Иные: возрождение

Марина Бонд, 2021

Одно из самых больших заблуждений мужчин в браке думать, что она не поменяется. Одно из самых больших заблуждений женщин в браке уповать на то, что они будут жить душа в душу. Что делать, когда ожидания не оправдались, а понимание этого настигло по прошествии многих лет? Когда есть дети и так много прожито и пережито вместе? Когда былые чувства угасли, притупились, превратились в привычку, перестали радовать? Самый простой вариант – разорвать отношения, но сложнее сохранить и возродить их. За короткое время нельзя изменить жизнь, но можно изменить мысли, которые навсегда изменят жизнь.

Глава 2

Инна допивала чай, по привычке щуря один глаз, когда подносила кружку, и торчащая из нее ложка оказывалась в непосредственной близости от ее лица. Она задумчиво глядела в окно поверх монитора компьютера. Женщина успела сдать эскиз в отведенный срок и теперь дожидалась решения руководства, а мыслями вернулась к утренней сцене. И вроде все как обычно, по давно отлаженному распорядку, но что-то было не так. А вот что именно — она никак не могла понять.

Отношения с мужем протекали волнообразно. Бывали ссоры и сближения, разногласия и перемирия. Всякое, как и у всех семейных пар. Не так давно стало совсем тяжко, но Инна пережила тот кризисный период, справилась с собой, и вскоре опять все стало ровно. Слишком ровно. Чересчур. Аж до тошноты. Никаких эмоций, волнений, переживаний. Ни-че-го. Живут себе, как два знакомых человека под одной крышей, стараясь друг друга лишний раз не трогать. Так что же означал задумчивый испытующий взгляд темных глаз супруга? Неужели мысли о разводе мутили и его чашу спокойствия, как когда-то ее?..

Вскоре женщину вызвали в кабинет начальства и обрадовали двумя новостями. Первая принесла ей лавры почета и с полным правом позволила возгордиться собой: именно ее идею среди нескольких утвердили для воплощения; вторая же привела в полнейший восторг! Ей, Инне, поручено перенести свой шедевр с бумаги на стену детского развлекательного центра в натуральную величину. Она больше любила создавать рисунки красками, собственными руками, нежели в компьютерной графике. Окрыленная своим успехом, в возбужденном состоянии и радостном настроении, она поехала за детьми.

По дороге домой неугомонные сорванцы упросили-таки заехать к дяде Яну. Для детей это всего лишь несколько раундов «данеток⁴», а для Инны — крюк в сто километров: брат жил за городом. Доро́гой набрала его.

— Сумасшедший дом Ростовских слушает, — раздался в трубке голос брата на фоне оглушительного визга детских голосов.

— Ого! Да у вас там весело! — рассмеялась в трубку Инна. — Наверное, мы будем лишними… или нет? Мальчишки в гости просятся.

— Не вопрос. Приезжайте. Когда вас ждать?

— Да, собственно, мы уже едем.

— А, ну да. О чем это я? Когда это ты заранее предупреждала? — добродушно подколол старший брат. Инна скривила потешную моську, хоть он и не видел.

— Не ворчи! А лучше ставь чайник, мы скоро будем!

Сказать, что Инну чуть не сбили с ног племянницы, когда она подходила к дому, — это не сказать ничего. Маша и Настюша бросились ей на шею, обнимая и целуя. Стали наперебой громко рассказывать о своих важных детских делах, пытаясь перетянуть внимание тети на себя. Девочки застеснялись старших двоюродных братьев, как это водится у детей при встрече. Все вместе они дошли до летней веранды, где сидел Ян за накрытым столом и возился с самой младшей трехлетней дочерью Олей. Племянники поздоровались с дядей и умчались куда-то вглубь двора с девочками. Увлекшись играми, им стало не до взрослых.

— Кто тут самый красивый на свете? — улыбнулась Инна пухлощекой малышке, но Ян был бы не Ян, не прими удар сестры на свой счет:

— Красивый? — фыркнул он. — Бери выше — совершенство!

Инна тихо рассмеялась этой нелепости. Один только безобразный шрам, что пересекал щеку от разорванной брови и терялся в щетине, придавал ему диковатый, совсем не располагающий вид. Прямой неломкий взгляд серых глаз из-под низко нависших бровей с годами приобрел стальную твердость. Взлохмаченные светлые волосы, припорошенные сединой, добавляли первобытного колорита его суровой внешности. Но Ян относился к той удивительной породе мужчин, которая сочетала в себе несочетаемое: обладая отпугивающей наружностью, при этом он имел любящее преданное сердце и доброжелательный нрав. Но эту изнанку своей натуры он показывал только самым близким.

