Маргиналы в советском социуме. 1930-е – середина 1950-х годов

Коллектив авторов, 2017

В коллективном труде рассматриваются процессы маргинализации ряда социальных, этнических и конфессиональных групп советского социума в контексте трансформации советской внутренней политики в 1930–1950-е годы. В очерках отражены основные аспекты, характеризующие механизмы формирования и эволюции таких «теневых» элементов социальной структуры, как тылоополченцы, спецпереселенцы, этнодепортанты, конфессиональные маргиналы, лица, подвергшиеся госпроверке («фильтранты»), частные предприниматели. Представлены основы жизнедеятельности названных групп (социальные статусы, облик, адаптационные практики). В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Глава 1

Тылоополченцы

1.1. Правовые основы создания и развития системы тылового ополчения в Советской России и СССР (1918–1937 гг.)

Тыловое ополчение (т. о.) в Советской России и СССР в 1918–1937 гг. — это система военизированных трудовых формирований, созданных для выполнения задач военного, оборонно-стратегического и экономического характера путем использования принудительно привлекаемых к работам граждан, не допускаемых к несению военной службы с оружием в руках [лишенные избирательных прав по Конституции («лишенцы»), пораженные в правах по суду, высланные в административном порядке и др.]. История т. о. включает три этапа. На первом этапе (1918–1925 гг.) создание т. о. явилось следствием воплощения большевиками в жизнь идеи осуществления политики всеобщей трудовой повинности и проблем, возникших в результате узурпации ими власти в 1918 г. Теоретическим обоснованием этой идеи большевики начали заниматься еще до Октябрьской революции. В.И. Ленин, основываясь на положениях учения К. Маркса о труде, считал трудовую повинность важным звеном в общей цепи мероприятий, необходимых для осуществления социализма. В известной работе «Государство и революция» он говорил: «…насущный и злободневный вопрос сегодняшней политики:…превращение всех граждан в работников и служащих одного крупного «синдиката», именно: всего государства…»^[2]. После революции активное участие в разработке вопросов теории и практики проведения всеобщей трудовой повинности приняли Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, Д.Б. Рязанов, М.П. Томский, Л.Д. Троцкий и др. Они разделяли партийную идею о необходимости проведения всеобщей трудовой повинности, однако их взгляды на формы и методы ее проведения были различны.

Всеобщая трудовая повинность была провозглашена в январе 1918 г. в «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа», а закон о ее введении принят ВЦИК 22 апреля того же года. Конституция РСФСР, принятая V Всероссийским съездом Советов 10 июля 1918 г., закрепила «Положение о трудовой повинности».

Практические эксперименты по проведению трудовой повинности в Советской России начались с весны 1918 г., в ходе Гражданской войны. Ввиду того, что не было выработано единой концепции, правительственные декреты и приказы Реввоенсовета Республики (РВСР), определяющие категории мобилизуемых и порядок их трудового использования в 1918 г., нередко противоречили друг другу, либо перекрывали один другой. Так, в обращении СНК «Социалистическое отечество в опасности!», принятом 21 февраля 1918 г., говорилось: «…в эти батальоны (для рытья окопов. — Д. М.) должны быть включены все работоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины, под надзором красногвардейцев; сопротивляющихся — расстреливать»^[3]. В принятом СНК 20 июля 1918 г. постановлении «О тыловом ополчении» уже было определено, что все граждане в возрасте от 18 до 45 лет, не подлежащие призыву в Красную армию (в т. ч. и представители буржуазии), подлежат зачислению в тыловое ополчение^[4]. Поиск оптимальных форм и методов проведения трудовой повинности и различных трудовых мобилизаций не прекращался до введения в Советской России новой экономической политики. Создание тылового ополчения на этапе Гражданской войны было одним из экспериментов в этом поиске.

