Невесомость

Марина Матисс, 2019

Роман основан на реальных событиях, произошедших в Испании в наше время. В нем описана история героини Марго, которая, столкнувшись с рядом трудностей в жизни, чувствует себя совершенно потеряно и, не найдя другого выхода, решает броситься с моста. Ее спасает молодой парень Хорхе, сын влиятельного бизнесмена и известного адвоката. Найдя друг в друге родственные души, пара решает начать все с чистого листа. Их ждут невероятные приключения, во время которых они открывают себя с новых сторон и учатся ценить каждое мгновение. Однако отца Хорхе такие изменения совершенно не устраивают…

Глава 4

Оглядываясь на пережитое, я вспоминаю рассказ об одном старике, который на смертном ложе поведал, что его жизнь была полна неприятностей, большинство из которых так и не случилось.

Уинстон Черчиль

Темные силы, зародившиеся с родом человечества, объединяются в одну тень, которая преследует нас, напоминая об ошибках и неудачах прошлого. Становясь больше и сильнее с каждым годом, с каждым неверным шагом, с каждым сожалением. Приобретая абсолютную власть над нашими действиями, нашим мышлением и сознанием. Наши страхи, наша неуверенность, незавершенность, комплексы, — все то, что побеждает в битве за наше сознание и восприятие реального.

Я видела ее.

Она высокая, границы ее нечетко очерчены. Шрамы моего прошлого — ее крылья. Она приходила ко мне во сне и после я просыпалась и не знала, чего мне хотелось больше: никогда не засыпать снова, или уйти обратно в сон и больше не открывать глаза. Она обнимала меня, воздействуя на мой мозг, передавая лишь серые изображения, лишенные радости, пытаясь обессилить мою волю и превратить мое будущее в тонкую материю своей обыденной серой сущности.

Я проснулась утром от стука в дверь. Приоткрыв глаза, я не сразу вспомнила, как оказалась в этой комнате.

— Можно? — это был Хорхе.

— Да, заходи, — я ответила, стараясь подавить зевоту, потягиваясь в кровати.

— Доброе утро, — парень подошел к кровати и сел рядом. На нем была черная майка и серые штаны. Черный цвет ему очень шел, в сочетании с темными волосами и цветом глаз. — Как спалось?

— Привет. Я вообще не очень хорошо сплю в последнее время, часто просыпаюсь.

Я села на кровати, пытаясь вспомнить, что видела во сне. Ощущения при этом были не очень приятные. Забавно, но, даже когда мы не помним, о чем был ночной кошмар, с нами на утро остаются ощущения страха. Я сосредоточилась и начала прокручивать в голове те короткие фрагменты сна, что все еще могла удержать, пока они не исчезли навсегда: за мной снова шла моя тень. Я пыталась спрятаться от нее в доме, где жила еще в раннем детстве. В нем было темно. Забежав в свою комнату, я стучала по выключателю, но тщетно. В лампочке на потолке загоралось лишь немного света, которого не хватало даже на то, чтобы увидеть мою вытянутую руку. Затем он снова пропадал.

— А ты? — спросила я решив, что лучше подобные детали опустить.

– — Почти не спал. Много думал о вчерашнем, обо всем, что ты рассказала, — Хорхе взял небольшую паузу. — Я приготовил тебе полотенце, халат, если хочешь пойти в душ.

– — Спасибо, очень кстати.

— Что хочешь на завтрак?

— Тост с кофе вполне сойдет. А который час?

— Уже почти 13.

— Можно назвать это сразу обедом. — я взяла полотенце и халат и направилась в сторону ванной комнаты.

Стены в ней были отделаны изящной плиткой темно-серого цвета. Широкое зеркало обрамлено подсветкой, под ним — двойная раковина из черного мрамора с золотистыми линиями из янтаря.

