(Не) зажигай меня

Марианна Красовская, 2021

Я влюбилась в женатого мужчину, и родители поспешили отправить меня в деревню к деду, чтобы избежать скандала. Но по дороге я встретила мужчину, который отчего-то решил, что я должна быть его женой. Ума не приложу, как такая глупость пришла ему в голову… Но сын степного хана не из тех, кто отказывается от своих планов. Что ж, он просто недостаточно меня знает!

2. Планы леди Оберлинг

Почти полдня пришлось провести в пустых хлопотах: перебирали с матерью наряды, чулки, бельё, выбирали платье для того самого дня. Заодно мама лично переворошила мои богатства: отрезы шелка и бархата, тонкие полотна для пошива постельного белья и, самое ценное — сундучок со специями. Опустив тонкие руки в тяжелый короб и бездумно поглаживая меха, она, прикрыв глаза, вспоминала о собственном приданом.

— Я раньше думала, что приданое — пережиток прошлого, — мечтательно говорила она. — Показатель отеческого богатства, пыль в глаза… Нет, приданое — это для невесты кусочек родного дома, воспоминание о маминых руках, о тепле отеческого очага… Как мне не хватало здесь красных атласный одеял, которые я оставила в сундуках… Как не хватало платьев и обуви, полотенец и простыней! Сколько бы я отдала, чтобы спать на подушках, расшитых бабушкой! Моё приданое было отправлено жениху… ничего, кроме платьев, сестра не вернула. И верно, меня считали пропавшей, умершей. Моего возвращения не ждал даже отец.

Мама отвернулась, скрывая навернувшиеся на глаза слёзы. До сих пор она не смогла простить своего родителя.

— Тем обидней мне, Виктория, слышать от тебя, что ты хочешь ехать к деду и жить возле него. Человек он хитрый, коварный, про таких говорят в Славии «сам себя перехитрит». Конечно, он уж стар, возможно, стал мудрее и добрей, но я бы не стала в это бездумно верить. Пойми: попадешь в его дом — станешь разменной монетой, заплатишь по его счетам. Не доверяй его словам, Ви, не поддавайся на льстивые речи. Любит он только одного человека: себя.

Я только вздохнула тихо — мама, мне показалась, слишком долго упивается своей обидой. Дед запомнился мне вполне безобидным стариком, которого мало что интересует, кроме своих книг. Может он когда-нибудь и был цепным лисом государя Славского, но сейчас зубы его затупились и хватка ослабла. Да и что он может сделать? И государь-то давно сменился.

— Умоляю тебя, дочь моя: найди себе суженого поближе ко мне, — прикоснулась к моему плечу мать. — Мне невыносима мысль отпустить тебя в такую даль!

— Ну мам, — пробормотала я смущенно. — У тебя же братья останутся. Зачем тебе я?

— Ты мой первенец, — ответила мать. — Ты дочь, моё продолжение, моё сердце. А мальчики — что мальчики? Улетят как орлы, и останусь я в одиночестве. Мальчикам здесь делать нечего — нет у них тут ни наставника, ни примера. Отец твой не маг, не может дать им нужных знаний. Я же не способна удержать их на месте. Им нужна строгая дисциплина. Пришла пора отправить их учиться. Думается мне, что ловчие из них получатся просто великолепные.

Мама лукавила: магом она была отменным; до сих пор ее вызывали на разные происшествия, но работать она соглашалась только в паре с дядюшкой Кирьяном. Вдвоем они были удивительной силы командой, дополняя и поддерживая друг друга. Точно так же в связке магичили близнецы. Вроде и сил у них не так уж много: но как объединятся — можно прятаться. Я была согласна с мамой: их силу нужно уже обуздывать, направлять. Да и отец слишком мягок с ними — любит он нас без памяти. Хоть и прикрикнуть может, и обругать — но за хворостину у нас берется только мать. Да и то меня жалеет всегда. А близнецам порой достается.