— Привет, совершенство! — поддразнила сестра, нагнулась и поцеловала его в колючую щеку, заодно погладив девчушку по голове. — Опять что-то строишь? — отметила на нем рабочие джинсы и рубаху с закатанными до локтей рукавами.

Каждый год на просторной придомовой территории появлялись новые постройки. Брат был строителем не только по профессии, но и по призванию.

— Старушкам помогаю, — проворчал он и ткнул пальцем себе за спину, указывая на монастырь, что соседствовал с его участком. «Старушками» он ласково называл монахинь. Инна уселась напротив и стала разливать чай по чашкам.

— Что на этот раз?

— Теплицы устанавливаю.

— Тоже хорошо. Будут потчевать тебя овощными рагу в знак бесконечной благодарности.

— Увольте, — фыркнул он.

Ян на своей шкуре не раз испытывал их благодарность в виде проповедей и слова Божьего, и в виде постных супов и рагу, а постились они, похоже, круглогодично. И, тем не менее, как бы он не бухтел на обитательниц женского монастыря, где и повстречал свою будущую супругу, а соседствовал с ними в мире и согласии, являясь единственным и незаменимым мужчиной среди кучки набожниц.

Ян пересадил на другое колено притихшую дочь, которая стала с любопытством разглядывать нового человека, и, в свою очередь, поинтересовался делами сестры.

— О! Просто замечательно! Одобрили мой проект, и уже со следующей недели я буду разрисовывать стены в новом центре для детей. Ты только представь: несколько квадратных метров нетронутого полотна превратятся в сказочные миры под моей кистью! Единороги, эльфы, гномы, русалки… безграничный полет фантазии, неиссякаемое буйство красок! — воодушевилась Инна, впрочем, как и всегда, когда речь заходила о ее любимом деле. — Правда на все про все дается не так уж много времени… но ничего, думаю, справлюсь!

— Конечно, справишься, если безвылазно станешь торчать на работе. А дома как?

Этот вопрос спустил ее с небес на землю. Инна заметно приуныла. Тень нехорошего предчувствия легла на ее лицо.

— Дома? — она пожала плечами. — Все без изменений, по накатанной. Как обычно, в общем. Вроде бы… — под пристальным взглядом брата, с его молчаливого одобрения, Инна решилась на откровенность. — Не знаю, Ян. В последнее время мне кажется, что что-то идет не так у нас с Захаром.

Она снова вспомнила немигающий взгляд мужа, которым он внимательно следил за ней утром. Даже сейчас озноб беспокойства неприятным холодком стек по спине.

— Если тебе кажется, значит, тебе не кажется, — весомо изрек Ян. — Я не знаю, как у вас, женщин, это работает, но это работает.

Он снова пересадил девчушку, которая насмотрелась на Инну и теперь лезла ручонками отцу в лицо. Инна невесело усмехнулась:

— Знать бы еще самой, как это работает, — она помолчала немного, вертя чашку в руках. — Мы… как бы это сказать… стали отдаляться друг от друга, что ли…

— Вы или ты? — переспросил Ян, многозначительно подняв бровь.

— О чем ты говоришь? — моментально вскинулась Инна. Взгляд серо-зеленых глаз удивленно впился в брата.

— Вот ты сейчас сказала, что у тебя проект. Это значит, что в ближайшее время ты выпадешь из семейной жизни.

— Но это работа! Вспомни, когда после изнасилования, — голос ее дрогнул, — я долгое время отсиживалась дома, брала заказы и удаленно их выполняла, стала киснуть в собственном соку! Я стала клушей — ленивой, неповоротливой и инертной! Когда все страхи улеглись, и мой психотерапевт позволила и даже настоятельно рекомендовала выходить в люди, я вышла на работу. Захар только порадовался вместе со мной и продолжал радоваться моим успехам. Он поддерживал меня во всех начинаниях. И когда я сменила работу, и когда пошла на повышение.

Когда Инна вспомнила об изнасиловании, глаза Яна сделались темнее грозовой тучи. Он тогда еще отбывал срок заключения и никак не мог защитить свою сестренку. Не смог и Беркутов. Ох и знатно он отметелил Захара, когда вышел на свободу и узнал о страшном происшествии. А тот и не сопротивлялся, полностью признавая свою вину.

