Вера в чудеса… Или недобрая сказка

Марина Андреева

Я – Кира Велисова, дочь преуспевающего бизнесмена и студентка престижного ВУЗа, жила как в сказке, а потом… мой папа женился. И понеслось: мачеха-стерва, сводные сёстры, смерть отца, а я в разгар зимы оказалась без крыши над головой. Благо, подруги поддержали, в общагу пристроили, да и учёба не оставила времени на печальные мысли. Замкнуться бы в себе, отгородиться от всего мира, спрятавшись за скорлупой неверия, но сердце верит в чудеса, подгоняя навстречу неведомому… надеюсь, что чуду!

Глава 2 Тернистый путь к чуду

Илона о моём существовании благополучно забыла. Деньги на карточку перестали приходит сразу после смерти папы. Хорошо, что жила я в пешей доступности от института и тратиться на транспорт необходимости не было. Поэтому остатков средств, сэкономленных ранее и смехотворной стипендии пока что хватало на кое-какое пропитание, хотя вопрос о подработке уже вставал ребром. Спустя полгода с того трагического дня, как раз с наступлением зимы, выяснилось, что срок, на который была сделана предоплата за квартиру подошёл к концу и надо либо оплатить дальнейшее проживание, либо съезжать.

Вопрос — куда? Да, пусть меня это и не радовало, но я решилась на какое-то время пожить в квартире отца, где по-прежнему обитали Илона и её младшая дочь. Нет, никто откровенно меня не выгонял из отчего дома, но поставили перед фактом: я тут «никто» и звать меня теперь «никак». По тому брачному контракту, с которым мне так и не удалось как следует ознакомиться в своё время, и по невесть откуда взявшемуся завещанию, никаких прав на собственность отца у меня не было: ни на долю в компании, ни на дачу, ни на квартиру, ни на машину, ни на счета в банке. Осталась только прописка. Можно было попытаться оспорить это в суде. Вот только денег на адвоката у меня не было.

Три недели жизни в некогда родной квартире превратились в сущий кошмар: к моему приходу из института всегда орала музыка, под звуки которой невозможно было сосредоточиться и подготовиться к следующим занятиям, зачётам и экзаменам. Приходилось заниматься по ночам, ведь я немало пропустила в конце прошлого учебного года, когда «жила» в папиной палате, прогуливая занятия. Вроде экзамены я все сдала, но всё равно нет-нет да аукаются те пропуски, а стипендию терять нельзя, она хоть и копеечная, но выручает.

— Кир, так не может продолжаться, — произнесла однажды утром, одна из моих подруг — Аня. — Ты на себя посмотри? В гроб краше кладут.

Что тут скажешь? Повела плечом неопределённо, мол, ничего не поделаешь. Я уже как-то смирилась и просто выживала. И если вначале, я тешила себя надеждой, что всё это затянувшийся кошмарный сон, то теперь наоборот, казалось, что все воспоминания о прошлой беззаботной жизни не более чем фантазии, а что было в жуткой реальности просто-напросто позабылось.

— Пошли в учебную часть. Напишешь заявление на место в общежитии.

— Кто меня туда пустит с местной пропиской? — невесело усмехаюсь.

— Ну а вдруг? — не отставала подруга.

Переспорить её нереально, это я знаю. Пришлось идти. Как и предполагала, получила отказ, ведь иногородних студентов выше крыши, а я местная. Но Аня не смирилась и продолжила обивать пороги ВУЗовского руководства. В итоге, нас троих — меня, Аню и Надю, вызвали к ректору.

— Вот и чего ты добилась? — ворчала я на подругу, подходя к кабинету.

Та вздыхала и отводила взгляд, но молчала. И правильно делала, у меня хронический недосып, недоед и вообще нервы расшатаны, посему лучше не нарываться.

Ректор окинул хмурым взглядом нашу компанию, и кивнул на стулья возе длинного «Т» — образного стола. Сели. Молчим. Ждём. Я молюсь — лишь бы не отчислили или стипендии не лишили.

