьяна. Пьяна тобой.

Москва, 1990-е

Романтик

Ты душою не кривил.

Ты хотел большой любви.

Я гналась тропою волчьей.

Ты меня остановил.

Я искала хлеб и кров.

Я кусала губы в кровь.

Ты же нежно гладил руки.

Ты играть хотел в любовь.

Я ходила в тир и зал.

Ты стихи мне посвящал.

Я ругалась не по-женски.

Ты же женственно ласкал.

Дело, милый, не в тебе.

Ты во всём хорош вполне.

Просто трепетный романтик

Мне не нужен на войне.

Гурзуф, 1990-е

Фокусник

Не увернуться от желаний,

Когда свершений бумеранг

Сбивает с долгим опозданьем,

Даря давно ненужный ранг.

Но скучно биться без накала

И не любя своих побед,

Чтоб у подножья пьедестала

Умерших чувств увидеть след.

Во времени, наверно, дело.

От мыслей до итога путь

Велик. И то, чего хотела

Вчера, уже теряет суть

Сегодня. Это слишком поздно.

И надо либо вмиг свершать

Задуманное, либо просто

На пару лет вперёд желать.

Лишь фокусник ждать не заставит,

Всё из цилиндра вмиг достанет.

Нью-Йорк, 2000-е

Фанатка

Вы так играли!

Вы так любили

В притихшем зале

Героиню.

Вас так встречали!

Вам так дарили

Восторг. Зал плыл во имя

Каких-то ярких Ваших реплик,

Не очень ясных, но очень крепких.

А дорогие

И злые розы,

Букет — для Вас,

Мои ладони

С немой угрозой

Кололи всласть.

И умирали во время пьесы,

Алея раной меж мной и креслом.

Мой юный спутник

Смеялся рядом,

Мне руку сжав,

Уже отравлен

Коварным ядом

Моих забав.

А ночью, скинув чулки и платье,

Я Вас любила в его объятьях.

Санкт-Петербург, 1980-е

Аскет

Решенье выбрать путь прямой аскета

Лишь сильному подвластно. Он герой.

Но коль не испытал он в жизни этой

Страстей обычных власти над собой,

Влекут его простые искушенья,

Которые, по сути, не страшны,

В ночные одинокие сраженья

В лучах коварной бестии луны.

И, выплеснутые из подсознанья

Давленьем непорочного ума,

Греховно-исполинские созданья

Фантомами рождаются из сна.

Он, как святой Антоний, в тяжкой битве

Раздутых бесов будет прогонять,

Крестом и громогласною молитвой

Убийственные ночи освящать.

Вопросов в мире больше, чем ответов.

И каждый хочет жить своим умом.

А стать аскетом сможет без запретов

Лишь тот, кто был до этого царём.

Палех, 2010-е

Игрок

И ты игрок, и я игрок.

Мы оба знаем в этом толк.

Ты разведи меня на страсть,

Я подыграю точно в масть.

Ты разведи меня на боль,

Я отыграю тебе в ноль.

Ты покажи мне высший класс

И обыграй меня на раз.

Я не веду игру совсем,

Чаруй своим рисунком схем.

Пока игра так высока —

Я не меняю игрока.

Да, ты сильнее, признаюсь.

Спасибо, милый. Я учусь.

Нью-Йорк, 2000-е

Двойник

Он давно украл мою корону,

По дешёвке пропил — за пятак.

Он в моём холодном зале тронном

Балаган устроил и бардак.

Он наследство продал и растратил,

Он любимых грязью замарал,

Сколько я друзей своих ни прятал —

Он их предал всех и растерял.

Он всё время, подлый, за спиною,

Я его увидеть не могу,

И когда я бьюсь с самим собою,

Слышу — он хихикает в углу.

Но когда придёт конец терпенью,

Наша схватка будет коротка.

Вздрогнет занесённая рука —

Я своё увижу отраженье.

Москва, 1990-е

Чиновник

Однажды богатый сановник

Пожертвовать деньги решил.

Как опытный старый чиновник,

Осметил он всё, чем грешил.

* * *

Но мысль об откатах не меркла,

Души тормозила полёт.

Спросил он у батюшки: «Церковь

До Господа всё донесет?»

* * *

Священник, сомненья услышав,

Ответил: «Возьмите назад

Монеты, подкиньте повыше —

До неба. Авось долетят».

Москва, 2010-е

Мой герой

Кто сегодня всех милее,

Всех богаче, веселее?