Я разделась и зашла в душевую, закрыв в нее за собой стеклянную дверцу. На подставке был шампунь из трав и гель для душа. Я включила воду и на меня упала прохладная мощная струя. Механизм душа был достаточно замудрёный: на стальном каркасе было несколько регуляторов мощности и температуры. Минуты две я пыталась разобраться, чтобы получить нужную температуру, стоя немного в стороне от струи, и наконец это удалось.

Приятная горячая вода обняла мое тело, смывая весь накопившийся стресс. Я выдавила немного шампуня на ладонь и душевую заполнил ароматный запах трав, словно в хвойном лесу. Несколько секунд я просто вдыхала этот запах, заполняя им весь объем моих легких: он был таким мощным, свежим. Выходить совсем не хотелось, и еще какое-то время я просто стояла под водой с закрытыми глазами, пытаясь отключиться и ни о чем не думать.

Я вытерла тело и волосы полотенцем и накинула мягкий белый халат.

Оказавшись в коридоре, я направилась к соседней широкой двери. За ней был большой зал с огромным панорамным окном, закрытым жалюзи. Я подошла к окну, чтобы их поднять, и мне тут же пришлось прищуриться: с улицы комнату залил яркий свет золотого летнего испанского солнца. Когда я все же смогла поднять ресницы и перестать щуриться, мне открылся прекрасный вид на парк, расположившийся немного выше дороги. По периметру его украшали пальмы, в центре располагался египетский храм. С высоты парка должно быть можно видеть всю восточную западную часть города. Идеальное место для вдохновения.

— У меня нет фена. — голос Хорхе прозвучал так неожиданно, что я подпрыгнула на месте.

— Ты меня напугал.

— Прости.

— Ничего страшного, — я выдохнула. — Я не пользуюсь феном.

— С такими длинными волосами?

– — Именно поэтому, — я улыбнулась, — Фен сильно сушит волосы, я стараюсь просто пользоваться полотенцем, а потом оставляю сохнуть самостоятельно. Иначе они сильно ломаются.

— Идем на кухню, — Хорхе взял меня за плечо и повел в сторону коридора. За соседней дверью была просторная кухня с большим стеклянным столом в стиле модерн. Парень подошел к холодильнику и открыл дверцу. — Тут куча всего, можешь брать, что тебе захочется.

Фрукты, овощи, соки, йогурты, сыры, бутылка шампанского. На дверце сбоку в ряд красовались баночки с пивом, колой, фантой: напитки на любой вкус.

— У тебя часто наверно бывают друзья?

— Последний раз большая компания приходила, когда у меня была высокая температура. Я заболел гриппом и меня пришли проведать.

– — Это здорово, что они заботятся о тебе.

Хорхе посмотрел на меня со знакомой уже мне улыбкой, поднимая лишь левый уголок губ:

— Они устроили вечеринку в зале, пока я пытался в спальне заснуть.

— Нет… — я с удивлением и сожалением смотрела на парня. — Ужасные люди.

— Да нет. Обычные. — он достал из холодильника упаковку соевого молока и направился в сторону кофе машины, где его поджидал ароматный напиток, — Прости, молоко у меня только соевое. — он продолжил так, cловно те воспоминания его абсолютно его не задевали.

— Я помню, ты мне говорил, у тебя непереносимость лактозы.

— Именно.

— Нестрашно, чай вполне сойдет. У тебя на сегодня скорее всего есть какие-то планы. Я скоро уйду.

– — Нет планов. Я проверил почту, мне с маниакальной настойчивостью отправляют сообщения начинающие стартаперы с безумными идеями. Большинство просит консультации о списке документов и большинство переговоров заканчивается темой «как уйти от налогов». Нужно бы еще кое-что перечитать, но думаю я перенесу это на неопределенный срок. Если, конечно, твое решение уйти как можно быстрее неокончательное.

— Я это сказала просто, чтобы не надоедать и не отвлекать тебя, если ты занят. На самом деле я даже не знаю пока как мне домой попасть. Я ведь оставила ключи внутри, полная решимости. — я вспомнила о том, как уходила из дома, уверенная в том, что больше ключи эти в руки никогда не возьму. — Хозяйка квартиры, которую я снимаю, сейчас в отъезде в Италии, будет только на следующей неделе.

