Между нами, девочками

Марина Серова, 2000

Женщина, обратившаяся за помощью к частному детективу Татьяне Ивановой, подозревается в убийстве мужа. Улики против нее громоздятся одна на другую. Погибший слыл неотразимым мужчиной, именно это притягивало к нему многочисленных любовниц. Но за постельными подвигами Льва Ильича таился обыкновенный шантаж. Почему так переполошились вроде бы непричастные к преступлению дамы, стоящие во главе крупного бизнеса и организованной преступности? Удастся ли Татьяне найти и изобличить настоящего убийцу?

Глава 2

ЗЛАЧНОЕ МЕСТО

Чертову уйму разных баек рассказывали мне приятели об этом отеле под звучным названием «Проливной дождь».

Сама я еще не удосужилась побывать там, несмотря на то что это заведение функционировало уже несколько лет и стяжало себе славу самого престижного, умеренно жлобского и веселого отеля в нашем городе.

Здание было расположено в виде буквы С.

Постройка ровнехонько вписывалась в линию набережной и занимала пространство, которого хватило бы для приличного международного вокзала.

Особой гордостью владельцев был, несомненно, внутренний бассейн для особо перегревшихся клиентов.

Собственно, располагался «Проливной дождь» у самой границы городской черты, как бы балансируя на грани загородного заведения, что предполагало, разумеется, особый стиль поведения и обслуживания.

Я подъехала на такси к входу и ощутила почти порами, что место это не совсем для меня.

Увы, времена общепита канули в Лету, которая, как выяснилось, поглубже, чем великая русская река, равномерно чавкающая волнами справа от входа.

Нежное создание неопределенных лет, кажется, женщина — сейчас одеваются и говорят так, что сразу и не определишь, какого пола существо с тобой общается, — объяснило мне, большей частью на языке жестов, как пройти к бару номер три.

Во время поисков я набрела на бассейн в пространствах между залом номер один и номер два, бассейн небольшой, но с теплой зеленоватой водой.

Коридоры ветвились в разные стороны, и я находила путь благодаря подсказке на стенах — указательный палец, на котором светилась улыбающаяся харя с почему-то косыми глазами.

Впрочем, число указателей было гораздо меньше числа дверей, арок, занавесей и коридорчиков, скрывающих входы и выходы.

Один раз я даже оказалась в круглой комнате, из которой в следующую вела голубая ковровая дорожка.

Пролетев сквозь почти пустой зал номер три, я достигла желанного бара.

Стойка, казалось, висела в воздухе, и посетитель, независимо от того, сколько он принял, начинал испытывать легкое головокружение: стенка за барменом была прозрачной и выходила к берегу с видом горы.

Наверное, стекла были с фокусом: снаружи подобных пейзажей однозначно не просматривалось.

У бара болтал ножками на высоком стульчике весьма неприятный субъект.

На обрюзгшем и потасканном лице, как в тупой и непритязательной книжке, открытым текстом была пропечатана вся его жизнь и биография.

Разве что умелые руки косметолога чуть накинули флер на это криминально-порнографическое произведение физиогномики.

Кажется, типу было явно за двадцать, но он еще не достиг пятидесяти.

Примем — как среднюю цифру — тридцать три.

Расстегнутый ворот рубашки обнажал волосатую грудь и непременный крестик.

Бармен слегка косил, наподобие той хари на светящихся указателях.

Уставившись на меня, он зачем-то спрыгнул с табурета с рюмкой в руке, выпил ее стоя и взгромоздился назад, не отрывая от меня глаз.

— Что будете пить? — спросил он наконец-то. — Можно заказать обед, хотя в это время у нас только дежурные блюда, а настоящий обед мы готовим только к вечеру.

Я представила, какие здесь бывают дежурные блюда, сглотнула слюну и отказалась:

— Спасибо, я уже перекусила. Не откажусь от апельсинового сока.

Бармен радостно вскочил, забежал за стойку и налил мне сок из какой-то импортной бадьи.

Я пригубила желтую жидкость.

— Маловато посетителей, — окинула я взглядом огромный зал, в котором можно было насчитать не больше десяти человек.

— А нам много и не требуется, — парировал бармен. — Лучше меньше, да лучше, как говорил Пушкин. Да и дороговато у нас тут… Вот, взять хотя бы сок, что вы пьете. Десять долларов стакан — не кисло!

Я едва не поперхнулась.

— Зато, — обвела я руками пространство бара, — какая обстановка!

— Это точно, — подтвердил бармен. — Работать здесь одно удовольствие.

— Некоторым не очень нравится.

— Это кому же?

— Они даже уходят со службы.

— Да быть не может! — не поверил мне бармен.

— Хотите пари на десять долларов?

— По рукам!

— Тогда как насчет вашего предшественника на этом самом рабочем месте?

Бармен расхохотался.

— Точно! — прищелкнул он пальцами. — Левка Ильин. В самую точку попала. Только у него случай особый. Ему и работать теперь не надо. А не подцепи он эту бабу — разве ушел бы?

— Лева был хорошим барменом?

— Н-ну, как вам сказать… — замялся мой собеседник. — К нему были определенные претензии со стороны руководства… Слушайте, а зачем вам это знать? Вы что, из органов?

— Я сама себе органы.

И я продемонстрировала ему закатанную в целлофан копию лицензии.

— А-а, это другое дело, — успокоился бармен.

Он пододвинул к себе бадью с соком и плеснул немного жидкости в мой стакан.

— Солнце Испании. За счет фирмы, — подмигнул бармен.

Себе же в бокал он капнул какой-то вязкой зеленоватой влаги и слегка разбавил ее тоником.

Очевидно, тоже за счет фирмы.

