Нолдамак

Марина Мялина

Отношения Риты и Марка начались с взаимной неприязни. Постепенно ночные поездки сблизили их. Но влюблённые не могут быть вместе. На их пути становится Тафгай, друг Марка.

3

Марк

Телефон настойчиво звонил.

«Какого хрена!» Мелодия грохотала совсем близко. Не открывая глаз, я потянулся к тумбочке. Пусто. Трезвон не прекращался. Рука сползла на пол. Нащупав телефон, я нехотя поднёс его к уху.

— Ты где? Куда пропал? — голос Жана казался взволнованным. Хотя, чёрт знает. В таком паршивом состоянии я мог бы перепутать.

Я хотел сказать, чтобы Жан отвязался от меня, но вместо этого получилось мычание. Горло пересохло. Я откашлялся, чтобы придать голосу естественное бодрое звучание.

— Дома, — произнес я, видимо потому что слово было коротким. Но звук все равно был слабым и выдал меня сонного.

— Два часа дня, а ты всё ещё спишь! Ты поедешь на корт? — поинтересовался Жан.

«Какой, на хрен, корт? Что он несёт?».

Словно прочитав мои мысли, он добавил:

— Ты что, забыл? Мы договорились поиграть в теннис сразу после пар.

В то время как Жан вываливал информацию, в моем мозгу не всплыло ничего (ни время, ни место, ни даже человек), что могло бы помочь вспомнить хоть что-нибудь. Я много уделял времени ночной жизни. Жан пытался вытащить меня на свет. Но я сопротивляться. Он звонил и будил меня сутра, чтобы я поднялся на пары. Но это не действовало. Эффективнее было, когда Жан сам приезжал и тормошил меня в кровати. Но сегодня другой случай. Я любил теннис и уже соскучился по нему. Поэтому отказываться не хотел. Жан был отличным игроком. Но в таком состоянии из меня вряд ли получится достойный соперник.

— Сейчас соберусь, — и добавил, — за руль я не сяду. — После такого количества выпитого, мне нужны ещё одни сутки, чтобы из меня полностью выветрился алкоголь.

— Я буду на своей машине. Жду тебя в универе через 30 минут, — строгим тоном произнес Жан.

Я встал с кровати слишком резко. В глазах помутнело. Тело повело вправо, и я едва не упал. Шатаясь, я дошёл до кухни. Достал из холодильника две бутылки воды. Одну — выпил залпом. Вторую — приложил к голове. Немного полегчало. Чтобы прийти в себя, мне нужно принять душ.

Все тем же не уверенным шагом я дошёл до ванной. Посмотрел на отражение в зеркале. На меня смотрел тридцатилетний мужик. Никак не меньше! Щетина, превратившаяся в бороду, старила меня на десятку. Пора избавиться от этих зарослей. Я достал из шкафчика пену и нанёс на лицо. Затем взял бритву и начал убирать волосы. Когда я закончил, то почувствовал лёгкость, словно избавился от налипшей грязи.

На очереди был ледяной душ. Он окончательно вернул меня в трезвое состояние. В голове щёлкнул тумблер, и мозг стал ясно думать. Тело двигалось быстрее. Через 15 минут я уже шагал по улице. За время пока я шёл, проехало только несколько машин. И это днем! Вот что значит спальный район. Нет даже приличных ресторанов. Я уже молчу о барах или клубах, которых вовсе нет. Тухло! Если бы не близость квартиры к универу, я бы давно отсюда свалил.

В универ я зашёл на десять минут позже. Жан стоял возле ресепшена с недовольной физиономией.

— Ну и где тебя носит? Из-за тебя мы опоздаем на корт, — Жан пытался быть со мной строгим. Но это не получалось. Он настолько был мягким, что не мог долго сердиться.

— Да брось! Если поддать газу, мы успеем, — я-то знал, что от Жана этого не дождусь. Для него нарушить правило неприемлемо. Если на знаке написано 60 км/ч, то он никогда не превысит скорость.

Мы направились к выходу. Со стороны улицы к дверям подбежала девушка, — та самая переводчица, которая за словом в карман не полезет. Кажется, её звали Ритой. Она дёрнула за ручку, влетела в универ и столкнулась с нами.

— Как хорошо, что я встретила тебя, — она, запыхаясь, проговорила Жану. — Ты не видел Вику?

— Нет. Что-то случилось? — Жан напрягся.

— Она потеряла ключи. Мне нужно передать свои, — на её лицо упала крупная прядь каштановых волос. Она разговаривала только с Жаном и ни разу не взглянула на меня. Словно меня не существовало.