— Можно было бы позвонить в специальную службу, но сегодня воскресенье и никто не приедет. Где ты живешь?

– — Недалеко от Мансанарес, в мансарде 6-и этажного дома. Ччерт, даже окно оставила открытым — я взялась за голову, запустив правую руку в волосы.

— Это же хорошо! Надеюсь, соседи не уехали.

— Моей соседке по площадке около 70-и лет, в последнее время она нечасто куда-то выходит.

– — Тогда все просто. Мы навестим твою соседку и по крыше зайдем в квартиру.

— Крыша достаточно крутая, хотя я иногда залезала туда. Оттуда очень красивый вид на город. Чувствуешь себя птицей.

Я помешивала мед в черном чае с лимоном. Пошел приятный запах хлеба и через мгновение раздался щелчок тостерницы. Хорхе достал хлеб, положил сверху слой тертого помидора, полил слегка оливковым маслом и добавил щепотку соли.

— Не терпится увидеть, — он протянул один тост мне.

— Спасибо, — я задумалась на минуту, вспомнив, в каком состоянии оставляла свою квартиру перед уходом. — Ой нет… там ужасный беспорядок…Боже. — я прикрыла рот ладонью, мне стало неудобно от этой мысли.

— Не переживай, это неважно. — Хорхе пожал плечами при ответе. — Если бы не Мария, мне страшно было бы даже представить, как выглядела бы моя комната.

— Мария? — я удивилась. Не похоже, чтобы у него была девушка и уж тем более жена.

— Это наша домработница, — он ответил с улыбкой.

Хорхе зевнул, прикрывая рот рукой, и я вспомнила, о чем он говорил ранее утром.

— Ты думаешь, что я сумасшедшая? О чем ты думал всю ночь?

— Нет, — он улыбнулся, — я не об этом думал. Я вспоминал многое сначала. Потом думал о том, что ты чувствовала. А позже мои мысли завели меня в какую-то утопию, и я просто размышлял.

– — На тему?

— Ну, например. Если выйдет так, что ты живешь вечно, что лучше: жить вечно одному с разными партнерами или жить вечно с одним и тем же человеком?

— Это зависит от того человека, вместе с которым тебе предстоит жить. Если это кто-то вроде меня, то лучше сразу умереть.

Хорхе засмеялся:

— Спасибо за предупреждение, — он наклонил свою голову к моей, слегка приобнимая меня за плечи. И я продолжила:

— Но, если это твое альтер-эго, с которым ты чувствуешь себя счастливым, с которым тебе хорошо и комфортно, без которого ты не можешь себе представить существования, то, конечно, с одним. Тем более он будет единственным, с которым тебе действительно просто, ведь он проживет такую же долгую жизнь. И фраза «понимать тебя как никто» будет действительно что-то значить.

– — Интересно, — он внимательно смотрел на меня, качая головой.

После завтрака посуда была аккуратно сложена в посудомоечную машину, и мы пошли одеваться. Телефон почти разряжен. Пару сообщений от знакомых: запрос в фейсбуке лайкнуть страницу, один скучный «как дела?» и забавный gif с котятами. Ничего нового.

Только сейчас при свете, выспавшись, я смогла оценить, насколько дорого была обставлена эта огромная квартира: редкие материалы, использованные при оформлении полов, ванной комнаты, натуральные богатые ткани занавесок, огромные прекрасные картины, одна из которой мне особенно приметилась: это была картина моря, висящая над пианино. Очень похожая на ту, что была в доме моих родителей. Художник с невероятным мастерством положил краски так, что можно было видеть солнце сквозь густые покрывала волн, мелкие камни играли светом на берегу.

В зале и каждой комнате шикарная мебель создавала уютную, не слишком вычурную обстановку притом, что каждая вещь, казалось, гордо говорила: «я доступна далеко не каждому». Отделка, все оттенки и каждая деталь были продуманы по дизайну.

