Полеты над пропастью

Марина Серова, 2021

На этот раз она расследует смерть молодого журналиста Константина Прикладниковского. Кому до такой степени помешал своими статьями акула пера, что его решили устранить? Или все дело в личной жизни Константина? Улик почти нет, а вот подозреваемых больше, чем хотелось бы…

Перед природой — прах и суета.Ван Вэй. Хижина в горах Чжуннань

© Серова М.С., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Глава 1

Я прочитала древнекитайское стихотворение «Хижина в горах Чжуннань», потом перелистала еще несколько страниц. Взгляд задержался на одной из гравюр, изображавшей нахохлившихся воробьев на голом, без листьев, дереве.

Еще вчера я была в туристической поездке по этой экзотической стране, сегодня утром мой самолет приземлился в московском международном аэропорту, а вечером я села в поезд Москва — Тарасов.

— А это китайская книжка, да? — Девочка лет семи-восьми с забавно торчащими темно-каштановыми косичками заглянула в книгу стихов, которую я приобрела на память о поездке.

— Да, — ответила я.

— А я знаю про Китай, я читала сказку Андерсена «Соловей». Там рассказывается о китайском императоре, — сообщила девочка.

— Арина, ты мешаешь тете, — строгим голосом проговорила сидящая напротив нас худощавая женщина лет пятидесяти пяти со светло-русыми волосами, забранными в пучок наподобие прически, которую носят балерины. — Извините ее, — обратилась она ко мне.

— Ну что вы, девочка нисколько мне не помешала, — поспешила я успокоить женщину.

— Меня зовут Екатерина Григорьевна Прикладниковская, — отрекомендовалась она.

— А я Татьяна Александровна Иванова, — в свою очередь, представилась я и, немного помедлив, добавила: — Но можно просто по имени, без отчества.

— Арина моя внучка, — сказала Прикладниковская и кивнула на девочку, — а это мой муж Арсений, — последовал еще один кивок в сторону мужчины, который сидел рядом с ней и увлеченно разгадывал сканворд.

Арсений, как мне показалось, был намного моложе Екатерины. А возможно, Прикладниковскую просто старил ее черный строгий костюм, который совсем не подходил для поездки. Во всяком случае, дорожным его никак нельзя было назвать.

— А вы в Тарасове живете? — спросила меня Арина.

— Да, — ответила я, — в Тарасове.

— А мы живем в Первомайске, — сообщила девочка, — это так город называется, он, конечно, меньше Тарасова, но… тоже очень красивый и… А бабушка моя заведует фермой, вот!

— Арина, ну что ты глупости говоришь! Какой еще фермой? Просто, Татьяна, у меня частное производство молочной продукции, — пояснила Прикладниковская. — На двух тарасовских рынках есть мои торговые точки.

— А-а, так это ваши творог и молоко покупает моя соседка! — воскликнула я. — Очень вкусная продукция, я как-то раз пробовала, соседка угощала.

— Мы выпускаем не только молоко и творог, у нас есть также ряженка, варенец, кефир, йогурты, а еще масло и адыгейские сыры. Попробуйте, не пожалеете, вкус не сравнить с магазинной продукцией.

— Да, я согласна с вами. Только вот не получается, к сожалению, на рынок заскакивать, — сказала я, — я в основном в супермаркетах закупаюсь.

— Работа не оставляет времени? — предположила Прикладниковская. — А где, если не секрет, вы работаете? — спросила она.

— Я — частный детектив, — ответила я.

— Ну надо же! — удивилась Екатерина Григорьевна. — Никогда бы не подумала. Первое, что приходит в голову, глядя на вас, — это модельный бизнес, подиум, и все такое.

— И тем не менее я частный сыщик. — Я вытащила из сумки свою визитку и протянула ее Прикладниковской.

— Спасибо, — сказала Екатерина Григорьевна.

— Девочки! — вдруг подал голос Арсений. — Подскажите, ради бога, как называется житель страны, по которой проходит экватор? — Мужчина умоляюще посмотрел на нас. — Никак не могу угадать, весь извелся.

— Арсений, угадывать не надо, надо просто знать, вот! — уверенно заявила Арина.

— А ты знаешь? — с надеждой спросил Арсений.

— Сколько букв в этом слове? — деловито спросила Арина.

— Шесть. Шесть букв, и первая буква К, а последняя — Ц, — с готовностью сообщил данные мужчина.

— Кениец, — немного подумав, сказала девочка.

Арсений вписал слово и радостно воскликнул:

— Ура! Сошлось! Ариша, ты гений.

— Да ладно тебе, — смущенно проговорила Арина, — скажешь тоже, гений. Просто нам по географии рассказывали про африканские страны, а ты, Арсений, географию наверняка прогуливал! — поддела девочка мужчину, но тот снова уткнулся в сканворд.

«Почему Арина называет его Арсений, а не дедушка? — подумала я. — Наверное, потому, что он неродной ее дедушка, по всей видимости, второй муж Прикладниковской».

— А мы ездили в Москву на похороны, вот, — сказала Арина и тут же без всякого перехода обратилась к Прикладниковской: — Бабушка, а когда я маму уже увижу?

— Арина, ты ведь знаешь, что мама твоя… болеет, — сдержанно ответила Екатерина Григорьевна.

— Да знаю я, знаю, конечно. Но сколько она может болеть? Пора бы ей уже и выздороветь!

Прикладниковская тяжело вздохнула, а потом вдруг дрожащим голосом произнесла:

— Бедная ты моя… вот умру я, и никто тебя… не пожалеет…

— Бабушка… — еле слышно произнесла девочка.

— Катя, ну что ты, в самом деле, — оторвался от сканворда Арсений.

— Простите… — пробормотала Прикладниковская и, приложив к глазам платок, вышла из купе.

«Зачем же они потащили ребенка на такое скорбное мероприятие? — подумала я. — Хотя, возможно, ее не с кем было оставить. Видимо, с матерью девочки не все в порядке».

— Ариша, — позвал девочку Арсений, — иди-ка сюда, будем вместе со сканвордом расправляться. Ты у нас вон какая умная!

Девочка повеселела и пересела на противоположную полку. Немного погодя в купе вернулась Прикладниковская. Кажется, она уже овладела собой. Во всяком случае, она вскоре уложила спать Арину, а потом и сама легла. Арсений наконец-то оторвался от своего сканворда и захрапел, едва коснувшись подушки. Я переоделась в дорожную пижаму, легла на полку и не заметила, как уснула.

Вернувшись в Тарасов, я почему-то поймала себя на мысли, что уже соскучилась по своему родному городу, хотя поездка в Китай заняла всего две недели. Правда, еще двумя неделями ранее я отдыхала на туристической базе в Адымчаре — очень живописном месте на берегу Волги. Отдохнула в целом я очень даже неплохо и теперь была готова к новым свершениям на детективной «ниве».

Однако прошла неделя, а с заказами на расследования ко мне никто не обращался.

«Не беда, — думала я, — нет худа без добра. Раз меня сейчас никто не загружает работой, я могу встретиться со Светкой и Ленкой, тем более что я уже давно не виделась со своими подругами».

Сказано — сделано.

Я набрала Ленку.

— Алло, Лен, — сказала я, услышав в трубке знакомый голос. — Привет!

— О-о, Иванова, — протянула Ленка. — Приветики-приветики! Наконец-то вернулась! Ну и как Китай там поживает?

— Отлично поживает! Великая Китайская стена на своем месте, Шаолинь — на своем. Ну и все остальное — тоже.

— Ты, поди, там жареными кузнечиками объелась? Или каракатицами?

— Нет, Лен. Правда, попробовала один раз, но поняла, что это не мое.

— То-то же. Нет, что ни говори, а щи да каша — это наше все.

— Ну, я не совсем с тобой согласна, — возразила я. — Кроме каши и щей, есть много чего вкусного и полезного.

— Например?

— А помнишь, Лен, как мы с тобой однажды очень неплохо посидели в кафе на Набережной?

— Очень даже хорошо помню! До сих пор вспоминаю вкус копченых колбасок с тушеной капустой и обалденный яблочный штрудель.

— Так давай повторим, Лен! — предложила я.

— Согласна, Тань! И… Кстати, у меня есть новость! — понизив голос, сообщила она.

— Так давай выкладывай ее! — тут же потребовала я.

— Погоди, не так быстро, — остудила мой пыл Ленка. — Вообще-то лучше не по телефону. Вот встретимся, тогда расскажу.

— О‘кей. До встречи.

Мы встретились с Ленкой на Набережной и неплохо провели время, попутно с трапезой обсудив тенденции моды на этот сезон, а также другие мелочи, которыми принято делиться подругам.

— Ну, давай, выкладывай свою новость, — напомнила я. — Ты, наверное, ее отложила на десерт?

— Да. Понимаешь, Тань, мне нужен твой совет и помощь.

— О-о, уже интересно. А новость-то где? — напомнила я.

— Сейчас будет, — пообещала Ленка. — Понимаешь, тут такое дело. И новость, и совет, и помощь, они взаимосвязаны.

— Ну, давай, выкладывай уже, не томи.

— Тань, у меня появился… поклонник.

— Поздравляю, Лен. И более того, рада за тебя от души.

— В общем, у него скоро день рождения, и я хочу подарить ему парфюм.

— Ну, замечательно! — одобрила я.

— Но дело в том, что все мои предыдущие мужчины туалетной водой не пользовались.

— А этот? — спросила я.

— О-о, это его конек! Собственно, он меня и зацепил-то именно своим ароматом.

— Вот как?

— Да. Я раньше, когда читала или слышала, что вот существуют такие ароматы, от которых буквально крышу сносит, сводит с ума и все такое, думала, что это все метафора и фигня. А теперь вот на собственном опыте убедилась, что никакая это не фигня.

— Ну, а что я могу тебе посоветовать и как помочь? — спросила я.

— Тань, помоги мне выбрать этот его аромат, — попросила Ленка.

— Лен, ну я же, извини, не нюхала твоего кавалера. Тебе-то уж точно должно быть известно, ароматом какой марки он пользуется.

— В том-то и дело, Тань, что раньше я этот парфюм не встречала, а у него прямо спросить я… стесняюсь, — призналась подруга. — Все-таки мы встречаться начали совсем недавно.

— Хорошо, допустим, ты стесняешься. Но ведь ты можешь невзначай как бы подсмотреть его одеколон у него дома, — подала я Ленке идею.

— В том то и дело, что дома у него я еще не была. А совсем недавно он пригласил меня на день рождения. И не куда-нибудь там в ресторан, а именно к себе домой. И вот я хочу преподнести ему такой подарок.

