Время Верочек

Марина Нагайцева

В ракурсе событий – переплетение судеб поколений на стыке двух эпох. Одним героям повести грозит уголовное преследование и наказание за содеянное, а для других – сопричастных и не причастных, главным свидетелем становится Время. Оно торопит следователя Смирнова, разводит в непримиримые стороны всех участников событий, заставляет размышлять о долге и чести, настоящей дружбе, любви и предательстве, высоких и низменных человеческих чувствах.

© Марина Нагайцева, 2022

ISBN 978-5-0059-4394-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Ираида

Леночка любила разыгрывать гаммы.

Была в этих музыкальных упражнениях некая свобода, они дарили не только радость извлечения звуков собственными пальцами, но и уверенность в себе, а её-то как раз и не хватало шестнадцатилетней девочке с особенностями развития: с самого рождения Леночка страдала неизлечимым недугом — детским церебральным параличом.

Положив на клавиши пальцы, она забывала обо всем на свете, кроме самих клавиш. Музыка звучала в её голове, каждый звук проникал так глубоко, что затрагивал пораженные болезнью участки мозга, и они в ответ на Леночкины усилия выдавали удивительную способность: девочка умела вести мелодичную линию — слух у неё был абсолютным.

Каждый день Леночка слушала классическую музыку и проводила несколько обязательных часов за фортепиано. К ней приходила учительница из школы, она обучала музыкальной грамоте на дому: в родных стенах девочка не чувствовала себя ущербной.

Она буквально вгрызалась в новые знания и была такой старательной, что даже учительница ставила её в пример другим ученикам районной школы искусств, правда, сама Леночка об этом не знала. Да если бы и узнала, навряд ли это принесло ей пользу, слишком далека была она от жизни обычных, здоровых детей.

Леночка играла не по нотам — одновременно читать их и нажимать на клавиши она не могла, по памяти: закрывала глаза и отдавалась во власть музыки. Музыка уносила далеко-далеко, в тот чарующий мир, где красивые и здоровые девушки в пышных платьях волшебной красоты и в туфельках на каблучках танцуют дивные вальсы с прекрасными юношами.

Возможно, на чей-то утончённый вкус игра Леночки показалась бы невыносимо корявой или, что ещё хуже, отвратительной, но её маме, Ираиде Платоновне, она нравилась. Да, не блестяще, но ведь другие дети со схожей болезнью так и не смогли овладеть техническими приёмами игры, а Леночка добилась выразительного звучания инструмента, у неё полноценно действовали обе руки.

Мама очень любила слушать, как играет дочь, видя в её творческом развитии и свою заслугу. Сколько сил, средств, слёз и мук было вложено в реабилитацию девочки, знала только она одна.

Сидя на диване, точь-в-точь напротив Леночкиной спины, Ираида Платоновна покачивала в такт ногой и мечтала о своём принце. Последние годы особенно остро ощущалось женское одиночество. Рядом была только дочка-инвалид, воспитанию и обучению которой она посвятила все свои молодые годы. Тогда, в бесконечных заботах и делах, отсутствие мужского плеча не чувствовалось так остро и не переживалось так болезненно, как теперь.

Дочка подросла, а Ираида Платоновна продолжала страдать от одиночества.

Валерий

И вот чувство несправедливости по отношению к себе самой восторжествовало, выплеснулось через край, отчаявшаяся женщина решилась на смелый шаг — завела любовника. Обычного, слегка лысоватого, женатого мужчину по имени Валерий.

Он жутко стеснялся изменять своей жене, каждый раз сильно волновался, встречаясь с Ираидой Платоновной, но ничего не мог поделать со своей натурой. Натура его не раскисла, как располневшее тело с грузным, свисающим животом, а была лёгкой, задорной, искрящейся. Она посылала Валерию Семёновичу импульсы молодости, желание флиртовать, покорять женщин, дарить им сладчайшие комплименты, и он устремлялся навстречу любовным отношениям на стороне.

Сказать, что как-то безумно полюбил Ираиду Платоновну, Валерий Семёнович не мог, но находил её весьма интересной особой для общения. Тем более, что эта эффектная дама каждый раз будоражила его нервы, ненавязчиво заставляя переживать снова и снова всю ту яркую гамму чувств, которой он лишился, женившись тридцать лет назад на своей сокурснице Рите.

Маргарита с возрастом не стала краше, но и отвращения к ней он не испытывал. Просто Рита уже не возбуждала мужа, как прежде. Валерия Семёновича волновали страсти, а душа супруги устала от них или отпустила вожжи, и страсти улетучились, рассеялись, исчезли из их супружеской жизни, уступив место вежливому безразличию.

Валерий Семёнович не был ни извергом, ни извращенцем, он добросовестно трудился, приносил деньги в дом и уделял время жене, баловал её подарками и цветами в Женский день, а также раз в год приглашал в театр. Обычно это случалось тридцать первого декабря, была у них такая семейная традиция.

Театр

В тот год они с супругой собрались, нарядились, вызвали такси и приехали в театр ровно за час до начала спектакля, чтобы переодеться в туфли, согреться с мороза, немного выпить шампанского в буфете, пройтись по холлу и посмотреть на портреты артистов. Портреты из года в год не менялись, но иногда появлялись среди них и новые лица, и Валерий Семёнович живо обсуждал их с Ритой. Каких-то других тем для общения у них не было, животных они не держали, а родить детей не смогли.

Надо же такому случиться, что место Валерия Семёновича в третьем ряду партера оказалось рядом с Ираидой Платоновной. Точнее, по правую руку сидела жена, а по левую — фиолетово-перламутровая блондинка с шикарной грудью. Он вежливо кивнул ей в знак приветствия и вроде больше не обращал внимания и не отвлекался в её сторону, спектакль держал зрителей на пике интереса: они то хохотали, то доставали платки для слёз, и так раскрепостились от переполнявших эмоций, что не заметили, как перешли условные границы. Рука Валерия Семёновича совершенно случайно опустилась на подлокотник Ираиды Платоновны и оказалась поверх её ладони.

Женщина восприняла жест по-своему. Всё в её теле затрепетало от этой мимолётной и простой ласки, она чуть не расплакалась от нахлынувшего чувства благодарности к невзрачному, но безумно нежному мужчине.

С того самого, театрального, вечера у них начался роман.

Гость

Валерий Семёнович заезжал к ней на огонёк раз в неделю.

Ираида Платоновна зачастила в парикмахерскую и косметический салон, ей потребовались услуги специалистов для того, чтобы вернуть лицу и коже свежий и моложавый вид. Она чуть было не легла под нож хирурга ради Валерия Семёновича, но хирург остановил, сказав, что пока ещё рано прибегать к кардинальным мерам, ведь только сорок восемь. Он даже рассмеялся и сказал шутку, от которой развеселилась и сама Ираида: сорок восемь — в гости просим. Да, эта шутка пришлась к месту, гость был уже на пороге.

Ираида Петровна украдкой целовала его в прихожей, чтобы не увидела дочь, а потом уже звала её.

— Лена, к нам пришел Валерий Семёнович, поздоровайся с ним.

Леночка, опираясь на бадик, выходила в прихожую на поклон, и гость приветливо жал ей руку.

Откровенно уединяться с любимым мужчиной при дочери Ираида Платоновна себе никогда бы не позволила, да и где уединишься в однокомнатной хрущёвке? Разве что на кухне, но такого позора она даже и представить себе не могла, а потому приглашала дорогого гостя в гостиную.

— Леночка, быть может, что-нибудь сыграешь для нас? Валерий Семёнович тоже очень любит и ценит классическую музыку, — сказала Ираида Платоновна, открыла крышку фортепиано и продолжила свою пламенную речь. — Леночка такая умница, учительница музыки от неё просто в восторге. Она советует поступать в музыкально-педагогическое училище.

— Вы хотите стать педагогом? — вежливо спросил Валерий Семёнович у Леночки, чтобы как-то поддержать беседу.

— Нет, — ответила девочка.

Она положила руки на клавиши и минут пять сидела в задумчивости: боялась сыграть неверно и опозорить маму.

Леночка играла школьную программу по музыке, а мама с мужчиной слушали, иногда они аплодировали или говорили ободряющие слова: молодец, умница, прекрасно, старайся.

И Леночка старалась. И комната наполнялась звуками, они успокаивали Леночку и ещё больше кружили голову маме.

Сыграв весь свой скромный репертуар, девочка обернулась, желая поблагодарить слушателей, но увидела, что они полулежат на диване и страстно целуются, забыв и про неё, и про музыку, и про всё на свете. Леночка снова повернулась к фортепиано и сыграла ещё раз все музыкальные произведения, разученные с учительницей музыки.