Я не озвучила своих мыслей по этому поводу. Решила поступить, как Хорхе: ему наверняка уже много кто говорил о том, какая у него хорошая машина, отличная квартира.

Я никогда не была завистливой. Не в материальном плане точно. Возможно только, когда видела счастливых людей на улице: тех, кто собирался со своими друзьями в парке, со своей парой. Прогуливаясь вместе, светясь от счастья, планируя свое совместное будущее. Или тех, кому удалось построить свою жизнь так, как им всегда хотелось: заниматься любимым делом в окружении самых близких надежных людей. Глядя на них и сравнивая их жизнь со своей, у меня опускались руки от беспомощности. Неважно как сильно я пыталась получить того же, каждый раз судьба отвечала «…Да…, но нет, прости.»

У двери при выходе Хорхе задержался, чтобы ввести код сигнализации и после мы спустились в гараж, где парень попросил меня ввести адрес в GPS.

– — 18 минут, — я прочла на экране, когда маршрут был проложен, и мотор завелся своим утробным урчанием, переходящим в ревущий бас, точно дикий зверь.

Лишь в августе можно видеть улицы города, незаполненные людьми: большинство жителей уезжает ближе к морю, а те, кто остаются, выходят лишь ночью, когда палящая жара спадает. Это единственная пора, когда можно увидеть Мадрид настолько пустым. И мне это нравится: можно разглядеть детали улиц и домов, которые раньше никогда не замечала из-за жужжащих толп.

До моего дома мы добрались уже за 14 минут. Как же странно видеть его снова.

В тени у подъезда сидели двое старичков соседей, вечно болтающих о своем недовольстве властью, погодой и другими соседями. Все как у всех. Переехав сюда из Польши, я поняла одно: везде все люди одинаковые, и заботы и мысли у всех очень схожи, независимо от страны, языка и климата. И жаловаться на жизнь, похоже, в самой природе человека.

Я подняла руку, чтобы набрать номер соседней квартиры: 6Б. Никто не отвечал. После повторного звонка в домофоне раздался женский голос:

— Даа?

– — Добрый день, Беата, это Марго. Я забыла дома ключ. Вы не могли бы мне помочь и открыть дверь?

Прозвучал сигнал открытой двери без единого слова старушки в ответ, и мы вошли. У входа — крошечный лифт, в который с большим трудом можно влезть вдвоем. Мы забрались внутрь, тесно прижавшись друг у другу, чтобы уместиться, и я нажала на цифру 5.

Мы просто смотрели друг на друга, утрамбованные размерами кабины, не говоря ни слова. Словно магнитом меня притягивало к нему еще ближе. Я сглотнула набежавшую слюну и, решив прервать неловкое молчание, сказала:

— Оттуда пешком наверх. До самого чердака лифт не идет.

Хорхе лишь кивнул в ответ, продолжая смотреть на меня молча.

Небольшая, но крутая лестница вверх привела нас к площадке. Я постучала в дверь сеньоры Беаты и из квартиры раздался ее радостный голос:

— Входи, входи!

— Беата, я сегодня с другом. — я сказала, переступая через порог квартиры.

– — Прекрасно, проходите, я пока удержу Марселя.

— Марселя? — Хорхе посмотрел на меня.

— Это ее кот, — ответила я почти шепотом, — он немного нервный, когда приходят гости. Но ласковый, если дашь еды. У меня на котов аллергия, так что я тут обычно надолго не задерживаюсь, хотя у Беаты здорово. Она очень приятная женщина. Немка. Вышла замуж в молодости за испанца, и они остались жить здесь.

– — Здравствуй, моя красавица, давно ко мне не заходила. — Беата обняла меня и поцеловала два раза, — Как ты поживаешь?

– — Все хорошо, — я улыбнулась, — Это Хорхе, мой друг.

— Приятно познакомиться. Друг, вот ведь как. — женщина обняла парня, пристально глянула на него, затем надела очки с толстенным стеклом, которые висели у нее на груди на веревочке и добавила, — Ничего такой!

