Магическая феерия. Наперекор богам

Марина Андреева

Легко ли быть не просто попаданкой, а дочерью ни много ни мало верховного бога? Как жить, если на тебя возлагают надежду из-за нелепых пророчеств? Да ещё и каждая с… сомнительная личность норовит спровадить в мир иной… Вот только русские девушки не сдаются! Мы же, как известно, и коня на скаку остановим, и в избу горящую войдём, и демона в бараний рог… ой… о чём это я?..

© Марина Андреева, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1 Новые горизонты

Две недели отпуска из гимназии, полученные в награду за активное участие в борьбе с верховным демоном на планете Карпег, промелькнули как один миг.

Дни напролёт я пропадала в папиной библиотеке, в промежутках между увлекательным, поучительным чтивом обедая в кругу семьи. То есть: мамы и даже… вечно занятого отца! А ведь он ни много ни мало — божество! И пусть некогда свергнутое. Но благополучно вернувшее своё место во главе божественного пантеона.

А вот вечера и ночи я неизменно коротала в родовом замке Винд-Арконте в обществе любимого мужа: магистра магии ветра, маркиза, да и просто красавчика!

Жизнь почти превратилась в сказку. Если не учитывать нетерпения не отходящей от меня ни на шаг в замке отца Эльмы, и грустного, наполненного тайной надеждой взгляда навещаемой мною порой Алсеи. Вот только спешить я не решалась.

Первый проводимый мною ритуал касался меня и только меня. Никто иной пострадать вследствие его проведения не мог. И максимум что мне грозило — навеки остаться в почти полноценном материальном теле, практически неотличимом от оригинала, валявшегося всё это время на больничной койке в другом мире. О чём в тот момент даже я сама не догадывалась. В случае же с чужими неприкаянными душами последствия могут оказаться куда более плачевными и необратимыми. На это, несмотря на всю решимость потенциальных подопытных, я пойти не могла.

А потом… потом наступил настоящий ад. Необходимость возвращения в стены гимназии была меньшим из зол. В конце концов, никто не имел права вмешиваться в мою личную жизнь и мешать переноситься на ночь в замок мужа, а вместо обеда в столовке проводить время с родными, но… увы, проблемы оказались куда более глобальными.

— Дочь, — как-то во время очередного семейного обеда провозгласил с неимоверно серьёзным видом отец. Я насторожилась. Давненько, ещё с той, прошлой жизни на Земле, не слышала такого тона в его исполнении. — Я предпочёл бы, чтобы какое-то время ты не покидала стен гимназии, — добавил он твёрдым, не терпящим противоречий голосом.

— Но почему? Что мне может грозить здесь или в Винд-Арконте? — всё же посмела возразить я.

Отец, вздохнув, покосился на напряжённо ковыряющуюся вилкой в своей тарелке мать, ища поддержки, но та молчала.

— Здесь безопасно, не спорю. А вот там… — он подозрительно запнулся, и мне показалось, что он недоговаривает. — Дело даже не в защите. Хотя в гимназии она бесспорно на порядок выше. Опасность может грозить в момент перемещения. Ты элементарно безграмотна, чтобы понять это.

Конечно, можно было демонстративно надуться, но зачем врать самой себе? Почти всё, что я умела, делалось исключительно интуитивно. Без малейшей доли осознания почему и как это происходит.

— Поэтому просто поверь и подчинись, — добавил отец.

Время, выделенное на обед, истекало, и как я ни пыталась выведать что-то большее, ничего не удавалось. Папа элементарно погрузился в какие-то свои мысли и попросту не замечал моих трепыханий.

Вернувшись в гимназию, всё ещё пребывая в размышлениях, влилась в толпу выходящих из столовки сокурсников и побрела в аудиторию, но вдруг над нашими головами разнёсся магически усиленный голос лорда ректора:

— Всем студентам и преподавателям срочно явиться в актовый зал для экстренного собрания!