— Свободных койко-мест в общежитии нету, — наконец-то произнёс он, а я успела подумать — «Стоило ради этого тратить на нас время? Эту информацию до нас только ленивый не донёс». — Свердлова, — он кивнул на Аньку, — уже все уши прожужжала о сложившейся ситуации. В общем… Вариант такой: насколько мне известно, вы, — он взглянул на моих подруг, — живёте в одной комнате. Так? Так. Согласны потесниться? — спрашивает, и девчонки опешив от такого вопроса переглянулись и дружно кивнули. — Но! Койко-место вам придётся организовывать самостоятельно. Привозите кровать, раскладушку или матрац надувной — это ваше дело. Если согласны, дам распоряжение приписать Велисову к вашей комнате.

Девчонки даже не глядя в мою сторону радостно заверещали, но тут же стушевались под строгим взглядом хозяина кабинета.

— Я так понимаю, вы согласны? — для проформы уточнил он. — Тогда вот, — он размашисто чиркнул на каком-то листке бумаги и подтолкнул его по столу в нашу сторону. — Отдадите коменданту.

Кровать я забрала из своей комнаты в теперь уже Илониной квартире, перевезла вещи, и наконец-то смогла вздохнуть с облегчением: никто не изводил меня придирками, не сводил с ума грохочущей музыкой, не соблазнял ароматами деликатесов, заставляющими мой голодный желудок узлами завязываться. Наконец-то, я выспалась и смогла сосредоточиться на подготовке к экзаменам, ведь подходил конец сессии, и не за горами был Новый Год.

И вот, настал день последнего экзамена.

— Молодец, Велисова, удивили ничего не скажешь, — похвалил педагог и поставив что-то в зачётке продублировал оценку в листок ведомости и ноутбук. — Хорошего вам Нового Года, — усмехнулся он, протягивая зачётку.

Я на ватных ногах прошла к столу, где осталась моя сумка, кинула взгляд на продолжающую готовиться к ответу Аню и… наконец-то за мной закрылась дверь в аудиторию.

— Ну как?! — тут же подлетела успевшая отстреляться самой первой Надя.

Открываю зачётку и расплываюсь в улыбке — высший бал!

— Оу! Супер! Ждём Аньку и пойдём отметим это дело.

— Да я… — попыталась отказаться, да куда уж там?

Надя у нас хоть и тихоня, но если вобьёт себе что-то в голову, то с ней, как и с Анькой спорить бесполезно, проще сразу согласиться. Вот и сейчас, не желая слышать мои отмазки, подруга тут же затараторила:

— Ты мне с матстатистикой и матанализом помогла? Помогла. Я проставляюсь! — припечатала она и в ожидании уставилась на дверь в аудиторию.

Мандраж отпустил, оставив на своём месте лёгкую эйфорию от осознания, что всё позади. Стою. Глазею по сторонам. Просторный коридор с высоченными, метров пяти в высоту потолками, залит ярким декабрьским солнцем, нестерпимо режущим по глазам сквозь огромные трёхстворчатые окна. У входа в аудиторию толпятся наши одногруппники, но при этом вокруг стоит гробовая тишина, изредка нарушаемая шорохом перелистываемых страниц, едва различимым шуршанием шпаргалок или тихим бурчанием готовящихся к экзамену студентов.

И вдруг, к вящему ужасу ожидающих своей очереди, дверь с пронзительным скрипом распахивается и, из помещения выскакивает сияющую от счастья голубоглазая блондинка:

— Ура-а-а! Даже не верится! — радостно восклицает она.

— И не говори, Анюта, — улыбнулась ей Надя, заправляя за ухо вывалившуюся из причёски, отливающую огненно-рыжим в солнечных лучах, каштановую прядь.

— На что? — больше для приличия интересуюсь, не сомневаясь, что подруга, как и всегда на протяжении двух с половиной лет нашей совместной учёбы, получила высший бал.

— На то, на что и хотела, — зарделась от удовольствия Анютка.

— Ну что, девчонки, обмоем завершение сессии? — вновь внесла Надя конструктивное предложение.

— Можно, — памятуя о минувшей нотации, почти мгновенно отозвалась я, но Аня нас удивила:

— У меня другое предложение. Айда к моей бабуле в деревню на каникулы? Туда ехать электричкой всего-то три с половиной часа, ну а потом, или на такси скинемся или прогуляемся часик ножками. У вас ведь всё равно никаких планов на каникулы нет.