— Спасибо, — Хорхе чуть покраснел и опустил глаза.

Никогда бы не подумала, что подобный комментарий от пожилой дамы может его смутить. Или может быть его смущал такой комментарий в моем присутствии?.. Да нет, глупости… Почему-то такая мысль тем не менее доставила мне удовольствие.

— Беата, я оставила ключи в квартире, но окно открыто. Мы подумали, может Вы нам разрешите перелезть на крышу через Ваше окно, чтобы попасть внутрь?

— По крыше полезете?? Но это же очень опасно! Дети мои, ой, ой, ой. — Она закачала головой и ушла на кухню. Мы продолжали стоять, молча глядя друг на друга, в маленьком коридоре с покрашенными в коричневый цвет стенами, на которых висели фотографии женщины с ее мужем. На одной из фотографий на коленях у Беаты сидел Марсель, прищурив глаза. — Попробуйте мое печенье сначала, — донесся ее голос из кухни.

– — Ммм, печенье? — Хорхе такое предложение явно заинтересовало, и он, кивнув, сделал несколько шагов следуя на запах свежей выпечки.

– — Я приготовила печенье, сегодня же воскресенье! Думала дети приедут, а у них не вышло. Вот ведь как. Вот оно, имбирное, разбирайте, только из духовки. — Беата махнула рукой в сторону стола, на котором на противне лежало свежее еще горячее печенье круглой формы. От него медленно поднимался светлый дымок. Вся кухонька была заполнена теплым праздничным ароматом имбирной выпечки.

— Вкусно пахнет, — Хорхе подошел ближе к столу и аккуратно взял печенюшку.

Справа уголком глаза я заметила рыжий урчащий комочек: Марсель по-королевски разлегся в кресле, медленно поднимая хвост и ударяя им снова, словно плетью по сидению, сладко при этом мурлыча.

— А есть что-нибудь для него? — Хорхе подошел к коту, осторожно протягивая ему руку.

— Есть у меня и для Марселя лакомства. Без них незнакомым людям лучше не подходить. — Беата отошла в угол кухни и, потянувшись к верхней полке на носках, достала коробочку с кормом. — Держи, — женщина отсыпала немного корма в ладонь парня. Марсель, увидев знакомую коробку, отреагировал немедля, поднявшись на лапы.

Корм был в виде рыбок, коричневого цвета. Выдавался нашему пушистому другу поштучно, зарабатывая видимо, тем самым постепенно расположение и доверие. Когда же все рыбки в ладони Хорхе закончились, парень приподнял ладонь над головой Марселя, и тот подтянул мордочку, потершись о нее в знак признательности.

Мы взяли еще по печенью, оно было действительно очень вкусным: сладким со щепоткой соли и пикантной ноткой имбиря.

– — Спасибо, Беата, оно очень хорошее.

– — Рада, что вам понравилось.

— Нам бы попасть ко мне, можно мы попробуем через зал?

Мы прошли в небольшую, обставленную старой мебелью, комнату. Преимущественно все в ней было коричневого цвета. Здесь было очень уютно, настолько, что в сочетании с запахами выпечки из кухни моментально расслабляло и клонило в сон.

— Сейчас, ребятки, я открою окно, — Беата потянулась за ручкой на раме, повернула ее, и окно распахнулось. Женщина выглянула и обернулась к нам, — Мне очень не нравится эта ваша затея. А почему ты не позвонишь Диане?

— Она уехала на неделю.

— Ну да, ну да…Ой ой ой… Не нравится мне эта идея. Не лезьте вы туда. Крыша дряхлая, да еще и крутая, шею посворачиваете.

Я высунулась из окна, Хорхе стал сзади:

— Это то окно? — он указал на торчащую наружу раму.

– — Да. — я кивнула в ответ.

— Хорошо, я запрыгну и открою тебе дверь изнутри. Беата, ничего страшного, я аккуратно.