С тех пор, когда приходил Валерий Семёнович и садился с мамой на диван, она больше не оглядывалась и с воодушевлением играла по несколько раз одно и тоже, оттачивая мастерство владения инструментом, потому что знала: мама и «это очкастое чмо», как она прозвала Валерия, будут чмокаться и лизаться ровно час, а потом он чуть покашляет для приличия, поблагодарит Леночку за прекрасный концерт, попрощается и уйдет.

Ираида Платоновна ничего не объясняла про регулярного любовника, выдавая его за своего коллегу и руководителя их общего образовательного проекта, она даже не догадывалась о том, что дочь уже всё увидела сама.

Леночка скрывала и тщательно хранила тайну увиденного во имя маминого спокойствия и удовольствия, чтобы та смогла устроить свою личную жизнь хотя бы с этим человеком.

Других мужчин в их доме никогда не было.

Глава вторая

Леночка

Однако мамин затяжной роман с Валерием Семёновичем завершился гораздо раньше, чем Леночка окончила общеобразовательную школу.

В один из дней в квартире раздался звонок на городской телефонный номер совершенно не в то время, когда звонила мама: она всегда выкраивала несколько минут на большой перемене, чтобы из учительской поговорить с дочерью. Ираида Платоновна преподавала историю в той же самой школе, где дистанционно училась Леночка.

— Алло! Мне бы услышать Иру, — сказал незнакомый и требовательный женский голос.

— Ираиду Платоновну? — уточнила Леночка.

— Да…, Ираиду, — с долей неуверенности ответили на том конце.

Леночка хотела было сказать, что мамы нет, она на работе, но голос в трубке снова стал настойчивым.

— Ваш номер я обнаружила в записной книжке Валерия. Знаете ли, он самые важные телефонные номера фиксирует. Примерно раз в полгода я просматриваю записи.

— Вы из КГБ? — задала по-детски наивный вопрос Леночка.

— Нет, милочка! Я — законная супруга Валерия Семёновича. Он человек крайне влюбчивый, пассий у него бывает много, но хочу Вас предупредить: не питайте пустых надежд, мой Валерик никогда не женится на Вас.

На том конце положили трубку.

Звонок

Леночка слушала гудки и думала над сложностью семейных взаимоотношений.

Да, она смотрела сериалы по телевизору и про любовь, и про разлуку, и про секс, но у мамы с Валерием, как ей казалось, были старомодные, романтические чувства, никто из них не переходил черту вседозволенности, иначе бы они не прятались за её спиной, а встречались где-нибудь в гостиничном номере или в его автомобиле.

Леночке стало жаль маму, она заплакала.

«Ни при каких обстоятельствах не скажу маме о звонке», — решила Леночка. — Может, всё ещё образуется, этот очкарик разберётся с претензиями благоверной и разведётся».

Только её расчёт не оправдался: Валерий Семёнович больше никогда не появился в их квартире.

Ираида Платоновна никак не могла понять, что произошло и почему её связь с этим благородным мужчиной прервалась так пошло и постыдно? Она чувствовала себя брошенкой, много плакала и ждала его по средам: мужчина мечты приходил в методический день, свободный от уроков в школе.

Больше всего Ираида корила себя за то, что не смогла удержать поклонника. Значит, делала не так и не то, не нашла, не зацепила ту, самую важную, струну в его душе, после прикосновения к которой мужчина стремглав несётся к единственно любимой, разрушая все мыслимые и немыслимые преграды на пути. Она по неосторожности или неопытности оборвала эту струну, и музыка закончилась. Театр музыкальной комедии подарил Ираиде Платоновне надежду на любовь, а театр жизненной трагедии отнял её.

Анализируя произошедшее, Ираида вдруг осознала, насколько она прикипела к Валерию! Ей казалось, что у этой красивой истории есть только один финал, и звучал он как вальс Мендельсона — торжественно и трогательно. Хотелось светло-голубого, нет, небесно-голубого платья и белоснежной свадебной машины, такой же прекрасной, как их светлое чувство с Валерием.

Подумав о машине, Ираида Платоновна с ужасом обнаружила, что в её памяти не значится ни номер автомобиля мужчины, с которым она собралась скреплять законным актом свою новую жизнь, ни номер его телефона, ни домашний адрес, ни место работы. Она даже фамилию у него никогда не спрашивала, потому что стеснялась. Да и разве в фамилии или должности дело? Дело — в доверии! Она ему доверяла безоговорочно. Наступит время, и он сам всё расскажет, не надо торопить события, не посвящать же редкие часы свиданий выяснению, кто откуда родом? Выходит, что ошибалась: Валерий ей не доверял.

Прозу жизни она ненавидела, а потому в своих размышлениях о том, куда мог подеваться возлюбленный и почему её предал, и представить себе не могла, насколько прозаичным стал финал и для самого Валерия Семёновича.

После объяснения с супругой, замалевавшей маркером телефонный номер в его записной книжке и само слово Ирусик, Валерий Семёнович пообещал больше не встречаться с Ираидой Платоновной, и обещание сдержал. В силу своего мягкого характера он не переносил семейных сцен, упрёков, женских слёз и обид, от горьких слов, подозрений и оскорблений мог даже упасть в обморок. Бесконечной войне он предпочитал покой в душе и мир в доме. А любовницы? Сколько их было и сколько ещё может быть?!!

Повздыхав несколько дней, Валерий Семёнович выбросил из головы и сердца Ираиду Платоновну, и вскоре её образ стал блекнуть, а потом и вовсе стёрся из его памяти.

Коньячный напиток

Через два месяца Ираида Платоновна не вынесла сердечных мук и запила.

Никогда ранее она не увлекалась спиртным, никогда в её скромной квартирке не хранились бутылки с адскими напитками, не пахло перегаром и не было у неё в друзьях любителей выпить и закусить. А тут что-то накатило на неё саму, захотелось утешить себя, защитить от боли израненное думами и обидами нутро. Если наклеить пластырь, то несомненно полегчало бы, но не изобрели ещё клея для душевных ран, а потому Ираида Платоновна сама-себе-доктор пошла в ближайший ларёк и приобрела проверенное и чудодейственное народное средство.

Она налила для пробы немного в чайную кружку и, не размышляя ни секунды, вылила в рот пахучую жидкость. Потом прочитала этикетку: коньячный напиток. «Наверное, отрава», — подумалось ей. Но эту порцию отравы она мужественно выпила. Боль отпустила. Теперь хотелось не держать её в себе, а выпустить наружу, как вольную птицу. Птица выпорхнула из души, и пустота тотчас заполнилась слезами.

Ираида Платоновна рыдала, размазывая по щекам тушь. Глаза щипало и саднило, словно прожорливый червь выедал их нутро, похищая ясность взора и затуманивая зрение, но она не сдавалась и продолжала по чуть-чуть пить, плакать, жалеть себя и прошлую жизнь, в которой поверила в любовь лишь однажды и сразу забеременела Леночкой. Парень тот ушёл служить в армию и больше о нём Ираида никогда ничего не слышала. И вот её, взрослую, умную, красивую и успешную женщину, снова кинули, как ту наивную девчонку, только теперь уже не на глазах родителей, соседей и всей деревни Щебетовки, а на глазах взрослой дочери, единственного родного человека. Господи, какое унижение, какой позор, какой дурной пример для Леночки!

Спаси меня

В ту среду Леночку пригласили в школу, чтобы сфотографировать для школьного альбома вместе с её выпускным классом, и когда она, радостная и возбуждённая новыми впечатлениями, пришла домой, то Ираида Платоновна уже вошла в состояние полного алкогольного одурманивания. Её ресницы слиплись и засохли, язык стал вялым и неповоротливым, волосы спутались, как и мысли, и ответить на вопрос своей дочери, что случилось, она не смогла.

Леночке не доводилось видеть маму в неподобающем виде, она очень сильно испугалась. Больше всего её поразили мамины глаза: огромные, как будто выкатившиеся из орбит, остановившиеся, застывшие в этом неподвижном состоянии, не узнающие никого и ничего.

— Мамочка, мама! — закричала она, не зная, что делать. — Это я, Лена!

— Леее… нааа, спасиии меееня, — простонала Ираида Платоновна, на минуту вырвав себя из небытия, но шея не могла удержать тяжёлую, неподъёмную голову хозяйки, и та снова уткнулась в пустое пространство стола между бутылкой и тарелкой с нетронутой любительской колбасой.

Ираида Платоновна, икая и вздрагивая всем телом, пробыла в смутном состоянии минут двадцать, и всё это время дочь гладила маму по плечу и шептала: «Мамочка, я с тобой! Я спасу тебя, обязательно спасу».

Потом маме полегчало, она смогла дойти до дивана и погрузилась в сон.