В этом она права — планов ни у меня, ни у Нади не было, по одной простой причине — она приехала издалека, а у меня… у меня просто не было теперь ничего — ни дома, ни родных, ни денег на путешествия или какой-либо иной досуг. В общем, мы планировали отпраздновать Новый Год в общежитии, ну и каникулы провести собственно, там же.

Предложение Анюты было принято единогласно. Правда вечно скромничающая Надя ни то, чтобы заартачилась, но всё же усомнилась:

— Ань, удобно ли такой толпой в гости наваливаться без предупреждения?

— Ой! Да брось ты, Надюх! — беззаботно отмахнулась блондиночка. — У меня бабулька мировая. Она нас ещё и гаданиям научит! Если уболтаем, конечно, — уже не так уверенно, добавила она. — Вот ты, например, неужто не желаешь на суженого взглянуть? — добила она Надю.

— Так то ж на Крещение гадать надобно, а мы к тому времени уже вгрызёмся в гранит науки и не до гаданий будет, — задумчиво произнесла Надюшка, а судя по тому как выделились на её лице веснушки, она в этот момент вела активную внутреннюю борьбу между принципами и собственными желаниями. — Да и не верю я в это всё, — отмахнулась.

— Вообще-то и на Святки гадают, а это с шестого числа и до самого Крещения, — сделав вид, что не расслышала последнюю фразу, поправила Анька нашу подругу. — Можно даже в декабре гадать, на день святого Андрея, например. И вообще, много когда. Я точно не знаю, но уж моя-то бабка всё об этом ведает. Поверь! Она самая что ни на есть настоящая деревенская ведьма! Ну, я ж вам рассказывала, — несколько обижено завершила свою пылкую речь, Аня.

— Ерунда всё это! — хором с Надей выпалили мы, переглянулись и расхохотались, хоть Надюшка и тихоня по жизни, за редким исключением эмоциональных всплесков, таких вот как сейчас, но слишком часто у нас с ней мнения совпадают, и вот так синхронно озвучиваются.

— А вот погадаете, и узнаем ерунда или нет! — фыркнула Анюта.

В общем, так и решили. Весело галдя влетели в гардероб, оделись и выскочили на мороз, мне повезло тут же поймать адресованный кому-то снежок. Отряхнулась и поспешила догнать девчонок. Заскочили в общагу, побросали книги, конспекты и зачётки, наскоро собрались. По дороге на вокзал, забежали в гипермаркет затарившись всевозможными продуктами и алкоголем на Новый Год, и всем необходимым с расчётом на две недели проживания в гостях.

Хорошо, что экзамен проходил рано утром и мы по обыкновению вошли в аудиторию в числе первых. В итоге, на вокзале очутилась ещё до полудня. Без проблем взяли билеты и даже умудрились отыскать сидячие места в уже объявленной на посадку электричке, на что не особо-то рассчитывали накануне праздников и многочисленных выходных.

Три с лишним часа в электричке пролетели незаметно. После успевших надоесть городских пейзажей, мы с упоением глазели на проносящиеся за окном искрящиеся в солнечных лучах заснеженные поля, луга, деревья, позднее повалил снег, да такой, что ничего было не видно за этой белой пеленой. Потом болтали о том и сём, играли в карты, а когда часть пассажиров вышла, к нам подсели двое парней с гитарой. В итоге, мы так увлеклись, что чуть не проехали нужную станцию. Распрощались наскоро с попутчиками и подхватив свои вещи, выскочили из вагона.

Станция, судя по количеству вышедших на платформу пассажиров спросом не особо-то пользовалась. Помимо нашей компашки, я насчитала ещё четверых: женщина с ребёнком, мужик лет пятидесяти и бабулька-божий одуванчик в цветастом платке и с затрапезным рюкзачком за спиной.

— Хорошо-то ка-а-ак! — бросив сумки на заснеженный перрон, воскликнула Анька и широко раскинув руки в стороны, закружилась вокруг своей оси, похрустывая свежевыпавшим снегом под сапогами. — Вы чувствуете какой тут воздух?! А природа какая, а?

Ну что тут скажешь? Не поспорить. Воздух действительно чистейший, да и окружающий станцию хвойный лес — шикарен. Чего только стоят снежные шапки на раскидистых лапах елей и сосен: пушистые настолько, что так и тянет потрогать. А как искрятся, в лучах успевшего выскользнуть из-за тучек солнца! Аж глаза слезиться начинают.

