Приглашенная звезда

Марина Витальевна Маликова, 2017

В книгу вошли рассказ «Приглашенная звезда» и роман-детектив «Мелкий жемчуг». «Приглашенная звезда». Молодой писательнице судьба подарила шанс стать звездой. И тут же отняла свой подарок, не объяснив, что наказана была вовсе не она… «Мелкий жемчуг». Чей-то преступный замысел свел линии судеб трех девушек в одну точку. Первую ждала бы неминуемая гибель, вторую – крушение привычной, очень благополучной жизни, а третья могла бы стать просто молчаливой свидетельницей событий, но вместо этого стала их главной участницей.

Приглашенная звезда

Глава первая

Звонок раздался в тот момент, когда я делала равиоли и руки были в муке. «Ничего, потом перезвоню», — решила я. Но телефон не умолкал, он звонил, как говорила моя бабушка, «як скаженый». Я вытерла руки и ответила. Невыразительный женский голос предлагал мне нечто необыкновенное, нечто такое, что могло изменить мою жизнь, переместить меня в совершенно другой мир, сделать выше на целый карандаш. Это было похоже на розыгрыш, и я бы так и подумала, если бы не этот голос. В нем не было ни одной эмоции. Скучный женский голос, не нарочито деловой, как было бы при розыгрыше, а вот именно такой от природы, скучный. Мне было предложено написать книгу о Большой Балерине — очень большой, настоящей. Меня выбрали потому, что я живу в другом городе, не вхожа в тусовку, между строк прозвучало, что я к тому же ни черта не понимаю в балете и мой взгляд не будет замыленным, что может придать книге свежести и расширит круг читателей, сделает книгу бестселлером. Для знакомства мне было предложено прилететь в Литву и посетить литовскую усадьбу балерины. Там предполагается обсудить детали, сроки, гонорар. Все расходы берет на себя приглашающая сторона, разумеется. Ну, разумеется. В том, что я согласна, эта сторона даже не сомневалась. И, конечно, я была согласна, а кто бы не согласился?

Ехать предстояло через две недели. За это время я должна была в качестве тестового задания написать одну главу на основе небольшого фактажа, не для того, чтобы пройти кастинг, как мне объяснили, а для того, чтобы определиться со стилем будущей книги. Я предложила сделать несколько вариантов в разных стилях. Тусклый голос любезно принял мое предложение. Я очень старалась и начала суетиться. Вот теперь из-за собственной глупости мне предстоит в два раза больше работы! Но мне хотелось, чтоб меня утвердили. Я не купилась на разговор о стиле. Они хотят посмотреть, как я пишу, как я выгляжу, разговариваю, одеваюсь, насколько со мной комфортно общаться, как у меня с чувством юмора, наконец. Большая Балерина очень умна, ей было бы скучно общаться с человеком без чувства юмора, тем более доверить такому человеку книгу о себе.

В наличии было только чувство юмора. Над всем остальным предстояло поработать. Нужно обновить гардероб и, самое главное, привести в порядок нервы. Мысль о том, что предстоит ехать в литовскую глушь одной, повергала меня в состояние тревоги.

Дорога действительно оказалась непростой. До Вильнюса я долетела замечательно. За мной прислали машину, ехать предстояло пару часов. Но это по хорошей дороге. Никто не рассчитывал на снегопад, а снег между тем шел, не переставая, и мы ехали почти весь день. Мне было жаль моего макияжа. Такой я сама не сделаю — надеялась довезти его и продемонстрировать при первой встрече. Теперь же было ясно, что сначала мне предстоит хорошо умыться, прежде чем встречаться с Балериной, а уж потом наносить что-то на лицо.

Мы приехали к вечеру. Встретила нас приветливая девушка, показала мне мою комнату с ванной и сказала, что принесет ужин через час. Встреча у меня будет завтра. Я почувствовала себя героиней английского детектива. Этот дом, похожий на замок, молчаливый дворецкий и горничная, которую убивают на второй странице. Вот какие глупости лезут в голову, когда не спишь почти сутки. В комнате было тепло, а в коридор лучше было не выходить: сыро, холодно и неуютно. И хотя мне очень хотелось осмотреть дом, я решила, что утром это сделать будет приятней. Я не стала дожидаться ужина, выпила снотворное, чтобы не получить вторую бессонную ночь, хотела позвонить домой, но не смогла подняться с кровати — сон буквально налетел на меня, и я забылась еще до того, как начала действовать таблетка.