Леночка долго думала над тем, как же ей спасти маму?

В страданиях матери она винила себя и однокомнатную квартиру, в которой было трудно жить вдвоём, а уж с маминым любимым мужчиной — и тем более. Вероятно, Валерий Семёнович потому и не предпринимал попыток вернуться, что не видел перспектив в отношениях с её мамой. Не будешь же век лобзаться на диване за спиной у падчерицы? Собственного угла у мамы не было, только лишь коричневый диван-книжка, на котором она спала, отдыхала, читала, готовилась к урокам, раскладывая тетради и записи, общалась с дочерью и встречала гостей. Леночка по совету врача спала на кровати с ортопедическим матрацем.

Девочка критически осмотрела комнату: кроме фортепиано, дивана и кровати, в ней умещался ещё платяной шкаф и палас. Палас был не новым, уже прилично выцвел из-за того, что Барбосыч, будучи щенком, гадил на него, ковровое покрытие постоянно драили щёткой и моющими средствами.

От увиденного стало ещё грустнее: места для Валерия Семёновича в их комнатке совсем не было.

В один из серых и пасмурных дней, находясь в жутком унынии от той мысли, что мама постепенно спивается и всё ещё безумно ждёт Валерия Семёновича, продолжая надеяться на чудо, Леночка села за инструмент, но не смогла вспомнить ни одной пьесы и расплакалась.

Барбосыч отчаянно взвыл, Леночка очнулась, и тут же в её голове зазвучала музыка. Новая мелодия рождалась сама собой, и девочка принялась тихонько наигрывать свои музыкальные мысли. Получилось неплохо.

На прощальном уроке она сыграла своё сочинение учительнице музыки, и та пришла в восторг и сказала, что Леночка — гениальная и целеустремлённая личность. Эта похвала сильно укрепила веру в собственные силы. И как-то сам собой разрешился вопрос с маминым счастьем: Леночка поклялась найти человека, который перевернул жизнь матери и сделал невыносимым её будущее, состоящее из вечного ожидания.

Парная

В бытность, когда Валерий Семёнович заезжал к ним, Ираида Платоновна предложила ему воскресенье в качестве второго дня свиданий, ей было мало встреч по средам. Леночка слышала их разговор и хорошо запомнила, что он не может приходить по воскресеньям, потому что в десять утра ездит в парную на Петровском спуске, где проводит с друзьями детства весь день.

Туда она и решила отправиться.

Сказав маме, что пошла прогуляться с Барбосычем, Леночка доковыляла до дороги, подняла руку и дождалась водителя, который доставил её и собаку по нужному адресу.

Ровно в десять утра к бане подъехала жёлтая машина такси, из неё вынырнул обвешанный пакетами Валерий Семёнович. Лицо его расплылось в добродушнейшей улыбке: он прибыл в нужное место и от этого удовольствия уже предвкушал следующее удовольствие — блаженную истому, нарушаемую лишь вжиканьем банного веничка.

Леночка не умела передвигаться быстро, угнаться за здоровым мужчиной ей не позволяли ноги — ходили они медленно и с трудом. Массивные входные двери прачечно-банного комплекса чуть было не разлучили её с объектом встречи: спина Валерия Семёновича уже была готова раствориться в потоке неисчислимых посетителей, любителей жаркого досуга.

Она набралась смелости и крикнула:

— Валерий Семёнович, обождите!

Он тотчас отделился от толпы, остановился и стал искать взглядом человека, назвавшего его по имени. Леночка приблизилась к нему.

Нет, он не узнал её сначала, всё смотрел на коричневого, лохматого пса, радостно вилявшего хвостом.

— Валерий Семёнович, я — Лена, дочь Ираиды Платоновны. Она очень ждёт Вас. Почему Вы не приходите?

Чего не ожидал он, так это увидеть так близко своё недавнее прошлое в лице юной обвинительницы. Валерий Семёнович растерялся. Собравшись с мыслями и помолчав несколько секунд, ответил:

— Лена, передайте, пожалуйста, своей маме мои слова. Только прошу Вас, дословно. Валерий Семёнович — женатый человек. Он больше не хочет отношений на стороне.

Дословно

На другой день Ираида Платоновна, вернувшись с работы, узнала от дочери печальную новость.

— Мама, звонила супруга Валерия Семёновича. Она разбирала его записные книжки, увидела наш телефон и решила позвонить. Два месяца назад Валерий Семёнович умер от инфаркта.

Ираида Платоновна выплакивала свою боль несколько часов, а потом ей полегчало.

— Смерть Валерия меняет все мои жизненные планы, — сказала она дочери.

И только Леночка решила не изменять своим планам.

Ираида Платоновна сначала бурно возражала, иногородняя учёба дочери её не устраивала, она приводила кучу аргументов в пользу своего мнения, говорила, что Леночке нужны особые условия из-за проблем со здоровьем, настаивала на заочной форме обучения, на музыкально-педагогическом колледже.

Но дочка была непреклонной и гордо заявила маме, что уже совсем взрослая, а потому сможет и в институтском общежитии жить, и самостоятельно принимать решения.

— Прошу тебя, мамочка, влюбись в хорошего мужчину и выйди замуж. Ты ещё совсем молодая у меня и очень красивая. Я хочу, чтобы ты была счастливой! — сказала Леночка на прощание и уехала учиться.

Ираида Платоновна выполнила Ленины заветы: влюбилась в нового учителя физкультуры, и он ответил взаимностью. Игорь Сергеевич оказался холостым мужчиной, снимающим жильё, а потому с радостью переехал в квартиру к Ираиде Платоновне.

Глава третья

Верочка

— Отстаньте от меня! Сказала, не пойду туда! Не хочу!

Вера дерзила родителям, как только речь заходила о спортивной секции. С восьми лет она усердно занималась акробатикой, достигла определённых успехов и даже была победительницей районных соревнований.

Акробатки не растут стремительно ввысь и вширь, поэтому к шестнадцати годам Верочка выглядела значительно младше своих ровесниц, успевших обзавестись всеми прелестями женского тела и ужасно гордившихся своей привлекательностью. Вера, как назло, не была сильно привлекательной, но была гибкой девочкой, с сильной волей и крепкими мышцами.

Нравилась ли она себе? Ответить на вопрос сложно: по статистике, в этом возрасте девочки не так часто пребывают от себя в восторге. Конечно, Верочке не подходил нос, который на семерых рос, мешали прыщики на лбу, раздражала куча всяких мелочей, которым подрастающие поколения придают слишком много значения.

Её тренером и наставником был известный спортсмен. Он закладывал в своих учеников лидерские качества, мудро вёл к победам в спорте. Но наступил в жизни Верочки переходный возраст, и тяга к победам, чемпионским званиям и медалям поутихла, притупилась, а на смену ей пришли совсем другие чувства: она влюбилась в юного борца по имени Евгений.

С огромным интересом девушка следила за соревнованиями, в которых он принимал участие, ходила на тренировки, смотрела, как трудится и потеет Женька, мечтала о таком вот сильном и мужественном парне, с ним не страшно отправиться по жизни далеко и надолго.

Скучная семейная жизнь родителей с безразличным отношением к интересам друг друга Веру не устраивала, а другую она представляла слабо. Её мать работала учительницей музыки и была восторженным человеком, которому любовь к Чайковскому компенсировала проблемы во взаимоотношениях с мужем. У мамы была Музыка, у папы — Лапушка, так он называл старенькую Победу, а у Верочки — Спорт.

Первые чувства

Её первые чувства к спортсмену Евгению были чистыми и светлыми, и он был неиспорченным парнем, поэтому никоим образом не посягал на невинность Верочки.

После тренировки Женька провожал Веруньку до дома, а она старалась не попасться на глаза своему бывшему тренеру и девчонкам, с которыми занималась акробатикой: тренировки она забросила, признаться в этом ей было стыдно. Просто наступил такой момент, когда больше всего на свете нужна любовь.

Как назло, в тот вечер Евгений не проводил домой: он неудачно упал на спаринге и повредил ногу.

Девчонка шла по тёмным улицам маленького городка и думала о большом и красивом будущем, о выпускном школьном вечере и о платье, которое видела в витрине магазина. Персиковое чудо, как назвала его Верочка, состояло из двух предметов — широкой муслиновой юбки, насборенной у талии, и кокетливого топа, расшитого нежнейшими цветами.

Бурные фантазии притупили бдительность девушки, поэтому она не обратила внимания на метнувшуюся мужскую тень. Подъездная дверь дружелюбно отворилась, Вера шагнула вперёд и в этот миг почувствовала на своей шее цепкие пальцы. Душили сзади, лица насильника она не видела.

