Где собака зарыта?

Марина Серова

Глава 1

Ну что ж, кажется, исподволь подкрадывается зима… Такой безрадостный вывод напрашивался сам собой. Достаточно просто выглянуть в окно да посмотреть на то, как нудно и противно моросит дождик. И от этого в квартире становится сыро и неуютно.

Нет, зима сама по себе не пугала меня, однако невольно, включая по вечерам телевизор и слушая «Новости», я проникалась апокалиптическими настроениями ведущих последних новостей. Они же, словно вороны, ежедневно каркали, усердно пугая население голодом, холодом и другими сопутствующими бедами. И еще… Почему-то в последнее время на мою психику действовали постоянные рекламные призывы отовариться теплыми вещами, сдобренные комментариями метеорологов о необыкновенно суровом характере предстоящей зимы.

Я лежала под простыней, прислушиваясь к звукам пробуждающейся улицы. Зазвонила сигнализация в магазине, что находится на первом этаже дома, и вслед за этим послышались разудалые голоса продавщиц.

Беседа велась с широким использованием русской ненормированной лексики: «Зин, б… ну ты вечно последняя приходишь». — «Рай, ты че, не знаешь — она ж подмываться любит целый час?!» — «Лучше бы она это делала вовремя, а то вечно залетает, как угорелая кошка!» На столь откровенные высказывания коллег Зина ответила четырехэтажной матерной эскападой, которая была прервана мужским голосом, поинтересовавшимся, куда выгружать хлеб…

Я тяжело вздохнула. Услышанное доносилось из реального мира, из того самого, куда сегодня мне совершенно не хотелось окунаться.

Зазвонил телефон. Что-то слишком рано. Кто бы это мог быть? Только что, буквально вчера успешно закончила очередное дело, получила гонорар…

Неужели это психолог Толик, от которого я никак не могла отвязаться последние две недели? Наверное, у него кризис в общении с женщинами, если он так настойчиво атакует меня… Вспомнил, тоже мне, о событиях двухлетней давности, когда мы были с ним близки…

Подняла трубку и тут же поняла, что ошиблась. Я была даже разочарована, когда на том конце провода услышала женский голос.

— Татьяна?

— Да, — со вздохом ответила я. — Совершенно верно.

— Здравствуй, Таня. Надеюсь, не разбудила? Это Фахрутдинова Людмила Александровна, директор федерации шейпинга. Может быть, помнишь, мы как-то встречались в прошлом году.

Я порылась в памяти и действительно вспомнила, что судьба в самом деле сталкивала меня с этой женщиной. Она была весьма представительна и, что греха таить, достаточно обеспеченна. Первой в нашем городе она внедрила такую модную новацию, как шейпинг, и к ней уже несколько лет напропалую валили недовольные собственными фигурами богатенькие женщины.

Популярность шейпинга росла со скоростью, прямо пропорциональной количеству килограммов красной и черной икры, съедаемой женами «новых русских». А как известно, после тридцати даже не очень склонным к полноте дамам сложно сохранить фигуру привлекательной настолько, чтобы поддерживать сексуальный интерес толстосума-мужа, избалованного женским вниманием.

— Я к тебе по делу, — журчала Фахрутдинова. — Весьма деликатному и не телефонному. Ты поняла, о чем речь?

— Нет, — честно призналась я.

— В общем, для тебя есть работа по профилю. Только по телефону ничего объяснять не хочу — сама понимаешь. Буду тебе очень признательна, если приедешь ко мне на работу.

— А куда подъехать?

— На стадион «Авангард», это почти в центре. Там висят указатели, так что мимо не пройдешь…

— Хорошо, через два часа вас устроит? А то я только что встала и хотела бы позавтракать.

— Конечно, конечно… Только не позже. Дело довольно срочное. Жду тебя…

Я пожала плечами и повесила трубку. Я давно уже привыкла, что перед очередным делом ничего себе не выдумываю, не представляю, просто продолжаю жить своей привычной жизнью. Словом, пока клиент не сказал первого слова по делу, он для меня не существует. Как не существуют и его проблемы.