Стоит ли рассказывать, как волновалась я перед первой встречей, как перебирала в памяти все, что знаю о Балерине, с какими людьми она общалась запросто, скольких международных званий и наград удостоена, вспоминала ее самые интересные интервью. Мой мозг устроен не хуже любого компьютера, я могу задать поиск, и он услужливо предложит мне все, что помнит об объекте. Мне хотелось вспомнить мелкие детали, чтобы поразить ее какими-то фактами, которых нет в интернете, а я вот знаю. В детстве у меня была большая красивая книга с фотографиями Балерины, черно-белая, я даже пыталась ее раскрасить, за что получила от бабушки по полной программе. Там Балерина была еще молодой, но уже очень знаменитой, и вот этот образ я мысленно вызывала в сознании. Хотя и понимала, что сейчас ко мне выйдет, как бы так сказать, чтобы никого не обидеть, сухонькая старушка с великолепной осанкой, элегантная, язвительная.

Чтобы не думать об этой язвительности, унять дрожь и отвлечься, я налила чай, стоявший на столике перед диваном. Столик весь был уставлен закусками, вазочками с печеньем, маленькими шоколадками, сухофруктами и орехами. Интересно, как долго надо ждать человека, если живёшь с ним в одном доме?

Наконец дверь открылась и вошла пожилая полненькая женщина, обладательница того самого тусклого голоса. Балерина прилетает завтра, сегодня у меня день на отдых и обсуждение формальностей. Несколько раз было сказано о том, что это она предложила мою кандидатуру и даже настояла на ней. Я должна благодарить, предложить что-то взамен? Я вежливо поблагодарила и сказала, что постараюсь не разочаровать. И еще подумала, что много читала о пунктуальности Большой Балерины. Вряд ли она заставила бы меня так долго ждать. Это первый ход Ангелины — так представилась моя благодетельница. Я должна была почувствовать, к каким занятым людям я приехала, и приготовиться ждать, кивать, соглашаться и быть осчастливленной тем, что попала в святая святых. А я и правда была счастлива. Я вдруг почувствовала этот дом, обставленный безусловно дорого, но с большой любовью. Видно, что все эти вещи не куплены в один момент, а собирались годами.

Жарким июньским днем на летней террасе модного ресторана сидел молодой человек, закутанный в плед. Он неспешно перелистывал страницы толстой книги и изредка поддевал вилкой кусочки мяса из огромной тарелки, стоящей перед ним. В его глазах стояли слезы. Это был его город. Здесь все ему подходило, было специально создано для него, даже карета, запряженная маленькими лошадками. И только женщина не подходила ему. Совсем не подходила. Так думали все, кто встречался на пути этой паре. Но стоило им начать свой таинственный обмен, все исчезало — несоответствие, люди.

Она прозвала его маленьким, хотя он был на голову выше ее, такой высокой и тонкой. Он младше ее, гораздо младше, он ничем не знаменит, а она прима, мировая звезда. Что у них может быть общего? Просто «Театр» Моэма какой-то. И, конечно, ее не могло не задевать, что его воспринимали как альфонса. Ему было наплевать на это, а она иногда расстроенно поджимала губы от снисходительного взгляда какого-нибудь официанта, который, рискуя чаевыми, позволял себе игриво подмигнуть ему. Ни разу в жизни он не позволил ей платить, ни за что, никогда, но кто поверит в такую связь — стареющая знаменитость и молодой клерк! Что тут может быть, кроме понятного расклада. «А вот и нет!» — показывал он иногда язык ошеломленному официанту. Они не так уж часто бывали где-то вместе, только в местах, где она не привлекала всеобщего внимания. А таких мест уже практически не осталось.

Он был очень сентиментальным, мог расплакаться, ну почти расплакаться, от красоты рассвета. Он часто видел их как бы со стороны, и ему хотелось плакать. Он ревновал ее ко всему и всем, прекрасно понимая, что никогда не сможет заинтересовать ее полностью, что слишком мелок для нее, маленький.

Рей откинулся на кресле и прочел написанное. Должно понравиться, в меру сентиментально, тут важно не переборщить. Ему очень хотелось написать о ней книгу, это сулило мировую славу, большие деньги. Книгу о ней переведут на все языки мира, его примут в Пен-клуб. Главное — подписать договор, тогда он наймет лучших литераторов, пока нельзя, пока это тайна, он должен сам написать главу так, чтобы она решила поручить написание книги ему.

