Млечный путь

Марина Серова, 2009

Свадьба Вячеслава и Вероники должна состояться всего через несколько дней. Однако внезапно пропадает жених. По поручению шефа парень вез крупную сумму денег, но так и не доставил по месту назначения. Невеста в отчаянии. Друг Вячеслава адвокат Родион Перетурин обращается за помощью к знаменитому частному детективу Татьяне Ивановой. Татьяна понимает, что дело, скорее всего, в деньгах. Но директор Вячеслава против всякого ожидания утверждает: сумма была смешная, убивать там не за что. Между прочим Иванова узнает: некоторое время назад влюбленные крупно поссорились. Решив расспросить Веронику о причине, сыщица едет к ней домой и застает «Скорую», увозящую девушку в больницу с проломленной головой…

ГЛАВА 3

Утро не принесло никаких погодных перемен. Едва взглянув в окно, я зажмурилась от яркого солнца, бьющего мне в лицо. И сразу же подумала о том, что теперь наслаждаться уютной прохладой мне не придется: сейчас предстоит ехать к Веронике Вересаевой. Как раз с утра пораньше, раз уж она такой неисправимый жаворонок!

Однако перед выходом из дома я все же достала свои двенадцатигранные кости и рассыпала их на подушке.

1+36+17 — В здании человеческого счастья любовь образует купол, а дружба возводит стены.

Да уж… Конечно, очень интересное философское наблюдение, но как оно может мне помочь в работе? А кости зря ничего не говорят. То ли от жары у меня мозги плавятся, то ли кости стали изощреннее, то ли старею…

Последнюю версию я сразу же отмела за ее несостоятельностью, решительно убрала кости обратно в мешок и зашагала к двери. Все философские загадки я оставлю на потом, а пока что буду следовать намеченному плану.

Перетурин, который обещал показать мне дом Вероники и заодно узнать, чем закончится мой разговор с ней, уже ждал меня внизу. Родион Евгеньевич по-прежнему был бодр, свеж и очень энергичен. Он протянул мне несколько фотографий, на которых я сразу же узнала Вячеслава Колесникова. Видимо, он был достаточно фотогеничен, поскольку на снимках практически не отличался от «живого» изображения на пленке.

Дом, в котором проживала невеста Вячеслава Колесникова, представлял собой новую кирпичную девятиэтажку с резными красными башенками и фигурными балконами. Квартиры здесь все были улучшенной планировки и стоили достаточно дорого.

«Должно быть, в стоматологической клинике «ДЕНТА-ОПТИМА» сотрудникам хорошо платят, — отметила про себя я, сидя в машине, и невольно задумалась над своими предположениями. — Или тут присутствуют вложения со стороны Вероники? А кто она у нас, кстати? Я ведь еще не выяснила, где она работает. Да и работает ли вообще?!»

В это время, словно подтверждая мои мысли, Перетурин заметил:

— Дом-то видите какой? Элитный. Значит, деньги у Вячеслава были. Неужели он стал бы еще и воровать? К тому же так открыто, да еще и у своего непосредственного начальника? Поганить ложку, из которой он ест, фигурально выражаясь! Ну, даже если предположить, что он был кому-то должен! Он бы сам попросил у Россошанского или, на худой конец, у меня…

Я чуть кивнула, давая понять, что взяла это все на заметку.

— Да бросьте вы, Татьяна, думать об этой версии! — не успокаивался Перетурин. — Не стоит она того. Я уверен, что Вячеслав так не поступил бы!

— Кстати, Родион, а все-таки вы Вячеслава знаете хорошо. Я не знаю его вовсе. Расскажите о нем как о человеке, — попросила я. — Давайте остановимся вот здесь, — я указала на ближайший сквер, из которого хорошо был виден подъезд, в котором находилась квартира Колесникова.

Родион, пожав плечами, вышел из машины и молча двинулся в указанном направлении. Остановившись, мы купили по большому стакану кваса и пошли к тенистой аллейке. Расположившись на скамейке, я с наслаждением отхлебнула холодный напиток, и Перетурин начал с риторического вопроса:

— Вячеслав не идеален, конечно, но разве есть идеальные люди?