Но тут… Воображение почему-то стало рисовать картины некоего преступления, совершенного прямо на сеансе шейпинга, может быть, даже какого-нибудь изощренного изнасилования, которому подверглись шейпингистки…

Картины становились все более фантастичными, и я подумала, что надо бы позавтракать да отправляться в дорогу. А то так черт знает до чего дойти можно… Чтобы окончательно уяснить для себя, до чего я все-таки могу дойти, решила бросить кости. Выпала комбинация:

4+28+16 — «Вы уверены в себе. Любите общение и эффектный людской фон».

Это могло лишь означать, что уверенная в себе Татьяна Александровна Иванова в ближайшее время с головой окунется в общение и весьма достойно будет выглядеть на эффектном людском фоне. Предсказание расплывчатое, туманное… Одно ясно, что предполагаемое дело сулит новые знакомства и, может быть, новую для меня среду. Интересно, что бы это могло значить? Впрочем, ждать оставалось не так долго. Я решила хорошо подготовиться к новым встречам и плотно позавтракать.

Завтрак включал в себя яичницу, германские рыбные консервы, творожную массу и чай с самарским шоколадом. Я обрушила на свой организм массу калорий и вкуса. В отличие от жен «новых русских», посещение шейпинга в ближайшее время мне вроде бы не грозило. С этой оптимистической мыслью я и вышла из дома.

Моя безотказная «девятка» быстро домчала меня до стадиона «Авангард». Действительно, как сказала Фахрутдинова, и при подходе к стадиону, и на его территории, на столбах была масса табличек и стрел, указывающих, как лучше и быстрее пройти в Федерацию шейпинга.

Я прошла по полукруглой аллее, окаймляющей футбольное поле, и очутилась на площадке перед теннисным кортом, где вызывающе блестели на пока еще теплом сентябрьском солнышке иномарки. Скорее всего эти машины принадлежали постоянным клиентам Федерации шейпинга.

Машины были припаркованы возле маленького двухэтажного здания, где, собственно, и располагалось тарасовское отделение Федерации шейпинга.

Тут из дверей вышла, высоко подняв голову, расфуфыренная дама в блестящем костюме невероятного покроя. Взгляд у нее был надменным и выражал недовольство всем окружающим. А слишком тщательно уложенная прическа придавала ей оттенок какой-то застывшей архитектуры.

Дама высшего общества развернулась к своему «Мерседесу», и я завороженно уставилась на филейные части незнакомки. Они колыхались, будто еще не застывший окончательно холодец, который хозяйка тем не менее подает к столу.

Она словно уловила движение моих глаз и, открывая дверцу «Мерседеса», одарила недобрым взглядом мою скромную персону. Потом, гордо вскинув голову, разместила объемистые телеса на переднем сиденье. Я проводила взглядом отъезжающую машину и направилась к дверям Федерации.

Открыв дверь, на которой большими буквами было написано: «Тарасовское отделение Федерации шейпинга России», я буквально натолкнулась на мужчину, собравшегося оттуда выходить и, надо заметить, делавшего это весьма энергично.

— Ой, извините, пожалуйста! — пробасил густой голос, когда наше столкновение стало уже неизбежным.

— Ничего, ничего, — успокоительно произнесла я, по профессиональной привычке собирая все тело в комок мышц.

Широкоскулое, мужественное лицо здоровяка в красной рубашке под зеленым пиджаком глядело на меня совершенно растерянно.

— Просто я не рассчитал, — объяснил он.

— Бывает, — улыбнулась в ответ я.

Мужчина произвел на меня приятное впечатление. Все получилось как-то сразу — его эдакий мужской накат, моя реакция… И он почувствовал, что из этого эпизода может развиться знакомство. Видимо, именно поэтому мужчина и решил представиться:

— Эдуард Навашин, менеджер футбольной команды «Авангард».