— В чем проблема? — встрял я. — Подожди немного и сама отдашь.

Наконец, она повернула голову и смерила меня уничижительным взглядом.

— Если у нее закончились пары, значит, она вот-вот должна появиться, — вставил Жан.

— У меня нет времени ждать, — она взглянула на электронные часы у входа. — Через две минуты у меня начнётся пара, — затараторила девушка, снова обращаясь к Жану. — Препод — жуткий зануда. После звонка в аудиторию никого не пускает. Если я здесь задержусь хоть на секунду, не успею добежать до аудитории, и на занятие я не попаду.

— Хорошо. Я передам.

Она сунула ключи Жану в руку и помчалась к лестнице. Её юбка колыхалась, когда она бежала по ступенькам. Как только она скрылась в пролёте второго этажа, прозвучал звонок. Интересно, она успела добежать или нет?

Я вопросительно посмотрел на Жана:

— Разве мы не опаздываем?

— Давай немного подождем, — просил Жан. От его злости не осталось и следа. — Я уверен: она скоро появится.

Он повернулся к коридору и стал ждать. Это меня начало бесить. Он злился, что из-за меня мы вовремя не попадём на корт, а теперь готов, похоже, и вовсе обойтись без игры. Хорошо, что Вика долго не заставила себя ждать. Не прошло и пяти минут, как она появилась в коридоре.

— Рита передала тебе ключи, — Жан впился взглядом в Вику.

— Ах, да, — вздохнула Вика. — Нет времени сделать новые, — она засунула ключи в сумочку.

— Ты выглядишь уставшей, — заботливо произнёс Жан.

— Я измотана. Эта высшая математика забирает все силы, и все равно не даётся, — Вика надула свои пухленькие губки.

Не похоже, чтобы она сидела и что-то учила. Скорее она из тех, кто пользуется по полной другими. И судя по всему это ей хорошо удаётся. Потому что Жан рьяно кинулся предлагать свою помощь:

— Я могу объяснить темы, которые трудно тебе даются.

«Боюсь, что объяснять придётся весь учебник» — про себя подумал я и усмехнулся.

— Я не хочу тебя утруждать.

И после этой фразы Жан ещё сильнее начал настаивать:

— Мне не трудно. Хочешь, я буду заниматься с тобой в универе после пар.

— Здесь шумно. Давай в общаге.

«Браво! Ай да Вика! У неё надо учиться, как получать желаемое. Похлопала ресницами, надула губки и всё, парень поплыл».

— Я могу… — не успел произнести Жан, как я прервал его. Чтобы он из-за неё не подписался на какую-нибудь глупость типа «я могу носить тебя на руках, если у тебя будут болеть ноги». А у неё будут болеть ноги, потому что она ходит на высоченных каблуках. А ещё мы уже реально опаздывали. И я уже настроился на теннис.

Жан проводили Вику до угла, и мы сели в машину. Жан пристегнул ремень и вопросительно посмотрел на меня, давая понять, что мы никуда не поедем, пока я не пристегнусь. Ох уж этот законопослушный гражданин! Зная мою нелюбовь к ремням и его принципиальность в вопросах безопасности, кто-то должен уступить. Иначе мы не сдвинемся с места. Я хотел попасть на корт, поэтому уступил.

— Быстро Вика тебя охмурила!

— Это простая вежливость! Что тут такого, если я хочу просто помочь человеку.

— Такие сиськи и кукольная мордашка, кого хочешь сведут сума

— Выбирай выражения. Это же не главное. Она хороший человек.

— Знаешь Жан, иногда ты меня чертовски раздражаешь. Ты такой же, как все парни. Тебе, как и мне, нравятся красивые девушки. Чтобы и ноги, и зад… короче, все было на месте. Но если я этого не скрываю, то ты прячешь свои желания за разговорами о прекрасной душе. Я же не слепой. И видел, как ты пялился на её сиськи.

— Грудь, — Жан закатил глаза.

— Хоть раз скажи «сиськи». Поверь, это раскрепостит тебя.

— У меня уже уши вянут от твоего сленга. Это влияние Тафгая, — его лицо стало мрачным, как всегда, когда речь заходила о Тафгае. — После общения с ним, мне приходится напоминать тебе, что ты находишься в цивилизованном обществе и что в тебе ещё не умер воспитанный человек.

— Поэтому ты мой лучший друг, — и я дорожу дружбой с Жаном. Я прислушиваюсь к нему. Он единственный человек, который может вывести из меня уличного пацана и облечь в строгий костюм приличий. Но это происходит не сразу. Тем более после такого долгого загула. — Кстати, напомни мне, как я согласился на теннис?