– — Но, — она попыталась перебить.

— И спасибо большое за печение, — Хорхе не дал Беате закончить, взяв крепко за руку и обняв женщину. — Марго, подожди меня в коридоре, я открою.

– — Ладно, — я согласилась, но осталась следить у окна.

Хорхе перелез через окно и стал на старую черепицу, уцепившись крепко руками за раму.

– — Осторожно, она может поехать вниз. — мне было страшно, когда я смотрела на дрожащие под его ногами черепки покрытия, которые, казалось, в любую секунду могут выскользнуть.

— Раз плюнуть! — Парень старался держать марку, хотя было заметно, что вниз смотреть ему страшно: он то и дело закрывал глаза и осторожно испытывал каждую часть крыши, на которую становился, сперва легко касаясь ее ногой и затем перенося вес своего тела. От одного окна до другого было около шести метров, но такая дистанция казалась километровой. Я пристально следила за каждым движением Хорхе и волновалась, восторгаясь в то же время его смелостью. Осталось еще пару шагов и внезапно одна его нога соскользнула. Кусок черепицы упал вниз.

– — Аай! — Я пискнула от страха.

Он крепко держался за ободок крыши.

– — Живой, еще немного, — я выдохнула.

Вскоре парень смог ухватиться за приоткрытое окно и уже через пару секунд запрыгнул внутрь. Я облегченно вздохнула и вышла из зала.

— Он зашел! — я радостно сообщила Беате. — Побегу туда.

– — Господи Иисусе, — она перекрестилась, — Хорошо, что ничего не случилось, я даже не смотрела, страх какой.

— Спасибо большое, Беата, — я обняла женщину и направилась к выходу, как вдруг услышала возмущенный «мррр меяу». Обернувшись, я увидела Марселя, заметившего, что я собралась уходить, не попрощавшись.

– — Ты же знаешь, я не могу тебя за ухом чесать, как все. Не настаивай.

На столе все еще была упаковка с кормом, я достала одну «рыбку» и протянула ее коту.

— Держи, не скучай.

— Мрррр… — одобрительно промурчал кот.

Я вышла в коридор, дверь все еще была закрытой. Позвонила, но никто не открывал. Неужели его настолько ввел в ступор мой беспорядок? Или не то окно. Да то же. Все правильно. Позвонила еще раз. Через минуту стали слышны приближающиеся шаги, и дверь открылась.

— Это ты писала? — спросил парень, забегая тут же назад в комнату.

— Что? — я спросила удивленно.

— Картины у тебя в комнате, — Хорхе обернулся на ходу с серьезным, зажженным взглядом. Я направилась за ним.

— А, да…

— Это же восхитительно! Эта работа, в ней столько эмоций. Чем-то напоминает Магритта, если бы он писал в депрессии.

Меня повеселило такое сравнение.

Хорхе стал напротив картины моего бывшего парня, с замазанными черной краской глазами, которая даже еще не успела засохнуть: масляной краске требуется около 3 дней.

— Это образ как раз того парня, о котором я тебе рассказывала. А ты нтересуешься искусством?

— Я раз 5 был в музее Прадо, трижды в Лувре и почти каждый месяц захожу в музей королевы Софии. Там постоянно какие-то новые совершенно восхитительные экспозиции.

— Даже я так часто там не была.

— М.М. это ты? — Хорхе увидел в углу картины мои инициалы, написанные тонко, прописью черным цветом.

– — Марго Маценг.

— Красивая фамилия.

— Спасибо. — Я улыбнулась и, подойдя к кровати, принялась застилать одеяло. Затем убрала со стола пустую бутылку, бумагу с зарисовками и фразами.

— А эти? — Хорхе увидел картины, стоявшие на полу стопкой без рамки. — Можно?

— Да, конечно.

Он взял в руки одну из картин.

— Это же просто гениально, дух захватывает. Поверить не могу, что эти работы просто пылятся на полу. Ты никому их не показывала?