Он слегка неуклюже вытащил из кармана визитную карточку и сунул ее мне.

— Меня зовут Татьяна, и я пришла сюда по делу.

— Да я и так вижу, что не на шейпинг, — он окинул довольным взглядом мою фигуру.

— Вы не знаете, где можно найти Фахрутдинову? — спросила я.

— Людмилу? — расплылся он в улыбке. — Да запросто! Сейчас покажу!

Он показал рукой, в каком направлении надо двигаться, и через несколько секунд мы уже вместе входили в кабинет главного тренера и директора Федерации шейпинга.

Распахнув дверь, менеджер футбольного клуба загородил весь проем своим могучим торсом, и я тщетно пыталась рассмотреть, кто же там восседает за столом.

Наконец он сообразил, что из-за него мне ничего не видно, отстранился и уже собирался представить меня, как сидевшая за столом Фахрутдинова, стильная дама лет сорока пяти с тщательно уложенной короткой прической, сама ринулась мне навстречу.

— Татьяна, очень хорошо, что ты так быстро приехала, — чеканя слова, сказала она. — А вы что, знакомы? — спросила она, кивая на Навашина.

— Только что познакомились, — ответила я.

— Весьма рекомендую, — улыбнулась Фахрутдинова. — Менеджер футбольной команды, очень перспективный товарищ…

— Я в курсе, — ответила я, и в моем голосе прозвучали некоторые нотки скепсиса.

Навашин сразу смутился и почему-то начал рассказывать о команде, которой он руководит.

— Ну, в общем, у нас действительно неплохие перспективы… У нас вот бразилец есть — и ничего! И вообще наш «Авангард» через пару сезонов может в лиге чемпионов прописаться.

На сей раз скептическую гримасу состроила Фахрутдинова. Я вообще была далека от футбола, но знала, что тарасовская футбольная команда «Авангард» никогда особо не блистала, вечно болталась где-то в середине турнирной таблицы первой лиги российского чемпионата. И потому слова Навашина тоже пропустила мимо ушей.

— Так, Эдик, очень хорошо, что ты привел ко мне Таню, но мне нужно обсудить с ней кое-что конфиденциально, — решительно прервала рассуждения Навашина о футболе Людмила Александровна.

— Понял, — извиняясь, поднял обе руки Навашин. — Но у меня к тебе тоже дело, то самое… Я тут как раз переговорю с Гараевым, а потом опять к тебе.

— Очень хорошо. Но не раньше чем через час, — она взглянула на часы. — И потом, возможно, мне понадобится твоя помощь.

— Всегда готов…

Когда за Навашиным закрылась дверь, Людмила Александровна сразу приступила к делу.

— Таня, тут у одной хорошей семьи начались проблемы. Причем глобального характера.

Фахрутдинова серьезным взглядом посмотрела на меня. Я тут же достала сигареты и собралась закурить. Моя собеседница осуждающе посмотрела на меня, потом махнула рукой, открыла форточку и откуда-то из дальнего ящика стола достала пепельницу.

— Мы это совсем не приветствуем, но тебе можно, — пояснила она, подвигая пепельницу ко мне.

— Итак, значит, проблемы, — протянула я, выпустив первую порцию дыма. — И в чем они выражаются?

— Понимаешь, там семья из трех человек. Мать — у нее своя фирма, дочь лет девятнадцати и сын — ему двадцать два, и он довольно известный человек.

— Кто же он?

— Центрфорвард нашей футбольной команды Глеб Крашенинников.

— Так… Ну и что?

— Я пойду по порядку. Начну с Глеба. Три дня назад на него в подъезде напали неизвестные и ударили арматурным стержнем по голове. Сейчас Глеб в больнице. Далее… — Фахрутдинова вздохнула. — У его сестры, девчонки то есть, пропал паспорт, и ко всему прочему, ее постоянно бомбардируют телефонными угрозами. Мол, убьем, порежем, и все такое… И, наконец, у мамы начались проблемы на работе. Налоговая, санэпидемстанция, придирки, поборы и так далее.

