Иррациональное убийство

Марина Галевска

Перед вами третий детектив латвийской писательницы Марины Галевской. Вы станете свидетелем ряда загадочных убийств, и, как всегда, вас ждет непредсказуемая развязка.Захватывающее повествование не оставит равнодушными любителей современного детектива. В романе присутствует крепко закрученный сюжет, таинственная атмосфера, доля иронии и психологический реализм.В своем романе Марина Галевска сочетает черты современного ироничного детектива и традиции классических произведений в духе Агаты Кристи. Книга содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 10

Элла бросила сумочку в прихожей и тяжело опустилась на пуфик.

— Черт, эти каблучища, — зло прошептала она, скидывая ненавистные туфли. — Сколько раз зарекалась больше их не надевать, к черту дресс-код. Можно подумать, без каблуков меня бы не запустили. Еще как запустили бы, еще и на руках перенесли через порог! Где бы они были, если бы не денежные вливания моего папаши!

Пройдя на кухню, Элла достала шипучий аспирин и бросила его в стакан с водой. Наблюдая за пузырьками в стакане, она взяла телефон и проверила входящие звонки, затем положила его обратно. Голова раскалывалась. Она давно не пила спиртное, а тут дала себе волю и, кажется, перебрала. Не кажется, а точно. Надо было поскорее лечь и заснуть, а то к головной боли стала присоединяться тошнота, и лучше это состояние пережить во сне. Заглотнув разведенный аспирин и на ходу снимая платье, Элла прошла в ванную, затем, постояв минуту в проходе, поняла, что душ принимать она не сможет, и поспешила в спальню. Комок безжалостно подступал к горлу, и Элла еле успела добежать до туалета.

— Черт, идиотка, сколько раз зарекалась не мешать алкоголь, — упрекала она себя, возвращаясь в спальню. Нырнув с головой под одеяло, она начала засыпать, когда раздался телефонный звонок. Как назло, она оставила сотовый на кухне. Вставать не хотелось, да и необходимости никакой не было.

Разговаривать с кем-то точно не входило в ее планы на текущий момент. Телефон надрывно звонил, выводя Эллу из себя. На том конце, похоже, сдаваться не намеревались.

— Эта сволочь перестанет трезвонить или нет? — чертыхалась Элла, выползая из-под одеяла и направляясь на кухню.

Номер был ей неизвестен. Она думала не отвечать и отключить телефон, потом, по неизвестной для нее причине, решила ответить.

— Слушаю!

На том конце повисла напряженная тишина.

— Вы что, решили поиграть со мной в такой час? Вообще охренели или рамсы попутали, — прибавила Элла, вспоминая выражение, услышанное как-то от одного крутого парня и запавшее ей в мозг.

— Ты, стерва, почертыхайся еще! Забыла, что живешь в кредит, сучка?

Элла отрезвела вмиг. Она ожидала услышать все что угодно, но только не этот голос, который снился ей в страшных снах вот уже на протяжении нескольких лет. Она не спутала бы его ни с каким другим. Этот голос не звонил лет пять, и она думала, что все осталось в прошлом. Даже начала возвращаться к жизни. Иногда, когда она была совсем не в себе, даже задумывалась о браке и о том, что не мешало бы завести малыша. Но эти минуты откровения, как она сама их называла, возникали нечасто, но ведь возникали же, значит, она была не совсем потеряна для общества, как говорила ее мать.

Элла стояла с телефоном в руках и боялась пошевелиться.

— Я звоню, чтобы напомнить о себе. Надеюсь, ты меня еще не забыла?

— Нет, — еле слышно произнесла она.

— Громче, я не слышу.

— Нет, — почти закричала Элла и разрыдалась.

— Ну, что ты, малышка, не надо так буйно реагировать, просто часики тикают, тик-так, тик-так, тик-так…

На том конце положили трубку. Элла продолжала стоять, боясь пошевелиться. Она не помнила, сколько простояла вот так, босая, пока не почувствовала дрожь во всем теле, то ли от холода, то ли от того, что алкоголь стал выходить, и начинался, как в народе говорят, будун, а еще проще — отходняк.