Кто сегодня круче всех,

Чтоб у дам иметь успех?

Олигархи — тихий берег

В скромном обаянье денег,

Хоть с угрозою тюрьмы,

Дамам всё равно нужны.

С региона депутат —

Тот богат, хоть простоват,

Недотесан, недомыт,

Но здоров и боевит!

Тихо весел силовик —

Он вопрос решает вмиг!

Лёг — отжался. Не беда —

Постреляет иногда.

А политик круче всех:

Хоть расплата за успех —

Импотенция и пьянство,

Но какое постоянство!

Выбирайте не хочу.

Вам какого по плечу?

Я ж хочу, чтоб мой мужчина,

Если вынуть из машины,

От охраны увести,

Все счета на ноль свести,

Ксивы все конфисковать

И мигалки отобрать,

Не имел в сухом остатке

Лишь года и недостатки —

Тихий лысик с животом

И поношенным лицом.

Я хочу, чтоб сам собой

Мой мужчина был герой.

Москва, 1990-е

Цигун

Опять суетишься? Остановись.

Не вперёд погляди. Ввысь.

Отряхни ступни от бренного.

Обними руками вселенную.

В позу дерева встань, улыбнись.

Корнями в землю, ветками ввысь.

Тело оставь, полчаса полетай.

Вернёшься назад — попьём чай.

Ларнака, 2010-е

Художник

От утерянного дома

У меня есть старый ключ.

От колечка золотого

У меня есть яркий луч.

От невылепленной глины —

Серый мусор на окне.

От украденной картины —

Чёрный гвоздь в пустой стене.

От обманщицы красивой —

Тонкий запах злых духов.

От тоски невыносимой —

Полон дом больных стихов.

Львов, 1970-е

Гейша

Шикарный спутник, «бентли», ночь.

Швейцар рванулся нам помочь.

Охранник сбоку и чуть сзади.

Мы в зал вошли, как на параде,

Прекрасной парой, сил полны,

На бурный секс обречены.

Официанта звали Гейшей.

Я ощутила вдруг простейшей

И незатейливой себя

На этом фоне. Теребя

В руках замученный бокал,

Я впала в ступор. Он украл

Все тайны женские у нас.

И поволокой чёрных глаз,

Коварной плавностью движений,

Ожогами прикосновений

Сразила Гейша наповал.

Я опрокинула бокал.

Мы вышли. Вечер искривился.

Мой спутник надо мной склонился,

Как над трофеем. Я сдалась.

Но эта ночь не удалась.

Москва, 2000-е

Альфонс

На бетонной его груди

Можно спать и ногами ходить.

От избытка гормонов в крови

Он любить вас готов до зари.

Даже близко стоять горячо.

Безупречно рельефно плечо.

И шесть кубиков, как на заказ,

Он любому предъявит на раз.

Деньги тают на ложе, но всё же

Это может быть денег дороже.

Москва, 2000-е

Проститутка

Твой толстый лавочник опять

Не потрудился денег дать.

И твой красавец сутенёр

Вновь ноги об тебя утёр.

И итальянец, аж до слёз,

Подарки жалкие привёз.

И все подруги, как назло,

Уже уехали давно.

И ты одна, ты пьешь с утра,

Чтоб смыть обидное вчера.

И ты знакомым не звонишь,

Чтобы не слышать про Париж.

И ты родителей не ждёшь.

Меж вами пустота и ложь.

А город-монстр крепко спит.

Твоею плотью плотно сыт.

Москва, 1990-е

Стриптизёрша

В московском клубе в пьяном зале

Гимнастку на десерт подали.

На сцене яркой, как на блюде,

Товар оценивают люди.

В шпагате тянется с улыбкой

Экс-чемпионка гибкой рыбкой.

И стрелы ненависти женской

Пронзают воздух тонкой леской.

А в ложах торг уже кипит.

Кто больше даст, тот победит,

Чтоб вызвать в ночь, как на татами,

Красавицу на бой с деньгами.

Она же верит в то, что сможет

Стать истинной хозяйкой ложи.

Кто тут охотник, кто добыча —

Ответ непрост. И нетактичен

Такой вопрос.

Москва, 2000-е

Содержанка

Об меня чистятся,

Но я-то пачкаюсь.

Я не химчистка

И не духовная прачечная.

Он молодеет.

Я — нет.

Я старею.

Звон монет

Не способствует, к сожалению,

Омоложению.

Чтобы обмен равноценным был,

Обзаведусь вторым, молодым.