— Я все же относительно возможности… — вставила я, но Перетурин продолжал:

— Я понимаю, понимаю ход ваших мыслей. И все-таки… Вячеслав никогда бы так не поступил. Во-первых, он не кидал ни друзей, ни партнеров просто так, повинуясь какому-то внезапному импульсу. К тому же, вы поймите, у него на носу была свадьба! Стал бы он выкидывать какие-то фортели! Да к тому же, чтобы подставить Россошанского, человека, с которым он работал и от которого не собирался уходить! Да нет, все это смешно! Во-вторых, Вячеслав не был авантюристом. Никогда не был!

— А вы не в курсе, с кем Вячеслав общался помимо сослуживцев? Кому он мог быть должен?

Родион тяжело вздохнул.

— Понимаете, я не очень часто с ним встречался в последнее время. Единственное, что я могу сказать, — ни с каким криминалом он связываться бы не стал. Вы ведь думаете, что он был кому-то должен, а тот настолько крут, что не отдать ему было нельзя… Но зачем ему деньги? На свадьбу? Он и так в состоянии был справить приличную свадьбу. Подарки? Но Вероника не производит впечатление женщины, которой постоянно требуются бриллианты от «Картье» и новые личные «Мерседесы». Нет, все это очень странно. Кому он мог быть должен и почему?

Перетурин мелко закивал. Он нервничал, это было очень заметно. Сейчас он не мог объяснить случившееся. Версия о том, что Вячеслав по каким-то причинам сам мог оказаться виноватым в собственном исчезновении или даже смерти, не укладывалась в голове Родиона.

— Значит, «дом — работа» получается? — невесело усмехнулась я. — И за пределы этих двух мест жизнь Вячеслава Колесникова практически не распространялась?

Перетурин не ответил. Он просто не знал. А это означало, что мне придется самой докапываться до всего. И в этом не было ничего удивительного — это ведь моя работа, и выполнять ее мне чаще всего приходится в одиночестве. Редко выпадали такие дела, когда у меня появлялся помощник типа Родиона. Да и в этом случае главная забота и решающая версия были на моей ответственности. Случалось, правда, обращаться за помощью в милицию — к полковнику Кирьянову, к Мельникову или Гарику Папазяну. Но… И Перетурин, и Россошанский были против того, чтобы вмешивать в дело милицию. Мнение Россошанского в случае чего можно было и проигнорировать, но Перетурин был моим клиентом, и я должна была учитывать его пожелания. Да и помочь мне в милиции ничем не могли: никто к ним не обращался, и дела об исчезновении Вячеслава Колесникова даже не существует официально. Вот если… Вот если будет найден его труп, тогда деваться будет некуда: «Дело» заведут, не спрашивая на то согласия ни Перетурина, ни Россошанского, ни кого бы то ни было еще. Но трупа не было, и я все-таки от души надеялась, что и не будет.

Версий сейчас могло быть очень много, в том числе и таких, которые никак не может оправдать и принять Перетурин, потому что Вячеслав ему был другом. Но для меня возможными были пока что любые варианты, в том числе и не соответствующие общественным представлениям о Вячеславе как о личности.

— Скажите, Вероника работает? — спросила я Перетурина.

— Что? — не понял тот. — А… Кажется, нет. Или… Не помню, вроде бы она работала где-то в турфирме. Но вообще у нее, кажется, обеспеченные родители. Да вы лучше у нее спросите, где она работает. А разве это важно?

— Не знаю. Ладно, я пойду. И пойду одна, — сказала я. — Вы говорили ей что-нибудь обо мне?

Родион отрицательно покачал головой.

— Нет, не говорил. Она позвонила мне сразу после того, как я поговорил с Ксенией. Вероника сказала просто, что несколько переживает из-за того, что Вячеслав ей не позвонил и что его номер недоступен. Но она еще не в курсе, что дело может быть серьезным. Гораздо сильнее напугана Ксения, но она обратилась ко мне в расчете на то, что я сам займусь этим делом. А… Я позвонил вам. И уже потом сообщил Ксении об этом. Она не возражала.