— Но все это мало связано между собой, — заметила я.

— Дело в том, что они убеждены, что против семьи ведется какая-то кампания, — непререкаемым тоном изрекла Фахрутдинова. — Слушай, разберись во всем этом, а? Я мать хорошо знаю, она человек обеспеченный, заплатит тебе по твоим ставкам. Только ты разрули вопрос… И особенно она за Глеба боится. Он в команде чуть ли не самый главный, звезда, можно сказать, а тут такое дело…

Я пожала плечами. В принципе, конечно, заняться всем этим я не против. Мало ли что потом может вскрыться, даже интересно.

— Тем более по выражению твоих глаз я поняла, что Эдик Навашин тебя заинтересовал, — кокетливо скосилась в мою сторону Фахрутдинова. — А если займешься этим делом, то по поводу Глеба тебе скорее всего придется контактировать с ним.

Я опять недоуменно пожала плечами.

— Да показалось вам, Людмила Александровна! За дело я возьмусь, но совсем не по этой причине. Неплохо было бы, кстати, получить аванс.

— Нет проблем, — тут же ответила Фахрутдинова, залезла в ящик стола, вынула оттуда несколько стодолларовых бумажек и протянула мне. — Это на первое время… Мы с Аллой Николаевной подруги, потом рассчитаемся.

В дверь постучали, и на пороге вновь возник великан по имени Эдуард Навашин.

— Ну что, переговорил? — сразу же переключилась на него Фахрутдинова.

— Да, все нормально. Давай формируй группу, и вперед!

— Это я им девчонок поставляю для группы поддержки из своих кадров, чтобы зрителю веселее было на матчах, — объяснила мне Фахрутдинова, листая бумаги, которые принес с собой Навашин.

— Да ты не бойся! — вдруг сказал Эдик, словно Фахрутдинова в чем-то сомневалась. — Никаких нарушений спортивного режима, приставать никто особо не собирается. К тому же ты что, думаешь, твоим красавицам нужны сейчас наши футболисты без перспектив зарубежных контрактов? Говорю тебе с полной ответственностью, от имени и по поручению, так сказать, главного тренера, что разврата не допустим, — и, насмешливо глядя в скептически прищуренные глаза Фахрутдиновой, добавил: — У тебя ведь все сплошь мисс Вселенные, с запросами не меньше чем на Рональдо или на Давора Шукера. Куда уж нам, нищим, с десятью тысячами долларов годового дохода! И то, если в высшую лигу выйдем.

— Хорошо, — тон Фахрутдиновой сразу стал деловым, а глаза посерьезнели. — Сколько тебе нужно девчонок?

— Думаю, человек десять хватит. Но лучше одиннадцать.

Фахрутдинова присвистнула.

— Ни фига себе! Это что же — пропорционально основному составу на поле, что ли?

— Ну, да… Они наденут такие же футболки и будут во время перерыва… это самое… — Эдик постарался изобразить грациозные движения шейпингисток, но у него это вышло как балетное адажио у медведя.

Людмила Александровна криво усмехнулась, а я не удержалась и громко засмеялась. Навашин опять смутился.

— Ладно, уговорил. Сегодня вечером у меня сбор элитной группы, подходите вместе с Гараевым, и решим вопрос. И смотри у меня, — погрозила она пальцем Навашину, — чтоб все было в норме! Не испортите девчонок. А то нам скоро с выступлениями в Америку ехать, неожиданности мне ни к чему…

— Да ты что, обижаешь! — Навашин взял со стола бумаги, подписанные Фахрутдиновой, и двинулся к выходу.