Москва, 2000-е

Буддистка

Если буду я японкой —

То изящной, нежной, тонкой

Во всех отношениях.

Если буду я блондинкой —

То холодною, как льдинка,

Буду жить на подношения.

Если буду я мулаткой —

То, конечно, томной, сладкой

И в любви неугомонной.

Если буду я брюнеткой —

То пикантною и едкой,

Хищной львицею салонной.

Если буду ярко-рыжей —

То, наверное, бесстыжей

Дикой бестией развязной.

Ну а если вдруг — мужчиной,

Стану наконец причиной

Всего вышесказанного.

Лондон, 1980-е

Светская львица

Как платья, твой этюд хорош,

Шелков безукоризнен лёд.

Как тонко ты понять даёшь,

Что всё вчерашнее не в счёт.

И в дымке пасмурной духов

Морозит тон холодных фраз,

Лишь тенью давешних грехов

Дурная поволока глаз.

Твой взгляд радушно-безучастен.

Ты безупречна. Я смешон.

А тёмные ночные страсти

Не повод для сближенья днём.

Санкт-Петербург, 1990-е

Бизнес-леди

Сегодня моя победа!

Сегодня всё по плечу!

Отмечу успех. Поеду,

Куда и с кем захочу.

Шёлковый летний вечер,

Бархатный тёмный дом.

Устрою красивую встречу.

Подумаю потом.

Выпью глоток бакарди.

С кем вечер буду делить?

Раскину судьбу на картах,

Кому сейчас позвонить.

Вчера у зеркал нескромно

Позы любви изучала.

Прелюдия будет томной,

И нежным будет начало.

Потом я включу фантазию,

Я разогрею мышцы.

Я — твоя дикая Азия!

Я — твой гарем! Всё выше!

Потом я тебя оставлю

В лёгком небытие.

Потом опять растаю

Как в полусне — в тебе.

Потом ты уснёшь, усталый.

В общем — хороший малый.

И я по местам расставлю

Иллюзии и бокалы.

Утром, одетый и скромный,

Ты на прощанье состришь.

И имени я не вспомню,

Когда через день позвонишь.

Москва, 2000-е

Вампир

Она ушла, духи остались.

В подушку намертво впитались.

Она оставила заколку.

Случайно или нет? Но тонко.

И подарила мне брелок,

Чтоб я её забыть не смог.

Она стихи мне посвятила

И в память их навек вонзила.

Она была юна, прекрасна.

Но холодно и беспристрастно

Она пометила мой мир,

Как старый опытный вампир.

Москва, 1980-е

Невеста

Я люблю безумно Вас — это раз.

Пожениться нам пора — это два.

Одевай меня, корми — это три.

Быстро уберись в квартире — вот четыре.

И не вздумай изменять — это пять.

Будем вместе мы стареть — это шесть.

И умрём в один мы день — это семь.

Хоронить нас вместе просим — это восемь.

Раз, два, три, четыре, пять — я иду тебя искать!

Рига, 1970-е

Красотка

Завтрак подан был в постели.

И наутро Вы имели

Сласть пирожных комплиментов.

На обед Вы захотели

Блюдо острое и съели

Чей-то ум без сантиментов.

На десерт — желе из взглядов.

И на ужин был заказан

Мёд с цветов души поэтов.

На ночь — только серенада

Под глазурью шоколада

И певца талант и слава.

Вот диета всем диетам!

Аппетит — не надивиться!

И в меню попасть стремится

Человек за человеком.

Рига, 1970-е

Кошка

Бокал вина на тонкой ножке

Так элегантно-неустойчив.

В косом разрезе дикой кошки

Твой взгляд становится настойчив.

И с неприкрытым откровеньем

Призывно облегает платье.

Наигранное опьяненье

Скрывает хмель реальной страсти.

И, как по нотам провокаций,

Играет блюз души и тела.

Мне просто некуда деваться.

Противник дерзкий и умелый.

И вздох становится короче.

Туманится желаньем взор.

И омут этой тёмной ночи

Неотвратим, как приговор.

Гурзуф, 1980-е

Жертва

Не пахнут розы

От нелюбимых.

Ты в роли жертвы

Так хороша.

Ошибки слабых —

Пороки сильных,

Лишь тихо стонет

Твоя душа.

Хельсинки, 1980-е

Русалки

По берегу моря любовная парочка

Гуляла под вечер под хохот русалочий.