Есть люди, которым, для того, чтоб выглядеть изыскано, ничего не надо делать. Им достаточно просто запахнуть шарф или расстегнуть одну пуговицу на блузке, и они уже «икона стиля». А остальным нужно много работать над внешностью, нанимать стилистов, визажистов и еще много всяких специалистов, чтобы они соорудили что-то достойное. И это у них далеко не всегда получается. Большая Балерина принадлежала к первым. Она носила только очень дорогие и роскошные вещи, но если бы она сидела в простой рубашке или халате, она все равно выглядела бы значительно. Я погорячилась, мысленно представляя ее старушкой. Ее вполне можно было назвать молодой женщиной — такое она производила впечатление. А туфли! Никогда не видела ничего подобного! Они переливались и меняли оттенок сами по себе. Жуткое волнение, даже не знаю, откуда взявшаяся неуверенность в себе помешали мне запомнить подробности первой встречи. Помню только резюме: «Я даже не уверена до конца, что мне нужна эта книга. Мне со всех сторон говорят, что нужна, что у меня нет учеников, нет детей, и я должна оставить что-то потомкам. Так мне говорит Ангелина. Но я скорее склоняюсь к полушутливому изложению моей „очень личной жизни“», — она улыбнулась и впервые посмотрела на меня дружелюбно. До этого ее взгляд не останавливался на мне, она общалась ровно, но слишком поверхностно, как общаются со случайными людьми, которых и запоминать нет никакой необходимости. «Не так уж много времени у меня на нее оставалось, на просто жизнь. Романы иногда начинались в самолете, там же и заканчивались. К тому же я так редко бывала одна. Ну что, давайте попробуем. Сегодня я наговорю вам немного, а вы до завтра постарайтесь это как-то оформить. Я не буду выдавать это за мною написанное, как это делают многие, я предлагаю вариант, мои факты — ваше авторство». Сердце мое прыгнуло и зависло от радости: «Ваше авторство»! Я смогу писать, как захочу! Наконец-то я напишу что-то стоящее, заметное. Вот это да!

Пока она говорила, диктофон работал. Мы были одни, я могла понаблюдать за ней, рассмотреть ее спокойно, не напрягаясь от ежеминутной готовности сказать что-то умное в ответ на вопрос. Я просто надела на лицо маску внимания и начала осмотр с близкого расстояния. Такое странное чувство, когда человек, которого ты видишь с детства в журналах и по телевизору, сидит напротив тебя и что-то говорит специально для тебя. То, что у нее безупречные ступни и щиколотки, я знала. Красивые длинные руки, лебединая шея — это было известно каждому человеку в мире. А вот как она накручивает кончики волос на пальцы, как легко подмигивает левым глазом перед тем, как улыбнуться, как смешно говорит «КрЭм», вижу только я, ну и еще те, кто вхож в ее «очень личную жизнь».

Мне вдруг стало страшно: я ввязалась во взрослые игры, а теперь не знаю, как писать, смогу ли я написать то, чего от меня ждет Балерина. Какой выбрать стиль, форму? Мне хотелось, чтобы тот, кто это прочтет, испытал такой же восторг, какой испытала я за те два часа, которые слушала ее, смотрела, общалась, смеялась.

— Я дам завтрак в твою честь, приготовлю жирный узбекский плов. Или жаркое. Хочешь жирненькое жаркое?

— Никогда не ела. Это вкусно?

— Очень вкусно.

— Ты прилетишь в марте, а в марте обещают песчаную бурю.

— Ну, если уж я на жирненькое жаркое согласна, то бурю как-нибудь переживу.

После порции комплиментов она отключилась, но мысли против воли побежали на гастрономические темы. Так всегда было во время тренировок.

Ангелина договорилась, и им приносят самодельный сыр: какая-то хуторянка, владелица коровы, делает его лично. Сыр, вкуснее которого она не ела ни в одной стране мира. В чем секрет, что она туда добавляет? Не собираюсь продавать ее рецепт, но интересно же. Умеет Ангелина найти самое лучшее. И как она нашла эту создательницу комиксов — непонятно. Никому бы и в голову не пришло искать автора моей книги среди таких мультяшных писательниц.

«Занятный малый, надо за ним последить», — подумала Бусинка.

«Может, как-нибудь встретиться с ней, поболтать, — в то же время думал Ид. — Но она ведь не одна придет. Весь свой богатый внутренний мир притащит. Я и свой-то еле тащу. Куда мне два? Они ведь как пересекающиеся множества. Место пересечения — узкая полоска. Все остальное — у каждого свое. Нет. Не стоит».

Он поднял воротник плаща, чихнул и направился в сторону моря.

Бусинка резко сбросила одеяло, надела туфли на высоченной шпильке и короткую юбку. «Яркий макияж и огромные серьги. Так он меня точно не узнает». В квартире было холодно. Щенок сидел, уткнувшись носом в обогреватель. Видя, что хозяйка собирается уходить, он заскулил. «Место, — подняв палец, строго сказала Бусинка. — В нашей стае я главная». Щенок нехотя поплелся в свою корзинку. «Скоро ты мне понадобишься. Будем следить за лисьим хвостом».