— Так, я тебя поняла. Какой твой план действий? — спросила я.

— Сейчас, Тань, мы пойдем с тобой в один из парфюмерных бутиков, ну, хотя бы в Ботэ-дэль-Ив. Я буду нюхать всю их мужскую линейку ароматов. Надеюсь, среди них окажется то, что я ищу.

— Ладно, пошли, — согласилась я.

В бутике было немноголюдно, а если точнее, то только мы с Ленкой. Поэтому все консультанты в количестве четырех человек ринулись к нам и буквально взяли нас в «клещи».

Тут же посыпались вопросы-предложения:

— Здравствуйте, чем вам помочь? Вы уже были у нас или впервые? У нас появилась новая коллекция, не желаете ознакомиться? Вы какие предпочитаете ароматы?

— Девушки, мы пришли продегустировать парфюм для мужчин, — кратко сказала я.

— О-о, пожалуйста, проходите вот сюда, — одна из консультантов провела нас в отдельный зал.

— Вот здесь вы можете продегустировать наши новинки, — сказала девушка и протянула Ленке и мне тест-полоски.

Пока мы перебирали полоски, консультант объясняла особенности того или иного парфюма:

— Вот, могу вам предложить интересный бренд, это наша новинка. Селективный аромат с наличием цитруса в перебивке с древесным вкраплением. Очень оригинально и не избито. А вот еще один образец, цитрусы во льду называется, легкий, но, как говорится, на любителя. Обратите внимание на «Эгоиста» — его еще называют ароматом денди, никого не оставит равнодушным.

— Есть! — вдруг воскликнула Ленка. — Я его нашла, Тань! Вот этот, мы берем.

Пока подруга расплачивалась на кассе, я понюхала полоску с парфюмом, которым пользуется новый Ленкин бойфренд. Да, что-то определенно возбуждающее есть, но так чтобы совсем уж свести с ума, я бы не сказала. С другой стороны, на мужчине и на тест-полоске парфюм ощущается по-разному. Однако аромат довольно специфический, этакая брутальная смесь табака, корицы, сандала и кожи. Впечатляет, ничего не скажешь.

На другой день я позвонила Светке, и мы с ней отправились загорать на пляж, благо погода позволяла: было хотя и довольно жарко, но в то же время нас ласково обдувал ветерок.

Потом я совершила набег на бутики и приобрела себе элегантный костюм цвета бирюзы и очаровательные бежевые туфли-лодочки.

Прошло еще несколько дней, и я почувствовала, что ничегонеделание, а попросту говоря, безделье, начало меня сильно угнетать. К тому же финансы таяли просто на глазах и требовали пополнения. Однако клиенты все не появлялись. Тем не менее я не отчаивалась, я уже по опыту знала, что рано или поздно мои услуги будут востребованы.

И я не ошиблась. В одно прекрасное утро раздался телефонный звонок.

— Алло, — прижав трубку к уху, сказала я.

— Мне нужна Татьяна Александровна Иванова, — сказала женщина.

— Это я, — ответила я. — Я слушаю вас.

— Татьяна Александровна, я Екатерина Григорьевна Прикладниковская… вы дали мне свою визитку, когда мы вместе ехали из Москвы. И я звоню вам, потому что у меня большое горе. Моего единственного сына… убили.

Женщина приглушенно зарыдала.

— Примите мои соболезнования, — сказала я, — и… вот что. Вы сейчас где находитесь?

— В Тарасове я, в Тарасове, — ответила Прикладниковская.

— Вы можете сейчас подъехать ко мне? — спросила я.

— Да, конечно, только назовите адрес.

Я продиктовала улицу, номер дома и квартиру.

Прикладниковская приехала очень быстро, я едва успела навести порядок в гостиной, а также привести в порядок и себя.

— Проходите, пожалуйста, сюда, Екатерина Григорьевна, — пригласила я Прикладниковскую и указала путь в гостиную.

Женщина села на диван, рядом с журнальным столиком, а я устроилась в кресле рядом.

Прикладниковская была все в том же черном костюме, в котором я увидела ее в поезде. Лицо ее прорезало несколько заметных морщин, под глазами залегли глубокие тени.

«Вот же судьба какая, — подумала я, — одни похороны за другими».

— Я вас внимательно слушаю, Екатерина Григорьевна, — начала я, — и сразу хочу спросить: почему вы обратились ко мне? Разве полиция не приступила к расследованию убийства?

Прикладниковская горько вздохнула:

— Как мне сказали в полиции, они приняли дело к производству. Но прошло уже несколько дней, а это дело, принятое к производству, так и не сдвинулось с мертвой точки.

— Ну, несколько дней — это не такой уж большой срок, Екатерина Григорьевна, — заметила я. — Некоторые преступления расследуются гораздо дольше.

— Но ведь преступление гораздо легче раскрыть, что называется, по горячим следам, ведь так?

— Конечно, — согласилась я с ней.

— Ну вот, а в полиции еще и сказали, что убийство моего сына — это стопроцентный тупик, или висяк, или глухарь, что ли. То есть я поняла, что искать убийцу никто не собирается. Вот поэтому я обратилась к вам, — объяснила Прикладниковская.

— Хорошо, расскажите, Екатерина Григорьевна, все подробно, как все случилось, — попросила я.

— Моего сына Константина Прикладниковского убили в гостинице «Верена», — начала женщина. — Это частная гостиница, — добавила она.

— Простите, перебью вас: «Верена» находится в Первомайске или в Тарасове? — уточнила я.

— В Тарасове, — ответила она.

«Что-то не знаю такой гостиницы, недавно, что ли, открылась?» — подумала я.

— Хорошо, продолжайте, пожалуйста.

— Так вот, Костю нашли в одном из номеров. Его убили заточкой, — закончила Прикладниковская еле слышно и закрыла лицо руками.

— Принести вам воды, Екатерина Григорьевна? — предложила я.

— Нет, спасибо. Сейчас я… сейчас все пройдет… Так вот, Косте совсем недавно исполнилось тридцать лет! И все… нет его больше…

— Екатерина Григорьевна, а что, ваш сын проживал в Тарасове? — спросила я.

— Нет, он живет… жил вместе с нами, в Первомайске. Ну, то есть жил он отдельно от нас с мужем, у него своя квартира, — пояснила женщина.

— А чем занимался ваш сын?

— Костя окончил Тарасовский государственный университет, факультет журналистики и работал в газете «Первомайские вести».

— А как он оказался в Тарасове в частной гостинице?

— Вот этого я не знаю. Возможно, по каким-то своим журналистским делам, — предположила Прикладниковская.

— У вашего сына есть семья? Жена, дети? — задала я следующий вопрос.

— Есть дочь Арина, — ответила Прикладниковская. — Она вместе с нами была в поезде, — добавила женщина.

— А супруга?

— Есть, — с некоторой заминкой ответила женщина. — И вот она-то и является убийцей Кости!

— Подождите, подождите, Екатерина Григорьевна, — остановила я ее. — Простите, но я вас не совсем понимаю. Точнее сказать, совсем не понимаю. Ведь если вы знаете, кто убил вашего сына, по какой тогда причине вы обратились к частному детективу?

— Ну, я не могу быть уверена на все сто процентов, просто… ну, предчувствие, что ли, какое-то такое. Интуитивное. Знаете, вот я в полиции, ну, высказала эту свою точку зрения, но от меня отмахнулись, — с досадой произнесла она.

— А конкретные факты вы можете привести? В пользу своей точки зрения? — поинтересовалась я.

Прикладниковская промолчала. Да и что можно тут было сказать? Когда это свекрови нравилась невестка? Таких случаев единицы, просто по пальцам можно пересчитать. А вот вражда между двумя женщинами — это классика жанра.

Был в моей практике один случай, когда свекровь тоже подозревала свою сноху в убийстве сына. И, кстати, она была недалека от истины, поскольку невестка-таки планировала избавиться от супруга, но ее опередили. Однако в ходе того расследования я тщательно проработала все версии, не оставив без внимания ни одну из них. Хороша бы я была, если бы сразу же схватилась за навязанное мне мнение!

И в случае с Прикладниковской я не намерена отступать от своих правил и принципов. Естественно, я готова помочь женщине отыскать убийцу ее сына. Но подгонять факты под одну-единственную версию, выдвинутую клиенткой, я не намерена.

Я так прямо и сказала Екатерине Григорьевне.

— Скажите, Екатерина Григорьевна, ваш сын и его жена были в разводе? — спросила я.

— Да, они развелись.

— А по какой причине? — задала я еще один вопрос.

— По причине алкоголизма невестки, — тяжело вздохнув, ответила Прикладниковская.

Вот оно что!

— Пожалуйста, расскажите поподробнее, — попросила я.

— Ну а что тут рассказывать? Изольда пила, извините за выражение, как грузчик! — почти выкрикнула женщина.

— Скажите, а она лечилась от алкоголизма?

— Сто раз! Да только толку было ноль целых, ноль десятых! Некоторое время затишье, а потом наверстывает с новой силой! Да что можно ожидать от женщины с неизвестной генетической наследственностью?

— То есть? Поясните, что вы имеете в виду? — попросила я. — Я вас не совсем поняла.

— Дело в том, что Изольда является приемной дочерью первой жены Арсения, моего второго мужа. Вполне возможно, да я, собственно, и не сомневаюсь ни на секунду, что ее родители были кончеными алкашами! А как по-другому-то? Яблоко от яблони, как говорится… И ведь говорила я Косте, чтобы он не связывался не пойми с кем, но все напрасно.

— А что, склонность Изольды к алкоголю проявлялась еще до свадьбы? — спросила я.

— А то! Любой другой обязательно бы насторожился! Я вообще не понимаю, как можно иметь дело с пьяной бабой? Но Костя вбил себе в голову, что обязательно спасет ее от этой напасти. Он вообще такой романтично настроенный ко всему… был. Брался всех защищать, всегда добивался справедливости, в общем, был готов спасти весь мир. Костя в детстве с отличием окончил музыкальную школу по классу фортепиано, он великолепно импровизировал, у него был абсолютный слух. Да что теперь говорить! — Она горестно покачала головой.

— Скажите, Изольда имела какую-нибудь профессию? Она училась или работала? — спросила я.

— Они вместе учились в университете, — ответила Прикладниковская.

— Ну а после окончания учебы?

— Она пыталась работать, но в основном Костя делал за нее всю работу, ну, то есть писал статьи в газету, а она только подписывалась своим именем.

— Ну, хорошо, а почему вы считаете, что Изольда убила вашего сына, своего мужа?