— Алло, Игорь? — Произнесла еле слышно Элла, когда на том конце подняли трубку.

— Боже, ты на часы смотрела?

— Прости, мне надо с тобой поговорить.

— Элла, ты опять набралась, и тебя на откровения потянуло? Я уж думал, что твои попойки и ночные похождения остались в прошлом.

— Да выслушай ты меня, наконец! Хреново мне, понимаешь?

— Ты что, опять за старое?

Голос в трубке прозвучал холодно и жестко.

— Нет, просто выпила, не более того.

— Просто выпила? Да ты набралась, по ходу. Хотя это твое нормальное состояние. До утра не подождет, все-таки я не твой личный психоаналитик? Я тебе давно говорил: заведи себе и общайся, папочка все оплатит.

— Скотина! Да пошел ты… — Элла запустила телефон в стену, тот с грохотом отлетел, но, — вот что значит качество, — Верту остался целехоньким, даже не раскололся. — Да пошли вы все, к черту, к дьяволу, еще куда там посылают, чтобы не возвращались? Достало все!

Они были знакомы еще со студенческих лет. Он был парень всем на зависть, хоть и скотина порядочная. Про скотину она узнала гораздо позже. Сначала он был сплошная милота: букеты, сладости, отчего попа стала неприлично расти и со сладким пришлось завязать, хотя попа выдающихся размеров ему, безусловно, нравилась. Короче, в пору букетно — конфетного периода Элла летала на крыльях любви, итогом был не допуск к сессии, отчисление маячило на горизонте, помог, как всегда, папа, явившись к декану с предложением, от которого последний не смог отказаться. Дома был скандал, отец орал и грозился лишить карманных денег, мать хваталась за валерьянку, и оба наперебой повторяли, какой Роберт молодец, и какая она оторва, неизвестно в кого. Элла грозилась, что уйдет из дома, на что отец орал еще больше и шел в ее комнату собирать чемодан. Видя, что ее и вправду в назидание могут лишить отчего дома, Элла сникла, просила прощения и, заламывая руки, клялась, что это в последний раз. В ту минуту она и вправду так думала. Девственности она лишилась быстро и практически безболезненно, поскольку сама не поняла, как это произошло, была под мухой. В последнее время это было ее нормальное состояние. На момент окончания университета у Эллы была своя квартирка на Патриках, которую отец презентовал в честь окончания учебного заведения, но, как думала Элла, скорее, чтобы реже видеть ее в доме, поскольку каждый ее визит негативно сказывался на здоровье матери. Он мог купить квартиру и подешевле, но статус не позволял, а за этим он следил, да и денег особо не считал, всегда был щедрым, этого у него было не отнять. В любом случае это была хорошая инвестиция, как бы дальше ни сложилась жизнь.

С ним Элла стала видеться все чаще, пока он и вовсе не переехал к ней. Тогда она обнаружила, что багаж его достаточно скуден, как и кошелек, к тому же, стали выползать всякие мелочи, на которые раньше она не обращала внимания, а теперь они цепляли взгляд и с каждым днем раздражали все больше. Она ловила себя на мысли: может, просто разлюбила, исчезли розовые очки?

Быт с ним стал напрягать, даже кот, который раньше всякий раз ластился и забирался ему на колени, стал его избегать.

«Животным надо верить», — подумала Элла и стала строить план, как поприличней выпроводить суженного. Он это почувствовал и стал настаивать на браке и ребенке, хотя еще недавно и слышать об этом не желал, считая пережитком. Элла втихаря пила противозачаточные таблетки, чтобы не раздражать его, сама же говорила, что просто не может забеременеть, значит, типа, не время.

Поездка на острова не изменила ее отношения к нему, она мечтала скорее вернуться. Секс был скучен, напитки и еда приелись, всего этого хватало и в Москве, разница была только в цене: в Москве на порядок дороже. Чтобы как-то скрасить тоскливые вечера на острове миллионеров, смешно звучит, но для Эллы было именно так, появилась травка. Жить стало несколько веселее, при этом ее отношение к нему усугубилось. Элла стала подозревать, что он грешит не только травкой, но и чем-то более тяжелым.