Народ вокруг загомонил, послушно меняя направление, а меня охватили недобрые предчувствия. Где-то неподалёку, заставив сердце пропустить такт, на миг мелькнула среди толпы до боли родная шевелюра любимого мужа. О наших отношениях, кстати, в гимназии до сих пор никто не знал. Опасения только усилились. Захотелось, растолкав всех, броситься к нему. И плевать, что здесь люди, плевать на вполне ожидаемые пренебрежительные взгляды. Но он словно растворился в толпе, и внезапный порыв угас. Использовать портал в столпотворении, памятуя о едва не сваренном в ванной Альранде, я никогда бы не рискнула.

Актовый зал поразил размерами. Рядом с ним напоминающая концертный зал «Олимпийского» столовка казалась крохотной кладовкой. Пропела мелодия звонка, предвещающего начало некоего события. Народ поспешно заметался в поиске свободных мест. Я тоже села на первое попавшееся, по-прежнему сквозь мелькание тел стараясь высмотреть любимого. Но тот словно сквозь землю провалился.

— Х-хм… — очевидно, проверяя акустические данные зала, произнёс ректор, и все вмиг затихли. — Уважаемые студенты и преподаватели гимназии стихийной магии, — каким-то усталым голосом начал он. — Должен сообщить вам прискорбные новости. На территории Илсарии вводится комендантский час, — кстати, именно так именовалось государство, где располагалось наше учебное заведение. По залу прокатился недовольный ропот. — И всеобщая мобилизация воинского и магического состава.

Ох, что тут началось! Кто-то уже откровенно орал, кто-то и явно таких было немало, со всей дури ударил по спинкам близстоящих кресел, заглушая окружающий ропот. А до меня начало доходить, что мой муж… он же маг на службе родного государства, а значит…

— Соблюдайте тишину! — потребовал вынужденный перекрикивать шум, даже с учётом магического усиления голоса, ректор. — Студентов последнее пока не касается, — по залу прокатился вздох облегчения.

Всё как всегда — патриотизма ноль и воевать никому не охота. Оратор немного помолчал, пережидая, когда страсти немного утихнут, и продолжил:

— В связи с минувшими переменами… имеется в виду возвращение прежнего главы божественного пантеона, — пояснил он, и зал вновь заворчал, а я лишь взмолилась о том, чтобы не стало известно, кто мой отец. — Наше государство потеряло неприкосновенность. И Гарбор, и Равнош, и даже населённая полудикими кочевыми племенами Заврайская империя… — перечислил он все соседние страны, и при упоминании о последней в голосе ректора проскользнуло нескрываемое пренебрежение, — …и та выдвинула свои войска на границы Илсарии.

Он что-то говорил ещё, а я уже не в силах была осознать что-либо, кроме навязчивой мысли: «Так вот что имел ввиду папа во время обеда, намекая, что в замке мужа будет небезопасно. Элифана отправят на войну!» Мне так страшно стало… недолго думая, выскакиваю в проход между рядами кресел и создаю портал к отцу.

Вот только портал, как ни тужилась, не возникал. Словно что-то гасило мою магию. Такое вообще возможно? Увы, этого я не знала, и под осуждающими взорами нескольких тысяч присутствующих робко села на своё место. Делая вид, что внемлю словам ректора, пытаюсь навести относительный порядок в хаотично мечущихся в поисках решения проблемы мыслях.

Стоит заметить, здесь моё прежнее, земное представление о божественной сущности в целом трещало по швам. По всем ведомым мне канонам, так же как из книг и фильмов, получалось: боги живы, пока их помнят. Тут всё было иначе. Достаточно сильный маг мог бросить вызов какому-либо божеству и, одержав верх, обрести божественную силу. Как итог — строящие по своему усмотрению собственные судьбы, члены пантеона являлись по сути этакой автономной, независимой от мнения электората политической элитой.

Боги на протяжении тысячелетий не вмешивались в мелкие, пусть и государственных масштабов дрязги своих подопечных, предотвращая лишь опасные для этого мира вмешательства извне, эпидемии и глобальные стихийные бедствия. И, к сожалению, я понимала: несмотря на всю любовь ко мне, отец не поступится принципами и не станет вмешиваться в политические междоусобицы.

Теперь-то я знала, что Верховный Пик, как называли в народе огромную горную гряду, где возвышался замок отца, а потом и его соратников, являлся табу для простых смертных. Никто и помыслить не смел, чтобы попасть туда без высшего на то соизволения.