— Ну а как же? Ведь пока жив мой Костя, ей не видать Аришку, дочку, как своих ушей! Кто же доверит воспитывать ребенка пьянице?

Ничего себе довод! Да даже если имеется только один родитель, страдающий алкогольной зависимостью, органы опеки не допустят его к воспитанию ребенка. Неужели Прикладниковская думает иначе?

— Скажите, а после развода где проживала Изольда? И где она находится в настоящее время? — спросила я.

— Костя разменял их трехкомнатную квартиру на двух — и однокомнатную. В двухкомнатной жил он с Ариной, а в однокомнатной — Изольда. Ну, в то время, когда ее выпускали из психоневрологического диспансера, — добавила она.

— Понятно. Но скажите, Екатерина Григорьевна, как вы представляете себе тот факт, что слабая женщина убивает мужчину с помощью такого специфического оружия, как заточка? Да еще если эта женщина, как вы говорите, всегда находится «под парами»?

— А что тут такого невозможного? В алкогольном угаре еще и не то бывает!

— Ладно. Я вас поняла, Екатерина Григорьевна. Я готова взяться расследовать убийство вашего сына. Вы в курсе моих расценок? — спросила я.

— Назовите сумму, я все оплачу, — ответила Прикладниковская.

Я озвучила стоимость своих услуг, женщина вынула из сумочки деньги и положила их на журнальный столик.

— Да, Екатерина Григорьевна, еще мне необходим адрес, где проживал ваш сын, а также координаты Изольды.

— Да, конечно, сейчас я все напишу… Вот, пожалуйста. — Женщина протянула мне лист бумаги.

Мы договорились с ней, что я буду держать ее в курсе того, как будет продвигаться расследование, и Прикладниковская ушла.

Я уже было собралась пойти на кухню, но вспомнила, что не посоветовалась со своими магическими «костями». Обычно я обращаюсь к ним за советом, прежде чем взяться за очередное расследование.

Я прошла в спальню и вынула из тумбочки черный замшевый мешочек, где находились додекаэдры. Предсказания «костей» всегда сбывались. Но при одном условии: необходимо было сосредоточиться и мысленно задать интересующий вопрос. Поскольку я уже неоднократно прибегала к данному виду гадания, сам процесс был отработан до мелочей.

Я вынула «кости» из мешочка, подержала их в ладонях и метнула.

На тумбочке образовалась комбинация: 28+9+20. Я уже знала, что означает эта комбинация. Для этого мне не было необходимости заглядывать в список интерпретаций.

Итак, согласно предсказанию, мне обеспечен успех во всех моих начинаниях. Поэтому я смело могла браться за расследование.

Я быстро приготовила завтрак, разморозив два голубца, а затем принялась варить кофе.

С чашечкой превосходной арабики и пачкой сигарет я вновь вернулась в гостиную и, сев на диван, принялась размышлять.

Интересно, по каким таким делам Константин Прикладниковский приехал в Тарасов? Екатерина Григорьевна не смогла прояснить ситуацию, заметив только, что скорее всего по своим журналистским делам. Что же, с ней можно согласиться. Тогда возникает вопрос: а что же Прикладниковский делал в номере частной гостиницы, где его убили? С кем он там встречался? И почему эта встреча для него закончилась так трагично?

Теперь следующий вопрос. С какой целью Прикладниковский снял номер в частном отеле? Тарасов и Первомайск находятся недалеко друг от друга. Константин мог обернуться за один день и вернуться домой. Однако же он решил остановиться в отеле, причем частном, а поэтому достаточно дорогом. Но возможно, у журналиста не было личного автотранспорта, а в автобусе трястись — то еще удовольствие. С другой стороны, мне неизвестно, насколько Прикладниковский дорожил комфортом и был ли он непритязателен в быту. Имея далеко не бедную родительницу бизнесвумен, Константин мог быть до известной степени избалован и предпочел оплатить свое пребывание в дорогих апартаментах. Кстати, нужно будет обязательно наведаться в эту «Верену».

У меня тут же возникла мысль, что Прикладниковский приехал в Тарасов по своим частным делам, никак не связанным с его работой в редакции «Первомайских вестей». В самом деле, кто бы стал оплачивать такие командировочные?

Однако это обстоятельство требовало уточнения. Я решила, что мне необходимо будет пообщаться с главным редактором, начальником Константина. Но для начала следует ознакомиться с тем, что уже известно следствию по делу об убийстве журналиста Константина Прикладниковского. Поэтому сейчас я поеду в Городской отдел полиции. Там трудится мой бывший однокурсник и хороший друг, полковник Владимир Кирьянов, или Киря, как я его называю. Но вот на месте ли он в настоящее время? Вполне возможно, что его вызвали по служебным делам.

Обычно я предварительно звоню ему для того, чтобы точно знать, что я приеду не зря. Я уже было сняла трубку, но потом передумала. Даже если он и отсутствует в данное время, в конце концов, все равно вернется в свой кабинет.

Решено: сделаю ему сюрприз.

Я решила обновить недавно купленный в «Парижанке» брючный костюм цвета бирюзы. Он сидел на мне так, как будто был сшит на заказ. Впрочем, брендовые вещи именно так и должны выглядеть.

Я покрутилась перед зеркалом. И осталась довольна тем, что увидела в отражении. Потом я расчесала волосы и, собрав их в жгут, уложила на макушке, закрепив заколкой. Нанеся легкий утренний макияж и таким образом завершив образ, я вышла из подъезда. Потом завела мащину и поехала.

В кабинете Кирьянова не было. В углу за столом перед компьютером сидел молодой парень, по виду стажер, и сосредоточенно щелкал мышкой.

— Здравствуйте, — сказала я, — а Владимир Сергеевич еще не подошел?

— Здравствуйте, — ответил стажер, — Владимир Сергеевич сейчас в кабинете у руководства.

— А-а, — протянула я, — понятно. Ну, тогда, с вашего разрешения, я подожду его здесь.

— Да, пожалуйста, — отозвался парень, — присаживайтесь.

Он встал из-за стола и, подняв свободный стул, находившийся рядом с его столом, предупредительно поставил его передо мной.

— Спасибо, — поблагодарила я парня и села.

Ждала я Кирю довольно долго.

Наконец дверь кабинета широко распахнулась, и внутрь, отдуваясь и вытирая пот со лба, вошел Володька.

— Владимир Сергеевич, ну как? — спросил его стажер. — Как прошло совещание?

— Как прошло, спрашиваешь? Хорошо, что тебя, Даниил, на нем не было, — вздохнув, ответил Кирьянов.

— Так я пойду, Владимир Сергеевич? — спросил Даниил. — Мне еще зачет надо сдать.

— Иди, конечно, иди. Эх, сейчас бы я сдавал один зачет за другим, только бы не попадаться начальству на глаза.

Стажер подхватил рюкзак и скрылся за дверью кабинета.

Тут Володька обратил свой взор на меня.

— Неужели сама Татьяна свет Александровна к нам пожаловала? — спросил Кирьянов и сделал комичный поклон в мою сторону.

— Как видишь. — Я нарочито скромно потупила глаза.

— Сколько же мы с тобой не виделись? — Кирьянов сел за свой стол и задумчиво посмотрел на меня.

— Лет сто, не меньше, — приняла я его тон и села напротив него.

— Точно. Ну, давай, рассказывай, где была, что видела.

— Была я, Киря, аж в самом Китае.

— Эк тебя занесло! В Поднебесную! Экзотики захотелось? — спросил полковник.

— Ну… в общем, да. А теперь вот вернулась в родные пенаты и… — Я сделала паузу.

— И уже во что-то ввязалась? — закончил Володька. — Я прав?

— Конечно, прав. Когда ты был неправ? Я такого даже не припомню. Ну, а если серьезно, я занялась расследованием убийства журналиста Константина Прикладниковского. Его матушка — бизнес-леди Екатерина Григорьевна недовольна, что расследование продвигается слишком медленно. В качестве аксиомы она преподнесла, что преступление необходимо раскрывать по горячим следам. В принципе с ней нельзя не согласиться. А ты что скажешь? — Я внимательно посмотрела на него.

— Что скажу? — Володька нахмурил лоб. — Она нам уже убийцу назвала. Кто бы это мог быть, как ты считаешь?

— Ну, мне она сказала, что это — ее невестка, то есть бывшая невестка, поскольку они с Константином развелись, алкашка Изольда.

— Вот-вот, нам она тоже озвучила этот вариант, — подтвердил Володька.

— Ну, ладно, а что уже известно следствию? — спросила я.

— Константин Евгеньевич Прикладниковский был найден убитым в частной гостинице «Верена». Убили его заточкой. Следов борьбы в номере не обнаружилось, все вещи находились на своих местах. Ничего не было перевернуто, разбито или поломано. Эксперт предполагает, что этот удар был для журналиста неожиданным.

— То есть что же получается? Прикладниковский знал убийцу? — уточнила я.

— Может быть, и знал, а возможно, просто не предполагал, что его убьют. Ну, как говорится, не было никаких предпосылок к такому исходу.

— Я поняла тебя. Ты знаешь, Володь, я думаю, что версию с Изольдой в принципе не стоит совсем уж сбрасывать со счетов. Конечно, весьма маловероятно, что пациентка психоневрологического диспансера раздобыла зэковскую заточку и, заявившись в частную гостиницу, заметь, в областном центре, убила бывшего супруга. Больше того, я считаю, что версия из области фантастики. Но вдруг она договорилась с кем-то?

— То есть заказала собственного мужа, пусть и бывшего? Ты, Тань, это хочешь сказать? — спросил Кирьянов.

— Да. Поэтому, я думаю, следует обозначить круг специфических лиц. Ну, кто уже вернулся из мест не столь отдаленных. Кстати, вы уже поработали в этом направлении? — спросила я.

— Ну, Тань, ты как маленькая, — Кирьянов укоризненно покачал головой, — как будто это так просто — взять и всех прошерстить. К тому же может впоследствии обнаружиться, что эта версия — тупиковая, то есть ни к чему не приведет. Нет, я думаю, следует отработать возможных врагов-недругов убитого. Ведь Прикладниковский был журналистом? Так?

— Так, — подтвердила я.

— Ну, вот, а у журналюг, знаешь, сколько, мягко говоря, недоброжелателей? Одного пропесочил в статье, другого высмеял в заметке. Возможно, кому-то он очень даже где-то «перешел дорогу». Допустим, нарыл компромат на какого-нибудь высокопоставленного местного чиновника, — предположил полковник.

