Наследник для врага

Марианна Кисс (2024)

Отец проиграл в карты все наше имущество. Я попадаю к Булату Шаху в качестве гарантии того, что отец не сбежит из города. Мне приходится терпеть общество бандитов и быть разменной монетой в их играх.Булат Шах — жестокий, безжалостный человек, держащий в страхе весь город.Ненавижу его всем сердцем, но вынуждена родить ему наследника из-за грехов моего отца.

Глава 12

Стоя под душем, я долго трусь мочалкой, пытаясь стереть с себя невидимые следы сегодняшней ночи. Понятно, они не на теле, они в голове. Их уже не сотрёшь никогда. Они постоянно будут возвращаться и напоминать.

Вышла из-под душа, замоталась в полотенце, посмотрела в зеркало. Не понимаю, что происходит. Кажется, или я совсем не выгляжу несчастной.

Нет, показалось. Мерзко на душе. Гадко при мыслях о вчерашнем.

Мама внизу, готовит завтрак, тот самый омлет.

Из комнаты я вышла одетая в лёгкие черные легенсы и белую футболку. На ногах тряпичные спортивные тапочки на шнурках. Выбрала одежду простую, неброскую. Никаких платьев и рюшиков.

— Садись, поешь, — мама поставила передо мной тарелку с омлетном и внимательно на меня осмотрела.

Не напоминает ни о чём, но в её взгляде читается сочувствие и жалось. Ей хуже, чем мне. Во много раз хуже. Я просто испытала, то что испытала, а она в своей голове представляет картины намного худшие. Сейчас, чего бы я ей не рассказала, она не поверит, и будет думать о худшем. В её представлении, всё во сто раз преувеличено.

— Ты поедешь со мной в больницу? — спрашиваю, чтобы разрядить напряженный момент.

— Конечно поеду… хоть он и не заслуживает. Я не могу ему простить… такое не могу, — упершись руками в столешницу, она помотала головой. Вижу, как ей нелегко.

— Ты уйдёшь от него?

Она кинула на меня настороженный взгляд.

— С чего ты взяла?

— Я слышала на прошлой неделе, ночью, как ты говорила ему, что собираешься от него уходить.

Мама прикусила губу.

— Я не хотела, чтобы ты знала. Но меня уже всё достало.

— Ты серьёзно собралась уходить от папы? Почему? — в недоумении смотрю.

Она отвернулась. Не хочет говорить, но я чувствую, есть то, чего я не знаю. От меня скрывают правду, которую я имею право знать.

— Мама, говори, я уже не ребёнок, я всё могу понять.

Она вздохнула и повернулась.

— Он — игрок. Не может себя остановить. Он проиграл так много, что ты себе представить не можешь. И ещё, у него есть любовница. Уже давно. Несколько лет у него есть другая женщина. Молодая и красивая, не то, что я.

— Так почему он не ушел к ней?

— Из-за тебя. Не хотел, чтобы ты начала его ненавидеть… наверное, — пожала она плечом.

— Разве я стала бы его ненавидеть?

— Не знаю. Может ему удобно так говорить. Это у него нужно спрашивать, не у меня. Я-то отпустила. Уже не знаю, — она села за стол напротив меня, подперла рукой щёку. — Может и надо было ему уйти раньше, купил бы нам квартиру, жили бы отдельно. Не попали бы в такую ситуацию. А теперь, он всё проиграл. У нас ничего нет. Свою-то любовницу он точно обеспечил, она живёт в шикарном доме в элитном поселке.

— Ты даже это знаешь? — не могу начать есть, столько новой информации.

— Конечно знаю. Я знаю о ней всё, вплоть до того у кого она делает маникюр и причёску.

В моей голове всё это пока не укладывается. Не могу поверить, что мой любимый папа имел много лет другую женщину, а мама давно собиралась от него уйти. Идеальный мир вокруг меня рушиться по кирпичику. Жую омлет и осознаю, наша жизнь со вчерашнего дня уже не будет прежней.

На такси мы приехали в больницу. Нас сразу провели в палату к папе. У двери мама остановилась.

— Иди сама. Я не хочу его видеть.

— Ты уверена?

— Больше чем. Иди Эля, — она отошла к стене.