Лишь с восшествием Кхёрна многое изменилось. Чувствуя шаткость своего положения и стараясь укрепить свою власть, он пытался заручиться поддержкой всех и каждого, не брезгуя даже спекуляцией своим покровительством для правящих династий подопечного мира. С той поры Верховный пик превратился в место паломничества. И жаждущие быть услышанными до сих пор жили в палаточных лагерях у подножия облюбованных богами горных хребтов.

Как и упоминал ректор в своей речи, с возвращением отца, верховная власть сменилась, что не могло не сказаться на сдерживаемых ранее божественным заступничеством военно-политических отношениях государств планеты. И вот итог.

Получается, я сама во всём виновата? Ну что мне стоило оставить отца в неведении, там, на Земле? Навещала бы иногда, вешала бы лапшу на уши. Нет же! Заявилась как дура, во всполохах синего божественного пламени, и раскрыла все карты. Хотя… моё, оставшееся там, в больнице, тело спустя время попросту отключили бы от аппаратов жизнеобеспечения, и кто знает, что после этого случилось бы со мной здесь?

Грустно. Куда ни плюнь — засада. Да и прошлого уже не воротишь. А что делать сейчас? Поднимаю затуманенный слезами взгляд на сцену. И… в ужасе забываю, как дышать. Там, выстроившись в ряд, направляются к самому обычному, пылающему оранжевым пламенем порталу около трёх десятков преподавателей, и в числе последних в этой довольно бодро исчезающей очереди виднеется растерянно оглядывающий зал Элифан.

Сердце сжалось от боли. Забыв обо всём, едва ли не по головам сидящих, изо всех сил начинаю пробираться к такой далёкой сцене. К тому моменту, как он должен был ступить в оранжевое зарево, я очутилась наверху. Его рука потянулась к моей, в глазах тоска, и шёпот:

— Я вернусь, родная. Жди…

Портал схлопнулся. Оставив на сцене меня и растерянно хлопающего глазами ректора. А я… я просто потеряла сознание.

Пришла в себя я в местном лазарете, от резкого запаха уже знакомого аналога нашего нашатырного спирта. Возле кушетки сидят трое: ректор, в задумчивости наблюдающий за снующей вокруг меня лекаршей, явно взволнованная леди Элеонора и тайком ехидно посмеивающаяся Моргана.

«М-да уж… ну и компания собралась» — мысленно вздыхаю я, и пытаюсь выдавить робкую улыбку.

— Катерина, — подал голос, как и все прочие заметивший, что я пришла в себя, ректор. — Как понимать ваше поведение? Вы, конечно же, на хорошем счету, но вот так бесстыдно кидаться в объятия своего любовника на глазах всей гимназии… — несмотря на пытающуюся его одёрнуть леди Элеонору, выпалил на одном дыхании старик.

Вот этого я вынести уже не смогла, и смотря ему прямо в глаза, разделяя слова, процедила:

— Он. Мой. Муж.

Сказать, что у присутствующих шок? Не-ет! Ректор, залепетав извинения, побледнел, огненная леди, кажется, испытала истинное облегчение, а вот Моргана тут же превратилась из улыбчивой очаровашки в настоящую мегеру, и как зашипит:

— Да как ты смеешь, девчонка, порочить сплетнями имя уважаемого преподавателя?

Ну, оно и понятно. Она же, привораживая, такого поворота событий почему-то в упор не учитывала. А я… я с ледяным спокойствием вытаскиваю из-под одеяла правую руку, демонстрируя обручальное кольцо. В общем, мегеру сдуло из палаты вмиг. Ректор всё ещё лепетал что-то типа:

–…что ж ты, девочка, нас в известность-то не поставила… у тебя же сам Кхёрн в женихах был…

Так и подмывает ответить: «Кхёрн был и сплыл! А точнее весь вышел…»

— Мой муж всегда был против обнародования деталей его личной жизни, — с акцентом на словах «мой» и «муж» напоминаю старому склеротику его же слова.