— Верно. До этого у тебя тоже была работа: какой-то крупный заказ, которому ты посвятила все свободное время, откровенно обделив вниманием мужа. Еще до этого ты сменила место работы, где познакомилась с новыми интересными людьми, которым тоже уделяла времени больше, чем мужу. А еще до этого ты друг за другом родила двух сыновей и носилась над ними, как курица над цыплятами. Особенно с первым. И что-то мне подсказывает, что и в тот период тебе не особо до Беркутова было, — прищурился Ян, глядя на сникшую под его неоспоримыми аргументами сестру. — Как ни послушать, у тебя постоянно находятся занятия важнее супруга. Даже меня это вывело бы из себя!

— Но я физически не успеваю больше времени уделять ему! Меня и так разрывает между домом, работой и детьми.

— Сбавь обороты. Перейди на неполный рабочий день. Хватит вкалывать как ломовая лошадь, и тебя на все будет хватать. Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, не на тебе лежит финансовое обеспечение семьи?

— Не на мне, — Инна скрестила руки на груди, словно закрываясь от нападок брата.

— И тебя никто не заставляет пополнять семейную кубышку денег наравне с мужем?

— Не заставляет.

— Выходит, ты сама все накручиваешь и усложняешь. Сама себя лупишь вожжами под хвост и скачешь на пределе сил. А куда и зачем — сама не понимаешь. Зная Беркутова, его бы больше обрадовало, чтобы рядом с ним была истинная женщина, а не замыленная лошадь. Не той он породы, чтобы оценить твои старания соответствовать ему в таком ключе. Ему не нужен верный соратник или закадычный дружбан. Этого добра ему и без тебя хватает. Ему нужна женщина. И я тебе больше скажу: мало того, что ты его оставляешь без внимания, ты и за собой перестала следить. Не обижайся, что я тебе сейчас скажу, ты моя сестра, я тебя люблю, и все такое, но посмотри на себя!

Инна в самом деле оглядела себя.

— Не так, — он закатил глаза. — Посмотри на себя глазами мужчины. Я может, сейчас какую тайну тебе открою, но мужчина, став мужем, по-прежнему остается мужчиной, представляешь?

— Да что не так с моим видом?

— Все так. Для огорода. Птиц пугать.

— Ян! — возмущенно вскрикнула Инна, скомкала салфетку и кинула в брата. Ее подхватила малышка и развеселилась, приняв поступок тетушки за игру.

— И не янкай. Я серьезно. Что на тебе? Что за бесформенные мешковатые вещи с чужого плеча? Это гнездо на голове тоже не придает тебе шарма. И если в таком неряшливом виде ты выходишь в люди, то я боюсь представить, как ты выглядишь дома! А он — мужчина, и видит тебя в таком состоянии каждый день! И это, знаешь ли, не стимулирует его интерес к тебе…

Инна сидела пристыженная, понимая, что он тысячу раз прав. Она помешалась на работе, забегалась с детьми и да, совершенно забросила свою внешность, искренне полагая, что муж и такой ее любит.

Она по-детски надулась:

— Я тебя ненавижу!

— Я готов понести такие жертвы, лишь бы у вас все было хорошо.

Ее вдруг осенила неприятная догадка:

— Думаешь, он мне изменяет?

— Понятия не имею. Но, надеюсь, это не так, иначе будет иметь дело со мной.

Инна благодарно улыбнулась брату. Она знала: что бы ни случилось, он примет ее сторону и защитит сестру. Так всегда было. И сознание этого придало ей силы взбрыкнуть.

— Ну, знаешь, он тоже не идеальный!

Она стала подыскивать доводы в свою пользу. Взгляд ее беспокойно забегал, даже пальцами по столу забарабанила.

— Меня бесит, например, когда он выковыривает изюм из манника! — нашлась-таки она. — Я уже специально ставлю рядом миску с изюмом, но он все равно достает его из пирога! Честное слово, как дитя малое! Даже у ребят такой манеры нет!

— Ты сказала ему об этом?

— Да что тут говорить-то?! Рядом стоит полная чаша изюма. Тут и ежу понятно, для чего она!