Всё случилось быстро, мерзко и подло. Когда пришла в себя на холодном цементном полу и заплакала от осознания произошедшего, что-либо изменить было уже невозможно. В висках стучало: домой, скорее домой.

Родители пришли в ужас от вида дочери:

— Веруня, что случилось? У тебя все колготки изодраны и в крови.

— Ничего страшного, неудачно упала и порезала ногу. Сейчас искупаюсь, всё будет хорошо. Вы не волнуйтесь только.

Она налила полную ванну и погрузила своё измученное тело в тёплую воду. Плакать больше не хотелось. Хотелось кричать во весь голос, выть по-волчьи, но пугать маму и папу нельзя. Что предпринять в этом случае? Вызвать милицию? Допросы, освидетельствования, позор, мамины нервы, отцовский крик… Навряд ли найдут насильника, даже описать его внешность Верочка не могла.

Мелькнула отчаянная мысль: сейчас же позвонить Женьке, всё начистоту рассказать ему, он непременно придумает, как быть, он отомстит за неё. И тут она вспомнила, что у парня травма, не стала беспокоить его на ночь глядя.

Промаявшись с мыслями некоторое время, девушка спустила ванну и отправилась спать. Вода расслабила напряженные нервы, накрученные, как струна гитары. Живот ныл, хотелось скрючиться, свернуться в клубочек, замереть. Вера легла в постель и погрузилась в сон.

Проснулась она от страшной боли в животе.

— Мамочка, я не могу терпеть! Вызови, пожалуйста, скорую помощь!

Прооперировали Верочку в дежурной хирургии, удалили покалеченные органы, спасли от внутреннего кровотечения и поставили на ноги. Внешне она была прежней — симпатичной молодой девчонкой, но внутренне — инвалидом по женской части, как сказала взрослая женщина из её палаты.

Уголовное дело, всё-таки, завели и преступника нашли, и справедливость восторжествовала, но от этого было не легче. Школьный выпускной прошёл без Верочки и без персикового чуда, оно так и осталось висеть в витрине бутика.

Выбор

Получив аттестат о среднем образовании, девушка долго думала, в какой институт отнести заявление? Женька поступил в академию физической культуры и спорта, он выполнил программу кандидатского минимума, его ждала блестящая спортивная карьера. Совсем недавно Верочка мечтала учиться вместе с ним и даже хотела возобновить свои занятия акробатикой, чтобы получить от тренера рекомендацию. Теперь время упущено, возможностей его наверстать нет.

Дружба с Женей постепенно сошла на нет, да и сама Верочка перестала проявлять активность, больше не приходила на его тренировки, а парень, нацеленный на успехи в спорте, не рвался гулять и встречаться с девчонками.

Выбор жизненного пути чуть было не дал крен: в филиал местного пединститута приём документов завершился, а на поступление в столичный университет она не замахивалась. Однако учиться было надо, да и оставаться в том месте, где с ней произошла трагедия, не хотелось, поэтому Верочка решила поехать в соседний город.

В приёмном отделении толпились абитуриенты.

— В этом году конкурс на технологию мяса, молока и хлеба большой — тридцать шесть человек на место, — пояснила девушка, сидевшая на приёме заявлений.

— А куда поменьше конкурс? — поинтересовалась Верочка.

— Попробуйте на механический факультет, шанс есть, — ответила девушка.

И Верочка попробовала.

Список

В длинном перечне поступивших она себя не обнаружила, но в конце списка увидела свою фамилию, написанную карандашом. Рядом значилась просьба: срочно зайдите в приёмное отделение.

Секретарь нашла папку с документами и пригласила абитуриентку последовать в кабинет проректора по учебной части. Верочка не представляла тему беседы и очень нервничала.

— Милая девушка, сейчас Вам предстоит принять решение, следствием которого будет Ваше зачисление или не зачисление на курс.

— Мне надо пересдавать экзамены? — испуганно спросила Верочка.

— Нет. Это ничего не изменит. Скажите, Вы поступаете на мальчишечью специальность по зову сердца?

— Нет, — честно ответила Верочка. — Просто хочу получить высшее образование.

— Вы набрали одинаковое количество баллов с другим абитуриентом, а бюджетное место всего одно. Можете ли Вы уступить его юноше, который мечтал все школьные годы поступить в наш институт?

— Наверное, могу.

— Вот и отлично. Но я не хочу расстраивать Вас, поэтому предлагаю заочную форму обучения, а после первого семестра и успешной сдачи экзаменов, гарантирую Вам перевод на дневное отделение.

— Хорошо, — согласилась Верочка, написала заявление о поступлении на заочку и вышла на улицу.

Она так долго и грустно смотрела на список поступивших, как будто прощалась с мечтой. Слабой, карандашной, но вполне ещё реальной, но тут появилась девушка-секретарь и стёрла ластиком Верочкину фамилию. И в этот момент стало понятно, что потерялось: во-первых, на заочке не платят стипендию, а во-вторых, заочники не имеют права на общежитие, значит, жить в чужом городе можно только на съемной квартире. Собственных денег у неё не было.

— Когда устроитесь на работу, принесите, пожалуйста, в деканат справку из отдела кадров, — попросила секретарь.

Парк

Возвращаться домой Верочка ни в коем случае не хотела, впрочем, как и огорчать родителей.

Рядом с институтом был парк, девушка присела на скамью, чтобы перевести дух и поразмышлять над сложившейся ситуацией. Сначала надо пересчитать деньги. Дней пять протянуть можно, вот только ночевать где? Она достала сигаретку и закурила, озираясь по сторонам, словно преступница: курить начала совсем недавно.

Вскоре Вера поймала себя на мысли, что с завистью смотрит на счастливых абитуриенток. Те знакомились друг с другом, усаживались на свободные скамейки, весело щебетали о чём-то, а Верочка тоскливо курила. Она делала это нарочито медленно, словно хотела не получать наслаждение от процесса курения, а любоваться со стороны впечатлением, которое производит.

«Вот это я влипла, аж по самые уши», — мысленно корила она себя.

Щипать собственные нервы Верочка любила, и в такие минуты была похожа на собаку, отчаянно пытавшуюся укусить себя за хвост.

В пылу укоризны и самоедства она не обратила внимания на присевшего на краешек скамьи молодого человека. Парень достал из рюкзака книгу и уставился в неё, забыв про всё на свете. Верочка слегка поёжилась, ей показалось неуютным такое соседство, но не встала, не бросилась наутёк, а принялась осторожно рассматривать незнакомца.

Он не обладал внешностью экранного героя, не имел накачанного мускулистого тела. Так, обычный парень в стареньких и совершенно не модных брюках, растянутом светло-сером свитере. От него не пахло дорогим одеколоном, он не жевал жвачку, и, погруженный в свою книгу, производил впечатление человека из далёкого прошлого.

Встречака-провожака

Верочка докурила сигарету и собралась уже уходить, как тут откуда ни возьмись появилась кошечка, она впрыгнула на скамейку и уселась между девушкой и юношей, затейливо обвив своё тельце милым полосатым хвостиком. Кошечка выразительно посмотрела на Веру, потом на юношу, мол, что же вы до сих пор ещё не познакомились? Парень, наконец-то, отвлёкся от чтения, бросил взгляд на кошку, потом на девушку, вжавшуюся от волнения в лавку, и вдруг спросил:

— Это Ваша кошка?

— Нет, уличная, наверное, — ответила Верочка.

— Симпатичная, чистенькая такая, я и подумал, что хозяйская.

— А Вы кошек любите?

— Не так, чтобы люблю, любовь — это серьёзное чувство, но благоволю кошкам.

Старинное книжное слово просто взорвало Верочку, она никогда не слышала его из уст современной молодежи. Вера улыбнулась и стала прежней — доверчивой и светлой. И парень понравился ей в ту же секунду этой своей острой несовременностью.

— Вас как зовут? — спросил он.

— Вера.

— А меня Михаил, приятно познакомиться, — сказал он, встал со скамьи и протянул девушке руку.

— И мне приятно познакомиться, — ответила она и чуть не запнулась, посмотрев в его глаза.

А потом они пошли гулять по парку и следом за ними по тропинкам ходила Встречака-провожака, так в шутку назвал кошечку Михаил.

Глава четвёртая

Михаил

Новый знакомый снимал квартиру недалеко от института, он был студентом второго курса.

Узнав, что девушка только что приехала и ещё не освоилась в чужом городе, он сразу протянул руку помощи и предложил заночевать у него.

Вера с радостью согласилась, но не оттого, что ей было некуда податься, ведь она могла совершенно спокойно сесть в поезд и уехать домой к родителям, а потому что с каждой минутой общения Михаил ей нравился всё больше. Бывают такие парни: с виду обычные, но есть в них какой-то непередаваемый словами магнетизм. Его можно только почувствовать на уровне энергетики, а вот увидеть нельзя.