Нет, не подумайте, что я хамка какая-то. Отнюдь! Но как можно, будучи ректором уважаемого учебного заведения, судить о людях столь поверхностно? Ведь и дураку понятно, что науськала его именно Моргана. А он как дитя малое: послушал, и закатав ползунки, в бой с погремушкой наголо ринулся.

— Да, да… — тем временем соглашается тот. — А я-то удивлялся после памятной стычки с демоном, когда вы сказали, что он дома, в кругу семьи. Вот оно как оказывается…

Находиться в положении лёжа в момент этой баталии, пусть и словесной, даже с учётом фактически одержанной мною победы, было неприятно. Искренне хотелось, чтобы посетители поскорее ушли, а лучше, чтобы меня отпустили к себе. Не терпелось вновь попытаться создать портал к отцу. В душе ещё теплилась надежда на то, что магический блок уже снят. Хотя веры в то, что папа вмешается, почти не было.

И мольбы мои были услышаны. Ректор засобирался, ещё раз извинился и поковылял, сопровождаемый бросающей на меня сочувствующие взгляды Элеонорой, к выходу. Полдела сделано. Теперь бы из лазарета на волю вырваться. Но и в этом мне подфартило.

— Голова не кружится? — вопросила вошедшая тут же лекарша.

Отрицательно качаю головой. Говорить почему-то не хочется.

— До корпуса самостоятельно дойдёте? — уточняет, а я аж вспархиваю, словно окрылённая, с постели.

Ну а что? Не говорить же, что долечу! Вот только портал опять не открылся. Пришлось шлёпать до общежития ножками. Ещё и погода под стать настроению: небо затянуто низкими плотными тучами, в воздухе пахнет грозой, благо хоть дождя пока нет.

Попав в свои апартаменты, искренне пожалела, что не осталась в лазарете. Здесь рыдала в три призрачных ручья заламывающая ручки Алсея. Как выяснилось, военные конфликты не обошли стороной и государство Альранда. И пусть он и не наследный, но всё-таки принц, а соответственно вынужден был принять участие в удержании границ.

В общем, долго ли, коротко ли мы плакались друг другу в жилетки, но в конце концов я устала. Слезами делу не поможешь. Вот только мне и самой эту истину до конца осознать сейчас было сложно, а что уж говорить об Алсее. Но всё же я не выдержала. Игнорируя продолжающую рыдать подругу, обратилась. Моя вторая ипостась, как всегда, отнеслась к проблемам по-философски: потёрлась спинкой о материализовавшегося призрака и нагло завалилась спать.

Проснулась я абсолютно спокойной. Привстав на передние лапки, сладко потянулась. Умылась. Взглянула на часы и… опешила. Почти полдень. Это как минимум странно, ведь Алсея всегда будила меня. Несмотря на присущий моей второй ипостаси пофигизм, навалилось всё, что произошло вчера. И то, что лекцию у ректора пропустила, это полбеды, и понимаю — с призраком ничего случиться не могло, но как-то не по себе стало.

Вернувшись в человеческое обличие, по привычке пытаюсь создать портал, ну чтоб к Каргуле сразу попасть. Но… не проканало. Видать, защита до сих пор на месте. Интересно, она создана службами безопасности страны и распространяется на территорию всего государства? Или же магами гимназии для ограничения перемещения студентов? А может моим отцом исключительно для меня? Всё это и многое другое пронеслось в голове за то время, пока бежала с третьего на первый этаж, где располагалась каморка Каргули.

Постучав разок и не услышав ответа, нагло открываю дверь, заглядывая внутрь. Комнатушка пуста. Сзади доносится какой-то шум. Оглядываюсь… мать вашу… посреди холла, в отблесках догорающего голубым пламенем портала, ко мне спиной стоит божественный кошак свой гадкой блохастой персоной. Блин… Видать мало ему папаня люлей навешал, коль тот посмел вновь сюда заявиться. Сама не заметила, как влетела в чужое жилище, и бросив последний взгляд на широкую спину гостя тихо прикрыла за собою дверь.

Сижу, никого не трогаю, и вдруг, заставив меня вздрогнуть, дверь резко распахивается, и в комнату, ничего не видя перед собой из-за высоченной стопки учебников, вваливается мадам Торес собственной гномистой персоной.