Это единственное, что я прочла, вернее, единственное, что мне дала Ангелина. Текст удивил, но не оттолкнул. Уж лучше, чем эти мемуаристки, которые толпами ходили за ней и предлагали помощь в написании книги. Уж как она отказывалась, сколько говорила, что и в планах такого нет, — не верят.

Комиксы, детские приключения, какое это имеет отношение к ней и ее жизни?

А вот написала пробную главу, и хорошо написала, то, что мне нужно. Все-таки есть у Ангелины чутье, есть.

Завтра прилетает Рей, надо их познакомить. Придется, вернее. Он прислал ей свои пробы пера, очень хочет тоже участвовать в конкурсе. Они отлично дополнили бы друг друга, но вряд ли согласятся. Ангелина даже слышать не хочет о Рее, не верит ему до сих пор, но я же не могу отказать ему просто так. А как определить, кто лучше? Это так субъективно. Можно было бы устроить им гонки на выживание, но это так скучно и так не хочется, чтобы в доме поселилось напряжение. Не захотят соавторства — отправлю Рея обратно или даже улечу с ним. О, вот, кажется, я и определилась.

Балерина улыбнулась и поднялась с коврика.

— Рей, передай Ирине телефон. Я хочу, чтобы она посмотрела на Майкла Кейна в те годы, он совсем не был так уж хорош собой, как об этом принято говорить сейчас, — Балерина протянула руку с телефоном, и Рей, прикоснувшись, слегка погладил ее.

Я не знала, как реагировать. Делать вид, что не замечаю бегающих друг к другу искорок, или понимающе улыбаться? Они же позвали меня завтракать с собой на веранду, значит, приняли в круг посвященных. Ангелину вот не позвали. Хотя, я думаю, она тоже посвящена.

Застекленная огромная веранда была вся в солнечных бликах, яркая современная мебель совсем не вступала в диссонанс со старинным зданием, а просто придавала ему жизни — как юная любовница стареющему господину. Красивый молодой человек по имени Андрей, хотя все называли его Реем, Балерина и я — пьем на веранде травяные настойки, кофе и говорим о пустяках. Ущипните меня. Как долго я пробуду в сказке?

А вот, кажется, и начало конфликта. Слишком долго, целых три дня, все было хорошо и закончилось минуту назад. Я еще даже не успела понять умом, что происходит, как буквально кожей почувствовала неприязнь и враждебность, которую источал в мою сторону Рей. Такой милый и галантный Рей вдруг стал похож на злого карлика. Он быстро взял себя в руки и спросил, как она себе это представляет. Ах, вот оно что! До меня дошло. Балерина предложила нам попробовать поработать над книгой вместе. Теперь я поняла, она даже немного сводила нас за завтраком, делала мне комплименты. А я-то за чистую монету все принимала, думала, ей правда нравится моя насмешливость. А она просто приручала Рея, приучала его ко мне. Ну что ж, если я не могу получить этот заказ одна, значит, я буду согласна разделить его с Реем.

— Это совершенно невозможно, — сказал Рей. — Я не люблю мармелад. И был уверен, что и ты не большая его поклонница. Мне казалось, когда будет закончено с детской книжкой — Ирина в это большой мастер, я не сомневаюсь, — мы, наконец, займемся делом. Может быть, самым главным, ради чего нас свела судьба. Кто сможет лучше меня рассказать о тебе, ведь я люблю тебя так сильно, что смогу передать эту любовь и читателям.

Мне стало неловко. Как будто я подсматриваю за кем-то или смотрю репетицию пьесы, где актер еще не вполне знает роль. Не то чтобы я почувствовала фальшь, но это было как-то слишком неуместно. Неужели она на такое ведется? Я украдкой взглянула на Балерину. Она с совершенно невозмутимым видом смотрела на нас и молчала.

— Рей, это довольно тяжелый труд, — сказала я, — мы же не наследство делим, а решаем, кому придется работать. Вы можете написать свою книгу, кто вам мешает.

Я сказала глупость. Я сразу это поняла. Все набранные до этого балы обнулились.

— Какое наследство, о чем вы? — спросила своим бесцветным голосом стоящая в дверях Ангелина. — И кому и что писать — решать не вам.

— Извините меня, я просто хотела сказать…

— Да все уже сказала, — перебил Рей и вышел из-за стола.

— Ничего страшного, — Балерина, наконец, снизошла до нас. — Но все должны понимать, что серии не будет. — Она улыбнулась. — Книга будет только одна. Или ее не будет вовсе.

— Значит, придется обходиться без книжки-раскраски, сразу перейдем к чему-то взрослому? — продолжал ерничать Рей, занявший выгодную позицию: он возвышался над нами, и, чтобы ему отвечать, нужно поворачивать головы или тоже вставать.

— Ты же понимаешь, что о тебе писать со стебом нельзя, это дурновкусие.