— Ты подожди… Часа в три будь, пожалуйста, наготове. Тебе предстоит проехать вместе с этой очаровательной девушкой, — она повела бровью на меня, — к Глебу в больницу.

— Без проблем и с удовольствием, — улыбнулся Навашин и исчез за дверью.

* * *

Знакомство с семьей Крашенинниковых состоялось после обеда. Нас вместе с Фахрутдиновой Навашин отвез к ним домой на своей машине.

На пороге квартиры нас встретила нервная женщина лет сорока пяти.

— Вы частный детектив? — сразу же уточнила она, пристально глядя на меня. — Очень хорошо, очень хорошо…

Навашин, будучи не в курсе моих занятий, продемонстрировал явное удивление. Сначала нахмурился, потом поднял брови, покачал головой и как-то смутился.

— Проходите, проходите, — скороговоркой произнесла женщина, приглашая нас в комнату.

Вскоре на столе уже парились чашки с кофе, к которым подали пирожные.

— Так, может быть, я пойду? — сказал Навашин, не решаясь присаживаться. — У вас тут свои дела…

— Нет, останьтесь, — попросила я. — Мало ли… Как я понимаю, неприятности затронули всех членов семьи, в том числе Глеба, а он — лучший нападающий вашей команды. Садитесь… Если, конечно, Алла Николаевна не против, — кивнула я в сторону хозяйки.

— Нет, не против, — тут же отреагировала Крашенинникова. — Итак, по порядку. Три дня назад моего сына в подъезде встретили неизвестные бандиты и избили железными прутками. Сейчас он в больнице. А позавчера дочь говорит, что потеряла свой паспорт, вернее, его отобрали у нее. А ей оформляться в загранпоездку… Представляете?

— Кто отобрал паспорт? — удивилась я.

— Дочь возвращалась поздно вечером, во дворе к ней пристали неизвестные парни. Она хотела закричать, но ей зажали рот рукой, потом обшарили сумочку, взяли паспорт и убежали.

— Больше ничего с ней не сделали? — уточнила я.

— Слава богу, нет, — на лице Аллы Николаевны появилось некоторое недовольство моим не совсем, может быть, тактичным вопросом.

— И у вас тоже, я слышала, какие-то проблемы?

— Да. Я занимаюсь коммерцией, у меня свой мини-маркет. Так вот, вчера и сегодня с утра не дают прохода налоговая полиция и санэпидемстанция. То одно, то другое. И все без каких-то видимых причин — только недавно проверка была. И естественно, я расцениваю все происходящее как давление на мою семью.

— И как вы думаете, кто его осуществляет?

— Если бы я знала, то не стала бы приглашать вас, — поджав губы, ответила Крашенинникова и достала из пачки «Вирджинии», лежащей на столе, сигарету.

— Но хоть какие-то подозрения у вас есть?

Крашенинникова отрицательно покачала головой. Я поняла, что передо мной достаточно энергичная женщина, которая многие проблемы может решить сама. И уж если она прибегает к помощи частного детектива, значит, проблемы действительно непонятны ей и она сама ничего не может поделать.

— Мне Людмила Александровна уже выдала аванс. Я займусь вашим делом. И, если вы не против, начну с того, что побеседую с вашими детьми.

— Пожалуйста, — развела руками Алла Николаевна. — Оксана будет дома примерно через час, она в университете. Глеб, как вы уже знаете, в больнице. К нему, правда, доступ ограничен, но я поговорю, вас пропустят.

— Хорошо. Тогда начнем с больницы.

Я допила свой кофе и встала с места, давая понять, что дело не терпит и пора отчаливать.

Навашин с Фахрутдиновой отправились к себе на стадион. Я мило попрощалась с менеджером футбольной команды, пожав ему руку. Он, в свою очередь, выразил надежду на то, что встреча наша не последняя.

Мы же вместе с Аллой Николаевной на ее «Хонде» поехали в больницу.