— Хорошо. Это хорошо, — произнесла я. — Лучше, если Вероника будет знать как можно меньше. А Ксения обратилась к вам, потому что не хотела впутывать сюда милицию?

— Милиция сама бы не впуталась, — махнул рукой Перетурин. — Труп не обнаружен, а пропажа человека… Если бы они и стали этим заниматься, то так, спустя рукава. Или если бы им заплатили. А ваш план… — Родион нахмурился. — Не нравится мне это. Вероника — девушка прямая и бесхитростная, она не любит, когда что-то делают за ее спиной. Я рискую лишиться ее расположения.

— Если все выяснится и мы вернем ей жениха или — в крайнем случае — только его доброе имя, думаю, что, как человек здравомыслящий, она будет нам только благодарна, — постаралась успокоить его я и продолжила: — Как вы думаете, кем мне лучше представиться? Так, чтобы она ничего не заподозрила в случае, если она в сговоре с Колесниковым, и одновременно так, чтобы она не ударилась в панику раньше времени, если она ничего не знает?

Родион молчал.

— Она могла позвонить вам просто для отвода глаз, — продолжила я. — Чтобы на нее уж точно никто не подумал.

Перетурин продолжал отмалчиваться, и я, допив свой квас, выбросила стакан в урну, а потом поднялась со скамейки.

— Ладно, ждите меня в машине. Я постараюсь управиться с разговором как можно быстрее. Я сама придумаю, что сказать.

Я встала и, не оборачиваясь, пошла в направлении подъезда дома Вероники. Я не дошла до двери примерно метров десять, как вдруг дверь распахнулась, и из подъезда вышла молодая стройная девушка с вьющимися темно-каштановыми волосами, спадающими на плечи. Одета она была в легкий, открытый сарафан светло-розового цвета. Девушка уверенно шла прямо ко мне. Поравнявшись со мной она произнесла:

— Я так полагаю, что вы приехали ко мне? Тогда давайте поднимемся в квартиру.

Я слегка опешила, а потом пожала плечами.

— Давайте поднимемся.

— Я вас сразу заприметила. Как только машину Родиона узнала, выглянув в окно. И уже стала беспокоиться, почему вы не идете, — продолжила Вероника.

— А вы что, знали, что мы собираемся к вам?

— Мне Эдик Россошанский позвонил, — простодушно ответила Вероника. — И предупредил, что вы, скорее всего, приедете в течение часа. Я уже пятнадцать минут наблюдаю за вами с балкона.

— Вот как, — машинально проговорила я, чувствуя, как в душе поднимается волна злости на Россошанского, совершившего поступок, из-за которого теперь все планы летели к чертовой матери. Слежка за Вероникой становилась бессмысленной. Вот ведь упрямый тип! Взял и предупредил девушку, которая может оказаться сообщницей, тем самым дав возможность ей подготовиться к встрече!

Обо всем этом я думала, поднимаясь вместе с Вероникой на лифте на восьмой этаж. Мы ехали молча, и первой молчание нарушила сама Вероника, когда открыла дверь своей квартиры:

— Прошу!

Квартира действительно выглядела отлично, особенно после только что сделанного ремонта. Только мебели в ней было маловато: видимо, Вячеслав Колесников еще не успел до конца обустроить свое жилище.

Вскоре я опустилась в мягкое кресло, а Вероника устроилась на диване напротив.

— Эдуард сообщил мне о… О несчастье, — стараясь говорить ровно, сказала девушка, и я заметила, что на самом деле она очень нервничает — руки едва заметно дрожали, и во всей позе сквозило внутреннее напряжение, — но изо всех сил старается держать себя в руках. — Я очень надеюсь на то, что вы поможете найти Вячеслава…

И, не выдержав, трясущимися пальцами достала из пачки сигарету и попыталась закурить, но руки не слушались, и девушка никак не могла справиться с зажигалкой. Я встала, взяла у нее зажигалку, щелкнула и поднесла ей маленький огонек.

— Спасибо, — хрипловато проговорила она, сильно затягиваясь, и я увидела на ее лице слезы.

— Я отвечу на все ваши вопросы, — твердо сказала Вероника, — только не знаю, поможет ли это вам. Ведь то, что случилось, для меня полнейшая неожиданность.

