Сумасшедший Новый год. Философско-юмористическая повесть

Марина Иванова

Сумасбродная свекровь, надзиратель женской колонии, приезжает на празднование Нового года в дом молодоженов, чтобы разбить семью, потому что ей не нравится невестка, но, чтобы утихомирить свекровь, молодая жена выписывает из психбольницы свою маму…

Глава 2

Красивая подсветка освещала не только старинные здания Невского проспекта, но и моложавую женщину в белой норковой шубке, тещу Вани — Татьяну Васильевну. Она шла с огромными пакетами, из которых высовывались блестящие коробки в разноцветных нарядах из фольги.

Бриллиантовый снежок потрескивал под ногами. Татьяна Васильевна остановилась, посмотрела на очередную витрину, затем поправила пакеты, из них выпадало несколько подарков. Теща подобрала их и возмутилась, что у нее не четыре руки. Подарки снова выскочили из пакетов на снег. Татьяна Васильевна разозлилась, схватила коробки, сунула под мышки и зашла в очередной магазин.

В магазине незнакомая девушка с накаченными губами примеряла платье. Крутилась перед зеркалом, выпячивая губы вперед. Видно было, что платье ей нравилось. Но сам вид выражал пренебрежение ко всему, что окружает. Такие надменные лица делают девушек одинаково отталкивающими. Мода, — надувать губы и делать непреступный вид, превращает в мумии с глупым выражения лица.

Татьяна Васильевна остановилась возле девушки, бросила пакеты с подарками на диванчик и грубо произнесла.

— Отвратительно на вас сидит платье! Подчеркивает все недостатки фигуры!

Девушка посмотрела на Татьяну Васильевну с вызовом, передернула недовольно плечами.

— Бабуля, иди своей дорогой! — сказала она, надув губы.

— Бабуля?! А где она? — с удивлением спросила Татьяна Васильевна.

Она посмотрела на себя в зеркало, поправила рукой сбившуюся на лоб шапку, повернулась к девушке и стала тщательно рассматривать ее.

— Что вы так смотрите на меня? — высокомерно спросила девица.

— Вы, случайно, не на больничном?

— Нет, а что?

Татьяна Васильевна еще раз осмотрела девушку с головы до ног и вынесла вердикт.

— Бледная очень. Боюсь, что Новый год не встретите! Не доживете!

Татьяна Васильевна ткнула пальцем в девушку, кивнула продавщице.

— Заверните такое платье, размер сорок шестой. Мне на дачу половая тряпка нужна!

Девушка вышла из примерочной, покрутила у виска, бросила платье на прилавок и направилась к выходу. Проходя мимо Татьяны Васильевны, толкнула ее плечом.

— Никакой культуры поведения в общественных местах!

— Общество сюда не ходит? — парировала Татьяна Васильевна. — Только шалупень одна с силиконовыми губами.

Девушка бросила на Татьяну Васильевну брезгливый взгляд и, выходя из магазина, заметила с ехидцей.

— А с виду прилично одетая?!

— Нечего людей встречать по одежке, внешность обманчива, — засмеялась Татьяна Васильевна. — Как говорится: «Встретили меня по одежке, проводили тоже плохо!».

Продавец завернула платье в красивый пакет, натянуто улыбнулась. Она всегда переживала, когда Татьяна Васильевна заходила в магазин. Было очень заметно, что женщина страдала шопоголизмом и всегда неадекватно себя вела с другими покупателями. Но иногда это было правильным. Как в этот раз.

— Правильно сделали, что вы ее выгнали, она ничего не покупает, только фотографируется. А вы стоимость платья видели? — осторожно спросила продавщица.

— Видела, моя машина столько же стоит.

— Конечно, это Диор!

Татьяна Васильевна подобрала упавшие с дивана подарки, уложила их на прилавок магазина. Достала карточку, протянула продавцу.

— Подарок под елочку от самого Диора любимой дочке!

Конечно, единственная любовь, — дочь Маша, была для Татьяны Васильевны самым лучшим подарком судьбы. Родила она ее вне брака. Так получилось, что выходить замуж ей было некогда. Вечные загранкомандировки не давали видеть дочь. Машу растила бабушка, которая лет пять назад ушла в иной мир. Как раз после этого Машу приютил институт, где она и встретилась с Ванечкой Парамоновым, за которого вышла замуж после окончания института.

Когда Ваня с Машей занесли пушистую ель в дом. Светлана Ильинична подбежала, округлила глаза и с ужасом стала рассматривать зеленую красавицу.