— Я не пишу со стебом, — попыталась я возразить, но прозвучало жалко.

— А почему ты все так буквально воспринимаешь? Речь не о том, что ты пишешь.

— Мне казалось, что мы тут обсуждаем будущую книгу и ее автора, а не ваши литературные предпочтения, Рей.

— Ну вот видишь, — обратился Рей к Балерине, как будто здесь никого больше не было. — Соавторство невозможно. Мы же не можем все время выяснять отношения. Так мы и строчки не напишем.

Я собирала чемодан. Интересно, они меня хоть обедом покормят или так отправят? А гонорар? Я все-таки работала. И если не подошла — ну что ж, все равно мое время должно быть оплачено. Я сдержалась, чтобы не заплакать. «Ну, я сама все испортила. Это ясно. Рей любовник — у него право первой ночи. Просто зачем я тогда вообще понадобилась? Чтобы разбавить это любовный бред? Тогда почему не оставить меня, хоть на вторых ролях? И то, что я не единственный соискатель, было бы лучше узнать чуть раньше. Так, по крайней мере, порядочные люди поступают. Предупреждают. Хотя о чем я говорю. Букашка! Я для них букашка. Они, великие, хотели меня в темную использовать».

Я немного остановилась в своих гневных мыслях, передохнула и хотела продолжить, но в дверь постучали. Это была не горничная, как я подумала, а Ангелина собственной персоной.

— Рей улетает, хочет попрощаться. Вы будете продолжать работать над книгой как единственный автор. — Она повернулась и, не дожидаясь моей реакции, пошла вниз, в гостиную.

— Ну, не сердись, ты же знаешь, я оставлю тебе все свои дома, — Балерина смахнула снежинку со щеки Рея.

— Ага, и тогда те 10 человек, которые не считали меня альфонсом, поймут, как они были неправы.

Она улыбнулась.

— Ну зачем тебе обо мне писать? Напиши просто книгу. Мне очень понравилось то, что ты написал. Попробуй дальше.

— А почему не о тебе?

— Потому что мне хотелось, чтобы книга была максимально объективная. А ты будешь писать в первую очередь о себе. И это не упрек. Ты не сможешь писать обо мне отдельно от тебя. Об остальных мужчинах. А в наших отношениях ты будешь писать только о себе и своем взгляде на мою жизнь. А главной героиней все же должна быть я, — со смешком закончила она.

— Ты главная героиня моей жизни.

— Всего лишь приглашенная звезда.

— ОК, но я пригласил тебя в свою жизнь. Или ты хочешь сказать, что звезды соглашаются участвовать в чем-то либо за большой гонорара — тут… увы, либо если уж проект очень нравится.

— Перестань. Не в этом дело. Да и не в тебе. Мне кажется, я вообще ни разу в жизни не была главной.

— Это ты-то говоришь? Главная Балерина мира!

— Не перебивай. Пойми, я всегда звезда. Ненадолго. Я не понимаю, меня взяли на роль как меня или пригласили как звезду.

— А что тебя беспокоит? Звезды улучшают, всегда улучшают проект. А ты изменила мою жизнь и, уверен, улучшила чьи-то другие жизни. Что это ты? Никогда не замечал за тобой занудства.

— Мне хочется быть героиней, нормальной, со всеми проблемами людей, а не прийти, посверкать и удалиться.

— Странное Вы существо, Ольга Витальевна, доложу я вам.

— Ты замерз? Нахохлился, как воробей.

— У меня синдром капюшона, ты же знаешь.

— Знаю, что ты выдумываешь. Глупости, нет у тебя никаких синдромов.

— Ну, у тебя может быть синдром Приглашенной звезды, а у меня не может быть никаких синдромов?

— Ну ладно, тебе пора.

— Ну вот, я должен обижаться, а в результате обиделась ты. Я без книги остался, еще и ты на меня за что-то сердишься.

Рей уехал, Балерина поехала проводить его, к тому же у нее были дела в городе, а на обратном пути она должна была привезти в гости польскую актрису, свою приятельницу.

Когда я узнала имя приятельницы, моему восторгу не было предела.

Ангелина предложила мне выпить по рюмке бальзама с кофе. Я с радостью согласилась. Мне казалось, что она на меня не сердится, и эту паузу в работе я попытаюсь использовать для установления прежних доверительных отношений. Хотя по ней трудно понять, что она думает и какова ее реакция на выбор Балерины.

Ну, я же ее человек как-никак. Я попыталась успокоиться и даже пошутить. Шутка повисла в воздухе. Нет, надо общаться по-другому, она совсем не понимает юмора — моего, по крайней мере. Надо опять стать хорошей девочкой, чтобы она взяла надо мной шефство — так ей привычней.