Я открыла дверь и вошла в палату. Папу я увидела сразу, но не сразу узнала. Опухшее лицо, в руках иглы капельниц, глаза закрыты. Я подошла. Глядя на него, хочется плакать. Но я не могу.

— Папа, — я коснулась пальцами его руки.

Веки дрогнули, глаза открылись, подобие улыбки пересекло губы.

— Девочка… ты здесь?

— Я здесь, папа, не волнуйся, всё хорошо.

В краю глаза показалась слеза, она быстро увеличилась и скатилась по его щеке.

— Прости меня, малыш, — сказал папа.

— Не волнуйся, всё будет хорошо. Ты, главное, выздоравливай.

— Я не хотел, чтобы так вышло, поверь, — говорит, с трудом шевеля губами, — я этого не хотел.

— Я знаю, — пожала его пальцы.

— Не могу тебе помочь даже… — выдохнул он и попытался вдохнуть, но это у него получилось очень тяжело.

— Папа, не думай об этом. Пожалуйста, — чувствую комок в горле, он душит меня, не могу произнести ни слова, не знаю, что ещё сказать.

Он виноват, и уже расплачивается за это. Но я не хочу, чтобы он страдал. Глядя на его мучения, я сама пытаюсь понять, как решить то, что на нас навалилось. Сложно, почти невозможно. Нереально выкрутиться из данной ситуации. Если только найти где-то деньги. А где ты их найдёшь? Папа не смог, а мне куда.

Значит, придётся вернуться к Булату. Другой дороги нет и не будет. Сбежать нельзя, он убьёт папу. Даже если он так сказал просто, чтобы меня запугать, они не оставят отца в покое. Это я уже проняла.

— Девочка моя, я сейчас поправлюсь немного и найду деньги. Клянусь тебе, чем хочешь.

Я поджала губу. Что-то подсказывает, что он очень часто произносил эти слова, клялся моей маме, а потом всё начиналось сначала.

Только слова не меняют того факта, что никто не имеет права брать и так поступать с людьми, как поступает Булат. Он мог дать отцу время, чтобы тот расплатился. Он мог забрать все, что мы имеем, но не хватать меня и не делать со мной то, что он сделал. Это незаконно, в конце концов. А запугивание, разве не преступление.

С ужасом я подумала, что мне нужно возвращаться туда, в логово разврата и порока, чтобы стать… даже не представляю кем. В уме не укладывается, что я должна буду делать.

— Мы справимся, — проговорила я, но сама в это совсем не верю.

Как мы справимся, не представляю.

Вышла из палаты прислонилась к стене. Мама подошла, обняла меня за плечи.

— Пошли домой.

Едем обратно, я смотрю в окно и пытаюсь представить, что я могу сделать. Не хочу возвращаться туда. Мне страшно.

Вернуться — равносильно самой согласиться на то, что он предлагает.

Значит, нужно бежать, но у нас с мамой нет денег. Наши счета заблокированы. Драгоценности мамины забрали эти люди. Можно что-то продать, только мы не успеем, времени осталось несколько часов до девяти.

Вошли в квартиру. На меня вдруг навалилась страшная апатия. Всё равно, что будет дальше. Потом решу, как быть, а сейчас я хочу просто отдохнуть.

— Я пойду к себе, полежу немного, — говорю устало.

— Иди, полежи, — мама тревожно смотрит.

— Если усну, разбуди меня в без двадцати девять. За мной приедет машина.

— Хорошо, — она кивнула.

— Только обязательно, — смотрю ей в глаза, чувствую что-то не то.

— Разбужу, не волнуйся, — она подошла ко мне, положила ладони на щёки, потянулась и поцеловала в лоб.

Я вошла к себе в комнату. Закрыла дверь. Постояла немного, глядя на все свои игрушки. Сегодня им пришел конец. Повернулась, закрыла дверь на защёлку, потом к кровати, начала выкидывать всё, что там лежит. Зайчики, мишки, котики, всё скинула на пол. Резко подошла к бельевому шкафу, достала простынь, расстелила её на полу, накидала на неё то, что ещё держало меня в каком-то волшебном мире. Завязала на узел и ногой толкнула к двери.

Упала на кровать, закрыла глаза.