— На ловца и зверь бежит, — сгружая свою нелёгкую ношу на столик, пыхтя выдохнула пожилая гнома. — Алсея попросила принести это. Для тебя. Так что забирай.

С недоумением просматриваю корешки книг. Все они посвящены магии защиты и предназначены для студентов старших курсов обучения. Собственно, спасибо огромное облегчившим мою задачу Алсее и Каргуле, я и сама подумывала наведаться в библиотеку в поисках информации. Видимо, вчера моя призрачная подруга не только слёзы лила, но и слушала внимательно всё, что я, шмыгая, рассказывала.

— Ну чего стоим, чего ждём, а? — в обычной своей манере, уперев руки в бока, разворчалась хозяйка каморки. — Ходють тут всякие, никакого покоя от них нет… шла б ты ужо, девонька…

Дверь слегка приоткрыта, и за ней по-прежнему виднеется фигурка ненавистного божка. А вреднючая старушенция, бурча да причитая, начинает навьючивать на меня свою недавнюю поклажу. Под весом её трофеев я, натужно крякнув, едва не присела. С завистью окинула невысокую крепенькую фигурку пожилой гномочки: «Вот и в чём жизнь-то теплится? А сил куда больше, чем у меня. Жаль портал нельзя вызвать… и нести недалеко было бы и… проблема с ещё одним больши-и-им „НО“ решилась бы вмиг».

Вот только это самое «но», судя по виднеющемуся сквозь щель в двери, никуда уходить не собиралось. В то время как упёртая гномочка уже выпихивала меня за двери. Упира-а-аюсь… толка-а-ает… упира-а-аюсь… вот чёрт! За дверь я не вышла. Вылетела! В прямом смысле этого слова, со всеми сопутствующими: рассыпанными по всему холлу учебниками, и впечатавшейся в похожий на белый мрамор со странными зелёными прожилками камень, которым был выложен пол по всему общежитию.

Встреча на Эльбе, блин. Лежу в позе ящерки, с физиономией как у той овчарки, что после нокаута в бульдога превратилась, и вижу, как ко мне приближаются… вау… наряд-то у котяры нынче ну о-о-очень экстравагантный! Этакий шотландский килт… а под ним… в общем, как и положено. То есть ничего. Вот абсолютно! Нет, то, что по физиологии положено, то в наличии имеется, что с моей точки зрения, мягко говоря, ну очень отчётливо видно. И как-то… заманчиво всё выглядит, чисто с художественной и эстетической точки зрения! Я даже засмотрелась. Здесь вам не тут! Это… это… Вот прям дайте лист бумаги и карандаш — запечатлею на память потомкам!

— Не стоит падать ниц, крошка, — тем временем промурчал этот недоделанный, не в меру самоуверенный самец, и тянет свои лапы загребущие, собираясь меня от пола отлепить.

А я вот против! Отсюда та-а-акой вид на окружающее пространство открывается… вот чёрт! Во мне что, опять кошка заговорила? Стряхиваю наваждение. Подскакиваю и с видом полнейшей невинности кидаюсь собирать свои трофеи. Наивно было полагать, что этот божок свалит, заметив, что кому-то не до него. Ага. Как же! Прям аж разбежался. Подхватив пару-тройку книг, с милейшей улыбкой на устах водрузил на стопку уже собранных. Я охнула, но устояла. А этот гад, как ни в чём не бывало, окидывает та-а-аким красноречивым взглядом, что у меня не только щёки, но и волосы, кажется краской заливаются, и говорит:

— Нам бы обсудить кое-что, — косится на застывшую в дверях своей каморки Каргулю и добавляет: — Наедине.

Такой расклад меня не сильно устраивает, но и стоять долго под таким грузом в принципе нереально. Кошусь в надежде на Каргулю, а та, гадина, глазки отводит, типа нет её здесь, и типа ничегошеньки она не видит! Ладно, сделала себе зарубочку на память. Придёт время — отольются вредной старушенции мои слёзоньки. Кряхтя и пыхтя, тащусь наверх, а у божественного остолопа даже мысли не возникает о том, что помочь надо бы.