У дверей палаты, где находилась местная футбольная звезда, был выставлен пикет. Дежурили двое парней, по прическе и манерам которых можно было сразу сказать, что им чужды различного рода тонкости и хитрости, и — чуть что — они сразу решают проблемы кардинально и наверняка. «Быки» узнали мать Крашенинникова и хмуро спросили, кто такая я. Удовлетворившись репликой Аллы Николаевны «она со мной», молча пропустили нас в палату.

Крашенинникову, видать, по блату выделили отдельный бокс с телевизором и холодильником. Сам центрфорвард был достаточно худосочным пареньком лет двадцати–двадцати двух, с вытянутым лицом и длинной шеей.

Алла Николаевна поздоровалась с сыном и деловито стала выкладывать прихваченные из дома продукты в холодильник и в тумбочку.

— Глеб, познакомься, это Татьяна. Она согласилась расследовать, кто на нас наезжает…

— Мам, все это чушь, никто на нас не наезжает! — раздраженно отмахнулся Глеб. — А вы частный детектив?

— Да, — призналась я со вздохом. — А что — не похожа?

— Почему? — смутился футболист. — Просто никогда не видел живьем…

По его настроению, однако, явно можно было понять скептическое отношение ко мне. Почувствовав это, Алла Николаевна весьма энергично и эффектно провела рекламную кампанию моей персоны, в течение минуты обрисовав реальные и мнимые мои заслуги перед гражданами нашего города по избавлению их от криминальных проблем.

Глеб сначала удивился, потом равнодушно пожал плечами и спросил, что от него требуется. Я предложила, чтобы он по возможности подробнее вспомнил все обстоятельства дела.

Он вздохнул и какими-то шаблонными фразами начал рассказывать. Выяснилось, что вечером его остановили в подъезде двое и попросили автограф. Как только он наклонился над листком бумаги, ему стукнули железным прутом по голове. Удар был всего лишь один. Когда Глеб упал, один из нападавших пнул его ногой и оба убежали.

— У тебя есть какие-нибудь враги? — напрямую спросила я, едва он закончил свой рассказ.

— Нет, — тут же ответил Глеб. — Я ни с кем стараюсь не ссориться. Даже с теми, с кем это порой очень непросто сделать.

— Это с кем же?

— С Гараевым, например, с нашим тренером. Благо я еще мячи регулярно забиваю, а то вообще спасу не было бы. С остальными-то он не больно церемонится. Но порой и на меня наезжает не по делу. А когда наезжают без причин, сами понимаете…

— А когда причина есть?

— Ну, тогда еще куда ни шло, — уклончиво ответил Крашенинников.

— Так, может, все-таки есть какая-то причина, по которой на тебя кто-нибудь мог наехать?

— Ну, должен я деньги, — после некоторого раздумья сказал футболист. — Ну и что… Нет, Андрюха не будет со мной так поступать.

— Кому ты должен и сколько?

— Три тысячи «зеленых», за машину… Другу своему… Еще с прошлого года…

— А когда должен был отдать?

— Еще зимой, но я не смог. Кризис все-таки… Да я видел его недавно! — Глеб повысил голос. — Он, конечно, был раздражен, но ведь все понимает. Если в высшую лигу в этом году выйдем, я ему точно отдам.

Я узнала фамилию и адрес Андрея, которому Глеб был должен деньги, и записала приметы неизвестных хулиганов. На прощание Крашенинников еще раз заверил меня в том, что его кредитор здесь абсолютно ни при чем.

«Не очень густо», — думала я, выходя вместе с Крашенинниковой-мамой из больницы. Но это же только первый этап дела, впереди встреча с дочерью Аллы Николаевны, Оксаной.

Возможность пообщаться с ней представилась мне сразу же по возвращении в квартиру Крашенинниковых. Оксана уже вернулась с занятий.

Она оказалась довольно высокой и стройной длинноволосой девушкой с резкими, почти подростковыми манерами.