— Я согласна с тобой, Володь. Мы ведь даже не знаем, по каким таким делам Прикладниковский оказался в Тарасове. Ведь он освещает события, происходящие в Первомайске. А Тарасов-то здесь каким боком? Я спросила Екатерину Григорьевну об этом, она не в курсе. Или Константин выполнял задание редакции, или решал какие-то свои дела, не связанные с «Первомайскими вестями».

— Но об этом должно быть известно руководству Прикладниковского, — высказал предположение Киря.

— Да, конечно. — Я с ним согласилась. — А что насчет следов? Ну, кровь, отпечатки пальцев? — спросила я.

— Со следами, Тань, напряг, — признался он. — Ты не поверишь, но никаких отпечатков не обнаружено. — Володька сокрушенно покачал головой.

— Значит, работал или работали в перчатках. Профессионально, ничего не скажешь. Так, значит, что же получается? Явных следов нет, как нет и каких-то ниточек, за которые можно уцепиться, — подвела я итог. — Так?

— Да, все так. — Он согласился со мной.

— Тогда, я думаю, определенную ясность может внести разговор с главным редактором «Первомайских вестей», ну, с начальником Прикладниковского по работе, а также с коллегами и друзьями. Да, Володь, а хозяйка гостиницы что сказала? Ведь ее опросили? — спросила я.

— Опросили, но ясности это не добавило. Она сказала, что, как только горничная обнаружила мертвого Прикладниковского, она сразу же сообщила об этом ей, а она по приезде в гостиницу вызвала нас.

— То есть владелица отеля ничего не знает, поскольку отсутствовала в это время. Соответственно и горничная тоже не в курсе, — задумчиво сказала я.

— Более того, постояльцы — а их было всего трое — тоже спали и ничего не слышали. Ведь журналиста убили ночью.

— Итак, ни следов крови, ни отпечатков пальцев, ни даже свидетелей не имеется, — подытожила я. — Ничего, и не в таких условиях работали. Прорвемся!

— Даже и не сомневаюсь! — Кирьянов широко улыбнулся.

На этой оптимистичной ноте мы с ним распрощались, и я вышла из отделения. Теперь мой путь лежал в частную гостиницу «Верена».

Это заведение располагалось на Московской улице. Внешне это был добротный двухэтажный особняк старой, или даже старинной, постройки. От шумной центральной улицы его отделял кованый решетчатый забор. Перед отелем неторопливо журчал небольшой фонтан, а по обе его стороны были разбиты клумбы с цветами. В общем, смотрелся этот ансамбль довольно респектабельно.

Я открыла входную дверь и оказалась в небольшом вестибюле. Слева за стеклянной дверью сидел немолодой усатый охранник. Я подошла к нему.

— Здравствуйте, мне нужен управляющий гостиницей, — сказала я.

— Сейчас пройдете прямо по коридору. Вам нужна вторая дверь от начала, это будет кабинет Валентины Геннадьевны Шаповаловой.

Я подошла к нужной мне двери, на ней висела табличка «Управляющая В. Г. Шаповалова». Дверь была слегка приоткрыта, я постучала.

— Проходите, — раздался несколько скрипучий женский голос.

Кабинет Валентины Геннадьевны представлял собой довольно просторное помещение, обставленное современной офисной мебелью. За столом, на котором стоял компьютер, сидела женщина лет сорока — сорока двух. Короткая стрижка черных волос обрамляла лунообразное лицо, уже потерявшее четкие очертания. Шаповалова, если судить по верхней части туловища, видимой мне, была дамой корпулентной, хотя и старалась походить на стройняшку. Видимо, с этой целью Валентина Геннадьевна буквально заковала себя в черный в белую полоску жакет, который едва сходился на ее могучем бюсте.

— Здравствуйте, — сказала я. — Вы — Валентина Геннадьевна, управляющая гостиницей?

— Да, это я. А вы кто? — в свою очередь, спросила Шаповалова.

— Я Татьяна Александровна Иванова, частный детектив. Вот моя лицензия. — Я вынула из сумочки лист и протянула ей.

— Вот как… — пробормотала Шаповалова, — а с какой целью вы здесь, позвольте спросить? — С этими словами она возвратила мне лицензию.

— В вашей гостинице был убит журналист Константин Евгеньевич Прикладниковский. Его мать наняла меня расследовать это преступление, — объяснила я. — Я пришла опросить сотрудников гостиницы и постояльцев.

— Ах, это, — с недовольной миной проговорила Шаповалова. — Так ко мне сюда уже приходили полицейские, все осматривали, всех опрашивали.

— Да, но я у вас еще не была. Никого не опрашивала, ничего не осматривала, — с милой улыбкой сообщила я и, сев на стул, положила ногу на ногу, выставив на обозрение недавно приобретенную «лодочку» на шпильке.

Валентине Геннадьевне такая моя бесцеремонность определенно не понравилась. Она переложила с места на место ручку и буркнула, глядя в сторону:

— Ну так спрашивайте.

— Сейчас. — Я улыбнулась еще шире. — Скажите, пожалуйста, Валентина Геннадьевна, кто первым обнаружил журналиста Прикладниковского?

— Горничная отеля, Елизавета. Она как раз собиралась произвести утреннюю уборку номера, который занимал Прикладниковский. Она постучала в дверь, но ответа не было. И поскольку дверь была слегка приоткрыта, то Елизавета вошла в номер. И тут она увидела, что мужчина лежит в постели и не подает признаков жизни.

— Простите, а как горничная определила, что Прикладниковский не подает признаков жизни? — задала я вопрос.

Шаповалова посмотрела на меня тяжелым взглядом. Было видно, что она с большим трудом сдерживает свое раздражение, вызванное моим визитом в гостиницу и разговором. В свою очередь, меня управляющая тоже очень сильно раздражала.

«Интересно, как она стала управляющей частным отелем? — подумала я. — Наверняка получила гостиницу от любовника. А как же иначе? Сразу видно, что бизнес-леди из нее никакая. Но ведь сидит в кресле с умным видом и еще строит из себя руководителя».

Все-таки как же мы, женщины, недолюбливаем друг друга. А уж если начистоту, то не просто недолюбливаем, а ненавидим! Вот у мужчин такого нет. У них все предельно просто и ясно. Призвали к ответу виновника, ну, того, кто ведет себя не по-пацански, разобрались с ним, то есть начистили морду — и все! И вот они уже все вместе пьют пиво и обсуждают голевую передачу в футбольном матче.

У нас же, женщин, все по-другому. Мы продумываем и вынашиваем такие иезуитские планы, что средневековая инквизиция — просто детский лепет на лужайке. А потом прилюдно уничтожаем (морально) жертву с ангельской улыбкой на устах.

Я вспомнила, как знаменитая советская актриса Любовь Орлова отомстила любовнице мужа. Она разузнала, из какой ткани эта дама шьет себе костюм для вечеринки, на которую была приглашена Григорием Александровым, мужем Орловой, и обила всю мебель в гостиной именно этой тканью. И любовница реально потерялась на фоне мебели! Орлова буквально растворила ее. И безо всякой химии! Какая прелесть!

— Елизавета окликнула мужчину, он не отозвался, тогда она подошла к нему ближе и увидела рану, — нехотя ответила Валентина Геннадьевна.

— Что же было дальше? — спросила я.

— Горничная позвонила мне, я тут же приехала в отель, прошла в номер, увидела все и вызвала полицию, — объяснила Шаповалова.

Валентина Геннадьевна замолчала и с откровенной неприязнью уставилась на мою элегантную туфельку, которой я слегка покачивала.

Ладно, не будем дразнить гусей, как говорится. И эмбриону понятно, что Валентину Геннадьевну бесила моя молодость, моя красота и стройные формы. Готова была поспорить на что угодно, что Шаповалова в модельных туфельках не то что не смогла бы ходить, ей в них и сидеть-то было бы затруднительно.

— Скажите, Валентина Геннадьевна, а в номере был беспорядок? — спросила я.

— Нет, все стояло на своих местах.

В этот момент дверь широко распахнулась и в кабинет вошла молодая девушка в униформе. В руках у нее были ведро и швабра.

— Елизавета, что вы себе позволяете?! — накричала на нее Шаповалова. — Почему вы врываетесь в мой кабинет? Вас не учили стучать, прежде чем войти? У меня посетитель!

— Ну, так я же сегодня последний день работаю, Валентина Геннадьевна, — невозмутимо и даже с некоторым вызовом ответила девушка. — Вы же сами меня уволили, вы что, уже забыли? — дерзко спросила она.

— Что за хамский тон?! — еще больше взвилась Валентина Геннадьевна. — Сейчас же выйдите из моего кабинета! — выкрикнула Шаповалова.

Елизавета повернулась и вышла, громко хлопнув дверью.

— Продолжим, Валентина Геннадьевна? — спросила я.

— Ну что у вас еще? — недовольно спросила управляющая «Вереной».

— Значит, вы утверждаете, что никакого беспорядка в номере не было, все вещи были на месте. Так?

— Ну да, так, — ответила она.

— Скажите, а у Прикладниковского с собой были какие-нибудь вещи? Ну, чемодан, дорожная сумка? Не с пустыми же руками он пришел в гостиницу, — задала я следующий вопрос.

— Да, у него была, кажется, дорожная сумка. Но ее забрала полиция.

— Скажите, а сколько дней Прикладниковский рассчитывал у вас пробыть? — спросила я.

— Он оплатил только одни сутки.

— Ладно, давайте перейдем теперь к другим постояльцам, — предложила я.

— К каким постояльцам? — Шаповалова недоуменно посмотрела на меня.

— Ну, как к каким? Ведь не один же Прикладниковский у вас остановился, ведь так?

— Ну, было еще несколько человек. Но почти все они уже съехали, где же их теперь искать? — Шаповалова пожала плечами. — Остался только один постоялец.

— Это не важно, что они покинули вашу гостиницу, — возразила я. — Они ведь находились в ней во время убийства?

— Ну, допустим. Находились, — подтвердила Валентина Геннадьевна.

— Так назовите, кто у вас проживал, Валентина Геннадьевна!

— Ну, хорошо, — вздохнула Шаповалова. — Был один иностранный гражданин и наш, российский.

— Иностранный гражданин, он из какой страны приехал? — уточнила я.

— Он из Штатов, из Калифорнии. Композитор, приехал по линии обмена учеными, этим занимается гуманитарная какая-то организация. По-русски он не понимает ни слова, его сопровождает сотрудник консерватории.

— В каком смысле сопровождает? — не поняла я.

— В самом прямом. Приходит за ним с утра и вечером приводит его обратно. Еще один постоялец приехал из Нижнего Новгорода, он юрист, оформляет сделку на одном из предприятий. И, наконец, пожилой мужчина из Санкт-Петербурга. Все.