— Смеешься? Знаешь, сколько таких «творцов», как я? И каждый мечтает когда-нибудь прославится, как Дали.

— А ты не мечтаешь?

Я опустила голову, затем посмотрела на Хорхе:

— Не хочу, чтобы потом не разочаровываться.

— Что за ерунда? Слушай, я понимаю тебя, тебе было плохо. Накопилась куча стресса, а рядом никого не оказалось. Не все в жизни получается с первого раза и так как хочется, но нужно же хотя бы пытаться. И мечтать надо за гранью. И не просто мечтать, а делать.

— Ты сам о чем мечтаешь?

Парень замолчал.

— Это другое. — ответил он после паузы.

— В чем разница? Всегда проще судить о жизни других. В этом и проблема. Свои барьеры нам кажутся всегда выше и сложнее, потому что нам через них прыгать.

— У меня была мечта. Но она уже не сбудется это точно.

— Почему?

Хорхе сел на кровать, молча уставившись в окно.

— Я хотел отправиться в путешествие с моей мамой. — Он зажал губы и сжал обе руки в кулаки, оперевшись ими на кровать. — Она всю жизнь усердно работала, мечтая выйти на пенсию в 45 и начать жить в свое удовольствие, путешествовать. Я говорил ей: «Мам! Ну, давай съездим вместе куда-нибудь. Отдохнешь, посмотрим мир!». А она всегда отвечала: «Я очень этого хочу. Я так хочу поехать с тобой везде, но не экономить, не откладывать на это деньги, а чтобы все у тебя было! Развить бизнес и потом путешествовать всю оставшуюся жизнь». Но мы потеряли ее 2 года назад, когда она заболела раком. Не дожив недели до того возраста, когда она планировала выйти на беспечную пенсию. На протяжении трех лет она сражалась с болезнью. Что мы только не перепробовали. — Глаза Хорхе стали красными и его затрясло. — Она умирала у меня прямо на глазах, и я ничего не мог сделать. Никакие деньги не могли помочь. Ничего нет дороже жизни. И купить ее нельзя. — он глубоко выдохнул — С тех пор я живу как-то по инерции. Время для меня как будто остановилось на том моменте.

— Прости, мне очень жаль, — мне стало ужасно стыдно. За то, что я сказала и за свою слабость. За то, как обесценила свой шанс на большую жизнь таким глупым способом. Кто-то умеет любить жизнь, но не может ей насладиться по причинам от него не зависящим. А кто-то просто сдается на ровном месте.

Я села ближе к Хорхе, и он обнял меня крепко.

— Значит надо создавать новые мечты. Начать с чего-то простого. Уехать куда-то ненадолго. В прованс.

— Или в Шанхай. — Хорхе грустно задумчиво улыбнулся. — Или в Нью-Йорк.

— В Новую Зеландию. Сразу представляются домики хоббитов и все зеленое.

— Их разве там снимали?

— Не знаю, но представляется Новая Зеландия мне именно так.

— История с моей матерью научила меня кое-чему важному. Прожить нужно жизнь так, чтобы не говорить «ты представляешь…», а «а вот ты помнишь?». — Глаза Хорхе загорелись энтузиазмом.

— Ты помнишь, как ты через крышу залез ко мне в окно? — я засмеялась.

— Мы на верном пути! — он отметил бодрым громким голосом, улыбаясь. — Я серьезно. Куда бы ты сейчас хотела поехать?

— К морю. Сесть на берегу и смотреть вдаль. Гулять по пляжу. Но работа… — Я наклонила голову и посмотрела на Хорхе, внезапно вспомнив о вернувшихся ко мне обязанностях теперь, когда мысли о суициде остались где-то в прошлом.

— Работа? — Хорхе улыбнулся, — Тебе не все равно теперь уже?

— И да и нет. Ну, то есть… Я же не могу просто все бросить ради минутного импульса. Ради одного «хочу». Мне нужно зарабатывать деньги. Жить как-то надо.