— Украли у меня паспорт. Не знаю кто… Встретили, навешали и деру, — примерно такими рублеными фразами она обрисовала мне свои проблемы и исчезла в своей комнате.

Алла Николаевна зашла к ней и после пятиминутного разговора с дочерью пригласила в комнату и меня.

— Я вас оставляю вдвоем, — сказала она.

Как только за матерью закрылась дверь, Оксана равнодушно спросила:

— Ну и что вас интересует?

— Давай на «ты», — предложила я. — У нас не такая большая разница в возрасте.

Оксана пожала плечами.

— Так что же ты хотела у меня узнать?

— То, что на тебя напали и отобрали паспорт, я слышала. Но кто напал? Ты вообще не запомнила их?

— Ну почему не запомнила? Один — высокий, лысый. Другой — поменьше и потолще. Больше ничего не помню. У меня голова болела… И вообще… — в тоне Оксаны начали прорываться нотки раздражения.

— Что вообще?

— Достали все, — Оксана неожиданно резко встала со стула и прошла в угол комнаты.

Там стоял компьютер. Она включила его и через минуту уперлась в игру «Дум». Я исподволь стала наблюдать за ней. По тому, как азартно мочила она всех своих виртуальных врагов, отпуская по ходу борьбы резкие высказывания, я поняла, что девочка находится в явно невротическом состоянии.

— Говорят, ты за границу собралась?

— Да нужна мне эта заграница… — неожиданно агрессивно отреагировала Оксана. — Я хочу спокойно пожить хоть чуть-чуть, а тут — справки, фотографии, хрень всякая, мать покоя не дает… Тьфу! У нее на работе проблемы, значит, все должны на уши вставать.

— Ты что, думаешь, паспорт у тебя случайно украли?

— Думаю, да, — упрямо качнула она головой, и волосы закрыли ей лицо. Нервно поправив их, она снова уткнулась в компьютер.

— Оксана, а у тебя есть друг? — неожиданно спросила я.

Этот вопрос застал ее врасплох. Она прекратила двигать мышкой и, уперев взгляд в монитор компьютера, несколько секунд сидела молча. Потом снова встрепенулась, повернулась ко мне и с вызовом спросила:

— А какое это имеет значение?

— Просто ты оставляешь впечатление очень крутой девчонки. А поведение твое под стать любому парню. Мне интересно, какие парни на тебя западают?

Оксана скептически покривилась.

— Это не они западают, а я… И все на каких-то… Ах, твою мать! — она чуть отвлеклась от игры и тут же поплатилась за это своей виртуальной жизнью.

Отложив мышку в сторону, повернулась ко мне и сказала:

— Так, лабуда какая-то все попадается. Ничего интересного. Амбиций до фига, а толку никакого. На уме только чтоб в постель затащить, а делать там ни хрена не умеют.

— Оксана, что приготовить тебе на ужин? — заглянула в комнату Алла Николаевна.

— Я же сказала, что сегодня ничего не хочу есть! — взвилась Оксана. — Какого черта! А если опять приготовишь сосиски со спагетти, так ешь сама, меня от них воротит!

Алла Николаевна пожала плечами, осуждающе покачала головой и удалилась.

Оксана немного погодя встала, вышла из комнаты и вскоре вернулась с кухни, держа в руках пакет чипсов. Набрав горсть и отправив себе в рот, вновь уселась за компьютер.

Тут зазвонил телефон, и Оксана бросилась к трубке.

— Алло… Это опять ты? Сколько можно! — голос Оксаны срывался на истерику. — Что тебе надо? Да пошел ты…

Она, размахнувшись, шмякнула трубкой об аппарат. Я уже подумала, что телефону пришел конец, однако малайзийская пластмасса «Панасоника» стойко выдержала удар.

— Неудачи на любовном фронте? — спросила я.

— Это к делу не имеет никакого отношения, — отрезала Оксана и вдруг скривилась.