Михаил не стремился развлекать, заигрывать, набиваться в женихи, он был просто самим собой — хорошим и добрым человеком, который и накормит по-дружески тем, что есть, и спать уложит.

Верочка немного взволновалась, когда он сказал:

— Выбора у нас нет, спать придётся на раскладном диване. Поперёк! Так и места больше, и удобнее, и выспимся.

Она не могла долго заснуть, размышляя над тем, как себя повести, если этот молодой человек, с виду милый и пригожий, начнёт к ней приставать. Прорабатывая в голове различные варианты отражения натиска, Верочка не заметила, как к ней подкрался сон.

Так прошла и вторая, и последующие ночи, и она окончательно успокоилась, доверилась Михаилу и до установочной сессии пребывала в отличном настроении.

Сначала Верочка стеснялась говорить Михаилу про свою временную работу. Продавать газеты ей ещё не приходилось, но вскоре выяснилось, что деятельность эта вовсе не старушечья, не скучная и нудная, как казалось раньше, а очень даже занятная и живая: столько известий, что глаза разбегаются, а сколько людей проходит за день, что сосчитать невозможно! Она быстро освоилась в пахнущем типографской краской царстве новостей и вскоре безошибочно протягивала «Правду» и «Труд» в окошко своей рабочей будки. Бывало, что покупатели выстраивались в очередь за очередным выпуском журнала «Смена» или свежей газетой «Спорт-Экспресс», и Верочка в такие дни ощущала, насколько нужна людям её работа.

А друг Мишка очень даже обрадовался, когда узнал о газетном киоске и назвал его Царством событий, а Веру — Принцессой информации.

К приходу Принцессы он жарил картошку, отваривал сосиски, и они уплетали эту вкуснятину с солёными огурчиками, которые привезла Верочка. Родителям она сказала, что учится на дневном отделении. Они снабдили её деньгами и домашними соленьями.

Даня

Второй студент появился в октябре, точь-в-точь в день начала Верочкиной установочной сессии.

Михаил предупреждал ещё в самые первые часы их знакомства, что снимает квартиру со своим сокурсником, но об этом она не задумывалась, напарник не приехал ни в августе, ни к началу учёбы в сентябре, она уже привыкла чувствовать себя в квартире вольготно, а потому очень удивилась, когда увидела незнакомого, улыбчивого молодого человека.

— Вера, познакомься: мой сокурсник, — представил его Михаил.

Парень протянул Верочке руку для приветствия, в его глазах промелькнули озорные искорки-чертинки.

— Ну, давайте знакомиться, по паспорту меня зовут Даниил, а в жизни гораздо прозаичнее — Даня.

Вера протянула в ответ руку, потупила взор и внутренне напряглась. Такие словоохотливые и активные молодые люди её смущали.

— Надеюсь, ты в курсе, что мы с Мишкой вскладчину снимаем эту хату? — спросил он Верочку и, не дождавшись от неё ответа, перешёл к следующему вопросу. — Миша, что же ты скрывал свою девушку? Я думал, ты — прирождённый холостяк, а у тебя уже и невеста тут как тут!

— Ты не предупредил о своём приезде, вот и не успел Верочку спрятать, — отшутился Миша. — Сегодня она заночует с нами, а завтра что-нибудь придумаем.

— Отлично! Выбирай, красавица, где ляжешь: с краю или посерёдке?

«Какой прилипчивый и наглый», — подумала Вера.

До полуночи пили чай, словно тянули время. Даниил не смолкал ни на минуту, говорил и хохотал, приводил примеры из своей жизни и чужой, рассказывал анекдоты, балагурил, одним словом.

Вера мыла чашки, пока парни укладывались спать. Когда она подошла к дивану, то молодые люди уже компактно лежали по его разным краям, освободив девушке середину.

«Бояться нечего, Миша рядом, он в обиду не даст. Одну ночку так поспим, а завтра или этот Даня уйдёт, или мы с Мишей», — подумала Вера и заснула крепким, спокойным сном.

Пробуждение

Её пробуждение было странным и отвратительным. Даниил, почувствовав рядом с собой тепло женского тела, не смог удержать себя от соблазна и совершил на ранней зорьке то, без чего не представлял свою мужскую жизнь.

Парни вскочили по будильнику, быстро собрались и ушли в институт, а Верочка всё лежала на диване и не могла найти в себе сил встать.

Рассказать Мише? Поймёт ли он, что сокурсник — подлый человек или осудит её? А кем ей приходится сам Миша, имеет ли он право знать такие подробности?

— Дура! Просто набитая дура! Улеглась с мужиками! Ненавижу себя! — Верочку прорвало, она кричала до хрипоты, пока не сорвала голос.

Потом написала записку и оставила её на кухонном столе:

«Миша, друг! Спасибо за твою доброту и помощь. Желаю успехов в учёбе. Вера».

Собрав в чемодан вещички, привезённые из дома два месяца назад, Верочка отправилась на вокзал.

— Я досрочно сдала экзамены за первый семестр, поэтому у меня образовались каникулы, — соврала она родителям, сильно удивившимся возвращению дочери посередине учебного года.

Первую неделю Верочка сильно грустила от сознания того, что теперь ей уже никогда не учиться в институте. Установочная сессия была провалена. Возвращаться в институт расхотелось.

Вареньевна

После Новогодних праздников она купила билет на поезд, но не в город прежних неудач, а в северную столицу и поехала в неведомые дали с надеждой начать новую и красивую жизнь.

Шёл снег, изрядно морозило, на улицах было белым-бело, как в сказочном королевстве вечного холода.

Где расположены институты, Вера не знала, поэтому надеялась на удачу и шла себе вдоль тротуара за какими-то прохожими, спускалась за ними в метро, чтобы согреться, ехала и снова выходила на поверхность земли искать храмы науки. Она изучила схему метрополитена, висевшую в каждом вагоне, и уже начала ориентироваться в станциях, переходах и выходах.

Ей удалось-таки разыскать университет и несколько институтов, но там зимнего приёма студентов не практиковали, а потому вежливо отправляли Верочку ждать лета и вступительных экзаменов.

Быстро стемнело, повсюду зажглись фонари, в их свете снежинки казались бабочками, а фонарные столбы — гигантскими сачками. Вот-вот они накроют, поймают легковесные создания, но этого не происходило: белоснежные бабочки стремительно улетали прочь, как только луч света пытался высветить их неземную сущность.

Сильно захотелось есть, Верочка огляделась. Неоновая вывеска через дорогу призывно сверкала всеми своими буквами: Студенческая пельменная.

С детства пельмешки были любимой Верочкиной едой. Она улыбнулась, вспомнив, как вместе с мамой и папой лепила их каждое воскресенье, потом мама раскладывала пельмени в бело-синие пакеты из-под молока и убирала в морозилку, чтобы потом, среди недели, побаловать семью простым и калорийным блюдом.

Девушка взяла две порции пельменей и выбрала самый дальний столик.

— Через пятнадцать минут закрываемся, — неожиданно прервала Верочкину трапезу женщина в высоком белом колпаке и халате, похожем на медицинский.

Выходить на морозную улицу не хотелось, но и ничего другого не оставалось, как только подчиниться просьбе.

Однако переживала Верочка зря: после сытного ужина и душного помещения холодный воздух показался приятным и успокаивающим. Она присела на скамью и провела так с полчаса, наслаждаясь покоем и тишиной, а снег, почувствовав настроение незнакомки, тихо, нежно и незаметно белил её серую шапочку с помпоном, засыпал воротничок шубки и маленький чемоданчик с пожитками.

— Девушка, Вы так замёрзнете. Вам некуда идти, наверное?

Верочка подняла убелённые снежинками ресницы и увидела перед собой женщину из пельменной, только теперь она была закутана в деревенский пуховый платок. Цегейковый воротник старенького пальто и чёрные валенки на резиновой подошве выдавали скромное материальное положение работницы студенческой столовой.

Женщина смотрела не с укоризной, а по-доброму, по-отечески, будто бы Верочка была не посторонним человеком с улицы, а любимой дочкой.

— Мне не холодно, спасибо, — ответила она, испытывая неловкость от необходимости объясняться.

— Не обманывайте меня и себя. И не надейтесь на то, что я уйду и брошу Вас тут, — сказала женщина и подняла с земли Верочкин чемоданчик.

— Спасибо. Если можно, то позвольте мне заночевать в пельменной. Я приехала в институт поступать, но среди учебного года меня никуда не приняли, поэтому завтра я, вероятно, отправлюсь в обратный путь.

— В пельменной оставить Вас не могу, мы после смены под охрану сдаём помещение, а домой к себе могу пригласить. Правда, должна предупредить: живу с сыном, он неплохой парень, но уж больно шебутной. Меня зовут Марина Валерьевна. А Вас как?