— Как-то… Как-то ты жила до этого. Я думаю, тебе вообще пора серьезно заняться сменой деятельности, если твоя настоящая работа доводит до депрессии. Как-то жить нельзя. Как-то жил я эти два года, и я так больше не хочу. Когда моя мать умерла, я начал действительно понимать, что мы не всегда можем все контролировать. Никто не знает сколько нам осталось и что нас ждет в будущем. Кто придумал эти правила, по которым надо жить? Почему нельзя взять все в свои руки и просто выстроить так, чтобы от каждого дня получать удовольствие. Хочешь на море — нужно ехать на море. Почему мы не можем взять и поехать прямо сейчас? Давай! — выражение лица его сменилось на решительность и какую-то, словно бунтарскую, детскую радость.

— Я не думаю, что это хо… — я попыталась возразить.

— Всех денег не заработать. Тебе нужно научиться ценить свое время.

— Легко говорить человеку, у которого никогда не стояло вопроса о том, где взять денег на оплату съемного жилья. Я выживаю, ты понимаешь это? Я не могу, как ты, просто взять и все бросить.

— Ты права. — его интонация стала нисходящей, уже не такой воодушевленной, но размеренной. — Не думай, что для меня это простой шаг. Мой отец — блестящий предприниматель. Начинал с адвокатской конторы и создал целую империю, ряд компаний, приносящих солидный доход. Всю мою жизнь он решил за меня еще при моем рождении. Ведь я его единственный сын, и кто-то должен будет продолжить его дело. Основой бизнеса было право, поэтому я обязан был поступить на юридический, хотя меня это никогда не интересовало. Меня интересовала медицина, музыка. Но отец был категоричен: если я хотел заниматься медициной, на помощь семьи я больше рассчитывать не мог ни по оплате за образование, ни на жизнь, ни наследство. А у меня тогда кишка тонка была послать все к черту и жить своей жизнью. Он был главным авторитетом и последней инстанцией во всем.

Единственным человеком, который всегда меня понимал и поддерживал, была моя мать. Ты думаешь я счастлив своей жизнью? Это далеко не так. Я не мог включиться до вчерашнего дня. Потом увидел тебя и во мне раздался какой-то щелчок. Я постоянно думал о своей матери: она откладывала свою жизнь «на потом», занимаясь тем, чем якобы нужно, чтобы начать жить однажды, когда-нибудь. Как же иронично и жестоко. Мой отец в свою очередь просто нашел себе какую-то девку уже спустя 3 месяца после похорон. «Кларисс» — он произнес с натянутой улыбкой. — Никогда бы не поверил, что он способен на такое. Человек в таком положении в обществе, со всегда холодным расчетом во всем, к чему прикасается.

Он говорил громко, эмоционально, с напором, словно долгое время эти слова просились наружу. Оказывается внешнее благополучие не всегда соответствует внутреннему спокойствию. Но со своей проблемой он не мог ничего сделать. Ослепление страстью имеет настолько дьявольскую силу, что власть ее над людьми не знает границ. Ничто не может ей препятствовать: ни возраст, ни опыт, ни положение в обществе.

— Так вот, что я тебе скажу. — он продолжил. — Ты хотела прыгнуть от безысходности. Значит тебе теперь нечего бояться? Ты можешь делать что угодно, ведь страшнее смерти нет ничего и ее ты не побоялась. У тебя есть жизнь и ее нужно использовать, делая то, что ты должна. Не кому-то. Себе. Чего ты хочешь? К морю?

На моих глазах наворачивались слезы, и я кивнула в ответ.

— Собери вещи, которые тебе пригодятся и поедем прямо сейчас. — Хорхе поднялся с кровати. — Ты отдохнешь, мы подумаем, что делать дальше. — Он взял меня за руку, глядя прямо в глаза. — Доверься мне.

Он был абсолютно прав: мне нечего было терять. Вся моя жизнь ничего не стоит, и я знаю об этом, как никто. Я должна была что-то в ней изменить и пришел самый лучший момент это сделать.