Мама любит меня больше мальчиков, я это знаю. Но и ждет от меня больше. Иногда от ее требований мне хочется сбежать, хоть в Славию, хоть в Франкию, а хоть и в саму Степь! Никогда, никогда мне не стать такой как она.

Внешне мы с ней схожи, и фигурой, и волосами, только роста я меньше на целую голову, да глаза у меня папины — волчьи. Но если мама выглядит хрупкой, изящной, будто статуэтка из франкского стекла, то я — девушка-беда. Вечно оступаюсь, спотыкаюсь, всё роняю. Хотя танцевать у меня получается гораздо лучше, чем у нее, ах, до чего же я это люблю! Вальс, кадриль, минуэт! Иногда я даже без музыки танцую, только б танцевать!

Мама заставила меня примерить платье из белоснежной кисеи; к счастью, оно уже было мне узко. В таком платье я чувствую себя маленькой девочкой. Мне больше по душе яркие цвета. Я хищно вцепляюсь в алый шелк. Но мама непреклонна: платье слишком яркое для весеннего бала. Лазурное слишком открыто; розовое я отвергаю, как детское. Бархат тяжел для молодой девушки, парча слишком роскошна — она для более официальных мероприятий. Муслин слишком летний, шерсть не нарядная.

Сошлись на кремовом атласе: хоть я и похожа в нем на торт, но оно хотя бы в меру сдержано и не для юных девочек. Платье уже вышло из моды, но это легко исправить. Портниха отрежет рукава, добавит кружев на корсаж, поднимет спереди подол, чтобы виднелась кружевная нижняя юбка. К счастью, в моде нынче простые силуэты, а фижмы и турнюры уже совершенно устарели. Мама предложила добавить голубой пояс и перчатки в тон. Высокая прическа и ажурная полумаска завершит мой образ.

— Глупости эта маска, — пожала плечами я. — Меня по волосам узнают. Ни у кого таких нет.

— Есть, — улыбнулась мама. — У Стефы.

— Стефа еще ребенок, — поморщилась я. — Ей всего четырнадцать. На балу ее не будет.

— Девочка уже с тебя ростом. Она вырастет высокой, как и Кир.

Стефания — моя кузина, дочка дядюшки Кирьяна. Взлетел он так высоко, что род Браенгов нынче почитался выше прочих знатных семейств. Каким-то невероятным чудом ему позволили взять в жены младшую сестру короля Эстебана, в то время еще кронпринца. Впрочем, дядюшка совершенно не взгордился, отказавшись от всяческих должностей. Конечно, негласно он был едва ли не вторым лицом в государстве, и король к нему благоволил, но репутация вздорного сумасброда за ним закрепилась, кажется, навечно. Едва ли к нему осмеливались обращаться с просьбами — нет, он всегда внимательно выслушивал жалобщиков и непременно разбирался в предмете споров или чаяний. Но именно это и пугало просителей: результат мог быть совершенно не в их пользу, а исключительно по справедливости, причем зачастую в совершенно искаженном понимании.

Я же дядюшку обожала, он всегда находил на нас — детей — время, дарил подарки, играл и возился с нами, будто сам был ребенком. А вот Стефания меня порою пугала. Уж очень она была хитроумной и упрямой. Если что задумала — непременно сделает. Про нее говорили, что она истинный Браенг — и, видит богиня, это действительно так. Я старалась с ней никогда не спорить: себе дороже выйдет.

Неделя, отведенная на подготовку к поездке в столицу, пролетела стремительно, будто ласточка. Вставали засветло: укладывали вещи в сундуки, перешивали платья: мама была рачительна, и несмотря на то, что нужды мы никогда не испытывали, выкидывать вещи не позволяла. Обувь чинили, одежду штопали, а из совсем ветхой шили лоскутные одеяла; вязаные вещи, поеденные молью, распускали и плели из ниток коврики. Отец всегда называл мать «мышью» за ее скупость и любовь к замку Нефф, а она в ответ шутила, что вышла замуж не за него, а за замок.