— Скажите, когда вы видели Вячеслава в последний раз? — стараясь говорить мягче, спросила я.

— Двадцать пятого числа, то есть четыре дня назад. Он привез меня сюда и оставил здесь, сказав, что перебирается к Ксении. Мы, собственно, давно договорились об этом.

— А чем это вызвано?

— Обычаем, — усмехнулась Вероника, но очень невесело. — Я предрассудками не страдаю, а вот Вячеслав верит во всякие там приметы и прочую чепуху. Он сам и настаивал на том, чтобы не встречаться перед свадьбой.

— И что же, вы даже не перезванивались?

— Нет, он звонил каждый день, даже по два раза, — ответила девушка. — И в тот день он должен был мне позвонить. Но не сделал этого. Я, естественно, позвонила Ксении, но она заявила, что ее брат до сих пор не пришел. Он не пришел и поздно вечером, и на следующее утро. Ну, а потом я позвонила Родиону.

— На работе у Вячеслава вы не были?

— Была, — сказала Вероника. — Но там все тоже ничего не знают и крайне удивлены. Россошанский постарался меня успокоить, а потом уехал по каким-то своим делам. А я пошла домой.

В этот момент Вероника расплакалась, и мне пришлось бежать в кухню за водой.

— Скажите, Вероника, кому был должен деньги Вячеслав? — спросила я после того, как хозяйка квартиры успокоилась.

Глаза девушки округлились, и в них отразилось недоумение.

— Не знаю, — ответила она. — Насчет денег… Мы никогда не поднимали эту тему.

— Эта квартира принадлежит Вячеславу? — спросила я, обводя глазами комнату.

— Да, он… Ее купил для нас. Недавно…

— Купил на те деньги, которые заработал в стоматологической клинике?

Данный вопрос совсем поставил бедную Веронику в тупик. Похоже, действительно, материальные вопросы девушку не очень заботили, и она всецело полагалась в них на Вячеслава. Но одно было понятно — Веронике не была выгодна смерть жениха, потому что без загсовской закорючки она не смогла бы претендовать на эту квартиру. И если Вячеслава действительно уже нет в живых, Вероника будет вынуждена отдать квартиру законным наследникам. Интересно, кстати, что это за люди? Хотя я ведь не в курсе юридических моментов между Колесниковым и его невестой. Мне неизвестно доподлинно, кто может претендовать на эту квартиру, а кто нет. Может быть, Вячеслав завещал квартиру своей невесте? Кстати, хорошо бы осветить этот вопрос с помощью Перетурина.

А если предположить, что для покупки этой квартиры Вячеслав был вынужден залезть в долги? Но он, по словам Перетурина, был здравомыслящим человеком и пошел бы на это только в том случае, если бы четко знал, за счет чего он будет расплачиваться. Вероника, конечно, вряд ли здесь что сможет подсказать. Ксения, сестра? Может быть… Кстати, она прояснит и относительно наследников. А вдруг эта свадьба, о которой все трезвонят — и Перетурин, и Россошанский, и сама Вероника, — кому-то мешала? Кому? Таинственная соперница? Между прочим, отношения с другими женщинами — тоже вопрос не последний. И Перетурин, возможно, здесь что-то знает. Возможно, что знает и Вероника, но… Задай я ей подобный вопрос сейчас, и ее отношение ко мне может поменяться на негативное, и тогда она больше не пойдет на контакт, а уж тем более сотрудничество. А возможно, и постарается сделать все, чтобы запутать меня и направить по ложному следу. Если еще учитывать ее несколько инфантильную и непрактичную натуру, каковой она показалась мне…

— Скажите, Вероника, а где вы работаете? — задала я совсем простой вопрос.

— Сейчас нигде, — ответила Вересаева.

— А раньше? — терпеливо продолжала я.

— Одно время работала в туристическом агентстве. Но потом уволилась.

— Это Вячеслав хотел, чтобы вы уволились с работы? — с улыбкой спросила я.

Однако даже этот вполне безобидный, на мой взгляд, вопрос заставил девушку нервно передернуть плечами.