— Да-а-а… — выдохнула облачко пара Надюшка. — Красота…

Учитывая отягощающие наши плечи баулы, о том, чтобы добираться пешком до деревни даже речи не было. Вот только ловить такси здесь было негде, за неимением оживлённых трасс или крупных населённых пунктов. По словам Ани, таксисты всегда парковались возле станции в ожидании потенциальных клиентов. Однако сейчас, сколько мы не оглядывались по сторонам, ни одной таксишной машины не заметили. Собственно, автомобилей здесь вообще было — раз, два и обчёлся. Двое мужчин поднялись встречать своих гостей прямо на перрон, затем закинули их баулы в багажники, дождались пока рассядутся пассажиры и… да — уехали. А мы с девчонками — остались.

Стоим, озираемся по сторонам. Морозец щиплет щёки и нос. Ноги начинают подмерзать.

— Ну что же, — несколько расстроено, вздыхает Аня. — Давненько я зимой сюда не приезжала. Видать в это время гости здесь редкость, вот и таксисты в холостую кататься не хотят, — отводя взгляд, добавила она.

— Значит, пойдём пешком, — пожала плечами Надя. — Не в город же возвращаться из-за такой ерунды. Сколько ты говорила — час идти?

— Ну-у-у… это… летом. А так… за полтора точно дойти можно, — обрадовала нас Аня, а мы в ответ лишь обречённо переглянулись, подхватили весьма увесистые торбы и потопали к спуску с платформы.

Выйдя с территории станции прошли минут пять по накатанной и явно довольно часто используемой дороге, свернули на широкую просёлочную, с жутким, присыпанным снегом гололёдом и колеями, оставленными транспортом. Минут через двадцать пришлось остановиться на передышку. После активной ходьбы, холодно уже не казалось — под курткой я вся взмокла, так и тянуло снять шапку, но боязно — вдруг простужусь? Не хотелось бы заболеть в такой глуши, где до станции не добраться, а о врачах и вовсе только мечтать можно, как собственно и о медикаментах.

— Придём, баньку затопим, — оптимистично вещала Аня, пытаясь поднять наш боевой дух.

Постояли, отдохнули, поглазели на окружающие красоты и двинулись дальше. Вот только далеко не ушли, минут через десять руки и плечи от сумок болеть начали. Опять сбросили баулы на снег. Сейчас живописные пейзажи уже не радовали взор, хотелось в тепло, а лучше принять горячий душ и растянуться на кровати с каким-нибудь романчиком в руках. Вот только в деревне ни о каком душе речи не шло, там баня, которую ещё топить надо, и воду в неё таскать…

Не успели мы продолжить путь, как из-за поворота, оттуда, откуда мы только что пришли, послышалось фырканье, а минуту спустя показались самое что ни на сеть настоящие сани! Тащила их белая в яблоках лошадка.

— Тпр-р-р… — поравнявшись с нами, крикнул возница, и кобылка послушно остановилась. — Далеко ль собрались? — поинтересовался восседающий на санях дедок в шапке ушанке, фуфайке и валенках.

— До Карбихи, дед Степан, — стаскивая натянутый чуть ли не до подбородка капюшон, радостно воскликнула Анька.

— Ох! Да никак к Федотовне гости пожаловали?! — покачал головой, явно узнавший нашу подружку дедок и неожиданно прытко для своего возраста соскочив на дорогу, начал сдвигать свою поклажу на санях, освобождая место. — Ну садитесь, девки. Подвезу. Бурка вмиг нас домчит, а мне всё веселее будет.

Пока ехали, возница расспрашивал как жизнь в городе. Ну и местными новостями поделился: кто женился, кто родился, кто преставился, у кого корова телилась, а чья жинка налево пошла.

Мне эти рассказы ни о чём не говорили, так как людей о которых речь шла, никогда в глаза не видела, а вот Анютка на некоторые новости реагировала весьма оживлённо. Оно и понятно, помнится подруга рассказывала, что в детстве все каникулы у бабушки проводила.

На лошадке ехать было куда веселее, чем пешком топать тяжёлые сумки на себе волоча. Вокруг красота: тучки окончательно разбежались, небо синее-синее, солнышко светит, снег искрится и скрипит под полозьями, лошадка нет-нет да всхрапывает. Вот если б нас сразу со станции на коняшке забрали, так вообще ощущение было бы будто в сказку попали.