По приезде в аэропорт он вел себя несколько странно, это она поняла потом, постфактум. Нежно обнимал и был чересчур внимательным и обходительным. По прилете их пригласили в отдельное помещение, она ни о чем не догадывалась. В подкладке ее сумочки нашли неразрешенные препараты, а точнее — наркотики. Как они туда попали, она не знала, стояла и смотрела вытаращенными глазами на таможенников. Он изображал удивление и недоумение. До нее доносились фразы:

«Как ты могла? Я ничего не знал, и вообще мы едва знакомы, просто отдыхали в одном отеле», и все в таком роде.

Папа как скорая помощь возник быстро и, как всегда, уладил все и со всеми, но на этот раз разговор был другого рода, а если быть совершенно точным, его не было вовсе. Всю дорогу он молчал и смотрел в окно. В какой-то момент ей даже хотелось, чтобы он стал кричать, а лучше даже ударил ее, хотя никогда не бил. В общем, она хотела реакции, все равно какой, только не этой гнетущей тишины. Дорога тянулась вечность. Она пару раз пыталась заговорить с отцом, но натыкалась на стену молчания и полного игнора.

Когда приехали домой, отец ничего не сказал, только ушел в свой кабинет и закрыл дверь. Мать не вышла из своей комнаты вовсе. Проплакав всю ночь, на утро Элла прошла в родительскую спальню, мать отвернулась и сказала, что отец в кабинете, и он не выходил с вечера. С тяжелым сердцем она постучала, никто не ответил, она постучала снова — тишина. Тревога как ком подкатила к горлу, и она стремительно бросилась искать Игоря. Игорь пришел с запасными ключами и отпер дверь. Сначала всем показалось, что отец просто спит, положив голову на стол, но поза была очень неудобной для сна.

Скорая констатировала инфаркт. Отец отходил тяжело, все винили в происшедшем Эллу, и она дала себе зарок взяться за ум. Она пообещала это себе, не кому-то постороннему или родственникам — себе.

С ним она не виделась какое-то время, затем он нарисовался на горизонте. Наверное, кончились денежки, да и жить на Патриках было куда уютнее, чем в дальнем Подмосковье. План мести созрел мгновенно. Она решила действовать его методами и, приобретя наркотики, подбросила ему на одной из вечеринок, а затем вызвала полицию. Ему намотали нехилый срок не только за хранение, но и за распространение, о чем тоже подсуетилась Элла, заплатив парочке конченных наркоманов за то, чтобы они указали на него.

Он все понял и прощать не собирался. Первый звоночек она получила, когда возвращалась с работы и, зайдя в подъезд, обнаружила молодого парня, который мило ей намекнул, что с нее причитается неприличная сумма за моральный ущерб, и часики начали отсчет. За наличкой придут. Кто и куда — незнакомец не сообщил, просто сказал ждать, но скоро ей позвонят. Сумма была неподъемная, а обращаться к отцу она не рискнула и тогда позвонила Игорю. Игорь сказал, что по своим каналам успокоит прыткого заключенного, и он не будет больше ее беспокоить. Звонков и вправду больше не было, до сегодняшнего дня.

Почему именно сегодня он решил напомнить о себе? Она только стала возвращаться к нормальной жизни. Еще и Игорь ведет себя как скотина, а он ей был просто необходим в данную минуту. Она понимала, что действовала как эгоистка, вспоминала о нем только по необходимости, — привезти, отвезти, разобраться с мелкими проблемами, — а у него были чувства. Может, ключевое слово — были, и она больше ему не нужна? Перегорел? От этого ей стало не по себе. Наверное, это эгоизм включился. Хотя? Она не понимала, что испытывала к Игорю. Безусловно, он нравился ей как мужчина, и ей были приятны знаки внимания, которые он ей оказывал. Она-то и в себе разобраться не могла. Ее швыряло из крайности в крайность, а пора было угомониться. Она понимала, что причиняет только боль и огорчение своим близким, а тут еще этот звонок, и ей придется обратиться за помощью к отцу, а этого она хотела меньше всего.