— Хорошо. Проводите меня в номер, который занимал Прикладниковский, — попросила я.

Валентина Геннадьевна грузно поднялась из-за стола и пошла к двери. Я последовала за ней.

Номер, который занимал Прикладниковский, представлял собой небольшое помещение с двуспальной кроватью, двумя тумбочками, встроенным шкафом и журнальным столиком с креслом.

— Скажите, кто сейчас остался в гостинице? — спросила я, окинув взглядом незамысловатую обстановку номера.

— Пенсионер из Санкт-Петербурга, Всеволод Викентьевич Белоцерковский, — ответила Валентина Геннадьевна. — Он у нас останавливается уже не в первый раз. Вот его номер. — Шаповалова указала на дверь справа от номера, который занимал погибший журналист.

— Так, а кто занимал вот этот номер? — Я попыталась толкнуть дверь номера, находящегося слева от номера погибшего журналиста.

— Этот номер уже давно пустует, — очень поспешно проговорила Валентина Геннадьевна и начала теснить меня в сторону.

— То есть его никто не занимал в тот день, когда произошло убийство? — уточнила я.

— Да, да, совершенно верно, он был без постояльцев, — зачастила Шаповалова.

Горничная Елизавета снова прошла по коридору с ведром.

— Елизавета, что вы мотаетесь взад-вперед? — окликнула ее Шаповалова. — Займитесь уже, наконец, делом!

Елизавета посмотрела на свою начальницу испепеляющим взглядом и молча вышла в вестибюль.

— Валентина Геннадьевна, а Белоцерковский сейчас у себя в номере? — спросила я.

— Сейчас узнаем. — Валентина Геннадьевна постучала в дверь.

— Входите, открыто, — прозвучал приятный баритон.

— Вот, Всеволод Викентьевич, это Татьяна Александровна Иванова, частный детектив, — представила меня Шаповалова, когда мы вошли в номер. — Она хочет побеседовать с вами. Если вы не возражаете, — добавила Валентина Геннадьевна.

— Что вы, какие могут быть возражения, проходите, пожалуйста, — проговорил седовласый высокий мужчина в светлых брюках и ковбойке в мелкую клетку.

— Присаживайтесь, Татьяна Александровна. — Белоцерковский указал на кресло рядом с небольшим столиком, больше похожим на тумбу, а сам сел на стул.

— Вы, Всеволод Викентьевич, наверное, догадываетесь, о чем я хочу с вами поговорить? — спросила я.

— Ох, Татьяна — ничего, что я просто по имени?

Я согласно кивнула.

— Так вот, я, конечно, уже старый, но тем не менее понимаю, что, если произошел столь прискорбный случай, как убийство, то речь определенно пойдет именно о нем, — сказал пенсионер.

— Да, совершенно верно. Тем более что вы — единственный из постояльцев, который остался в гостинице.

— Ну, а остальные разъехались, да. — Белоцерковский развел руками. — У каждого нашлись причины: то срок командировки подошел к концу, то отдых закончился. Но я вам так скажу, Татьянушка, все это отговорки.

— То есть? Поясните, пожалуйста, — попросила я.

— Да люди элементарно испугались! К тому же некоторых своих соседей по гостинице, у которых якобы закончился срок командировки, я, гуляя по Тарасову, встретил входящими в другой отель. Вот так-то.

— А вы, Всеволод Викентьевич, не испугались? — спросила я.

— А-а, чего мне бояться? Я уже старый, жизнь прожил. К тому же, — тут он заговорщически подмигнул, — у меня есть правила, как обезопасить себя во время путешествий и нахождения в гостинице. Вот представьте себе, Танюшенька, что вы приехали в какой-то город и остановились в гостинице.

— Представила, Всеволод Викентьевич.

— И вот кто-то, такой же приезжий, как и вы, интересуется у вас, в каком номере вы остановились. Каковы будут ваши действия? — спросил он.

— Ну, я скажу, в каком номере я буду проживать, когда на ресепшен мне дадут ключи от него.

— Ни в коем случае, Танюшенька! Это фатальная ошибка. Ни в коем случае нельзя сообщать, в каком номере гостиницы вы остановились. Более того, нужно обязательно попросить портье, чтобы он не сообщал вслух ваш номер, а записал вам его на листке.

— Даже если я стою одна на ресепшен и никого вокруг нет? — уточнила я.

— А кто может поручиться, что как раз в этот момент кто-то возьмет и объявится поблизости? — предположил Белоцерковский.

— Ну а если мне необходимо встретиться с кем-то из постояльцев? — спросила я.

— А это очень просто устроить: общайтесь с ним на общей территории, — ответил пенсионер. — Ну, например, в фойе отеля или в ресторане. Кроме того, если вас пригласят в свой номер или же напросятся в гости в ваш номер — обязательно отказывайтесь под любыми предлогами, — предупредил он.

— А если меня пригласит в гости какая-нибудь благообразная старушка? Тогда как?

— Ой, Танюшенька! Даже мамочка с младенцем может оказаться не тем, за кого она себя выдает! Более того, никогда сразу не открывайте дверь вашего номера, если в нее постучали. Особенно это касается тех случаев, если вы ничего не заказывали в номер. Тогда что надо сделать? — спросил Белоцерковский и сам же ответил: — Просто-напросто позвонить на ресепшен и узнать, кто собирается нанести вам визит.

Гениально! Вообще-то я и сама знаю, что надо смотреть в «глазок», и всегда так поступаю.

Однако мы что-то застряли на теме «основы безопасности жизни в условиях поездки». Пора все-таки переходить к делу.

— Ну что же, Всеволод Викентьевич, предостережения и в самом деле заслуживают серьезного к себе отношения. Непременно ими воспользуюсь в поездках, спасибо, — поблагодарила я, надеясь перейти к интересовавшим меня вопросам.

Но не тут-то было. Оказалось, у пенсионера в запасе было еще несколько лайфхаков, которыми он поспешил поделиться со мной.

— А вот вам вопрос на засыпку, Танюшенька, — сказал он, хитро улыбаясь. — Какую табличку следует повесить на дверь вашего номера: «Не беспокоить» или «Просьба убрать номер»?

— Да… как по мне, так можно любую, — ответила я.

— Вы ошибаетесь. Если вы повесите табличку с просьбой убрать номер, то этим самым вы дадите понять злоумышленникам, что вы в номере отсутствуете. Таким образом, вы дадите им зеленый свет. Но вот если висит табличка «Не беспокоить», хотя вас на самом деле в номере нет, то все равно создастся видимость вашего присутствия. А попросить убраться в номере можно, элементарно позвонив по телефону. Еще один очень важный момент, — Белоцерковский поднял палец вверх, — не ходите с черного входа, всегда пользуйтесь только главным, особенно в ночное время. Не следует экономить время, это может дорого обойтись. И… А давайте, Танюшенька, я вас чайком сейчас угощу, — предложил пенсионер.

— Ну что вы, не стоит беспокоиться, — начала отнекиваться я, поскольку процедура чаепития затягивала мое расследование.

— Да какое там беспокойство, — он махнул рукой, — у меня вот тут и кипятильничек есть, да. Валентина Геннадьевна не разрешает, правда, в номерах пользоваться электроприборами, но ведь мы ей не скажем, правда? А чаек у меня знатный, вы такого еще не пили, вот так!

Чай и в самом деле оказался очень вкусным, я такого действительно никогда не пробовала. Возможно, потому, что всем чаям предпочитаю кофе.

— Очень вкусный у вас чай, Всеволод Викентьевич, — похвалила я и решила задать вопрос, относящийся к убийству Прикладниковского, но петербуржец, как оказалось, еще не все рассказал об особенностях безопасного пребывания в гостиницах.

— Хочу вам рассказать об одном весьма действенном способе защиты от преступников ночью. Все предельно просто. Берете пустой стакан и надеваете его на ручку двери со своей стороны. Для надежности сверху можете поставить еще один стакан. А под подушку на всякий случай положите фонарик. И тогда, когда злодей склонится над вами, вы ему раз — и яркий свет в глаза! Этим вы выиграете несколько секунд, а может быть, и больше. Согласитесь, неплохая фора.

Я была согласна с ним совершенно. Но Белоцерковский все никак не останавливался:

— Обязательно выясните на ресепшен номер, по которому следует звонить в экстренных случаях. Лучше всего будет, если у вас имеется функция быстрого набора. В этом случае преступник не успеет причинить вам большого вреда. А еще незаменимая вещь в поездке — это кабельный замок. Пристегнули дорожную сумку к батарее и можете спокойно отправляться по своим делам. Вот у меня таким образом защищен чемодан. — И он показал в угол номера. — Правда, ничего особенного у меня там нет, но, согласитесь, неприятно по меньшей мере, если кто-то роется в ваших вещах. А еще лучше, если у вас на багаже имеется замок с кодом. Ну, что вам еще рассказать? О! Вот! Деньги! Наилучший вариант — пользоваться банковскими картами. Ими и расплачиваться везде. Наличные деньги — это такая головная боль, или, как еще говорят, такой геморрой. Сейчас везде в мире на первый план выступают преступления, связанные с наличкой.

Я стоически прослушала рекомендации Белоцерковского, не перебивая пенсионера и не поторапливая его. По опыту я знала, что человеку, особенно пожилому, надо дать выговориться. В итоге практически всегда можно получить интересующую информацию, потому что, как правило, старики замечают такие вещи, на которые люди среднего возраста и, тем более, молодежь, не всегда обращают внимание. И я была вознаграждена за свое терпение.

— Вот, Татьянушка, господин журналист пренебрег самым первым и самым важным правилом поведения в гостинице. Помните, я вам о нем рассказал в самом начале? — По всей видимости, Белоцерковский решил проверить, насколько хорошо я запомнила его рекомендации.

— Не следует встречаться ни с кем у себя в номере. И самому не заходить в номер к соседу, — тоном примерной школьницы ответила я.

— Вот именно! Умница, вы запомнили. Надеюсь, вы не забудете правило старика Белоцерковского.

— Буду помнить всегда, — заверила я его. — А что, Всеволод Викентьевич, к журналисту кто-то приходил в номер? — спросила я.

— Да, Татьянушка! Право, какая неосмотрительность! — Он неодобрительно покачал головой.

— Кто же вошел к нему в номер? — спросила я.

— Сначала господин журналист сам зашел в номер, который находится слева от него.

«Вот как? А ведь Валентина Геннадьевна упорно отрицала, что этот номер кто-то занимал. Не в пустой же номер входил Прикладниковский», — подумала я.

— А в этом номере кто-то проживал, Всеволод Викентьевич? — спросила я.