— Сегодня день больших потрясений. За его приятное окончание, — сказала я тост. — Пришлось поволноваться.

— Если ты будешь так на все реагировать, на всякие мелочи, тебя надолго не хватит.

Ангелина уже давно называла меня на «ты». Они все друг друга называли на «ты». Я пока это позволяла себе только с Реем и то не всегда.

— Ну, во-первых, это не мелочи. Я чуть не потеряла лучшее, что случилось в моей жизни. А во-вторых, мне надолго и не надо. Какое удовольствие в жизни после пятидесяти? Любовь невозможна. Выглядишь, как заезженная лошадь. — Я посмотрела на Ангелину и улыбнулась. — Конечно, есть исключения. И какие остаются радости жизни в отсутствии секса?

— Семейные, семейные радости! Семья ведь держится не только на сексе. Да и у одинокого человека даже в пожилом возрасте очень много жизненных радостей.

— Каких? Пожрать, что ли? В смысле, хорошая еда?

— Кстати о «пожрать». — Ангелина оглядела стол хозяйским взглядом. — Повар оставил заготовки, и мне надо нарезать немного свежих овощей для салатиков. Поможешь?

— Конечно, с радостью.

— Ну, в четыре руки мы быстро все приготовим.

— И мои две тогда посчитайте, — сказала Большая Балерина.

Она вошла в дверь, а мы даже не заметили, что они уже приехали.

В этом доме у всех отличный слух. Они входят и продолжают разговор, как будто были рядом.

— А где Эльжбетта?

— Пошла отдохнуть и переодеться после дороги. Мы уже минут сорок как приехали.

Ангелина всполошилась — не встретила хозяйку. Она так же волнуется, как и я. Хорошо других поучать и казаться такой «кул», когда тебя не касается.

Вечер прошел хорошо, насколько хорошо мог пройти вечер четырех женщин, которые не являются подругами, да еще и в отсутствие мужчин. Эльжбетта оказалась женщиной с юмором и не ленилась развлекать нас забавными историями.

— И вот он весь полет просил меня с ним сфотографироваться. Я отказалась, сказала, что устаю в дороге и не люблю в таком виде появляться на публике. «Я не для прессы, я для семейного альбома, — не унимался он. — А для семейного альбома надо иметь семью». Он погрустнел и сказал, что это его Ахиллесова пята. Вот как хотите, так и понимайте. — Эльжбетта рассмеялась.

Время летело незаметно, и мне уже казалось, что мы все добрые приятельницы, я вхожу в компанию, и так будет всегда, они запросто смогут мне звонить и звать на свои встречи. Большая Балерина могла говорить так, что тебе казалось, будто вы очень близки. Однако через минуту ты уже понимал свое место, и между вами была пропасть. Но сегодня так не случилось, видимо, неприятности для меня закончились. Я ждала сигнала от Ангелины, когда мне надо покинуть компанию. Я ведь понимала, что дамам надо и наедине пообщаться, их время слишком дорого, они не могут его транжирить на просто посиделки. Ангелина, кажется, тоже засиделась и с удовольствием слушала нас троих. Да, иногда я тоже вступала и веселила всех своими мини-историями.

Когда все же пришло время удалиться в свою комнату, я покинула дам в полной уверенности, что этот вечер сблизил нас и что я закрепила свои позиции в этом доме. Не похожа Большая Балерина на человека, который будет рассиживаться с малоприятными людьми.

Я долго не могла заснуть, все вспоминала подробности нашего разговора.

«Бусинка всегда много читала, но обсудить прочитанное ей было не с кем. Ее подружки читали только то, что считалось модным. Даже не читали, а просто пролистывали. Из книг она знала, что где-то существуют другие люди. Не те, что ее окружают, а другие — благородные, умные, с хорошими манерами».

Это не Бусинка, а я всегда старалась попасть в это общество, но не получалось даже найти его. После редких встреч с так называемой элитой у меня оставалось неприятное послевкусие. Богема, селебрити тоже не оправдывали ожиданий. Они были дорого одеты, некоторые даже были умны, но на всем был отпечаток вульгарности. Они могли нахвататься поверхностных знаний, хорошо разбирались в сортах сыра и вина и брендах одежды, но все это не делало их интересными людьми. Сегодня я побывала там, куда всегда стремилась. А вот анализировать это не надо, пожалуй.

Через неделю я вернулась домой и продолжила работать над книгой.

Глава вторая

Ид присел на корточки и посмотрел на собаку. «Хорошо, что я выучил собачий язык. Всегда есть с кем поговорить». Черно-белый пес лежал на лапе огромного плюшевого медведя и всем своим видом выражал невероятную скуку. Ид прилег рядом. Помолчали вместе. Включили телевизор. Перекладина от столика была как раз на уровне глаз.