Лицо внезапно исказилось, как будто она только что съела что-то непотребное или в комнате неожиданно распространился какой-нибудь неприятный запах. Кислятина на лице Оксаны сохранялась примерно с полминуты, потом она вздохнула и повернулась ко мне. По ее настроению я поняла, что она сейчас поставит ребром вопрос о моем пребывании в ее комнате. Вряд ли эта девочка скажет мне что-нибудь стоящее… И тут, просуммировав в своей голове все впечатления от общения с ней, я озарилась догадкой.

— Ты, извиняюсь, случаем, не беременна? — спросила я вдруг, опережая ее фразу.

Оксана тут же сжалась в комок и, уже открыв рот, замолчала.

— Я права? В этом виноват тот, кто звонил? — продолжала я натиск.

На лице девушки появилось явно заметное покраснение. Было видно, что внутри ее бушуют нешуточные страсти.

— Токсикоз уже проявляется, как я заметила? — Этим вопросом я абсолютно добила ее.

— Ну и что? — вздохнув, ответила она вопросом на вопрос и сразу как-то успокоилась. — Все бывает в жизни…

— Мать, естественно, не в курсе?

— Ей некогда, ей с налоговой разруливать надо, — резко сказала Оксана.

Было ясно видно, что отношения с матерью у нее далеко не безоблачные.

— Ну и что думаешь делать?

— Не знаю… — по сравнению с началом нашего разговора в Оксане явно произошла перемена. Она как-то смягчилась и была, кажется, готова рассказать мне все.

— И кто он? — продолжила я допрос.

— А… никто, — равнодушно ответила Оксана. — Вон, звонит, досаждает, — кивнула она на чудом уцелевший «Панасоник».

— А что досаждать-то?

— Хочет жениться на мне.

— А ты — нет?

— Зачем мне этот тютя? — К Оксане начало возвращаться боевое настроение. — Говорит, чтоб я рожала, мол, женюсь. А мне это на фиг не надо! В восемнадцать лет ярмо такое себе на шею… Но все-таки он сволочь! — Оксана помрачнела и закусила губу.

— В смысле?

Девушка не отвечала. Она смотрела на стену напротив, где были развешаны плакаты всяких заморских рок-кумиров. Предпочтение Оксана отдавала «Металлике» и «Оффспрингу». Я не удивилась. Можно было предположить, что девушка с таким характером должна любить жесткую и бескомпромиссную музыку.

Неожиданно она взорвалась.

— Да он мой паспорт упер, он! Угрожает, что расскажет матери. А я не хочу, чтоб она знала. На следующей неделе уже моя очередь на аборт. Гад!

Оксана схватила лежавшую на диване книгу и запустила ее прямиком в высунутый язык солиста «Металлики».

— Значит, никто на тебя не нападал? — облегченно вздохнув, уточнила я.

— Нет. Это я так, придумала, чтобы все правдоподобно было. Тем более что на Глебку вон напали какие-то идиоты… А мама вообразила невесть что.

— Оксана, я берусь забрать твой паспорт у этого твоего тюти. И матери ничего не скажу. А ваши проблемы с будущим ребенком регулируйте сами.

— А как же насчет нападения? — тут же спросила Оксана.

— Это мои проблемы. Я придумаю что-нибудь, чтоб выглядело все правдоподобно.

Оксана пристально посмотрела на меня, словно желая понять, можно ли доверять мне. Наконец отвела взгляд и тихо сказала:

— Хорошо.

— В таком случае одевайся и едем щемить тютю, — подытожила я.

Оксана собралась быстро. Натянув на себя кожаные штаны и куртку, увешанную разными металлическими фенечками, она порывисто вышла из комнаты.

— Мы уезжаем вместе с Оксаной, — прокомментировала я ситуацию вышедшей из кухни Алле Николаевне.

— Куда? — удивилась та.

— Искать паспорт, — коротко бросила я и вышла из квартиры.