Сердцеедка Иванова

Марина Владимирова-Бойко

– Хочу чтобы вы стали моей женой. Не настоящей. – Понарошку? – вопросительно приподнимаю дуги бровей. – Можно сказать и так. Предлагаю вам фиктивный брак. – Зачем мне это нужно? – ставлю руки в боки и задумчиво смотрю на мужчину в дорогом костюме. – Как зачем? Я заплачу. Хорошо заплачу. Вспоминаю свой скромный съёмный уголок, начальника миграционной службы, который сел на хвост и думаю, сколько он мне может заплатить. – Вы что миллионер? – Я лучше, – показывает свою белоснежную ухмылку. Какой своенравный тип. Ничего-ничего. Все поправимо…

Часть 5

Смотрит на меня своими холодными, синими глазищами, словно перед ним доставщик пиццы, а не блондинка в обтягивающих джинсах и открытом декольте. Такое ощущение, что он заказывал пиццу неаполитано с лососем, а я тут ему доставила из ближайшего киоска гороховые пирожки.

— Должен объясниться перед вами? — звучит из его уст, никак утверждение, а как вопрос.

— Ну уж постарайтесь! — пожимаю плечами.

Проходим в его огромный, презентабельный кабинет.

Он уверенным шагом, шагом повелителя подходит к столу эпохи ренессанс, садится в удобное кожаное кресло и начинает крутить паркер в руках.

Я стою, как солдат на первом призыве и жду объяснений.

— Вы не волнуйтесь так.., — раздается его баритон.

— Я хотела уточнить, вы так выразились, когда я зашла. Вы назвали меня своей невестой.

— Ах да! Вы так влетели в кабинет, как перепуганная фурия, — отвечает и не дает мне договорить.

Ставлю руки в боки. А вот обзываться не надо. Тоже нашел мне фурию.

— Услышала грохот, — подтверждаю. — Подумала, может, нужна помощь, — заявляю серьезным тоном.

— Да, теперь ваша помощь мне понадобиться.

— Говорите прямо! — говорю прямо.

Он встает со своего трона, делает шаг навстречу мне. С серьезным выражением лица продолжает разговор:

— Раз так сложились обстоятельства… Я хочу предложить вам сделку. — Гордо заявляет и приподнимает свой волевой подбородок.

— Н-е-ет! — развожу руками. — Я против всяких странных сделок. Так что извините.

— Хочу, чтобы вы стали моей женой. Не настоящей, — отчеканил он.

— Понарошку? — вопросительно приподнимаю дуги бровей.

— Можно сказать и так. Предлагаю вам фиктивный брак.

— Зачем мне это нужно? — ставлю руки в боки и задумчиво смотрю на мужчину в дорогом костюме.

— Как зачем? Я заплачу. Хорошо заплачу.

Вспоминаю свой съемный уголок, начальника миграционной службы, который сел на хвост и думаю, сколько он мне может заплатить.

— Вы что миллионер?

— Я лучше, — показывает свою белоснежную ухмылку.

Какой своенравный тип. Своенравный и вообще…

— Извините, я пойду. Все же я не вовремя.

Делаю шаг в направлении выхода, а потом останавливаюсь. Меня осенило. Тут маленькие темно-фиолетовые чертики, внезапно появившиеся за моей спиной (образно конечно), шепчут таким писклявым, ехидным голоском: «Ты можешь стать равноправным гражданином этой страны. Всего нужно поставить штамп в паспорте. Такой маленький, штампусенький штампик.».

Понимаю, что это мой шанс. Шанс выплыть, вынырнуть из этой банки, полной отходов и получить повышение.

Или сейчас или никогда.

Резко разворачиваюсь в его сторону и задаю вопрос:

— А если что, когда мы разведемся? — все же я за то, чтобы выходить замуж по любви, а не так сикось-на-кось. С бухты-барахты.

Заходишь, ты такая случайно в кабинет генерального директора, а он тебе прямо с порога: «Выходи за меня!». Или как он там сказал: «Вот она моя невеста», а ты как бы об этом не в курсе. Разговариваешь с ним второй раз в жизни.

— Сразу после того, как я вступлю в права…, — тут он запинается. Прочищает горло. — Пол года. Вас устроит?

— Думаю, да, — киваю.

— Отлично, сумму обсудим сейчас? — спрашивает со строгостью в голосе, будто речь идет не о замужестве, а о продаже уцененных акций.

Что-то неловко, когда он говорит о деньгах.

— Может позже? — честно мне сейчас не до математических расчетов. Я до сих пор под впечатлением. Не входите девочки внезапно в кабинеты начальников. Это может закончиться свадьбой. Вашей собственной свадьбой.

— Что же тогда жду вас на ужин.

— Семейный? — переспрашиваю я.

— Да. В воскресенье, в шесть вам будет удобно? Я напишу, адрес.

Из его кабинета я вышла другой. Так сказать: одной ногой замужем. И после такого объявления не скажу, что чувствую себя намного лучше. Ощущения так себе: ни холодно, ни жарко. Ни мокро, ни сыро. Хочется на море и шоколадку. В общем, как обычно. И если быть откровенной, то я ничего не почувствовала, только правая лопатка зачесалась.