Элла направилась в ванну. Открывая один ящик за другим, она долго что-то искала, затем набрала горячей воды, опустилась в ванну, откинула голову и резко, чтобы не дать себе шанса передумать, полоснула рукой по запястью. Кто-то ей говорил, что резать надо не поперек, а вдоль, тогда шансы выжить равны нулю. Она так и сделала и медленно опустила руку в воду. Она почувствовала приятную слабость и головокружение.

«Вот, значит, как оно бывает, когда душа отделяется от тела. А это довольно приятно, даже можно сказать, что кайфово, словно ширнулся и отлетаешь. Вот сейчас тебя закрутит и унесет высоко в небо, и оттуда ты будешь наблюдать за всей этой никому не нужной суетой и мышиной возней. Кааайф…» — только и смогла подумать она и заснула.

— Просыпайся. Ненормальная, ты что творишь? Кто-то бил ее по щекам. Элла открыла глаза.

— Зачем ты меня вернул? Я не просила. Там было так хорошо и спокойно.

— Эгоистка, — Игорь сидел на краешке кровати. — Зачем ты это сделала?

— Он мне звонил и угрожал!

— Кто звонил? — Игорь недоуменно уставился на Эллу.

— Тот, от кого ты обещал избавить меня. Забыл? Игорь тяжело вздохнул.

— Он не мог тебе звонить. Я не хотел тебе говорить, но он мертв. Потом расскажу, когда оклемаешься. Я этот факт особо не афишировал, знают пару человек, включая твоего отца.

— Но я слышала его голос, я бы не спутала его ни с каким другим.

— Меньше надо пить, а то и не такое причудится! А с этим звонком я разберусь, но это точно не он, а кто под него косит

— узнаю.

— Обещаешь? — Элла с надеждой посмотрела на Игоря.

— Обещаю.

Только сейчас она почувствовала, как ненормально болит щека.

— Ты мне случайно фингал не набил?

— Ты о фингале думаешь? Что ты творишь? — Еще раз произнес он. — Эгоистка! А если бы я не успел?

— Если бы? Я звонила, а ты даже разговаривать со мной не захотел. Мог бы сообразить, в каком я состоянии!

— Ну извини. Когда захочешь на тот свет, просто сделай это и не звони никому, чтобы никто не смог вернуть тебя обратно. Окей?

— Сволочь!

— Отлично! Значит, будешь жить. Ты подумала своей тупой башкой, что было бы с родителями? С Робертом неизвестно что, теперь еще ты!

— Не бубни. Согласна. Была не права.

— Была не права, — передразнил ее Игорь, — хорошо, крови мало потеряла. Сейчас отвезу тебя в больницу, там как раз знакомый хирург дежурит, он осмотрит тебя. Сделает все тихо, чтобы в прессу ничего не просочилось, сама знаешь, персонал нынче подзарабатывает неплохие деньги, сливая информацию и снимки в желтую прессу, а ты у нас лицо медийное, девочка со скромного Подмосковья. Рану надо будет зашить. Полосонула со знанием дела. Сейчас я принесу вещи. Лежи пока.

Игорь ушел в гардеробную и вскоре вернулся со свитером, джинсами и бельем.

Элла попыталась подняться, но не смогла и медленно опустилась на подушку.

— Лежи, я сам.

— Ты что, одевать меня будешь? И белье?

— А что? Стесняешься? С каких это пор? Или есть другие варианты?

— Валяй, только не очень-то пялься.

— Сдалась ты мне. Как будто я тебя голой не видел.

Элле стало даже обидно, она постаралась повнимательнее всмотреться в его лицо, стараясь понять, правду ли он говорит. Игорь оставался невозмутимым, или он тщательно умел скрывать свои эмоции.

«Я тебе еще устрою, только дай оклематься», — подумала про себя Элла, но вслух ничего не сказала.