— Господи, я только порядок навела. Куда тянете? Нарядите ель на улице!

— Мама, ты что?! Ведь Новый год, пахнет праздником. Какой праздник без ели? Ты сама меня за нею послала! — возмутился подвыпивший Ваня.

— У метро стояли елки без иголок! Где ты эту срубил?

— Мне кавказцы подарили, — радостно признался сын.

— Те найдут, где срубить! — зло произнесла Светлана Ильинична. — Ненавижу!

— Мама, кого ненавидишь, кавказцев или ель? — удивленно спросил Ваня.

— Тебя, когда ты выпивший! — сверкнула глазищами свекровь, — Ладно, на хвойном освежителе сэкономим. Заноси. Лучше бы облезлую принес. Все ж убирать меньше.

Светлана Ильинична быстро протерла за ними следы. Закрывая дверь, увидела, что в соседнем доме зажглись огни, и одинокая мужская фигура таскает мебель.

«Надумали когда переезжать, в Новый год, дебилы!» — пронеслось в голове у Светланы Ильиничны, и она с грохотом закрыла входную дверь.

В доме напротив грузчики выгружали вещи и заносили кожаный диван цвета слоновой кости в прихожую. С грохотом поставили его на пол, и моложавый симпатичный мужчина кавказской национальности спортивного телосложения протянул им деньги.

— Спасибо, что доставили. Будет хоть на чем сидеть в Новый год!

— Спальню привезем завтра! — сообщили грузчики.

— Вы первого января тоже работаете? — удивился сосед.

— У нас серьезная контора, работаем без выходных, что мы алкаши какие-нибудь?!

Выходя из дома, грузчики в дверях, толкая друг друга, спорили, кому идти за водкой.

Соседа звали Гамлет. Это был одинокий сорокапятилетний мужчина, немного хромой, но подтянутый и спортивный. Он посмотрел вслед грузчикам, потер затылок и подумал:

«Правильно, зачем им выходные и праздники. Они отдыхают от заказа к заказу!».

Гамлет не был знаком с Ваней и Машей, потому что переехал в новый коттедж именно тридцать первого декабря. Он посмотрел в окно, у соседей горели гирлянды над дверью. Даже был украшен диванчик — качели, на котором сидели Маша и Ваня. Они опять вышли, чтобы побыть наедине.

— Хорошо, когда есть семья! — вздохнул сорокапятилетний мужчина. — Наверное, мне тоже пора найти вторую половинку. У них, наверное, чистота и порядок, не то, что у меня.

У соседей действительно все блестело от чистоты. Все сверкало. В углу стояла пышная ель. Ваня и Маша, после громкой ругани Светланы Ильиничны, наряжали ее, тихо смеялись и целовались после каждой подвешенной игрушки. Наконец-то они остались одни без надсмотрщика. На диване, раскрыв рот, спала уставшая от криков свекровь.

— Как я люблю ее в такой позе, — призналась Маша.

— Она хорошая! Просто прикидывается злой! — пытался заступиться за маму Ваня.

— Мне кажется наоборот, прикидывается хорошей, — прошептала Маша.

Ваня повесил очередную игрушку, крадучись переступил через ногу мамочки, и хотел уже повесить игрушку с ее стороны, как в этот момент, свекровь схватила сына за ногу и закричала:

— Кто прикидывается хорошей?! Вы почему сплетничаете про меня!

Ваня испуганно посмотрел на Машу, передал дрожащей рукой игрушку.

— Мы про соседку нашу, — пытался выкрутиться Ваня. — Она злая, прикидывается доброй.

— Соседка?! Это та, дебилка, что переезжает в Новый год? Я с нею пойду разберусь!

— Нет, мама, не стоит. Мы еще мало знакомы, — пытался остановить Светлану Ильиничну сын.

Светлана Ильинична подошла к окну, раздвинула шторы, посмотрела на коттедж напротив.

— Там мужик какой-то ходит, больше никого не вижу.

Она резко задернула штору и опять чихнула.

— Мы шторы стирали! — стала оправдываться Маша.

— Значит, порошок дешевый купили! Ладно, покажу, какой нужно брать. Сейчас помогу игрушки повесить, что-то вы долго наряжаете? Я тоже хочу желание загадать!

Она выбрала самую большую игрушку, повесила на верх ели, потерла довольная руки.

— Мне одного желания хватит. Большого! — сказала свекровь, зло посмотрев на Машу. После этого чихнула и вышла из зала.

— Ой, я ее боюсь! — призналась Маша.

— Любимая, она только прикидывается злой.