И это правда: замок, хоть и казался кому-то лишь грудой камней, отвечал ей истинной любовью и преданностью. Мама могла открыть любую заклинившую дверь, заколоченное окно легко поддавалось ее пальцам, она никогда не мерзла, хотя и гости, и слуги жаловались на сквозняки. Случись маме приболеть — в замке она выздоравливала быстро и легко. Любой же, кто смел поднять против нее голос, непременно платил за неуважение: спотыкался ли на ровном месте, подворачивал ногу на лестнице, простужался… Она была Хозяйкой, истинной царицей этих мест. Все вокруг любили и уважали ее, впрочем, и она всегда была в заботах. Ни одно происшествие не оставалось без ее внимания. Весной она выращивала рассаду и сеяла репу, летом вызывала дожди или, напротив, прогоняла прочь непогоду, которая, к слову, здесь бывала гораздо чаще, нежели солнце, осенью считала урожай с деревенскими и отбирала овощи на продажу. Но самое сложное время ее было зимой: снега выпадало много, а лучше нее, кажется, во всей Галлии никто не управлялся с ним. Сейчас ей уже помогали близнецы, а раньше зимой приезжал дядюшка Кир с женой и дочерью.

Сейчас в Пригорье стояло самое спокойное время — начало весны. Пора метелей закончилась, светит много солнца, хоть и не теплого, но очень яркого. Урожай сеять рано — земля холодная. С рассадой в последние года занимается наемный маг. В деревню не проехать — тропы развезло, кругом ручьи и водопады, грязь стоит непролазная. Пытаться по такой дороге ехать на коне — чистое смертоубийство. Оборотни разве что в звериной ипостаси пройдут, но мама не оборотень. Вот и сидит она дома, всю свою энергию растрачивая на попытки приструнить братцев да замок сверху донизу отмывает.

Самое время для балов.

И поскольку дорог сейчас нет совершенно, для нашего семейства дядюшка организовал портал в столицу. Это единственное, что хоть немного поднимает мой унылый дух. Трястись целую неделю в карете, да по горным дорогам — удовольствие, прямо скажем, сомнительное. Да что там, вовсе никакой радости, только отбитые бока, тошнота и ломящая спина.

Мама у меня балы терпеть не может: вероятнее всего она скажется больной, и везде меня будет сопровождать отец. Бабушка Юлианна (вообще-то прабабушка) и вовсе в столицу ни ногой. Ей нравится тишина и уединение замка Нефф. Она останется здесь зарастать и дальше паутиной. Говорит, интриг в свое время повидала достаточно и теперь мечтает завершить свою жизнь в покое. С бабушкой мы не столько родственники, сколько подруги. В отличие от мамы, она ничего не требует и не ждет, а просто принимает меня такой, какая я есть.

Именно бабушке я рассказала о всех своих страхах и сердечных переживаниях. С мамой о таком поговорить страшно. Не поймет она. Бабушка поняла. Хоть и не нравилась ей эта ситуация, но выхода она, как и я, не видела. От бала отказаться невозможно, ЕГО я там обязательно встречу — иначе и быть не может. Впрочем, бабушка, прекрасно зная человека, в которого я имела неосторожность влюбиться, уверила, что ОН меня не обидит.

— Хотя осторожность никогда не помешает, — напоследок сказала бабушка. — Королевский бал — странная вещь. Голову закружит так, что и сама не поймешь, как согрешила. Постарайся уж не забеременеть, девочка. Глупости глупостями, а ребенок — совсем не то, что тебе сейчас нужно. Да и куда тебе дети? Поживи для себя. Не все туфли стоптаны, не все платья сношены. Жизнь — такая интересная, некуда торопиться…

Я бледнела, краснела, но за науку поблагодарила. Да и что говорить — права она. Ни замуж, ни уж тем более детей я не хочу. Мне близнецов хватило. Дети — это как-то очень сложно и хлопотно.

Близнецы ведут себя почти смирно — подрались за день всего дважды, и даже без явных увечий. В портал — тёмную дыру в пространстве — они ныряют первыми. Следом отец закидывает сундуки — а их немало. Потом проходим мы с матерью, и самым последним — лорд Оберлинг.