С корабля на бал

Марина Серова

Глава 3

Встреча

Я вышла из здания администрации и решительно направилась к воротам.

Там, в тридцати метрах от ограды, через дорогу, высилось огромное изваяние великого русского писателя.

Я преодолела ворота и, перейдя через проезжую часть, опустилась на лавку, положив на колени ноутбук. Посидеть в одиночестве не пришлось: буквально через пару десятков секунд рядом присел мужчина и, вынув пачку сигарет, произнес:

— Простите, Юлия Сергеевна, прикурить не будет?

Я повернула голову: плотный, аккуратно выбритый мужчина средних лет. Спокойные серые глаза, твердая линия рта, властный, выдающийся вперед подбородок.

— Это что, пароль? — с еле заметной ноткой иронии спросила я.

— Почему пароль? Просто зажигалку куда-то подевал. А курить никак не брошу. Пытался, да вот что-то не удается.

— Значит, это вы?..

— Совершенно верно, — перебил мужчина. — Меня зовут Василий. Я буду с вами работать. Надеюсь, непродолжительное время.

— Сомнительное заявление, — отозвалась я. — Я так не понравилась с первого взгляда?

— Нет, просто наша совместная работа прервется немедленно после того, как мы решим поставленную перед нами задачу. А я хотел бы выполнить это как можно быстрее.

— Понятно, — протянула я. — Так что, Василий, будем сидеть на лавочке или пройдем в более удобное для разговоров место?

— Этот город закреплен за вами, вам виднее, куда идти, — отозвался Василий.

Я иронично улыбнулась:

— Закреплен за мной? Это вы удачно выразились. Нашему губернатору бы понравилось. А еще больше — местным «законным». В смысле — в законе. А что касается зажигалки, то вам могут предложить прикурить там, куда мы сейчас направимся. Приятное место.

— Что за место?

— Клуб «Эльбрус». Время от времени я хожу туда выпить хорошо приготовленного кофе и поиграть в бридж с сильными партнерами.

— С сильными партнерами? Господа из налоговой полиции, из администрации губернатора, банкиры, бензиновые короли и так далее?

— Ну… можно сказать, что и так.

Клуб «Эльбрус», вопреки звучному и ко многому обязывающему названию, снаружи был довольно-таки непрезентабельным заведением. Вернее, он располагался на втором этаже уродливого — красного с желтым — здания близ Дома правительства области.

Ничей посторонний взгляд никогда бы не заподозрил в нем место элитных тусовок политического, культурного и делового бомонда.

Сюда пускали только по клубным картам, и я довольно часто назначала здесь встречи важным людям. Потому что была уверена: конфиденциальность и безопасность, а также высокий сервис обслуживания гарантируются.

Я предъявила клубную карточку, Василий развернул перед здоровенным мрачным охранником с «узи» свою ксиву, и нас пропустили.

Местом разговора я выбрала небольшую комнату с полностью оборудованным баром в торцовой стене. В нее упирался длинный дубовый стол, по обе стороны которого стояли стулья.

Обстановка чрезвычайно дорогостоящая, если учесть, что эта комната так была напичкана сигнализацией, что и муха не проскользнула бы без ведома охраны клуба.

На столе стояли два больших канделябра с горящими свечами и лежали сигары.

— Вот и закурите, — сказала я, кивнув на пламя горящих свечей, и села на стул. — Мы на месте. Что поручил вам Андрей Леонидович?

— Нам. Нам поручил Андрей Леонидович.

— Ну да.

Василий взял со стола сигару, и в тот же момент бесшумно отворилась дверь, и вошел высокий мужчина в темном костюме и белой рубашке.

Василий поморщился:

— Вы же говорили, что здесь нас никто не побеспокоит, Юля.

— Это служитель клуба. Добрый день, Михаил.

— Здравствуйте, Юлия Сергеевна. Что желаете?

— Принесите нам два кофе. Вы какой кофе предпочитаете, Василий?

— Горячий, — отозвался он.

— Значит, приготовьте как обычно, Михаил.

После того как кофе был подан, мы возобновили разговор. Василий долго нюхал сигару, потом заявил, что она превосходна, и затем произнес:

— Я полагаю, что убийство банкира Гроссмана привело вас к определенным выводам. Все-таки вы присутствовали там, в гимназии, непосредственно. Кроме того, он ваш банкир и вы хорошо знакомы с его семьей.

— Значит, вам уже все известно.

— Конечно. С Суровым связались еще ночью, сразу же после инцидента с Гроссманом. О питерском банкире Демидове вам, разумеется, известно?

— Да. Это и есть то, чем нам предстоит заняться?

— Совершенно верно. И то, что оба убийства фактически идентичны, придает этому делу особый шарм.

— Простите… шарм?

— Так выразился Андрей Леонидович, я же просто его цитирую. Теперь о том, чем мы с вами будем заниматься. Отслеживать мотивы этих преступлений генерал Суров считает бесперспективным: пусть этим занимаются менты и прокуратура. Он рекомендует пойти по другому пути. Вам известно, что Демидов и Гроссман были партнерами? Корреспондентами. «Гросс-банк» является тарасовским контрагентом «Норд-вест-банка», контролировавшегося Демидовым. Но не будем углубляться в финансовые дебри и банковскую терминологию. Дело в том, что в Тарасове у Демидова был еще один важный партнер… их связывали вполне устоявшиеся и длительные отношения.