Иду медленно, неспешно, наивно надеясь, что тот где-нибудь отстанет или потеряется, заплутав в ступеньках. Размечталась… такая большая, а всё в сказки верю. Вот и она, дверь в мои комнаты, а этот… за спиной с ноги на ногу переминается. Входим. Сваливаю учебники на стол, рядом с уже имеющейся стопкой, разворачиваюсь, ожидая… да всего чего угодно, но вот только не этого!

Нет, стриптиз он не показывал и на колени не падал, но стоял настолько поникший, что прямо так и хотелось подойти, обнять, погладить по головке… Желания свои нездоровые придушив на корню, жду, что ж дальше будет в этом театре одного актёра. И кошак мои надежды оправдал: поднял полный покаяния взор и не просто заговорил, запел буквально.

Слов было много. А смысл прост: молил утихомирить папашу, ибо он, то есть Артон, его, то есть папу, и раньше поддерживал, сам своей божественной силы в том достопамятном противостоянии пятнадцать тысяч лет назад едва не лишился. С трудом удержался на своём месте и тешил надежду отомстить узурпатору, коим Кхёрн типа являлся. Но тот был силён, да и сторонников отца он почти всех низложил, а сохранившие нейтралитет супротив сильного идти не собирались.

Пару месяцев назад Кхёрн измотался в сражении, и быть бы ему свергнутым, но он успел смыться, а вернулся уже полным сил, и тягаться с ним не посмели. Это как раз тогда, когда такая красивая и хорошая я в этот мир заявиться соизволила. В тот день, когда мы бодались с демоном, он опять обессилел, вот тут его божественных сил и лишили. А следом батя пришёл… и такую жесть в божественных кругах устроил… что я в очередной раз устыдилась, что притащила его сюда.

Собственно, ничего нового, ну разве что некие нюансы внутренних взаимоотношений в пантеоне наружу вылезли. Правильно Элеонора когда-то сказала — змеиный клубок. Единственное, выяснилось, что для самого Артона лишиться сил сродни смерти по ряду причин, посему он и пошёл на это унижение, в надежде, что я, сжалившись, сумею помочь.

Допустим, мне не столько его жаль, сколько можно было бы… заставить его встать на защиту нашего государства… не-ет! Слишком патриотично. Не настолько я с этой страной сроднилась. Кроме гимназии и не видела ничегошеньки. Но хотя бы Элифана прикрыть какой-нибудь мега-божественной защитой. Вот только как тогда осуществить свою часть сделки? Как переговорить с отцом? Пройти сквозь портал вместе с Артоном? После этого батя от кошака мокрого места не оставит. Сама же до него добраться тоже не смогу. О последнем и известила.

— Да уж… — пригорюнился бог. — Против Яра я не пойду. Коли велел не покидать, так тому и быть.

Вздыхает, а мне аж плевать ядом хочется: «Ох, какие мы покладистые да послушные!» А он глазами по стопкам книг пробегается, и вдруг на губах появляется хитрая такая улыбочка. Щелчок пальцев, и передо мной в воздухе зависает какой-то явно древний фолиант.

— Надеюсь, ты понимаешь, что книга сама нашлась… без моей помощи, — тихо говорит. — Ну и если что… не забудь.

Эка он разогнался-то! Так дела не делаются. Он мне книгу для решения его же проблем, а мне-то за старания что? Дульку с маслом?

— Не прокатит, блохастенький, — по вытянувшемуся лицу собеседника понимаю, что последнее вслух произнесла. «М-да… неудобненько как-то вышло». И тут же заминаю тему: — Без обид, но что я с того поимею?

— А чего хочешь? — этот самоуверенный самец плавной походкой приблизился, вот только желания мои были очень далеки от его мохнатой тушки.

— Сможешь обеспечить защиту одному человеку?

Ответом послужило молчание и картинно заломленная бровь. «Да, да, милый, понимаю, что ты считаешь себя непревзойдённым любовником, и вообще весь из себя неотразим, но твоё эго я щадить не собираюсь…»

— Да или нет? — не уточняю пока, о ком именно речь.

— Ну…

— Баранки гну! — не выдержала я. — Или соглашаешься и я пытаюсь связаться с отцом, беря на себя все последствия, либо… — многозначительно умолкаю и с наслаждением наблюдаю, как с красивой, что уж тут спорить, морды божка сползает самодовольная ухмылочка. — Либо всё равно нахожу способ с ним связаться, вот только результат разговора будет прямо противоположный.