— Вера.

Увидев девушку, сын Марины Валерьевны рассмеялся:

— Ну, ты даёшь, мам! Невеста с доставкой на дом?

Он с интересом рассматривал Веру, как игрушку в витрине магазина, которую вот-вот сейчас купит мамаша своему капризному малышу.

— А ты ничего так, если, конечно, накрасить. Совсем косметикой не пользуешься? — парень явно переходил все границы дозволенного в общении с Верочкой.

— Пользуюсь иногда, — робко ответила она.

— Маман моя — женщина добрая, то кошку уличную в дом принесёт, то щенка. Однажды голубя с подбитым крылом притащила. Правда, Малина Вареньевна? — цеплял он свою мать, коверкая её имя и отчество, но делал это не зло, а игриво, вроде как с одобрением.

— Ты, Эдик, ещё не дорос, чтобы меня учить. Не лезь не в свои дела, — окоротила Марина своего великовозрастного сынка.

Потом она обратилась к Вере:

— Могу тебя в пельменную к нам устроить посудомойщицей, всё какие-никакие денежки, а там видно будет.

Вера согласилась и на другое утро поехала заступать на новую должность.

Мадемуазель Гусь

Теперь каждый день они вместе с Мариной Валерьевной спозаранку уходили в пельменную и вместе возвращалась домой поздно вечером.

Мыть посуду Верочка любила, но домашнее мытьё нескольких тарелочек отличалось от помывки сотен тарелок, ложек, вилок и стаканов в бойкой городской столовой, где количество желающих покушать не прекращалось ни на минуту. В целях борьбы с бактериями и отравлениями посуда сначала очищалась от остатков пищи, промывалась в обычной горячей воде, а потом дезинфицировалась в специальных средствах, после которых тщательно прополаскивалась. К концу рабочего дня Верочкины руки горели огнём, кожа на них трескалась, а морозный воздух улицы только усиливал процесс, доставляя девушки много страданий.

— Ого, какие у тебя красные лапы! Ты же настоящий гусь! — вскричал удивлённый Эдик.

С тех пор он называл Верочку не иначе, как Мадемуазель Гусь.

В один из дней её попросили отвезти документы в головное управление общепита. Она вышла на нужной остановке, достала из кармана листок и уже хотела было отправиться по нарисованному химическим карандашом маршруту, которым снабдила её заботливая Марина Валерьевна, но тут взгляд случайно упал на объявление, размещённое в торце большого здания. В нём сообщалось о наборе студентов на первый курс на коммерческой основе. Не прочитав до конца ни про институт, ни про факультет, Верочка бросилась к дверям учебного заведения.

— Коммерческое — это платное, — пояснила секретарь учебной части. — Вступительных экзаменов у нас нет, учитывается только средний балл по школьному аттестату, он должен быть не меньше четырёх с половиной.

— У меня четыре семьдесят пять средний балл, — сказала Верочка. — Я принесу аттестат завтра.

— Тогда заполняйте форму заявления, а я пока выпишу Вам квитанцию об оплате обучения, и, как говорится, добро пожаловать в наш институт! Занятия начнутся с первого марта.

— А можно помесячно оплачивать, сразу всей суммы за год у меня не найдётся. И ещё вопрос: общежитие для иногородних у Вас есть?

— Да, можно. Общежитие предоставляем тоже на платной основе.

Верочка ещё минут пять постояла в коридоре, не веря своему коммерческому счастью, а потом отправилась по заданию Марины Валерьевны.

С утра и до четырёх часов дня студенты были на лекциях, поэтому с пельменной пришлось расстаться, но Вера нисколько не жалела об этом, ведь её мечта сбылась.

Правда, заработанных денег хватило ровно на месяц обучения и месяц проживания в общежитии. Что делать дальше, девушка не знала. Проживать у Марины Валерьевны, пользуясь её добротой, Вера не считала более возможным, срочно требовалась вечерняя работа.

Каждый раз после занятий первокурсница отправлялась на её поиски, но ничего подходящего не находилось. И вот откуда ни возьмись появился Мистер Случай.

Глава пятая

Кальянщица

Вера спускалась на эскалаторе и сначала не разглядела его, поднимающегося вверх по параллельной лестнице.

Успела только расслышать сказанные слова:

— Эй, Гусь! Подожди меня внизу!

Эдик был взволновал и обрадован. Верочка ему, конечно же, нравилась, и выбор матери он одобрял. Правда, так и не понял, зачем она привела в дом девушку, а удержать потенциальную невесту не смогла.

Сам он с девчонками не дружил, точнее, они к нему не липли, а он им не старался понравиться и никогда ничего не предлагал. А что с него взять? Образование среднее, в армии не служил — сколиозная спина и плоские стопы помешали, безработный. Когда-то пробовал продавать на рынке носки и трусы, которые привозили из Польши его бывшие одноклассники, однако дело это не пошло настолько хорошо, чтобы приносить доход. Потом торговал запчастями к автомобилям, керамической плиткой, стройматериалами, но конкуренция задушила, его мелкий частный бизнес мгновенно проглотили бизнесмены новой и крупной формации.

В итоге двадцатисемилетний Эдик остался вне формации и вне конкуренции на шее у мамаши. Нет, домашним и изнывающим от скуки мальчиком он не был, периодически тусовался со знакомыми парнями, пару раз в месяц они даже проводили экстренные заседания в подвале дома, переоборудовав один из сараев под зал тайных совещаний. Там они тихонько курили, кто что хотел — табак или лёгкую травку, и почти шёпотом говорили, строили планы, не привлекая внимания соседей, спускавшихся в подвал по своим делам.

Однажды Эдик поддался на уговоры ребят из простецкого желания подзаработать на приличные кроссовки и стал менять валюту желающим гражданам. Разница с обменным курсом была незначительная, но обмен большого количества долларов на рубли и обратно давал быстрые деньги. Работа, как говорится, не пыльная, единственное неудобство — частые переезды с места на место, чтобы ментам не мозолить глаза. Осуществил Эдик свои мечты довольно быстро, ушло на это примерно пару недель всей этой суеты с валютой. Он даже не успел нарадоваться обновке, попался и ребятам не успел сообщить, что влип. Повязали Эдика, осудили и дали два года колонии.

После освобождения он долго думал, чем заняться, и придумал. Накупил в магазине «Садовник» пластмассовых ящиков, земли несколько пакетов, через ребят нашёл рассаду и сбыт зелёной продукции и стал настоящим Ботаником. Дело пошло, травка росла отлично, Эдик освободил свою комнату от лишних вещей, соорудил полки, с подоконника перенёс на них ящики, привесил ультрафиолетовые лампы — растениям нужен был свет, и процесс пошёл ещё активнее. Эдик не знал, что дальше происходит с его товаром, просто выращивал садовую коноплю и сдавал её как сырьё.

В тот вечер он отвёз очередную партию приёмщику, получил деньги и довольный ехал домой. Верочку он заметил не сразу, но успел крикнуть ей, чтобы подождала — повидаться захотелось на радостях.

— Слушай, Гусь, ты так резко исчез. Хоть бы зашёл в гости, Малина Вареньевна рыдает по тебе каждый вечер, всё думает, ты голодаешь.

— Зайду как-нибудь, — пообещала Верочка. — Пока работу ищу.

— У меня друг детства в ночном клубе барменом устроился. Хочешь, познакомлю?

— Нет, не хочу.

— Ты дослушай до конца! Так вот, он не так давно говорил, что кальянщица в вечернюю смену требуется.

— А что делать?

— Кальян растапливать, — захохотал Эдик. — Гусь, ну ты как спросишь, хоть стой, хоть падай!

Ночной клуб

Бар при ночном клубе располагался в цокольном этаже, в него вела длинная лестница.

— Поосторожней тут на каблуках, мрамор больно скользкий, — предупредил Эдик и заботливо протянул Вере руку.

Они спустились в бар. В уютном полутёмном зальчике тихо играла музыка, у барной стойки несколько мужчин выбирали крепкие напитки, за столиками ещё никого не было. Подождали немного, пока бармен освободится, и только тогда подошли к нему.

— Салют, Толян! Кальянщицу тебе привёл, — сказал Эдик.

— Сколько лет, паспорт, прописка, медкнижка есть? — обратился бармен к Верочке.

— Восемнадцать. Всё есть, — ответила она. — В чём заключается работа? Я смогу?