— Что это за партнер?

— Фирма «Адамант», которую возглавляет муж родной сестры покойного Гроссмана. Адам Свирский.

— Свирский?

— Да. А что вас удивляет? Обычная спайка еврейского капитала. Семейная порука. Один держит банк, финансы, второй гребет под себя предприятия, производство, третий лоббирует интересы первых двух в кнессете… то есть я хотел сказать — в законодательном органе.

Я кисло улыбнулась:

— Вы антисемит?

Василий даже не улыбнулся, ответил серьезно, как если бы его спросили: «А что вы делали 19 августа 1991 года?»

— Нет. Должность не позволяет. Ладно, на этом лирические отступления можно объявить закрытыми. — Он потер аккуратно выбритый подбородок и продолжал уже по существу вопроса: — Андрей Леонидович имеет некоторые соображения по тому, как именно стала возможна такая чистая, высокопрофессиональная отработка Демидова и Гроссмана, причем исполненная как будто под копирку.

— Что это за соображения?

— Вы понимаете, Юлия Сергеевна, я излагаю вам все в таком порядке и с такой степенью откровенности, как это мне предписал Андрей Леонидович. Не более и не менее. Отклоняться от его директив я не имею права. В определенное время вы все узнаете. А для начала нужна подробнейшая информация о господине Свирском.

— Это все? — нахмурившись, спросила я. Надо сказать, не люблю, когда от меня что-то скрывают, да еще прямо говорят об этом.

— Пока да. Информация по Свир…

— Я вас прекрасно понимаю, — прервала его я и, положив на стол ноутбук, открыла его. Василий пристально следил за моими манипуляциями.

— Пожалуйста, — сказала я и повернула экран к агенту Грома. — Досье на Свирского. Достаточно подробное, на мой взгляд. Впрочем, я полагаю, что потребуется более живая информация, если можно так выразиться.

Василий посмотрел на меня уже не столь застывшим взглядом, а потом придвинул к себе ноутбук и начал читать.

СВИРСКИЙ Адам Ефимович. Род. 17. 5. 1960. Президент фирмы «Адамант». Владеет ювелирными магазинами «Мазарини» и «Кристалл-А». Совладелец банка «Гросс-банк», имеет контрольный пакет акций хлебопекарного завода «Берро», блокирующий пакет акций сети коммерческих аптек «Эскулап». Меценат. Вкладывает значительные средства в сферу среднего, специального и высшего образования. Женат. Имеет дочь Еву, пяти лет, и сына Леонида, тринадцати…

И так далее и тому подобное.

* * *

Василий читал около десяти минут, поскольку информации было достаточно: данные по ФСБ, по налоговой полиции и инспекции, копия личного досье на Свирского для Совета безопасности области. Впрочем, впечатление от прочитанного никак не отражалось на его лице.

Закончив ознакомление с материалами на Свирского, он поднял на меня глаза и спросил:

— У вас такие сведения на каждого мало-мальски значимого жителя области?

— Да, на многих. Какие вопросы теперь?

Василий молчал. По всей видимости, его если не впечатлило, то порадовало то, с какой быстротой я представила ему все необходимые данные об интересующем нас человеке.

— Может, пора уже сказать мне то, что подозревает Андрей Леонидович? — спросила я. — Я видела интервью с моим старым знакомым Валерой Конновым, но думаю, что он сказал далеко не все из того, что касается убийства банкира Даниила Демидова.

— А у вас самой есть какие-нибудь соображения? Ведь, как вы правильно заметили, «заказуха» в Питере и здесь, в Тарасове, была фактически идентична. Вы были в гимназии. Что можете сказать?

— А что тут сказажешь? Только то, что убийца был в зале и на редкость удачно подготовился.

— Так может сказать любой дилетант. А что вы скажете как профессионал?

Я подвинула ноутбук к себе и произнесла с явным скептицизмом в голосе:

— Знаете, Василий, вы напоминаете мне батюшку-настоятеля, который только что выкушал бутылочку водки и теперь, растроганный алкоголем, умиленно отпускает прихожанину грех неумеренного пьянства.

— Не понимаю.

— Возможно. Я иногда люблю изъясняться аллегорически. Особенно когда не высплюсь. Так что вы не сочтите меня заумной. Хорошо? Я полагаю, что вам есть что сказать по поводу данных Андреем Леонидовичем директив.

— Он полагает, что было бы целесообразно взять Свирского под контроль. Теперь я вижу, что вам это было бы легче сделать, чем кому бы то ни было.

— Взять под контроль? — переспросила я. — То есть — установить за ним слежку и поставить на прослушивание его дом и телефоны?

— Да. Кроме того, вы знакомы с ним лично. Он знает вас как клиента своего родственника Гроссмана, юрисконсульта губернатора.