— Насчет проживания ничего не могу сказать, но то, что там определенно кто-то находился, это факт.

— И долго там находился журналист? — продолжала допытываться я.

— Вот этого сказать я не могу. Я, понимаете, вышел прогуляться на сон грядущий, привычка у меня такая. Спится лучше и как-то успокаивает. Я ведь, Татьянушка, в Тарасове родился и молодые годы прожил тоже здесь. А вот моя супруга, ныне уже покойная, коренная петербурженка. Да… Что-то я отвлекся. Так о чем мы с вами говорили?

— Мы говорили о том, что журналист вошел в номер, который находится слева от него, — напомнила я.

— Да, совершенно верно.

— Хорошо, а потом что было? — спросила я.

— А потом этот молодой человек еще раз нарушил правила безопасности. Он открыл дверь и впустил к себе в номер визитера, представляете? А о чем я вам говорил в самом начале нашей беседы?

— Что не следует встречаться с людьми у себя в гостиничном номере. То есть и самому не входить в чужие номера, и к себе никого не приглашать.

— Совершенно верно. Я как раз возвращался к себе после вечернего моциона и наблюдал эту картину беспечности. Ну, а результат получился прискорбный, что уж тут говорить. — Белоцерковский снова развел руками.

— Всеволод Викентьевич, вы можете описать этого… визитера, как вы его назвали, который входил в номер к журналисту? — спросила я. — И, кстати, почему вы не назвали, кто конкретно это был: мужчина или женщина?

— Да потому что, Татьянушка, я не смог определить его пол. Представляете? Около двери, которая вела в номер журналиста, стояла какая-то фигура в чем-то темном. Не то в плаще, не то в длинной куртке с опущенным капюшоном. Ну, ведь это могла быть женщина, а мог быть и мужчина.

— Ну, хотя бы рост какой был у визитера? — Я решила воспользоваться термином пенсионера.

— Рост? Ну, я бы сказал, средний. Вот как у вас. — Он посмотрел на меня. — Да, пожалуй, что так.

— Понятно. Значит, кроме длинной куртки с капюшоном, никаких деталей вы больше не увидели? — спросила я.

— Нет. — Белоцерковский сокрушенно покачал головой. — Больше мне ничего не удалось разглядеть, уж простите великодушно. К тому же я старался не заострять свое внимание на посторонних вещах, дабы не потерять настрой на отход ко сну, — пояснил он.

— Скажите, а раньше этого человека, ну, или похожего на него, вы в отеле видели? — спросила я.

— Нет, не видел.

— То есть среди постояльцев гостиницы не было никого, похожего на него? — на всякий случай я решила уточнить.

— Совершенно верно, — подтвердил Белоцерковский.

— Всеволод Викентьевич, скажите, а полиции вы рассказывали все то, что только что рассказали мне? — задала я еще один вопрос.

— Видите ли, Татьянушка, с полицией я не встречался по причине того, что утром следующего дня я поехал в дом престарелых навестить свою родственницу. И только по возвращении сюда я узнал, что случилось, и что приезжала полиция.

— Понятно. Ну, что же, большое вам спасибо, Всеволод Викентьевич, — поблагодарила я пенсионера и встала.

— Не за что, Татьянушка. Желаю вам как можно быстрее найти преступника. И — пожалуйста, помните о моих правилах поведения в гостиницах.

— Обязательно буду помнить. Всего вам доброго, Всеволод Викентьевич.

Я вышла из гостиницы и стала решать, что мне делать дальше.

Значит, Валентина Геннадьевна беззастенчиво мне врала насчет того, что соседний номер с номером Прикладниковского пустовал, причем давно. Не мог же журналист войти в пустой номер. Зачем ему это было надо?

Пока я размышляла, кто-то тронул меня за плечо.

Я обернулась и увидела горничную Елизавету. Однако сейчас она уже была не в униформе, а в довольно милом сарафанчике.

— А я вас поджидаю, — сообщила девушка, — я слышала ваш разговор с нашей управительницей, и мне есть что вам сообщить. Но только давайте отойдем подальше отсюда, — предложила она.

— Давайте, — согласилась я.

Мы с Елизаветой прошли пару кварталов, и на пути нам попалось кафе-закусочная «Вишенка». Время подошло к обеду, и я решила заказать себе что-нибудь более существенное, чем пирожное и кофе. То есть в качестве десерта я оставила сладость с моим любимым напитком, но попросила добавить салат и жаркое. Елизавета выбрала пиццу с грибами и вишневый смузи.

— Так вот, — начала бывшая горничная «Верены», — Шапокляк вам все наврала.

— Шапокляк? — удивилась я. — Это кто?

— Ну, Шаповалова же, Валентина Геннадьевна, — пояснила Елизавета, — мы с Ларисой — это моя сменщица — так ее называем. Бедная Лариска, — вздохнула Елизавета, — остается с этой крокодилицей, ну да ладно. В общем, этот номер, ну, который находится рядом с номером убитого журналиста, совсем и не пустовал в тот день.

— Вот как? А кто же там проживал? — спросила я.

— Этот номер Шапокляк держит не для проживания, а для временного пользования ВИП-клиентам. Ну, там и обстановка соответствующая, побогаче, и белье получше, и все такое. Как правило, его занимает чиновник из администрации.

Тут Елизавета сделала красноречивую паузу. Я поняла, что без денежного вливания фамилию этого чиновника она не назовет.

Я положила на стол купюру.

— Это аванс, — объяснила я, — остальное по мере получения информации.

Елизавета убрала деньги в сумочку.

— Этого чиновника зовут Игорь Анатольевич Косторамов. А был он в тот вечер со своим любовником Владимиром, или Вольдемаром. Мальчишка красивый, как картинка, но, — тут Елизавета вздохнула, — не для нас.

— Это все, что вы можете мне сообщить? — спросила я.

— Нет, есть еще кое-что.

С этими словами Елизавета вынула из сумочки и подала мне дорогую фирменную зажигалку с именной гравировкой «КИА».

— Когда произошло убийство журналиста и я вошла в его номер, а потом позвонила Шапокляк, она моментально направила меня убирать номер, в котором находились Косторамов и Вольдемар. И вот когда я мыла полы, то под кроватью нашла вот эту вот зажигалку. Ну, тут и дураку понятно, чья это вещица. «КИА»: Косторамов Игорь Анатольевич. Небось, обыскался уже весь.

— Скажите, Елизавета, после убийства журналиста Косторамов и Вольдемар еще раз встречались в «Верене»? — спросила я.

— Нет, больше я ни того, ни другого у нас не видела, — ответила девушка.

— Хорошо, зажигалку я забираю. И вот вам за информацию. — Я положила на стол еще несколько купюр.

Елизавета поблагодарила и ушла. А я решила еще раз наведаться в «Верену».

— Это опять вы?! — почти вскричала Шаповалова, едва я вновь появилась у нее в кабинете.

— Ну, что вы так кричите, Валентина Геннадьевна? Да, это опять я. Хочу кое-что прояснить, — объяснила я управляющей свой повторный визит.

— Да сколько уже можно?! — снова перешла на крик Шаповалова. — Вы не имеете права!

— Столько, сколько нужно, — жестко отрезала я. — Не хотите иметь дело со мной — можем пригласить полицию. Расскажете им, почему утаиваете факты… — Я сделала паузу, внимательно наблюдая за тем, как расширяются глаза Шаповаловой, и продолжила более мягко: — Итак, Валентина Геннадьевна, я еще не осмотрела номер, который находится рядом с номером убитого Прикладниковского.

— Господи! Ну, я ведь вам уже сказала, что номер, в который вы так рветесь, в день убийства стоял пустой.

— Выбирайте выражения, Валентина Геннадьевна. Что значит «рветесь»? Я собираюсь его осмотреть. Точно так же, как я осматривала номер журналиста.

— Ну, хорошо. Пойдемте, — согласилась управляющая.

Да, это был действительно ВИП-номер. Мебель, шторы, ламбрекен и постельное белье разительно отличались от того, что я видела в номере Прикладниковского и Белоцерковского. Еще мне показалось, что пахло в этом номере очень сильными дезинфицирующими средствами. Особенно напрягал отчетливый запах хлорки. Интересно, зачем это?

— Валентина Геннадьевна, в этом номере находился инфекционный больной? — спросила я.

— Что? — Шаповалова недоуменно посмотрела на меня. — Какой еще инфекционный больной? Вы о чем?

— Ну а как же? Тогда в связи с чем здесь проведена такая дезинфекция? — задала я вопрос. — Принюхайтесь, неужели вы ничего не ощущаете?

Шаповалова втянула воздух.

— Действительно, пахнет хлоркой, причем основательно. Ну, так это ведь горничные. Обе из деревни, что с них возьмешь? — объяснила управляющая. — Как говорится, заставь дурака богу молиться.

Но тут я внезапно уловила знакомый аромат.

Я принюхалась. Да, сомнений не было. Это был тот самый аромат «Эгоиста», который мы с Ленкой совсем недавно покупали ее новому мужчине. Кому он принадлежал: чиновнику Косторамову или его любовнику Владимиру-Вольдемару? Скорее всего Косторамову.

— Я думаю, дело не только в нерадивости ваших горничных, Валентина Геннадьевна, — покачала головой. — Я имею в виду дезинфекционные средства. Ведь если как следует принюхаться, то можно обнаружить аромат мужского парфюма.

Я внимательно посмотрела на Шаповалову. Она заметно побледнела.

Я выждала еще немного.

— Давайте начистоту, Валентина Геннадьевна. В этом номере был мужчина. Причем мужчина респектабельный, поскольку парфюм отнюдь не дешевка. Что вы на это скажете? — спросила я.

Шаповалова, казалось, впала в ступор.

— Вы поймите, Валентина Геннадьевна, — продолжала я, — если я переведу все на официальные рельсы, я имею в виду полицию, то не поздоровится никому. Ни вам, поскольку вы укрываете от следствия факты, ни мужчине, который занимал этот номер.

— Ну хорошо, я расскажу все, — наконец, сдалась управляющая. — Да, действительно, этот номер занимал один… высокопоставленный человек.

— Имя этого человека, пожалуйста, — попросила я.

— Косторамов Игорь Анатольевич, — нехотя выдавила из себя Шаповалова. — Он работает в администрации Ноябрьского района.

— Косторамов находился в номере один? — спросила я.

— Да, один… то есть… нет. Он был не один, — обреченно выдохнула Шаповалова.

— Кто же был вместе с Косторамовым в номере в день убийства Прикладниковского? — продолжала я дожимать управляющую.