— Лева был хорошим барменом. Но он подчас выходил за четко очерченный круг своих полномочий.

— Например?

— Ну, например, часто отпускал напитки в кредит своим людям. Приторговывал из-под полы кое-чем, покрепче алкоголя. Мог использовать бар как почтовый ящик: кто-то приходит, что-то оставляет, а потом другой человек забирает. И еще… В общем, Левка не прочь был трахнуться с понравившейся ему девкой чуть ли не на рабочем месте. С кого натурой брал, а кто и просто так под него забирался, из женского любопытства.

— А эта его супруга, Лилия, она тоже здесь бывала? — спросила я, потягивая сок.

— Конечно, — подтвердил мой собеседник. — Тут они с Левкой и познакомились. Как она на него пялилась! Даже у меня все внутри переворачивалось — я тогда за столиками присматривал. И, разумеется, парень не упустил свой шанс. И правильно сделал.

— Понятно. А кто из посетителей наиболее часто общался с ним? Ведь наверняка были какие-то постоянные клиенты, которые проводят в вашем баре каждый вечер.

— А как же! Вот, хотя бы Ольгу взять.

Бармен кивнул на дальний столик справа от стойки, за которым сидела перед початой бутылкой «Финляндии» мрачная крашеная блондинка лет тридцати.

— Спасибо, — поблагодарила я своего собеседника. — Сок был очень вкусный. Вот вам моя визитка. Может быть, я когда-нибудь смогу вам чем-либо помочь.

— О’кей. А если вам захочется приятно провести вечерок, позвоните сюда и спросите Шуру, — улыбнулся мне бармен, обнажив золотую фиксу. — И мы что-нибудь вместе придумаем.

Помахивая наплечной сумочкой, я направилась к Ольге.

Блондинка смерила меня настороженным взглядом и налила себе водки.

— Разрешите? — дотронулась я до спинки свободного стула напротив Ольги.

Та отрицательно покачала головой и опрокинула себе в рот содержимое рюмки.

Со мной определенно никто не хочет говорить.

Кроме, разве что, бармена Шуры.

Но не могу же я беседовать с ним целый день!

— Чего надо? — неожиданно хриплым голосом спросила Ольга. — Говори и уматывай. Если на работу, то пока вакансий нет, обратись к Георгадзе или Центровому. Здесь тебе не светит.

Кажется, меня приняли за начинающую проститутку.

Пора развеять это ложное впечатление.

Я повесила сумочку на ручку стула и присела рядом с Ольгой.

— Работа у меня уже есть, — я ткнула ей в лицо лицензией. — И еще есть кое-какие вопросы.

Ольга хмыкнула и снова налила себе водки.

— Сколько вокруг всякой погани развелось, — мрачно процедила она в пространство.

— И не говорите, — поддакнула я. — Вы знакомы с Львом Ильиным?

Девушка с ненавистью посмотрела на меня.

Секунда — и, не успей я уклониться, мне в лицо полетели бы пятьдесят граммов финской водки.

А поскольку у меня с детства хорошая реакция, импортный напиток расплылся темным пятном на дорогих обоях за моей спиной.

— Мимо, — констатировала я. — Так что вы говорили насчет Ильина?

Вслед за водкой в мою голову полетел бокал.

Он врезался в стену возле моего уха и рассыпался вокруг десятками мельчайших осколков.

Я оглянулась в сторону стойки.

Фиксатый Шурик безучастно наблюдал за безобразиями Ольги и не предпринимал ни малейшей попытки урезонить хулиганку.

— У вас тут кредит или как? — с удивлением поинтересовалась я. — Если вы так мило общаетесь с каждым собеседником, то администрации, наверное, приходится ежедневно менять интерьер.

— Пошла в жопу, — угрожающе произнесла Ольга, вынимая из аккуратной дамской сумочки финский нож.

Крашеная блондинка нажала кнопку на рукоятке и направила в мою сторону послушно выскочившее лезвие, зловеще поблескивающее в лучах настольной лампы.

— Ты что, овца драная, оглохла? — вытянув шею, прошипела Ольга. — Ушки тебе песком почистить или на фэйсе расписаться?

И, не дожидаясь моего ответа, Ольга выбрала второй вариант.

Резко выбросив вперед руку, она едва не достала лезвием ножа до моей щеки.

Сталь была весьма острой, и, дернув назад головой, я спасла свою кожу от столь опасного прикосновения, но лишилась пряди — как раз над левой бровью.

А эту прядь я тщательно завивала целое утро.

Сгорая от бешеной ярости за погубленную прическу, я пнула стол ногой.

Тонкая деревяшка не выдержала удара, и круглая полированная крышка опрокинулась на Ольгу, ударив ее краем аккурат в середину лба.

Не скрывая раздражения, я вскочила со стула и, торжествующе глядя на поверженную мерзавку, наставительно произнесла:

— Обратитесь в местное отделение дворянского собрания, там вас научат хорошим манерам.

Ольга не вняла моему мудрому совету и попыталась укусить меня за щиколотку.

Но ее зубы только клацнули по моему каблуку, оставив на нем глубокие следы.

Вот дрянь!

Я не стала бить ее ногами — пачкаться об это существо мне не хотелось.

Я просто плюнула на нее и гордо удалилась, предаваясь скорбным размышлениям об упадке нравов среди прекрасной половины человечества.

Заскочив на обратном пути в туалет, чтобы хоть отчасти привести в порядок свою прическу, я вдруг поймала себя на том, что просто пылаю от гнева.

Этой крашеной выдре удалось невозможное — вывести меня из равновесия.

И я рассердилась еще больше.

Настолько, что не придала никакого значения двум женщинам, вошедшим вслед за мной в дамскую комнату.