— Нет, не понятно. Я бы тоже не понял, — все так же спокойно парировал Ян. На немое изумление сестры он снизошел до объяснений. — Стои́т и стои́т. Мало ли для чего ты ее поставила. Может для другого блюда приготовила, а он полезет. Еще и схлопочет за это. Вот вы, женщины, любите грешить этими намеками! Скажи словами, так, мол, и так. И все — конфликт убит в зачатке. Пойми меня правильно, я не оправдываю его. Я лишь хочу показать ситуацию с его стороны. Есть такие привычки, от которых мужчинам сложно отказаться ввиду их незначительности. А если он еще и не понимает, что тебя это раздражает, то не откажется вовсе. Ты и так запретила ему участвовать в мотогонках, и он пошел тебе на уступку. Голову даю на отсечение, что сделал это только ради твоего спокойствия и детей, преступая через себя.

— Мотогонки — это слишком опасно, слишком рискованно для жизни. Я не могу допустить, чтобы дети остались сиротами. Я и сама не переживу, если он разобьется.

— А раньше, выходит, пережила бы? Вспомни, ты ведь запретила ему участвовать в заездах после рождения детей. Причем в ультимативной форме. Я точно помню, сам был свидетелем скандала.

— Ну, ладно! Не такой уж и скандал был. Так, пошумели маленько.

— Потому что я вас утихомирил.

Малышка снова стала требовать внимания папы. Ян подбросил ее на руках, и та звонко взвизгнула. Он завозился с ней, а Инна вспоминала и переосмысливала тот случай. Ну да, возможно она действительно перегнула палку, посягнув на святое. Захар любил гонки. Они его заряжали, зажигали, окрыляли. Пожалуй, больше гонок он любил разве что ковыряться в моторах. Но здесь, к счастью, никаких запретов не было.

— Не все его привычки искоренились. Ты бросил курить, а он до сих пор дымит, как паровоз. Я бы не назвала эту привычку такой уж «незначительной»! — с другого бока подступила Инна.

— Я бросил из-за девочек, чтобы не травить их сигаретным дымом, потому что они много времени проводят со мной.

— Захар тоже мог бы больше времени проводить с сыновьями!

— Когда? Вместо школы? Или вместо ежедневных секций, куда ты их записала? А, точно, их же нельзя пропускать, потому что «это же мальчишки, будущие мужчины; их надо воспитывать в строгости, чтоб не расхолаживались!» — процитировал Ян ее же слова. — Так когда ему общаться с сыновьями, а им учиться у отца? Они, быть может, с бо́льшим удовольствием проводили бы время в мастерской Беркутова, разглядывая машины, расспрашивая о мотоциклах или даже в чем-то помогая?

— Захар там работает. Они будут только мешать, — упрямо стояла на своем Инна.

— Это ты так решила. А не пробовала спросить у них? Тесная, доверительная связь между поколениями устанавливается именно при совместных делах, которая будет связывать их на протяжении всей жизни. Для примера, они с удовольствием крутятся со мной, причем по своему желанию, когда я что-то строю. Спрашивают, какой инструмент для чего нужен; что, в какой последовательности нужно делать. Им действительно интересно научиться различать между сбой гвозди и болты. Кто знает, может это кому-то и пригодится в будущем? А ты отваживаешь их от совместных дел с отцом. И ладно бы он бабочек под микроскопом разглядывал. Нет же. Он занимается ремонтом машин и мотоциклов. Да это мечта любого мальчишки — разбираться в моторах! Теоретические знания там, наука, учеба — это все, конечно, хорошо и нужно для общего развития. Но ты и тут пересаливаешь. Складывается ощущение, что ты ополчилась против всего мужского населения своей семьи: одного обделяя вниманием, зато других задавливая им.

Ян видел по реакции сестры, как его метко подобранные слова попадают в цель, но она чисто в силу характера продолжала стоять на своем. Не так-то просто годами выработанную стратегию поведения взять и в одночасье поменять, пусть даже в мыслях. Он видел это по ее хмурому взгляду, которым сестра буравила его, по упрямо сжатым в тоненькую линию губам. Но потом Инна перевела взгляд куда-то за его спину, и он заметно смягчился. Ян, не оборачиваясь, знал, с чем это связано. У всех без исключения была такая реакция на его жену.

Примечания

4

Логическая игра, в ходе которой ведущий рассказывает коротенькую историю с загадочной концовкой и отвечает на уточняющие вопросы отгадывающих участников только «да» или «нет».