Прилив в лунном свете играл и манил,

И парень разделся и в море поплыл.

Невеста всю ночь прождала у одежды —

Русалкам понравился юноша нежный.

Они его в тёплой волне целовали,

От губ и до кончиков ног обнимали,

И в омут зеленый под жёлтой луной

Нырнул безвозвратно жених молодой.

Наутро холодное тело нашли.

Русалки бесшумно плескались вдали.

И были глаза их печалью полны —

То ль слезы, то ль влага солёной волны.

И в чёрном платке, чёрной тенью от горя

Невеста рыдала у Чёрного моря.

Мальорка, 2000-е

Рахат-лукум

Рахат-лукум, шербет, халва,

Горячий сладкий шарм восточный,

Арбуза, дыни привкус сочный —

Всех недокормленных мечта.

На фоне северных мужчин —

Спокойных и не очень страстных

Всех недолюбленных, несчастных

Кавказский шарм в момент сразил.

В дурмане мускуса и роз,

Под танец живота в гаремах

Запутались в восточных темах

Надолго, прочно и всерьёз.

Страстей безумных череда,

Накал эмоций до сожженья

Берёт без боя города,

Без выкупа и без сраженья.

Москва, 2010-е

Толпа

У них пробило два часа.

У нас промчалась вечность.

Пока творили чудеса —

Они сдвигали плечи.

Они шептались и ползли,

И возводили стены,

И разрушали, как могли,

Всё, что сочли нетленным.

И за стеною сотни стрел

Готовились заранее.

Когда же ангел улетел —

Они зашлись в страдании.

Львов, 1980-е

Шествие гномов

Не стоит слепо возглавлять

Чужое шествие злых гномов.

Не стоит карликов свергать

С их карликовых низких тронов.

Мы все заражены чумой

Реваншей, что того не стоят.

И, победив любой ценой

Тех, кто победы недостоин,

Теряем больше, чем хотим.

Но в миг победы ослепленье

Туманит разум. Мы летим,

Не сознавая, что в паденье.

И развращает нас опять

Общение с низшим. И победа

Всё ниже катится. И вспять

Ползём назад и против света.

Хельсинки, 1990-е

Воин

Путь воина прямой —

Как выстрел.

Лететь стрелой —

Его удел.

В мишенях нежных

Женских тел

Цветок любви кровавой искрой

Едва зацвёл —

Уже сгорел.

Москва, 2000-е

«Белые колготки»^[1]

Ночная птица. Взмах ресниц,

И кто-то точно рухнет вниз.

Бой-блиц.

Цена услуг твоих в войне

Порой вдвойне, порой втройне.

Здесь смерть в цене.

Красивой точною рукой

Ты отправляешь на покой.

Короткий бой.

Расчёт и скорость — твой уют.

Чужие пули зря снуют.

Не достают.

Глаза в прицеле разглядишь.

Кому не жить — сама решишь.

Ты не спешишь.

Твоя работа — убивать.

Тебе за это отвечать?

Как знать?

Не до сомнений. Есть приказ.

Работа женщин — высший класс.

Ты — смерти ас.

Ночная птица — пулей влёт.

И точно так же твой полёт

Свинец прервёт.

Кто будет за птицу

Молиться?

Не дети её, и не старшие,

И не от пули павшие.

Москва, 1990-е

Смерть

Сестра молчания,

Не коси от жадности, подожди.

Я случайно оказался здесь.

Я хочу жить.

Не ставь сразу точку.

Ты права. Я исправлю,

Дай хоть отсрочку.

Останови травлю.

В тебя я не верил,

Но твоя взяла.

Придержи время —

Завершить дела.

Ну не рви на бегу!

Даю слово чести:

Сам к тебе приду,

Чтоб уйти вместе.

И сестра молчания

Исчезла в темноте.

То ли от отчаянья,

То ль по доброте.

Нюрнберг, 2010-е

Ветераны

Они своё отвоевали

Честно. Лечили раны

Души и тела. Назвали

Их звучно — личной охраной

Уже на гражданке. Правильно —

Кто-то остался без ног.

А кто-то стоит с табельным

И полирует порог.

А кто-то лежит тихо

И глубоко — за нас.

Клиенты гуляют лихо,

А сопровожденье — спецназ.

В роскоши, пьянстве и золоте —

У всех есть дела и заботы.

В огромном и праздном городе

Не нашлось им другой работы.

Москва, 2010-е

Папа

Ты, назвав меня Мариной,

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Женское подразделение снайперов.