«Как смотреть — сверху или снизу»? — поинтересовался Ид.

«Надо прижать голову поплотнее к лапе, и тогда будет видно», — пояснил пес.

В телевизоре заскакал симпатичный цыпленок.

«Айда со мной, напугаем цыпленка в окне», — позвал пес и бросился к телевизору.

«Это не окно», — чуть высокомерно пояснил Ид.

«Да ладно тебе умничать. Лучше проучим его вместе, — встав на задние лапы, подмигнул черно-белый. — Думают, что можно разгуливать по моей территории и ждать от меня дружелюбия?».

С громким лаем Мики бросилась к экрану, но вместо цыпленка уже появилась голова собаки. Мики стала на задние лапы и пыталась достать собаку на экране.

«Мики, фу!» — оторвалась я от написания своего собачьего комикса.

Уже несколько недель не было вестей от Большой Балерины, и работа над настоящей книгой «заморозилась».

Обиженно поскуливая и оглядываясь, Мики неторопливо удалялась из комнаты.

— Да знаю я, все знаю. И не надо меня подгонять. Ухожу уже, — проговорила я реплику Мики.

Спустя пять минут дверь медленно открылась. Появился мокрый черный нос, потом любопытный глаз. Собаки не любят одиночество. «Заходи, телевизор выключен», — разрешила я. В присутствии Мики собачий комикс продвигался куда быстрее.

Рей позвонил мне через месяц, предложил встретиться. Я заподозрила неладное. В работе над книгой был перерыв, Большая Балерина была в отъезде, я закончила первую часть книги. Зачем мне с ним встречаться?

Он сказал, что Ольга Витальевна поручила поработать над той частью, где речь идет о них. Мне она ничего не говорила. Можно спросить у Ангелины, конечно, но она так всполошится… Ну ладно, встречусь разок с ним, что уж такого. Скажу, что пока не готова к следующей части.

Мы встретились, и он без лишних предисловий предложил мне в обмен на квартиру отказаться от книги, он готов заплатить неустойку по договору, а я передам ему все написанное.

— А она знает, что вы такой?

— Какой?

— Нехороший.

— Все люди нехорошие. Просто каждый по-своему. И в разной степени. Если ты такая хорошая, просто уйди и дай мне писать.

— Я не могу.

— Понятно.

— Да не во мне дело. Она так хочет. И если я уйду, будет кто-то другой. Почему-то она не хочет доверить эту работу тебе. Может, это повлияет на ваши отношения. Не думал об этом?

— Ну да, Приглашенная звезда.

— Что?

Рей рассказал мне, что думает Балерина о своей роли в жизни каждого из своих мужчин.

— А она такая и есть. Она меняет жизнь каждого, кто с ней столкнулся. В лучшую сторону. Мы и сами лучше становимся. Я вот стала лучше. У меня была в жизни Большая Балерина, и это лучшее, что со мной случилось.

— Ну и как она поменяла твою жизнь? Или ты уже почиваешь на лаврах?

— Не в этом дело. Не знаю, поймешь ли ты, но я многому у нее научилась. Не тратить время на малоприятных мне людей, например.

— А сейчас ты скажешь, что тебе пора. И уйдешь такая гордая, что сделала меня. И я должен понимать, что я и есть малоприятный человек. А до нее ты не знала, на кого тратить время?

— Чего ты добиваешься? Что хочешь услышать?

— Не люблю пафос и бла-бла-бла.

— Это говорит человек, который по пять раз в день за кофе объяснялся в любви.

— Не говори того, чего не понимаешь. Ясно? — Рей сердился.

— А вот скажи, — решила я поменять тему, — если бы мы не стали конкурентами, мы смогли бы по-другому относиться друг к другу, как ты думаешь? Ну, если б нам не было чего делить. Вот ты мне симпатичен.

— Ты успела меня узнать?

— Ну, чисто внешне.

— Ну, чисто внешне — верю. Так это тебе. Ты же не избалована.

— Так мы ж про меня и говорим. Я ж не берусь судить, как тебя воспринимают остальные. Но мне показалось, что Ольга Витальевна тебя ценит.

— Опять ты лезешь куда не надо.

— Ладно. Не получается у нас общения. Пока.

— Пока-пока.

Ох, не понравилось мне это «пока». Я всю дорогу домой успокаивала себя, что мне нечего бояться, он же интеллигентный человек, не бандит какой-то. Я вспомнила нашумевшую историю про балеруна из Большого театра, плеснувшего в лицо конкуренту кислотой, и сама себя отругала за эти мысли. Ну что за страхи?