— Был еще один мужчина… молодой мужчина. Но они никакого отношения к убийству журналиста не имеют, поверьте! — горячо воскликнула Шаповалова. — И да, я приказала Елизавете налить как можно больше сильно пахнущих дезинфицирующих средств. Потому что парфюм отчетливо ощущался и мог вызвать у полиции ряд вопросов. А я совсем не хотела подставлять Косторамова, — пояснила она.

— И его молодого человека, того самого молодого человека. Да, Валентина Геннадьевна? — Я продолжала наседать на нее.

— Да, но я же уже сказала, что ни Игорь Анатольевич, ни молодой человек никакого отношения к убийству не имеют!

— Но это еще не доказано, — возразила я, — все надо проверить. Да, кстати, ведь именно вы предупредили Косторамова и его молодого человека, что с минуты на минуту в отеле будет полиция?

— Да, я, — призналась она.

— И они быстро покинули «Верену», — продолжила я.

Шаповалова тяжело вздохнула.

— Давайте еще раз уточним. Стало быть, Игорь Анатольевич снимал этот номер неоднократно, да?

— Да.

— В день убийства он тоже снял этот номер? — спросила я.

— Да.

— И раньше, и в день, когда убили журналиста, Косторамов находился в номере с одним и тем же молодым человеком? — продолжала я уточнять.

— Ну, не знаю я! Не знаю, с кем он находился! С одним и тем же молодым человеком или каждый раз с разными! — в сердцах воскликнула Шаповалова. — Наши клиенты не обязаны отчитываться, кого они принимают у себя и по какому поводу! В конце-то концов!

— И последнее: дайте мне номер телефона Косторамова, — не обращая внимания на ее эмоциональные ответы, совершенно спокойно потребовала я. — Вы ведь обязаны знать контактные телефоны ваших постояльцев.

Тут я блефовала: я не знала, полагается ли брать номера телефонов или нет.

Однако Шаповалова больше не отнекивалась и продиктовала мне номер сотового телефона Косторамова.

Я вышла из гостиницы и набрала Косторамова.

— Алло, Игорь Анатольевич? — спросила я.

— Да, это я, — отозвался густой бас.

— Вас беспокоит частный детектив Татьяна Александровна Иванова. Я расследую убийство журналиста Прикладниковского, которое произошло в гостинице «Верена». Мне необходимо с вами встретиться, Игорь Анатольевич. Кроме того, у меня находится одна вещь, которая принадлежит вам.

Косторамов минуту молчал. Потом он отозвался:

— Да, хорошо.

— Где вам удобнее будет встретиться? — спросила я.

— Давайте у администрации Ноябрьского района, — предложил он.

— Ладно, как я вас узнаю?

— Подходите к парковке, я буду у машины номер… — чиновник назвал цифры.

— Я поняла вас. Через пятнадцать минут вас устроит? — спросила я.

— Да, вполне.

— Значит, до встречи.

Я отключилась. Администрация Ноябрьского района города Тарасова находилась совсем недалеко от «Верены». Наверное, и номер для свиданий Косторамов здесь снимал именно поэтому.

На парковке у администрации около серебристой «Тойоты» с означенными номерами стоял высокий атлетического телосложения мужчина в сером костюме и солнцезащитных очках. От него исходил тот самый парфюм «Эгоист».

— Вы Игорь Анатольевич? — на всякий случай спросила я.

— Да, а вы Татьяна Александровна? — осведомился он, видимо, с той же целью.

— Да, это я.

— Давайте поговорим в машине, — предложил Косторамов и открыл дверцу.

— Можно посмотреть вашу лицензию? — спросил Косторамов, когда я села рядом с ним.

— Пожалуйста. — Я протянула ему ее. — Кроме того, вот договор, подписанный матерью убитого Прикладниковского.

— Возьмите, — протянул он мне бумаги. — Так о чем вы хотите поговорить?

— Прежде всего я хочу возвратить вам вашу вещь. — Я протянула Косторамову зажигалку. — Скажите, Игорь Анатольевич, вы были в номере в день убийства один?

Косторамов повертел в руках зажигалку.

— Нет, не один. Полагаю, Татьяна Александровна, вам ведь это уже известно? — спросил он.

— В общих чертах, да. Меня ни в коей мере не интересует ваша личная жизнь, да и жизнь вашего спутника тоже. Однако мне необходимо задать вам некоторые вопросы, касающиеся расследования.

— Спрашивайте.

— Скажите, с какого и до какого времени вы находились в тот день в гостинице? — задала я вопрос.

— Примерно с восьми часов вечера и до восьми утра, — прозвучал ответ.

— Вы пришли вместе с молодым человеком? Кстати, как его зовут?

— Его зовут Владимир Броненосцев. А пришел я в «Верену» один.

— Владимир уже был там или он подошел позже?

— Нет, он уже дожидался меня в номере.

— И его пропустили? — удивилась я.

— Была договоренность с администратором, — чуть помолчав, ответил Косторамов.

— Хорошо. Все это время вы вместе находились в номере или кто-то из вас выходил? — спросила я.

— Нет, мы никуда не выходили.

— А к вам кто-нибудь приходил?

— Нет.

«Значит, Константин, которого видел Белоцерковский входящим в номер, забронированный Косторамовым, входил до его прихода. Там в то время был только Владимир».

— Игорь Анатольевич, а после убийства журналиста вы встречались с Владимиром? — спросила я.

— Нет, с тех пор мы с ним не виделись. — Косторамов отрицательно покачал головой.

— Но, может быть, созванивались? — продолжала уточнять я.

— Я позвонил ему один раз, но номер был вне зоны доступа.

— А Владимир вам звонил? — спросила я.

— Нет, от него звонков не поступало.

— А где работает Броненосцев? Или он учится?

— Ни то и ни другое. Кажется, он работал где-то… дай бог память… то ли в пиццерии, то ли в шашлычной, или еще где-то… Нет, не могу сказать ничего определенного. Я, правда, пристроил его консультантом в магазин мужской одежды «Сибарит», но вроде он там долго не продержался, как-то так.

— Дайте мне номер телефона Броненосцева, — попросила я.

Косторамов назвал цифры.

— Хорошо, вот вам моя визитка, Игорь Анатольевич. Если вы встретите Владимира или узнаете о нем что-нибудь, то сообщите мне, пожалуйста.

— Хорошо, — пообещал он и ушел.

Я проводила его взглядом и задумалась. А мог ли Владимир Броненосцев убить Александра Прикладниковского? Владимир ведь находился в номере не один, а с Косторамовым. Перед приходом Косторамова у Владимира был Прикладниковский. Что-то между ними произошло такое, что Броненосцеву необходимо было избавиться от журналиста. И вот Владимир, дождавшись, когда Косторамов был чем-то занят — был в туалете, например, — надевает куртку с капюшоном, отправляется в номер Прикладниковского и убивает его. Да, но для этого у Броненосцева должна быть с собой заточка. А зачем она ему нужна? Он же не знал, что встретит в гостинице журналиста. Или знал? Может быть, Владимир сам ждал нападения и носил заточку для самообороны? Да, что-то эта версия довольно хлипкая.

После разговора с Косторамовым я заехала в супермаркет, прикупить продукты. Сложив упаковки в корзину, я подошла к кассе. Народу было сравнительно немного. Передо мной стояли две женщины лет пятидесяти на вид. Одна из них, в кокетливой шляпке с бантом, оплатила свои покупки и уже отошла в сторону. Но не успела кассир начать пробивать товар второй даме, как вернулась женщина в шляпке.

— Девушка, вы почему пробили мне яблоки как «красные», а не как «сезонные»? — на повышенных тонах начала она.

— Потому что они и есть «красные», — ответила кассир.

— Ничего подобного! Они лежали в ящике с ценником «сезонные»! — эмоционально настаивала на своем женщина.

— Тамар! — крикнула кассир. — Иди сюда!

Тамара пришла через несколько минут.

— Что случилось? — спросила она.

— Да вот, говорит, — кассир кивнула на покупательницу, — что яблоки «сезонные». Они ведь «красные»?

— Конечно, «сезонные», — подала реплику женщина в шляпке, — стану я покупать «красные». Если они в два раза дороже «сезонных»! На вид-то они выглядят одинаково!

— У «красных» должны быть желтые точечки. — Тамара взяла в руки одно яблоко и осмотрела его со всех сторон.

— Вы что же, собираетесь его под микроскопом рассматривать? Мы так тут будем до вечера стоять! — возмутился какой-то мужчина из очереди.

— Лариса! — Тамара позвала еще одного консультанта. — Иди сюда!

— Ну вот, теперь они устроят консилиум! — подал голос мужчина.

— У них всегда так, — в разговор вступил еще один покупатель, — ценники всегда перепутаны, просрочка опять же.

Наконец вопрос с ценой яблок был разрешен в пользу «сезонных», и довольная женщина ушла. Я тоже оплатила свои покупки, вышла из супермаркета и пошла домой.

Около входных дверей меня встретила моя соседка Ирина Васильевна, очень деловая и эксцентричная дама средних лет.

— Татьяна, тут такое дело, такое дело! — возбужденно затараторила она. — Ты представляешь, наш дом хочет отжать управляющая компания! Такой ужас, просто кошмар! Это же самое настоящее рейдерство! Ничего себе, столько лет дом находился в статусе жилищно-строительного кооператива, и вот на тебе: наезжает какая-то управляшка! А все потому, что некоторым нашим жильцам не нравится председатель кооператива! Вот они и мутят! Особенно из шестьдесят четвертой квартиры, уродка недоделанная! А этой «укашке» наш раздор только на руку! Я-то уже загуглила, и что ты думаешь? У этой управляющей компании и ИНН фальшивый, и электронного адреса нет, и сайта собственного тоже нет! Есть только почти два миллиона долга, и учредители меняются, как носовые платки во время насморка! Ты, Татьяна, смотри, не подписывай никаких документов! Будем разбираться! Ну, я побежала, предупрежу других!

Я вошла в квартиру, выгрузила продукты и быстро соорудила легкий ужин из творога с зеленью укропа и адыгейским сыром.

Потом набрала Владимира Броненосцева. Механический голос ответил, что абонент недоступен или отключен телефон.

Я пошла в ванную и приняла душ.

Я уже совсем собралась спать, но в это время позвонили в дверь.

Я подошла и посмотрела в «глазок».

— Татьяна, это я.

В тамбуре стояла соседка Ирина Васильевна.

— Татьяна, слушай последние новости. Значит, так. Оказывается, об управляющей компании речь уже не идет! Представляешь? Наши смутьяны моментально «переобулись», прямо в воздухе! «Что вы, что вы, Ирина Васильевна, вы ошибаетесь, никто и не рассматривал всерьез управляющую компанию». Прямо открещиваются, как черт от ладана. Типа «я не я, и лошадь не моя». У меня внутри прямо все кипит! Такие наглые и подлые хабалки!