С проведением в жизнь политики всеобщей трудовой повинности тесно связано решение проблемы практического привлечения к защите Советской республики широких слоев населения, искусственно выведенных большевиками в разряд маргинальных или откровенно враждебных. Первые же законы, принятые большевиками в период с декабря 1917 по июль 1918 г., разделили все население страны по классовым признакам на два враждебных лагеря. В одном оказались рабочие и крестьяне, не эксплуатирующие наемного труда. Они, в соответствии со ст. 64 Конституции РСФСР 1918 г., наделялись активным и пассивным избирательным правом, могли участвовать в управлении государственными делами на различных уровнях, а также имели право получить в руки оружие для защиты революции (ст. 19). В другом лагере оказались многие категории граждан России, которые в соответствии со статьями 7 и 65 Конституции лишались избирательных прав и не могли демократичными способами влиять на строительство и развитие нового государства. К «лишенцам» были отнесены лица, «…прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли;…живущие на нетрудовой доход, как то: проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т. п.;…частные торговцы, торговые и коммерческие посредники;…монахи и духовные служители церквей и религиозных культов;…служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома;…лица, признанные в установленном порядке душевнобольными или умалишенными, а равно лица, состоящие под опекой;…осужденные за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором»^[5]. Эти категории граждан оказались достаточно многочисленными и потому представляли серьезную угрозу для большевиков. Однако критическая ситуация, сложившаяся на внешних и внутренних фронтах Советской России к лету 1918 г., вынудила большевиков привлечь к защите государства и «лишенцев» в качестве рабочей силы по обслуживанию тыла Красной армии, для производства продукции на нужды обороны.

В марте — апреле 1918 г. оформилась концепция создания армии, комплектуемой путем всеобщей мобилизации рабочих и беднейших крестьян. Введя в мае 1918 г. всеобщую воинскую повинность и осуществляя принудительный набор, большевики за полгода смогли увеличить численность армии с 300 тыс. до 1 млн чел. Именно в этот период родилась идея создания тылового ополчения. Она была вызвана потребностью действующей армии во вспомогательных структурах для обеспечения работы тыла, а также стремлением большевиков привлечь все имеющиеся в наличии людские ресурсы для обороны Республики и законодательно оформлена 20 июля 1918 г. Декретом СНК РСФСР «О тыловом ополчении». Согласно его положениям, призыв на службу в т. о. «лишенцев» призывных возрастов производился одновременно с призывом в Красную армию по одним и тем же территориальным районам и возрастным категориям. Уже через месяц одновременно с очередной мобилизацией рабочих и крестьян в ряде уездов Казанской губ. впервые состоялся набор в т. о. Из призванных ополченцев были сформированы рабочие части (батальоны, роты, команды), использовавшиеся на окопных, строительных, дорожных, ремонтно-восстановительных и пр. работах.

Несмотря на большой резерв потенциальных ополченцев, количество трудовых частей и численность призванных на службу в годы Гражданской войны были относительно невелики. Так, в распоряжении Центрального управления военных сообщений, обеспечивавшего доставку военных грузов на все фронты, по состоянию на 15 марта 1919 г. на разгрузке подвижного железнодорожного состава работало только 7 тыс. чел. (две бригады, один полк, семь отдельных рот, одна дружина и одна команда)^[6]. Всего же с 20 августа 1918 г. по 15 июня 1920 г. в т. о. было призвано 16 790 чел., что составило 0,9 % от общей численности мобилизованных по особым распоряжениям правительства за тот же период^[7]. Причинами такого положения стали трудности в размещении и жизнеобеспечении созданных частей, отсутствие необходимого количества командиров.

После окончания Гражданской войны на первый план вышли задачи восстановления разрушенного народного хозяйства. Для ослабленной страны содержание 5,5-миллионной армии являлось тяжелым бременем, поэтому к 1923 г. ее состав сократился до 516 тыс. чел. Сокращению подлежали и рабочие части т. о. В марте 1924 г. вышло в свет постановление ЦИК и СНК «О порядке зачисления граждан в команды обслуживания в 1924 году»^[8], которое отменяло Декрет СНК от 20 июля 1918 г. Формально части т. о. были переименованы в команды обслуживания.

В ходе военной реформы 1924–1925 гг. призыв в команды обслуживания был признан нецелесообразным и фактически на протяжении всего второго этапа (1924–1930 гг.) тылоополченцы на службу не призывались, а состояли в запасе, представляя мобилизационный резерв на случай войны. Взамен службы для них Законом «О специальном военном налоге с граждан, зачисленных в тыловое ополчение» (1925 г.)^[9] был введен налог, сбор от которого поступал в фонд соцобеспечения для оказания помощи семьям погибших и инвалидам Гражданской войны.

В 1925 г. вышел первый в СССР «Закон об обязательной военной службе» (ЗОВС)^[10]. С этого времени и до 1931 г. положения о т. о. включались отдельным разделом в указанный закон (1928, 1930 г.), а все предыдущие декреты и положения о тыловом ополчении отменялись. Кроме ЗОВС и закона о специальном военном налоге, в указанный период вышло только постановление СНК СССР «О призыве и использовании в военное время граждан, зачисленных в тыловое ополчение и освобожденных от военной службы по религиозным убеждениям» (1929 г.), детализировавшее порядок мобилизации тылоополченцев и создания из них команд по обслуживанию тыла и фронта в военное время.