Тишина. Гробовая такая… Ну не всё ж ему моих родственников в порталы за шкирки выкидывать и мою вторую ипостась самым наглым образом пользовать? Вот и отливаются котику мышкины слёзки.

— Кто? — кривя губы, выдавливает Артон.

Ну я и известила, и дополнительных требований навыдвигала, а фантазия у меня, скажу вам, весьма богатая. В общем, постаралась от души. По-моему, божок уже не рад, что со мной связался, и готов сам себя всех божественных привилегий лишить. Да только некуда бедолаге с подводной лодки деться. Куда ни глянь — везде засада. Ага, я такая кроткая и хорошая по всем статьям обложила.

— Сделаю, — явно злясь, извещает и начинает медленно так, но верно пятиться к выходу, пока я ещё что не придумала.

А я что? Да ничего. «Вали уже, милок», — думаю, а сама с вожделением на фолиантик в своих руках поглядываю. Он просить дважды, пусть и мысленно, не заставил, и таки смылся. Только дверь за его спиной тихо так, но резко прикрылась, аж ветерок по гостиной пронёсся.

Сижу, читаю. Любопытненько весьма. Не всё понятно, конечно. Да и текст местами от древности и, очевидно, частого использования подзатёрся. Но главное я уловила быстро: в местах истощённых, лишённых даже магии жизни, нужно быть осторожным, ибо там невозможно возложить на себя защиту. Ага… места… лишённые… что-то мне это напоминает! И тут меня осеняет: кладбище! Ведь в памятном сражении с демоном я всю территорию древнего кладбища в безжизненную пустыню нечаянно превратила! Так вот почему созданная мною защитная сфера спала…

Как примерная ученица, прихватив для отвода глаз ещё пару книг, бегу туда…

Искать нужное место на необъятной территории так и не изученной мною вдоль и поперёк гимназии пришлось чисто интуитивно. Спрашивать было не у кого, да и привлекать лишнее внимание к столь странному выбору мест для прогулок, явно не стоило. Прикинула время суток в момент разборок с демоном, припомнила расположение лун в небе, да и пошла.

По дороге вопреки опасениям так никто и не встретился, но на подходах к кладбищу тело начала пробивать совершенно неуместная нервная дрожь. И понятно бы было, будь я суеверной. Или ночь стояла бы на дворе. Но нет же! Ясный день в разгаре, а вот не по себе мне и всё тут. Возможно, сказываются воспоминания о прошлом посещении этого места? Так и опять же нестыковочка, не шла я сюда ножками! И окружающая местность ни на какие мысли не наводит. Разве что гнетёт осознание того, что ждёт в конце пути?

Вот уж вдали и высокая кованая ограда виднеется или я заплутала и это граница гимназии? Ан нет. Впереди виднеются относительно целенькие склепики. Благо хоть здесь всё уцелело. Вернуться сюда и осмотреть при свете дня масштабы сотворённых мной разрушений как-то в голову не приходило. Но главное, что за новым кладбищем должно располагаться то самое, древнее, принадлежавшее ещё первым владельцам этого огромного замка. Одна проблема: забор слишком высок, а на воротах уже отсюда, метров с трёхсот, виден массивный амбарный замок.

И вдруг слева, в явно искусственно посаженных, учитывая ровность рядков, зарослях неведомого кустарника моё внимание привлекает какое-то движение. Чувства опасности нет. Присматриваюсь. И мать же вашу… Что такое не везёт? И как с этим бороться?

Ко мне навстречу с какой-то корзинкой наперевес прёт не кто-то иной, а змееподобная леди Моргана собственной персоной! Надеяться на то, что меня не заметили не приходится. Стою. Наблюдаю. Женщина явно не в восторге от нашей встречи, и с каждым шагом растёт уверенность: причина не только во мне, а в самом факте того, что её застукали именно здесь. Жду, когда приблизится. Сочиняю более-менее правдоподобную версию, оправдывающую моё пребывание в этом далеко не романтическом местечке.