Я не знала, как об этом сказать Свете. Маме, папе, брату-танкоголику. Как об этом вообще говорить??

Нет, пока ничего не скажу. Пусть это будет неожиданным сюрпризом, таким же, как и для меня.

Итак, что мы имеем? Имеем жениха, телефон которого у меня даже не внесен в его телефонную книгу. А еще я теперь живу в его квартире. Мы так и не обсудили детали моего дальнейшего проживания. Мы вообще ничего не обсудили. Получается, как обычно: идешь в магазин за хлебом, а покупаешь колготки, ну или на крайний случай набиваешь полную тележку. И в ней есть все, кроме маленькой буханочки хлеба с хрустящей горбушечкой, на которую так ровненько намазывается сливочное масло альпийских коровок. Альпийских — это я конечно загнула. В лучшем случае — Краснодарских.

Так получилось и в этот раз. Я шла обсудить аренду жилья, внести коррективы, если это требуется, а внезапно стала невестой. Оказывается, всего один мужик может решить все твои проблемы. Причем, всего одной подписью. И как мне подсказывали фиолетовые черти за спиной: «Одним маленьким-маленьким штампом».

Ладненько, полгода быстро пролетит. Глазом не моргнешь. Время по своей сути быстро летит, главное успевать за этим стремительным течением.

Конечно, моя бабушка, которая принимала активное участие в моем воспитании, всегда говорила, что судьба — коварная штука и вмешиваться в ее планы — это все равно, что харкать против порывистого ветра. Учение ее я запомнила, но здравые мысли возвращаться ко мне стали уже слишком поздно.

Я вышла из высотного здания и начинала отходить от шока, как от долгоиграющего наркоза.

Ярко светило солнце, проезжал дребезжащий грузовик, оставляя после себя черно-серое облако выхлопов. Я кашлянула от газов несущийся и рычащей груды железа. Почувствовала, что запахло чем-то жареным. Сначала подумала, что это подгоревшая шаурма, которую продают за углом. Да именно так и было, но в какой-то момент, мне показалось, что это дымятся мои ягодицы. Пусть и в переносном смысле слова, но жарило так, как зажаривает мой шеф свою фирменную индейку.

В сфере последних событий я могла опоздать на работу. Не думаю, что это совсем хорошая идея, тем более когда тебя ждет повышение.

***

На работе все как обычно, умиротворенная атмосфера в зале и полный дурдом на кухне. Жарят, парят, кричат, нарезают свежие огурцы с бешенной скоростью. Принимают заказы, хватаясь за белые колпаки, шлют официанток куда подальше, отвечая на вопрос: почему блюдо так долго готовится. Во главе всего этого хаоса стоит наш бородатый шеф, поставив руки в боки и, застегнув поварской китель на все пуговицы.

Сегодня меня ждал первый пробный день на новой должности. Что делает арт-директор? Он планирует, координирует, в общем, делает все, чтобы всем было хорошо и в зале и на кухне и даже в курилке. Ничего сложного, самое главное правильно стрелять глазами перед важными посетителями и стрелять молнии в коллег, которые филонят.

На самом деле — мое повышение полная неожиданность. Девчонки намекали, что наш шеф положил на меня глаз (в моем случае, хорошо, что глаз, а не что-нибудь другое), поэтому скорей всего мне нужно готовиться к повышению.

«Глупости!» — отмахнулась я. Наш шеф мужчина опытный, точнее я хотела сказать, что ему далеко за сорок и он как бы староват для меня, Поэтому если так и сошлись звезды, то это все благодаря моему усердию и трудолюбию.

Как проходит мой рабочий день? Он начинается быстро и заканчивается, когда ты не осознаешь, что уже поздний вечер. За окном сгущаются сумерки, зажигаются фонари. Улицы пустеют, как и серый, мокрый асфальт, по которому днем можно наблюдать настоящее столпотворение машин.

В общем, рабочий день заканчивается в тот момент, когда у меня появляется чувство выжатого лимона. Ноги гудят, хочется, чтобы твоя щека скорее коснулась мягкой, перьевой подушки. Затем лечь на бок, зажать одеяло между ногами и отключиться на всю ночь.

Ближе к вечеру меня к себе вызывает шеф.

— В воскресенье у нас банкет века. Так что в воскресенье жду тебя при полном параде.

— Как в воскресенье? — удивляюсь. Мой единственный законный выходной. Тем более у меня ужин с этим… Как его? Олигафреном… Точнее олигархом Генрихом… Герман! Точно! Какая же короткая память у меня на имена. Никак не могу запомнить, как его зовут.

— Я не могу. Я выхожу замуж! Точнее у меня ужин.

— Поздравляю! Но это не дает тебе права отлынивать от работы. Тем более это будет банке самого…, — он поднимает указательный палец к потолку, затем смотрит на этот потолок, будто там написано заклинание на удачу.

Опускает глаза, смотрит исподлобья и строгим тоном произносит:

— Короче все твои дела отменяются, даже собственная свадьба.