Начиная с 1926 г. под воздействием господствовавших в советском обществе настроений и интересов укрепляющейся номенклатуры наметились признаки свертывания новой экономической политики и перехода к жесткой командно-административной системе управления народным хозяйством. Налоговая реформа 1926/27 г., новая инструкция по выборам в советы 1926 г. были направлены на дискриминацию зажиточного крестьянства, классовое расслоение деревни. Поворотным событием, ознаменовавшим переход к планово-распределительной системе управления, явился прошедший в декабре 1927 г. XV съезд партии. Принятие директив пятилетнего плана с заложенными в нем высокими темпами индустриализации, усиление налогового давления на частнокапиталистический элемент города и деревни, поощрительные меры в отношении беднейших крестьян и принуждение их к кооперированию явились приговором нэпу.

В ноябре 1928 г. СССР был взят курс на форсированную индустриализацию. Вновь, как в период «военного коммунизма», со всей отчетливостью стали проявляться черты принудительно-мобилизационного способа решения руководством страны политико-экономических проблем.

Летом 1929 г. произошло переименование лагерей особого назначения ОГПУ в исправительно-трудовые. Они явились «первым камнем» в фундаменте создаваемой системы принудительного труда. С начала 1930 г. в эту систему вошли спецпереселенцы (выселенные вместе с семьями «кулаки»). И заключенные, и спецпереселенцы в массовом порядке привлекались к строительству промышленных предприятий и развитию добывающих отраслей, обеспечивающих модернизацию экономики. Вместе с тем требовалось изыскать и другие способы мобилизации трудовых ресурсов, не связанные с отвлечением значительных средств на создание специальной лагерно-комендатурной инфраструктуры.

В ходе поиска новых каналов привлечения дешевой рабочей силы руководство НКВД РСФСР не обошло вниманием ЗОВС 1928 г. Положениями раздела XV этого Закона в мирное время разрешался призыв и направление на общественно полезные работы граждан, по религиозным убеждениям отказывающихся от прохождения обязательной военной службы с оружием в руках («религиозников»). Этим немедленно воспользовался НКВД и впервые в мирное время централизованно произвел призыв на службу указанной категории граждан.

Нарком внутренних дел РСФСР В.Н. Толмачев подписал 12 марта 1930 г. приказ № 180, согласно которому граждане, подлежавшие призыву в 1925–1929 гг., но освобожденные от военной службы по религиозным убеждениям, привлекались «для работы на лесных разработках государственного треста “Лесохим” в пределах Сибирского производственного района с 20 апреля по 20 октября 1930 г.»^[11]. Но собранный контингент оказался незначительным и не смог существенно повлиять на ликвидацию «прорыва» на лесоразработках.

Одновременно с «религиозниками» должны были быть призваны и граждане, состоявшие на воинском учете как тылоополченцы. Но указанный выше закон разрешал их призыв только в военное время. Стремление руководства страны ликвидировать нараставший дефицит рабочей силы, в т. ч. за счет призыва тылоополченцев, явилось одной из главных причин срочной корректировки ЗОВС. Не случайно постановлением ЦИК и СНК СССР «О введении в действие закона об обязательной военной службе в новой редакции» от 13 августа 1930 г. Наркомату финансов СССР (НКФ) по соглашению с Наркоматом по военным и морским делам (НКВМ) и НКВД союзных республик предписывалось «определить в отношении лиц, зачисленных в тыловое ополчение до 15 августа 1930 г., порядок перехода от обложения специальным военным налогом по закону об обязательной военной службе в редакции 8 августа 1930 г. (правильно 1928 г. — Д. М.) к использованию их на общеполезных работах или обложению специальным военным налогом по закону об обязательной военной службе в новой редакции»^[12]. В новой редакции этот закон вышел 13 августа 1930 г.^[13] Порядок призыва и использования в мирное время «религиозников» и тылоополченцев здесь практически совпадал. Разница заключалась только в продолжительности срока службы — для первых она составляла два года, для вторых — три.