— И какими судьбами? — натянув на лицо насквозь неискреннюю улыбку, вопрошает леди, с подозрением окидывая взглядом книги у меня в руках.

— Хотела навестить могилы погибших в борьбе с Верзаулем, — на лету сочиняю.

Ну а что? В то время как хоронили педагогов, погибших от лап демона, я была занята: сама того не ведая, искала способ вернуть самой себе потерянную часть души и собственно тело, валявшееся в другом мире в реанимации. Посему вполне правдоподобно получается. Сражались можно сказать бок о бок… Морганы там не было, да и дальнейших подробностей она не знает, но главное — самой верить, что не врёшь.

— Ты ж никого из них не знала, — скептически приподнимает аккуратно выщипанную бровку собеседница.

В чём-то она права, но…

— Как же! — в этот миг я являю собой истинное воплощение оскорблённого достоинства. — А… заместительница нашего ректора?! Она же вела у нас… — ага, ещё бы вспомнить: что именно?

— Ты даже имени её не помнишь, да и дисциплины, которые она преподавала, вряд ли посещала.

Вот тут она не права. Реально! Была я! Аж… на двух лекциях. На вводной и на… чёрт, что ж там за нудятина-то была? Вот, блин блинский, как всегда, склероз не вовремя подкрался. Ведь помню, как она меня доставала всякими вопросами, а вот какими? Какая-то теория… хотя у нас вообще сейчас по программе только теории.

— Как ни крутите, гимназистка, всё равно понятно — вы врёте. Вы были на собрании, об этом известно всей гимназии. И, соответственно, обязаны знать, что студентам запрещено удаляться от основных корпусов гимназии более чем на пятьсот метров. Вы видите в поле зрения хотя бы один учебный или жилой комплекс? К тому же скоро начинается комендантский час. Или рассказываете истинную причину вашего пребывания здесь, или я вынуждена буду сообщить об этом на совете гимназии.

Ох и напуга-а-ала! Я прям уже штанишки обмочила. Знала б эта коза змееподобная, с кем дело имеет. Да и не станет она сообщать, видно же, что и у самой рыльце в пушку. Вот ещё бы выяснить, что она здесь делала. Но это всё философия. Проблемы мне ни к чему. Ругаться тоже не охота. Молчу. Что бы я ни соврала — не поверит. Правду же говорить… после всего, что было… теперь Моргана будет последним существом во всех мирах, которому я когда-либо доверюсь.

Так мне и пришлось не солоно хлебавши вернуться в общежитие. Один плюс: отделавшись от провожатой, наконец-то поела нормально, а то с утра во рту ни крошки не было ещё. Ну и, конечно же, теперь я точно знала, куда идти.

Как на грех, стоило выйти из столовки, и тут же раздался сигнал, извещающий о начале комендантского часа. Вот это уже проблема. После его наступления всех загоняли по общежитиям, и оные элементарно закрывались. Я исключением не стала, и вскоре, сопровождённая в женский корпус, с горестью смотрела в окно и думала: как бы выбраться.

— Где пропадала? — заставив вздрогнуть от неожиданности, раздался поблизости грустный голосок Алсеи.

Ну я и рассказала. Обо всём: и о визите божественного кошака, и о моём ему ультиматуме, и о фолианте, и о неудачном походе на кладбище, и о встрече с Морганой, ну и, наконец-то, о проблеме с выходом из здания из-за комендантского часа.

— Я бы на твоём месте в ту посадочку сходила бы. Ей богу, в это время года там абсолютно делать нечего. Артиза, — так, оказывается, назывался тот плодовый кустарник, — цветёт красиво, но это уже позади, и до сбора плодов ещё месяца полтора, если не два. Зато там легко укрыться, если не желаешь быть кем-то замеченным. И вот тут возникает вопрос…

— Что она делала… или собиралась сделать такого, о чём никто не должен был знать, — подхватываю я мысль привидения, и та кивает, соглашаясь. И тут же вздыхаю: — Вот только ответа до завтра нам не узнать.

— Хм… вот тут позволь не согласиться, — вдруг таинственно заулыбалась Алсея. — Я в этом здании давненько застряла, и многое успела о нём разузнать…