— Некоторые наши клиенты курят кальян. Ты должна приготовить смесь по желанию клиента, принести ему и следить за тем, чтобы в кальянной и в комнатах для курения были идеальная чистота и порядок. Курить разрешено с семи вечера до двенадцати ночи. Приходить тебе надо к пяти, чтобы приготовиться к работе, уходить только после того, как в конце смены всё перемоешь, поставишь на место и отчитаешься мне. Так что, раньше часу ночи уйти не получится. Униформа — белая блузка с длинным рукавом, чёрная короткая юбка, светлые колготки и чёрные туфли на шпильке. Лучше хранить её в шкафчике. Да, лохматой и без макияжа не пущу. Аванс — пятого, зарплата — двадцатого. Испытательный срок — неделя. Приступить к работе надо с завтрашнего дня. Вопросы есть?

— Я, к своему стыду, не знаю, как выглядит кальян и как с ним обращаться?

— Всё покажу тебе завтра, если придёшь.

Затем бармен обратился к Эдику:

— Благодарю, Эд! Хочешь что-нибудь выпить?

— Спасибо, друг! Ты же знаешь, что без повода я не пью.

— Заходи, когда повод будет.

Верочка была под впечатлением от разговора и молчала, но Эдик не заметил её задумчивости, улыбался своей счастливой волне.

— Ну, вот, хоть иногда видеться с тобой будем, Гусь, — сказал он, когда они оказались на улице.

Чаевые

График Верочкиной жизни был полностью переиначен и подстроен под новое расписание. С утра она шла в институт, после лекций возвращалась в общагу, красилась, переодевалась и уезжала в ночной клуб.

Бармен оказался человеком слова, поэтому Верочка под его руководством быстро освоила процесс приготовления курительных смесей, а через неделю уже хорошо разбиралась в ароматизированных и не ароматизированных муаселях. Она ловко подносила клиенту кальян, аккуратно вставляла одноразовый пластиковый мундштук, улыбалась и желала приятного вечера.

Курительных комнат было шесть, каждая из них вмещала не более двух человек. От основного зала комнатки отделялись тёмно-красными бархатными шторами. Испив некоторое количество спиртного в баре, мужчины заказывали кальян, и тогда Верочка приступала к своим обязанностям. Однажды она осторожно спросила у Толяна, зачем нужен бульбулятор, ведь в баре и так разрешено курить сигареты?

— Видишь ли, кальян — не только модный прибор для курения. Богатые мужчины приходят сюда решать свои вопросы. Твоя задача — молчать, ничего не слышать и ни в коем случае не задавать вопросы. Только аккуратная, вежливая и глухо-немая кальянщица получает чаевые. Делить их мы будем после смены. Поняла меня?

Вера поняла и очень старалась. И вот наступил вечер, когда это случилось. Ту — самую первую, зелёную и хрустящую, совсем новенькую бумажку она, спрятавшись в подсобке, долго крутила и вертела в руках. Никогда раньше ей не приходилось видеть доллары. Не сказать, что деньги стали каждую смену литься рекой, но их скромный приток в виде довесочка к зарплате давал уверенность в завтрашнем студенческом дне. Теперь Верочка точно знала, что сможет самостоятельно оплачивать учёбу: родителям она так и не сказала про коммерческий факультет, чтобы не расстраивать их. Больших денег в её семье никогда не водилось.

Ночной развоз сотрудников в питейном заведении не практиковали, поэтому добираться приходилось на такси. Вахтёрша долго не открывала входную дверь, словно не слышала стука. А, может, и не слышала, дремала уже, ведь возвращалась в общежитие Верочка ближе к двум ночи.

— Где носит-то тебя достоль? — недружелюбно встречала припозднившуюся студентку баба Люба.

— На работе была, — тихо отвечала Верочка, чтобы не накалять нервную систему вахтёрши, готовую взорваться ругательствами.

— Знаю я твою работу, постыдилась бы, молодая совсем, — не унималась женщина.

— Простите, — шептала Вера и клала на стол десять рублей.

Увидев деньги, вахтёрша моментально успокаивалась и уже по-доброму ворковала:

— Я ж, дочечька, об тебе думаю. Как не выспатой на учёбу пойдёшь?

Ночных вахтёрш было две, работали они посменно, и для каждой Верочка заготавливала «гостинчик».

Стараясь не шуметь, она на цыпочках входила в комнату. Её соседками были две девушки-студентки. Они поступили на бюджетный, учились с сентября и успели привыкнуть друг к другу за прошедшие полгода. Верочку к ним подселили третьей.

Жанна особого дружелюбия по отношению к Вере не проявляла. Она была замкнутой и горделивой девушкой, с обострённым чувством собственного достоинства и ясными, вполне определившимися целями: все годы отлично учиться, чтобы получить красный диплом и устроиться на престижную работу. Она чётко соблюдала установленный режим труда и отдыха, ничем, кроме учёбы, не интересовалась, после лекций посещала читальный зал библиотеки, там выполняла домашние задания, потом немного прогуливалась для здоровья и шла в общежитие, ужинала и рано ложилась спать. Внеплановая третья жилица и её ночные возвращения раздражали: спала Жанна чутко, просыпалась от любого шороха и сразу начинала заводиться.

Вторая девушка по имени Елена, наоборот, сочувствовала Верочке, понимала, как тяжело учиться платникам. Каждую ночь она терпеливо дожидалась её с работы и заботливо предлагала половину из своего скромного ужина.

— Девчонки, имейте совесть! Идите на кухню, там и шепчитесь, и чавкайте, — раздражённо говорила Жанна, и девушки послушно выходили из комнаты.

Однажды Елена и Вера разговорились и вдруг обнаружилось, что они родом из одного города. Это обстоятельство ещё больше сдружило их.

Посетитель

На работе всё шло хорошо, бармен и администрация ночного клуба были довольны Вериной работой и её ответственным отношением к делу. Девушка тоже была довольна: каждую ночь она выходила с приличной суммой чаевых.

Этот вечер начался обычно. Верочка выполняла свои обязанности, когда в бар вошёл мужчина подозрительной наружности: он был не брит и совсем не по моде одет. Таких посетителей здесь не водилось — заведение в центре города было слишком дорогим для простого работяги. Сначала показалось, что мужчина ошибся и, разглядев ценники на спиртное, сейчас же ретируется. Однако ничто его не смутило, он заказал виски и сел за столик напротив входа. Шло время, он медленно цедил напиток, искоса разглядывая Верочку, а затем решил покурить кальян. Ей показалось, что это лицо уже присутствовало однажды в её жизни, но вот в какой период?

Там, за бархатной шторкой, оставшись наедине с Верочкой, мужчина взял инициативу в свои руки.

— Ну, вот и увиделись с тобой, крошка, — мерзко хохотнул он.

Верочка напряглась, как сделал бы это любой человек, не ожидавший такого поворота событий.

— Вы ошиблись. Приятного вечера, — сказала она, поставив перед ним кальян, и поспешила выйти в общий зал.

Сердце бешено колотилось в груди. Померещилось или просто похож? Ведь изнасиловавшему её уроду дали двенадцать лет, не мог же он сбежать из тюрьмы и разыскать её в другом городе? Конечно, это не он!

Вскоре мужчина расплатился и покинул помещение, однако Вера отработала свою смену в плохом настроении.

Бармен, как всегда, заказал ей такси, и Верочка вышла в ночь. Она стояла на углу, ожидая машину. Хотелось поскорее оказаться в общежитии, съесть тёплый ужин, оставленный Леночкой, и улечься спать. Завтра надо встать пораньше — в институте коллоквиум.

Потом Верочка ни один раз пыталась прокрутить в памяти события ночи, но так и не могла понять, с какой стороны и как подкрался к ней мужчина, почему она не увидела его: не было слышно ни шагов, ни движений. Только острый нож, приставленный сзади к её шее, говорил сам за себя:

— Деньги доставай…

Она повиновалась, молча открыла сумочку, спешно вынула купюры и вытянула руку в сторону. Он выхватил деньги и исчез точно так же, как и появился — незаметно и бесшумно.

Показалось такси, и Верочка побежала к машине.

Глава шестая

Звёздные близнецы

Верочка испытала страшное потрясение от встречи с прошлым, и страх снова закрался в её душу.

Он, дремавший в самом потаённом уголке, неожиданно выполз наружу, коварной змеёй обвил всю Верочкину сущность и начал отравлять своим опасным и ядовитым содержимым, мгновенно превратив молодую и сильную девушку в недоверчивого и запуганного человека.

До самого утра Вера просидела на кухне, не в силах раскрутить намотанные нервы в обратном порядке, и всё это время рядом с ней была новая подруга. Леночка слушала, не перебивая, давая возможность высказать и выплакать случившееся, а потом предложила:

— Завтра поедем на твою работу вдвоём и вместе вернёмся в общежитие.

— Ну, что ты? Не надо, — попыталась воспротивиться Верочка.