Вскоре впереди показался просвет между деревьями, за ним пошли то ли луга покосные, то ли поля, зимой-то не разобрать, видно лишь, что равнина и ни единого деревца или кустика вокруг. А дальше мелькнул знак с наименованием населённого пункта и потянулись заборы. Не дачные сетчатые и не зажиточные из железа да камня, а обычные — как в старинку в деревнях и водилось — деревянные. За ними виднелись бревенчатые хоромы под серыми шиферными крышами. Из труб дымок вьётся, где-то скотинка блеет, мычит, собаки как заведённые брешут.

Деревня как ни странно оказалась немаленькой. Или это только впечатление такое складывалось, ведь по сравнению с садоводствами здесь участки огромные, соток по шестьдесят, а то и больше. Помимо основательных деревянных домов имелись в каждом дворе хозяйственные пристройки типа скотных дворов и сеновалов, плюс огороды и сады.

Проехав почти через всю деревню, миновали кладбище, явно заброшенные, ещё советских времён скотные дворы, и уже за ними остановились возле очередных хором.

— Тпр-р-р-р… — крикнул возница. — Вот и приехали! — говорит, а сам соскочил с саней и к калитке во двор направляется. — Федотовна! — крикнул он. — Привечай гостей дорогих!

Мы тем временем слезли с саней, забрав свои пожитки.

— Пойдёмте, — улыбнулась Анюта, и завидев вышедшую во двор пожилую женщину, с визгом: — Бабушка!!! — кинулась навстречу хозяйке дома.

Старушка, зябко кутающаяся в накинутую впопыхах и не застёгнутую фуфайку на вид смотрелась лет на семьдесят. Зрение видать у неё было не очень хорошее, она долго щурилась, силясь разглядеть — кто ж к ней в гости-то пожаловал? А разглядев заулыбалась и вмиг забыв о морозе раскинула руки заключив внучку в объятия.

— А я с подругами! — тут же выпалила Анька.

— Ну и хорошо, — улыбаясь, кивает бабка. — Да, что ж это мы всё во дворе да во двое? Спасибо Степан, с меня причитается!

— Сочтёмся, — отозвался дедок, и хитро подмигнув нам на прощанье, вернулся к саням.

— А вы в дом заходите, нечего тут мёрзнуть, — причитала Анина бабка.

Взойдя на высокое крыльцо, прошли в помещение исполнявшее роль веранды. Тут было холодно, что и не мудрено при таких-то окнах почти во всю стену. Зато светло. Возле одной стены стоит диван, у другой длинная лавка, у третьей старинный секретер и большой покрытый клеёнкой стол. Затем мы миновали небольшой мрачный коридорчик из которого уходило три двери, и наконец-то попали в жилую часть дома. Здесь было жарко натоплено и пахло свежей выпечкой.

— Разувайтесь, — кивнула нам Аня, указав взглядом на полочку с обувью.

— Вот как чуяла, — бормочет тем временем старушка. — Тесто с вечера поставила да пирогов сегодня с утра напекла. Вы раздевайтесь, раздевайтесь. Вещи в комнаты отнесите… Ань, покажи гостям куда идти! Я пока на стол соберу. У меня тут щи есть… — уже вовсю шуруя кочергой в настоящей русской печи, приговаривала хозяйка.

Дальше я не расслышала. Аня повела нас вглубь дома. Из той комнаты, где осталась хозяйка дома, выходили три двери. Через одну мы пришли, что было за второй неведомо, но судя по всему, там комната Аниной бабушки, через третью сейчас попали в ещё один небольшой мрачный коридорчик, из которого тоже выходило три двери.

— Это моя комната, — подруга пошуршала рукой по стене, в поисках выключателя и тут же пришлось зажмуриться, после темноты — свет ослепил. — А вы выбирайте из этих двух, она кивнула, указывая нам направление.

Обе спальни ничем особым не отличались, поэтому и думать было не о чём, я заняла ту, к которой ближе стояла, вторую Надя. Не успела снять куртку и распаковали сумки, как на пороге нарисовалась Анька:

— Пойдём есть. Заодно с бабулей познакомитесь, — говорит. — А потом баньку затопим.