Страхи были не напрасны. Мой контракт расторгнут. Мне никто ничего не объяснил, я получила деньги и короткое объяснение, что Балерина передумала, ее больше не интересует издание книги. Звонить Рею я не стала, с Большой Балериной у меня была односторонняя связь, Ангелина очень скупо объяснила, что Балерина слишком занята, а по скайпу не всегда получается поговорить.

— Но как же так, она потратила столько времени, и все впустую?

— Это ее решение, — закончила разговор Ангелина.

Ну да, не придерешься, Контракт предусматривал разрыв в одностороннем порядке, я на это подписалась. Но зачем тогда все это было начинать? Может, все же хотят передать авторство Рею? Но мою часть они без меня все равно не смогут опубликовать. Мне было неприятно, что Балерина не нашла две минуты в своем пусть и очень плотном графике, чтобы попрощаться со мной лично.

Я попереживала и успокоилась. Не суждено мне стать автором этой книги, что уж поделаешь. Ничего, сконцентрируюсь на своих комиксах. Это у меня отлично получается.

Но вот узнать, чем занимается Рей, хотелось. Он не так высоко летает, можно к нему приблизиться, поискать общих знакомых.

За это время он снялся в модном проекте, и постеры с его портретом красовались на всех киносайтах. Светская хроника ничего не писала о Балерине, фотографии Рея со светских тусовок изредка попадались, но он всегда был в незнакомой компании. Они расстались или по-прежнему избегают бывать где-то вместе?

Однажды мы все-таки встретились, и я сама предложила пойти куда-нибудь. Он нехотя согласился. Все же он воспитанный молодой человек, и сейчас нам наконец-то нечего делить. Было видно, что общение со мной ему в тягость, но он вежливо спросил, как мои дела.

Мы поболтали, и уже хотели прощаться. Я передала привет Балерине, и он сказал, что они не видятся. Видно было, что ему хочется об этом поговорить, а не с кем. Он и со мной не решался, но потом, когда начал, остановить его уже было трудно. Он чувствовал себя задетым. Балерина вычеркнула его из жизни. Нашла какой-то нелепый повод, сказала, что не хочет, чтобы он видел, как она стареет, что она прекращает все виды деятельности и хочет пожить в свое удовольствие. Где и как она собирается получать удовольствие, она не сказала. Книгу писать она с ним тоже отказалась. Оказывается, когда он встречался со мной и просил передать права и все написанное, он хотел таким образом ее удержать. Думал, что она все же продолжит работу над книгой. Оказалось, что и со мной она рассталась. Он не принял от нее ни одного подарка, хотя она настаивала. Так это или нет, как говорится, записано с его слов, но он, похоже, действительно очень расстроен их разрывом.

Мои окна выходят на горы. Я часами смотрю в окно, и мне совершенно не надоедает это занятие. В то время, как тело мое неподвижно, мысли бегут без остановки. Я вспоминаю все приятные моменты своей жизни и впервые не строю планов. У меня редкая болезнь, в организме что-то разладилось, и он не может справиться с обменными процессами. Мое измученное постоянными нагрузками тело теперь получило долгожданный покой. Двигаться мне все труднее, я поправляюсь каждый месяц на несколько килограммов и уже практически не могу обуваться самостоятельно. Мне привезли кожаные тапочки, похожие на лапти, невероятного размера. Сейчас лето, а что я буду делать зимой, если меня вывезут на свежий воздух, не знаю. Впрочем, до зимы еще надо дожить.

Зимы в этих краях мягкие, а вот лето прохладное. Меня укутывают в плед и оставляют на несколько часов в парке. Я пью мандариновый чай с миндально-шоколадным печеньем и иногда чувствую себя совершенно счастливой.

Главное ведь не то, что с нами происходит в реальной жизни, а что у нас в голове.

Иногда мне кажется, что я с кем-то разговариваю. Чаще других это бывает Ангелина. Я рассказываю ей меню здешней кухни, и мы подробно обсуждаем его достоинства и недостатки. Я теперь ем в свое удовольствие почти все, врачи разрешают, строжайшая диета не дала никаких результатов, и её отменили. Иногда я развлекаю Ангелину забавными историями, она их очень любила, а у меня никогда не хватало времени закончить хоть одну. Она молча слушает и кивает. В больших окнах я вижу свое отражение. Огромный ком, мало напоминающий даму, сидит в одиночестве и жестикулирует. Мне становится смешно.

Рей играет со мной в игры, он меняет свой статус в ФБ еженедельно, понимает, что я хоть и удалила свою страничку, все же могу зайти и прочесть. Вчера у него было написано: «Просто поговори со мной». А на прошлой неделе: «Странное вы существо, доложу я вам!» Когда-то ему все это надоест, ну или мне надоест молчать, и я ему отвечу. Пока не знаю…