Но Лена проявила настойчивость:

— Я всё равно не сплю, жду тебя. Так что, можешь на меня рассчитывать.

Божий одуванчик

Правда, бармен не сильно обрадовался Леночке, поэтому Вере пришлось посвятить его в тайну.

— Это моя подруга, она не будет мешать работе. Тихо посидит за столиком, я угощу её мороженым и кофе. Дело в том, что вчера ночью на меня напал мужчина с ножом и отнял деньги. Вместе с Леной мне будет не так страшно возвращаться в общежитие.

— Ты считаешь, что девчонка-инвалид сможет тебя защитить? Она ж сама — Божий одуванчик, еле ходит, того и гляди, ветер сдует и унесёт её. Я охраннику скажу, он тебя будет в такси сажать. А подружку свою домой отправь, а то она всех наших посетителей распугает. Сама понимаешь, благотворительностью не занимаемся, у нас здесь питейное заведение, а не кафе-мороженое для людей с ограниченными возможностями.

— Я поняла, Толик. Не сердись, пожалуйста, но сегодня она уйдёт вместе со мной.

Вера отвела Леночку за самый неприметный столик, где та и сидела весь вечер послушно, тихонько, как мышка.

Небритый мужчина, что так напугал Верочку прошлым вечером, появился ровно в двадцать один час. Снова взглянул с ухмылкой, заказал виски, а потом — кальян. Верочка ощутила липкий, животный страх, руки её похолодели, она даже не узнала свой голос, когда поставила перед ним бульбулятор и произнесла обычную фразу: «Приятного вечера».

— Лена, это — Он, — прошептала Вера, проходя мимо столика подруги.

Время понеслось вскачь. Посетителей с каждой минутой становилось больше, все заказывали кальян, и у Верочки началась горячая пора. Она даже не заметила, как опасный мужчина покинул кальянную комнату, опять купил виски и сел в общий зал. Он выбрал дальний столик совсем рядом с Леночкой, давая ей возможность разглядеть себя со всех сторон и хорошо запомнить.

Леночка понимала, что кушать мороженое быстро нельзя, иначе придётся весь вечер сидеть за пустым столом, поэтому она едва прикасалась ложечкой к губам, стараясь растянуть и без того маленькую порцию, и с интересом наблюдала за происходящим в баре.

Мужчина тоже цедил виски, исподлобья разглядывал посетителей и не спешил сразу опустошить стакан и уйти. На какую-то долю секунды его цепкий взгляд задержался на Леночке, она почувствовала его и быстро опустила глаза. Не заметив ничего примечательного в ней, мужчина принялся следить за снующей туда-сюда Верочкой, оценивая её ножки и фигуру. Этот заинтересованный взгляд не укрылся от подруги.

После смены охранник проводил девушек до такси, и они до самого общежития проговорили на волнующую тему.

Сумочка

Теперь охранник каждую ночь провожал Верочку до такси, она успокоилась и снова увидела мир не в чёрных, а в радужных красках: приближалась первая в её жизни сессия.

В ту ночь Верочка подъехала к общежитию даже чуть раньше обычного. В её сумочке лежала зарплата и чаевые, которыми она планировала на другой день расплатиться за учёбу и проживание. Расстояние от машины до входной двери девушка преодолевала стремительно, всего за три секунды.

Она уже занесла ногу на последнюю ступеньку, осталось только нажать на кнопку звонка и дождаться, пока вахтёрша откроет дверь.

Вера не сразу поняла, что ей следует делать: молчать, кричать или звать на помощь? Она беспомощно поворачивалась вокруг себя, надеясь разглядеть шутника, но рядом никого не было, только в свете уличного фонаря мелькнули чьи-то ботинки.

— Что стоишь, как вкопанная? Заходи давай, — пробурчала сонная вахтёрша, пропуская Верочку вперёд себя.

— У меня… сумку вырвали…, — сказала девушка и заплакала.

— Бог с ней, с сумкой. Другую купишь. Радуйся, что жива. Позавчера тут недалеко молодую женщину сперва убили, а потом ограбили.

Но слёзы уже вовсю лились по Верочкиным щекам: радоваться в такой ситуации было нечему.

— Выследил меня тот противный мужик. Я уверена, что это он! Как жить, Лена, когда кругом одни бандиты? — безутешно рыдала Вера.

Леночка пыталась успокоить подругу и сразу предложила все имеющиеся деньги, которые ей прислала на питание мама, но их было слишком мало. Для Веры настали грустные дни: в деканате предупредили, что оплату необходимо произвести в течение недели, иначе грозит отчисление. Она пыталась попросить в долг в ночном клубе в счёт своей будущей зарплаты и клятвенно пообещала отработать авансирование, но главный бухгалтер не решился нарушить закон. Занять у бармена тоже не вышло: Толик копил на автомобиль, учебные планы кальянщицы его не интересовали.

И тогда Верочка решила отправиться к Эдику.

Взаймы

Он не ожидал, но несказанно обрадовался её приходу, суетился и всё пытался усадить поудобнее долгожданную гостью.

— Эдик, меня ограбили и мне очень нужны деньги.

— Гусь, как же так? Ты только не переживай. Я сейчас посчитаю, сколько у нас с мамой есть наличности. Она тут на новое пальто откладывала, но впереди лето, пальто может и подождать.

Он пересчитал семейные сбережения, хранившиеся в металлической коробочке из-под чая, и даже вытряхнул мелочь из своей детской копилки-слоника. В общей сложности было не густо, треть необходимой суммы.

— Ты посиди, я к ребятам сгоняю. Хочешь, телек пока посмотри, я быстро!

Эдик убежал, а Верочка села на кресло и закрыла глаза. Совсем недавно она жила в этой квартире, и Марина Валерьевна, добрейшей души человек, кормила и поила, устроила на работу, и вот теперь её сын относится так же по-доброму. По сути, чужие люди, а переживают, помогают, чем могут, хотя сами живут не богато.

Ход её мыслей прервал шум в коридоре: вернулся Эдик.

— Я нашёл деньги, Гусь! Вот, считай!

Верочка пересчитывать не стала и, сильно смущаясь, поцеловала парня в щёку.

— Большое тебе спасибо, ты — настоящий друг! Я постараюсь как можно быстрее вернуть. Ну, я пойду.

— Не спеши, поедем вместе. Одну с такими деньжищами я тебя не отпущу, опасно.

Девятнадцатилетние

Верочка вышла из института в приподнятом настроении: всё оплачено, зачёты сданы, к экзаменам допущена, на носу именины.

— Лен, а ты разве не в общагу? — окликнула она повстречавшуюся на улице подругу.

— Нет, на вокзал, маму встречать. Она решила приехать, у меня завтра день рождения.

Верочка улыбнулась:

— И у меня тоже. А тебе сколько?

— Девятнадцать, — ответила Леночка.

— Представляешь, и мне! Значит, мы с тобой — Звёздные близнецы! Слушай, Лен, давай отметим это событие?

— Давай. Можем пойти в кафе «Полёт», там очень вкусные пирожные.

— Согласна!

Верочка хотела было проскочить мимо разговорчивой бабы Любы, но вахтёрша, как выяснилось, специально поджидала её.

— Тебе сейчас из другого города звонили. Я сказала, пока не вернулась с учёбы Ваша студентка.

— Кто звонил, тёть Люб?

— Мать. Просила передать тебе, что завтра они с отцом приедут тебя навестить, гостинцев привезут. Я им объяснила, как до общежития добраться и в какой комнате ты живёшь. Так что, милая, жди гостей.

Глава седьмая

Розыск

Кафе «Полёт» было расположено рядом с общежитиями, и завсегдатаями его, конечно, были студенты.

После занятий молодые люди и девушки стайками тянулись к ярко-жёлтому, как солнце, одноэтажному зданию. Почему кафе так называлось, никто толком не знал, не было в его дизайне ни окон-иллюминаторов, ни штурвалов, ни лётной атрибутики. Правда, на продавщицах всегда красовались пилотки небесно-синего цвета.

Ассортимент кафе изобиловал бутербродами, пирожными, выпечкой и напитками. Трёхлитровые банки с виноградным, яблочным и томатным соками стояли тут же, на прилавке, и студенты радовались возможности насытить витаминами свой изнурённый отсутствием режима сна и полноценного питания организм, а также пообщаться в неформальной обстановке.

Леночка пришла в кафе первой. Она была не одна, с мамой. Ираида Платоновна накануне побывала в деканате, выслушала хвалебные отзывы в адрес дочери и от этого чувствовала себя счастливой матерью первокурсницы. Леночка, и правда, ни в чём её не разочаровывала, училась на отлично, получала стипендию, прилежанием и успехами девушки можно было гордиться.

Конец ознакомительного фрагмента.