— Не ты, а Тафгай.

Я посмотрел на него непонимающе.

— Я звонил тебе, а телефон взял Тафгай. Сказал, что ты будешь не против поиграть. Я думал, он тебе передал?

— Может и передал, я же ни черта не помню.

За разговорами я не заметил, как мы приехали в спорткомплекс. Взяв свои сумки, мы направились в здание.

— В прошлый раз мы не договорили, — на ходу произнес Жан. — Инесса давно не появлялась на парах. И всё из-за тебя.

— Мне нет до этого дела, — я выпалил раздражённо. — Я не запрещаю ей ходить в универ.

— Ты ведёшь с ней неправильно, — воззвал к моей совести Жан. Но она молчала.

— Я тебе уже тогда всё сказал, её всё устраивает. А теперь заткнись и иди.

Понимая, что больше от меня он ничего не добьётся, Жан замолк.

На огромный зал, где нам предстояло играть, лился дневной свет. Глухие стены внизу переходили в сплошное стекло наверху. На зелёном полу расположились четыре синих корта, самый дальний из которых — наш. На остальных — уже играли. Глухие удары о покрытие сменялись на звонкие по ракете. Мячи летали туда-сюда. Среди знакомого ритма я услышал крики… женские крики. «Здесь кто-то решил заняться сексом?» — первое, что пришло в голову. На третьем корте играли девушки. Одна выкрикивала короткое сексуальное «а», вторая — длинное. Ощущение такое, будто я включил лесбийское порно, но без изображения.

Все время пока мы разминались, я пялился на соседний корт, точнее на девушку в коротенькой юбке. Интересно, как бы такая юбка смотрелась на Рите? Почему я вспомнил о ней? Она даже не обратила на меня внимание! Коза.

— Начинаем! — скомандовал Жан.

Едва я взял ракетку, как он уже подал мяч.

Игра не клеилась с самого начала. Рука отвыкла от ракетки. Мои мячи летели то за поле, то прямо в стену. Крики девушек мешали, и я проиграл два гейма.

— Соберись! — произнес Жан.

— Легко сказать, — я кивнул в сторону соседнего корта.

— Сосредоточься на игре.

У меня ничего не получилось. Хоть я и выиграл один гейм. Сет остался за Жаном.

— Хорошо, что они свалили, — я сел рядом с Жаном на скамейку. Мне ещё не приходилось во время игры думать о посторонних вещах. Конечно, на корте играли девушки, но они старались не кричать, во всяком случае, не так громко. — Теперь я начинаю понимать, почему женский теннис — зрелищный спорт. Есть на что посмотреть, — я многозначительно улыбнулся.

— Мужской теннис — тоже интересный, — Жан вытер полотенцем лицо.

— Вот именно, мужской — всего лишь интересный. На что там смотреть: с какой скоростью носятся два потных мужика? А у девушек и на ножки поглазеешь, и на попки в коротеньких юбках, и на си… — Жан строго посмотрел на меня, — всё, понял, грудь, — поправил сам себя, — с глубоким вырезом. А от криков можно вообще кончить.

— Попахивает сюжетом из порно фильма, — поморщился он. — Кстати, несколько лет назад кто-то в Международной теннисной федерации хотел ввести наказание за громкие крики. Но дальше желания такая инициатива не пошла. Думаю, таких как ты любителей теннисисток в федерации оказалось больше, — мы оба расхохотались.

— Тебе нужно привести себя в форму. Сет ты провел слабенько. Мне не интересно играть со слабым соперником.

Я и сам знал это. Я уже больше месяца не ходил на бокс. Тело стало ватным. За плечами Жана было несколько лет занятий теннисом. Я мог дать ему отпор. У меня была сильная подача, с которой Жан справлялся плохо.

— По местам, — скомандовал он. Мы заняли исходные позиции.

В первых четырех геймах за каждый мяч шла ожесточенная борьба. Выигрывали по очереди: я-Жан-я-Жан. Я бросался на мяч, доставал его то с задней линии, то рядом с сеткой. И, в конце концов, сумел загонять Жана. Пятый гейм я выиграл.

В решающем гейме я использовал сильные подачи, вколачивая их с такой силой, что высокий Жан не доставал их. Он только чертыхался, потому что был бессилен перед моим ударом. В итоге второй сет я выиграл. Третий — сыграть не удалось. Наше время на корте закончилось и мы с Жаном вымученные, но довольные, ушли из зала.