— Нет, — неохотно ответила она. — Не Вячеслав.

Я мысленно вздохнула.

— Вероника, а о том, что Вячеслав по просьбе Россошанского в тот день должен был повезти деньги из своей клиники в другую фирму, вы тоже не знали? — со вздохом и без особой надежды на конструктивный ответ спросила я.

И тут вдруг Вересаева испугалась. Это было довольно мимолетно, но не ускользнуло от моего внимания. Она дернулась, а потом, словно стараясь загладить впечатление, стала теребить пальцами складки своей одежды.

— А он… повез? Да? — почти шепотом спросила она.

— Да, повез, — ответила я. — Так вы знали или нет?

— Нет, — покачала головой Вероника. — Вообще Вячеслав не скрывал от меня, если ему предстояли подобного рода дела, для него это было обычным явлением, деньги возить приходилось довольно часто. И на этот раз, я думаю, он не сказал не потому, что хотел это скрыть, а просто разговор не зашел… А может быть, он и сам не знал еще при последней нашей встрече, чем будет заниматься — я же не в курсе, когда именно Эдуард ему поручил это дело.

Она говорила торопливо, опять же словно пытаясь скрыть свое волнение по поводу вопроса о деньгах. Что скрывалось за этим? Я, естественно, ответить на этот вопрос не могла, а предполагать можно было что угодно.

— А его Эдуард попросил, да? — глядя в сторону, уточнила Вероника.

— Да, Эдуард, — подтвердила я. — Насколько я поняла, это было обычным делом для них обоих.

— Да-да, конечно, они же друзья, — подхватила Вероника, закивав головой, а потом вдруг резко сцепила пальцы обеих рук так, что костяшки побелели.

«Проследить за этой дамой все же надо бы, — подумала я. — Что-то тут не то».

— А какие вообще у вас были отношения? — сменила тему разговора я.

— Какие могут быть отношения между людьми, которые собираются пожениться? — пожала плечами Вероника. — Ну, скажу я — хорошие, что, разумеется, правда. Но это же все равно что ничего не сказать! А рассказывать подробно это долго и вряд ли вам интересно. Хотя, конечно, понятно, что не в интересе дело и вы не из любопытства спрашиваете, — тут же поправилась она, — просто я не понимаю, какое это имеет отношение к исчезновению Вячеслава…

— Вероника, вы, пожалуйста, все-таки расскажите, — настойчиво попросила я. — А я уж сама решу, имеет это значение или нет.

— Хорошо, постараюсь, — девушка вздохнула, затем набрала в легкие побольше воздуха, словно решаясь, и заговорила.

Она рассказывала о том, как они с Вячеславом познакомились, как развивались их отношения, как они в конце концов решили их узаконить… Я слушала внимательно, но, честно говоря, пока ничего существенного для себя не находила. Отношения как отношения, не всегда гладкие, но и без особой драматической составляющей. Собственно, я и рассказать-то попросила Веронику в первую очередь для того, чтобы она немного расслабилась.

–…Мы ничего друг от друга не скрывали, — продолжала Вероника. — Так что если бы Вячеслав знал, что ему угрожает какая-то опасность, он бы обязательно со мной поделился. А он ничего не сказал. Поэтому я думаю, что случилось что-то непредвиденное и… и страшное, — закончила она, и губы ее задрожали. Девушка сразу же отвернулась, чтобы не показывать своих слез.

Я выждала некоторое время, потом сказала:

— Значит, ничего, омрачающего ваши отношения, между вами не было?

Через несколько секунд Вероника сказала:

— Нет. А в последнее время все совсем было хорошо, — и выбежала из комнаты.

У нее вроде бы снова начался истерический приступ. Все это было понятно и вполне адекватно ситуации. «Ну что ж, — сказала сама себе я. — По-моему, тут делать больше нечего. Либо она действительно ничего не знает, либо очень хитрая особа и актриса. И в этом случае я сейчас все равно не добьюсь от нее правды, только рискую попасться на удочку лицемерия и запутаться. Но вопрос о деньгах вызвал у нее волнение, вызвал!»

Конец ознакомительного фрагмента.