У Ирины Васильевны прямо страсть навешивать ярлыки на всех и вся.

— Ну, вот видите, как все благополучно завершилось, — зевая, сказала я.

— Ладно, пойду своим бабам расскажу.

— Идите. Спокойной ночи, — пожелала я.

— И тебе приятных снов.

* * *

Утром я проснулась, немного полежала, а потом выполнила ряд упражнений для поддержания физической формы и отправилась в ванную.

Сначала я планировала принять ванну с моей любимой пеной, но поскольку я занялась расследованием, то времени на то, чтобы разлеживаться и нежиться, не было. Поэтому я решила отложить ванну с пеной на потом и в темпе приняла контрастный душ.

После водных процедур я энергично растерлась жестким махровым полотенцем и отправилась на кухню. Там я приготовила себе омлет с ветчиной и сварила кофе.

С пачкой сигарет и чашечкой кофе я вышла на балкон.

Сегодня я решила поехать в Первомайск. В самом деле, съехавших постояльцев гостиницы лично мне опрашивать было незачем. На мой взгляд, вряд ли музыкант из Калифорнии или нижегородский юрист нанесли Прикладниковскому смертельный удар заточкой. Тем более Белоцерковский утверждал, что визитер, которого он видел выходящим из номера журналиста, в гостинице не проживал. Гораздо больший интерес представлял для меня сейчас любовник чиновника из ноябрьской администрации Владимир Броненосцев.

Я вновь позвонила Броненосцеву. Он по-прежнему был недоступен.

Ладно, у меня есть дела в Первомайске.

Я причесалась, нанесла дневной макияж, надела джинсы и пуловер и, взяв сумку, спустилась в подъезд. Заведя машину, я настроила навигатор и отправилась в Первомайск.

Офис газеты «Первомайские вести» располагался практически в самом центре районного города.

Я припарковалась и поднялась по ступенькам, которые вели в шестиэтажный коммерческий центр. Миновав «вертушку», я прошла по коридору, следуя указателям-стрелкам, нарисованным на листках бумаги и прикрепленным к стенам, и вскоре оказалась перед дверью с табличкой «Главный редактор Аркадий Владимирович Солодовников».

Постучав и услышав приглашение «войдите», произнесенное глуховатым баритоном, я открыла дверь.

Помещение, которое занимала редакция районной газеты, было довольно просторным. Прямо напротив входной двери находился письменный стол. За компьютером, стоявшим на нем, сидел худощавый мужчина лет пятидесяти в больших очках. Его довольно длинные седые волосы были схвачены резинкой. Справа сбоку стоял еще один стол, за ним на компьютере работала молодая девушка с русыми волосами, рассыпанными по плечам. Поодаль был еще один стол с компьютером, но в данный момент он пустовал.

— Здравствуйте, — сказала я.

— День добрый, — отозвался мужчина.

— Здравствуйте, — отозвалась девушка.

— Мне нужен Аркадий Владимирович Солодовников, — сказала я.

— Он перед вами, — сказал мужчина и спросил: — Чем могу быть полезен?

— Меня зовут Татьяна Александровна Иванова. Я частный детектив, приехала из Тарасова. Я расследую убийство вашего сотрудника, журналиста Константина Евгеньевича Прикладниковского. Вот моя лицензия.

— Присаживайтесь, — сказал Солодовников и пододвинул мне стул.

— Благодарю. — Я села на стул. — Аркадий Владимирович, вы, конечно же, в курсе того, что Прикладниковский был убит в Тарасове несколько дней назад.

— Увы, это прискорбное событие, к сожалению, имеет место быть, — несколько витиевато отозвался главный редактор.

Впрочем, возможно, литераторам свойственно так изъясняться.

— Я, Аркадий Владимирович, сейчас занимаюсь выяснением обстоятельств гибели Прикладниковского, поэтому у меня к вам будет ряд вопросов.

— Отвечу на все ваши вопросы, Татьяна Александровна, — с готовностью отозвался Солодовников.

— Скажите, Константин Евгеньевич отправился в Тарасов в служебную командировку? По делам редакции? — спросила я.

— Никак нет, Татьяна Александровна, — покачал головой главный редактор. — Константин попросил отгул на один день и поехал в Тарасов по своим личным делам.

— Вот как? То есть, иными словами, вы Прикладниковского в Тарасов не отправляли и не знаете, с какой целью он туда поехал.

— Совершенно верно, — подтвердил Солодовников.

— Но хотя бы какие-то догадки у вас имеются на этот счет? — спросила я.

— Увы, совершенно никаких нет. Видите ли, Костя был человеком достаточно скрытным. Он четко разделял дела редакторские, журналистские и свои собственные, — пояснил редактор.

— А что, они никак не пересекались? — спросила я.

— Понимаете, Константин выполнял свои должностные обязанности добросовестно, ничего не могу сказать. Он писал статьи по намеченному плану, вел целую колонку, освещал главные события города. Но в свободное время он занимался своими проектами.

— А вам известно, что это были за проекты? — спросила я.

— Только в общих чертах.

— Аркадий Владимирович, можно, я уже пойду? — вдруг подала голос девушка.

— Идите, Наденька, идите, — разрешил Солодовников. — Вы ведь маму хотели посмотреть?

— Да, Аркадий Владимирович.

Девушка взяла сумку и вышла.

— У Наденьки мама после инсульта, — объяснил Солодовников, — вот она и курсирует туда-сюда, благо что живет почти рядом. Так, на чем мы с вами остановились?

— Мы остановились на том, что у Прикладниковского были свои собственные проекты, которыми он занимался в свободное от редакционной работы время, — напомнила я.

— Да, да, совершенно верно. Видите ли, Костя был увлечен идеей борьбы со злом во всех его проявлениях. Ну, может быть, это звучит слишком обобщенно, но в целом его проекты можно обозначить именно так.

— Значит ли это, что Прикладниковского убили, потому что он в борьбе со злом перешел кому-то дорогу? — спросила я.

— Вы знаете, Татьяна Александровна, не могу однозначно ответить на ваш вопрос, — Солодовников развел руками. — Вполне возможно, вполне.

— А как вы считаете, речь идет о каком-то конкретном человеке?

— Нет, не думаю. Во всяком случае, мне об этом ничего не известно. Вы поймите, Татьяна Александровна, у нас официальное издание, лояльное местной власти. Вы ведь именно это имели в виду, задавая вопрос?

— Да, я хотела узнать, было ли что-то, с чем Прикладниковский, как человек непримиримый ко всякого рода несправедливости, мог выйти на печатные страницы, — пояснила я.

— Такого рода несправедливости в нашей жизни в целом и жизни нашего Первомайска хоть пруд пруди! Да что я вам рассказываю, Татьяна Александровна, разве в Тарасове все гладко да сладко? Нет, разумеется. Да и во всей стране примерно то же самое. Разбитые, никуда не годные дороги еще со времен царя Гороха, коррупция, беспредел чиновников, — принялся перечислять редактор «Первомайских вестей».

— Вот, кстати, о последнем. Пожалуйста, поподробнее, — попросила я.

— Вы имеете в виду нашего главу администрации Первомайска, Анатолия Георгиевича Простовойтова? — уточнил Солодовников.

— А разве в борьбе с местной несправедливостью Прикладниковский не разражался обличительными статьями в адрес Простовойтова? Я полагаю, что Анатолий Георгиевич вполне мог применить административный ресурс и…

— Нет, Татьяна Александровна, — Солодовников покачал головой, — я еще раз повторяю: наша газета не выходит за рамки политкорректности. И лично я не давал Константину задания готовить материал, вскрывающий неблаговидные, так скажем, дела, которые происходят в Первомайске. Была у нас одна оппозиционная газета, называлась «Вариант». Вот там постоянно публиковались статьи-памфлеты о воровстве, «распиле» средств и так далее. А Константин, еще раз повторю, освещал жизнь города, причем нетенденциозно. Кто-то приехал с визитом, какое-то событие произошло, какая-то памятная дата — вот круг тем. Да вот сами убедитесь, я вам сейчас покажу наши газеты.

Солодовников встал из-за стола, подошел к стеллажам и взял с одной из полок стопку газет.

— Вот, ознакомьтесь на досуге.

— Спасибо, Аркадий Владимирович, вот мой сотовый. — Я положила визитку на стол. — Если у вас появятся какие-то новые факты, позвоните мне, — сказала я, вставая и направляясь к двери.

— Непременно, Татьяна Александровна, — пообещал Солодовников. — И удачи вам.

«Собственно, сейчас только ленивый и не ворует, — подумала я, направляясь к своей машине. — Вряд ли Прикладниковский был настолько наивен, что рассчитывал своими материалами, если он работал над этим, конечно, добиться снятия с поста Простовойтова. Вот в Тарасове зимой был целый митинг за отставку губернатора, поскольку город был просто завален снегом, и транспортное, да и пешеходное движение практически парализовало. И что? Губера нашего сняли? Ага, сейчас. Однако Прикладниковский мог хранить «острые» материалы у себя дома и никого не ставить об этом в известность до поры до времени. Возможно, он рассчитывал собрать материал со всеми доказательствами и только потом обнародовать. Поэтому сейчас мне надо отправиться к нему домой».

Я вынула из сумки телефон и набрала Екатерину Григорьевну Прикладниковскую.

— Алло, Екатерина Григорьевна?

— Да, это я, — ответила Прикладниковская.

— Здравствуйте, это Татьяна Александровна Иванова.

— А, Татьяна Александровна! Здравствуйте, я так ждала вашего звонка! Ну, что? Вы уже нашли ее? — В голосе Екатерины Григорьевны скользило нетерпение.

— Кого «ее», Екатерина Григорьевна? — недоуменно переспросила я.

— Как кого? Изольду, разумеется!

— Подождите, Екатерина Григорьевна. Я звоню вам для того, чтобы осмотреть квартиру вашего сына, я сейчас в Первомайске.

— А-а, вот оно что, — разочарованно протянула Прикладниковская.

Интересно, а что она себе думала? Что спустя сутки после нашего разговора я на блюдечке преподнесу ей убийцу ее сына? И это будет ее бывшая невестка?

— Екатерина Григорьевна, так куда мне подъехать? — спросила я.

— Приезжайте на улицу Маршала Рокоссовского, дом пять, квартира пятьдесят пять, второй подъезд. Я подъеду минут через двадцать.

Конец ознакомительного фрагмента.