— Все это можно сделать, — сказала я. — Но я совершенно не усматриваю связи между Свирским и убийствами Гроссмана и Демидова. Или, может, мне нужно установить ее искусственно?

— Значит, вы не понимаете?

— Нет. Объясните.

— Кажется, я уже упоминал, что Свирский финансирует ряд учебных заведений Тарасова?

— Да.

— Дело в том, что гимназия номер два, в которой убили Гроссмана, тоже фактически содержится на деньги, находящиеся в обороте предприятий Свирского.

— Да, знаю.

— А теперь прикиньте: кто мог убить Гроссмана? Кто-то из присутствующих в зале «новых русских»? Едва ли. Они нашли бы более удобное место. ФСБ? Мы бы знали. Это мог сделать только тот, кого никогда бы не заподозрили в причастности к убийству. Тот, кто к тому же знал о вечере в гимназии, о времени, когда он состоится, и о месте, на котором будет сидеть банкир Гроссман. Ведь номера ряда и места были обозначены в пригласительном билете.

Я подняла голову и с интересом взглянула на Василия. Его глаза горели.

— Вы считаете, что это мог сделать… кто-то из преподавателей гимназии? — медленно проговорила я. — Так?

— Совершенно верно! Такую гипотезу выдвинул Андрей Леонидович.

Я подумала, что такое предположение, можно сказать, рабочая версия, вполне согласуется с моими собственными словами в прокуратуре. Словами касательно того, что стрелять могли непосредственно со сцены. Конечно, сцену осматривали, но даже на старуху бывает проруха, равно как на самого опытного сыскаря — обидный прокол. И если предположить, что убийца — кто-то из преподавателей гимназии, то тогда становится более понятным, как был произведен этот роковой выстрел. Выстрел со сцены из-за спин мальчиков со шпагами в руках и читающей Шиллера девочки.

И все же, все же…

Все эти здравые размышления никак не отразились на моем лице, и сказала я совершенно другое: касательно того факта, что гипотеза выдвинута Суровым.

— С каких это пор Гром стал заниматься кропанием гипотез? — произнесла я.

— Кто?

— Гром. Старое кодовое имя… еще с тех пор, когда он и я работали в разведке.

— Не знал. Генерал предпочитает не афишировать свое прошлое.

— Еще бы…

— Хорошо, вернемся к нашим баранам, то бишь учителям. Коннов в Питере пошел по тому же пути. Перетряхивает преподавательский состав, подкапывается. Пока толку мало. По версии, в преподавательский штат мог быть внедрен новый человек. Но не будем по Питеру. Это дело Коннова. По Тарасову. В гимназии номер два около ста двадцати учителей. Заведение-то солидное, с большим штатом. Это мы еще из Москвы запрос оформили. Теперь, на месте, буду выяснять поподробнее. Дело в том, что вопросами приема на работу учителей занимается Свирский. То есть не он лично, а его люди. Он только контролирует…

— Вы знаете, — мягко прервала его я, — все то, что вы только что мне поведали, с равным успехом могло быть передано в любое отделение милиции. Или лучше — ФСБ. Там ребята серьезные, прослушивание и слежка — это по их части. По всей видимости, вы сотрудничаете в отделе недавно и не знаете, что…

Теперь уже он перебил меня. Спокойно, вежливо, но — перебил:

— Юлия Сергеевна, я еще раз повторяю вам, что я выполняю директивы Андрея Леонидовича, и ничего сверх того. И если вам угодно обвинять в некомпетентности меня, то вам стоит переадресовать свои нарекания и генералу Сурову.

Так. Кажется, я переборщила. Вот как воздействует особый социальный статус даже на самого серьезного и дисциплинированного специалиста.

— Да, и еще, — продолжал Василий, не давая мне вставить и слова. — Вам нужно устроиться на работу в гимназию номер два. Вот документы на имя Сладковой Елены Владимировны, выпускницы филологического факультета МГУ, но тем не менее местной уроженки. Некоторое время вы работали в Москве и теперь по семейным обстоятельствам вернулись в Тарасов. Вот самые наилучшие рекомендации от ваших московских работодателей. Теперь о задачах. Вы должны отследить механизмы приема на работу в этом учебном заведении и уточнить, какую именно роль играют во всем этом люди Свирского. Внешность, разумеется, следует изменить. Возможности современной косметики и визажистики таковы, что из черта можно сделать ангела. Это я не к тому, что вы представляете собой одну из названных персон, просто хочу сказать, что у вас, кажется, всегда хорошо получалось кардинально менять внешность без ущерба для общего обаяния. Читал ваше досье. Ладно, я отвлекся. После того как вы устроитесь… а в том, что вы устроитесь, я не сомневаюсь, как не сомневается и генерал Суров… после этого вам надлежит установить личные контакты с учителями. С упором на тех, кто пришел на эту работу относительно недавно. И еще — на тех, кто будет увольняться. Впрочем, не мне вас учить.

Я закрыла ноутбук и выпила кофе. Молчала. Потом невесело засмеялась и произнесла:

— Хорошо, Василий. Я вижу, что мы сработаемся.

Последнюю фразу я сказала без всякой иронии.