При внимательном изучении ст. 236 ЗОВС 1928 г., определяющей порядок использования «религиозников» в мирное время, можно отметить, что В.Н. Толмачев, санкционировавший их отправку на лесные разработки, поступил не по закону. В статье указано: «Граждане, освобожденные от обязательной военной службы по религиозным убеждениям… направляются: в мирное время — на работу по борьбе с эпидемиями или на иные общеполезные работы (борьба с лесными пожарами и другими стихийными бедствиями и т. п.), а в военное время — в особые команды для обслуживания тыла и фронта»^[14]. Лесные разработки не входили в перечень определенных статьей видов работ. В редакции ЗОВС от 13 августа 1930 г. данный недочет уже устранен. Статьи 276 и 284 предельно ясно определяют порядок использования «религиозников» и тылоополченцев в мирное время: «…привлекаются к общеполезным работам (лесозаготовки, сплав, торфоразработки, борьба с эпидемиями, лесными пожарами и другими стихийными ^{бедствиями и т. п.)…»[15]} Положениями этих же статей право устанавливать порядок использования указанных категорий граждан на работах в мирное время предоставлялось НКВД союзных республик по соглашению с наркоматами труда, земледелия, здравоохранения и другими заинтересованными комиссариатами. Так начался третий, основной этап истории тылового ополчения (1930–1937 гг.).

Практически одновременно с заключенными и спецпереселенцами т. о. становилось неотъемлемой частью системы принудительного труда в СССР в 1930-е гг. Однако необходимо подчеркнуть, что система ГУЛАГ (заключенные и спецпереселенцы) возникла в результате проведения государством репрессивной политики по отношению к гражданам, а тыловое ополчение — в первую очередь для решения экономических задач.

В соответствии со ст. 28 ЗОВС 1930 г. в т. о. зачислялись нетрудовые элементы, лишенные права выбирать в советы на основании конституций союзных республик, а также осужденные по ст. 2–14, 16–17 (прим.), 20–27 Положения о преступлениях государственных; осужденные за иные, кроме государственных, преступления с поражением политических прав; сосланные или высланные в судебном или административном порядке; «вычищенные» со службы по I категории, а также осужденные даже без поражения в политических правах, если нарком по военным и морским делам признавал нежелательной службу последних в РККА. В число граждан, «вычищенных» по I категории, входили «лица, оценка работы которых показывает абсолютную невозможность их исправления и безусловный вред, наносимый их работой в советском аппарате интересам рабочего класса»^[16].

Развернувшаяся в стране кампания по «чистке» советского аппарата породила новую форму дискриминации граждан.

После выхода в свет ЗОВС от 13 августа 1930 г. исполнительные органы регионов, заинтересованные в скорейшем привлечении к работам тылоополченцев, начали запрашивать Центр о порядке практического перехода от обложения последних специальным военным налогом к их использованию на общеполезных работах. В связи с этим 2 октября 1930 г. вышло постановление Наркомата финансов СССР «О порядке перехода от обложения специальным военным налогом граждан, зачисленных в тыловое ополчение, к использованию их на общественных работах»^[17]. Этим постановлением устанавливался следующий порядок перехода: в 1930–1931 гг. все граждане 1903 г. рождения и более младших призывных возрастов должны были быть использованы на общеполезных работах в соответствии со ст. 284 ЗОВС. Граждане старших возрастов продолжали уплачивать специальный военный налог. Гражданам, уплачивавшим до издания этого постановления специальный военный налог и привлекаемым к общеполезным работам, срок использования на работах понижался на полгода за каждый год платежа налога. Если гражданин до привлечения на работы имел недоимки по уплате специального военного налога, то недоимки списывались с него в размере годового оклада за каждые отработанные полгода.

Несмотря на то что в общесоюзном масштабе еще не были выработаны подзаконные акты и положения, определяющие организационно-штатную структуру, подчиненность, порядок обеспечения всеми видами довольствия частей т. о., исполнительные органы некоторых регионов уже в октябре — ноябре 1930 г. начали призыв и привлечение к работам тыловых ополченцев. В числе первых были СНК Автономной Татарской ССР, Западно-Сибирский крайисполком (ЗСКИК), исполком Западной области. Сформированные ими части в большинстве случаев были подчинены административным органам НКВД и использовались на работах в местах формирования. Основные сферы применения — лесоразработки, угледобыча, строительство шоссейных и железных дорог, объектов коммунального хозяйства в городах.

В ходе первых призывов тылоополченцев на региональном уровне перед исполнительными органами, помимо организационных, возник целый ряд вопросов, требующих директивного (законодательного) разрешения. Одним из них был вопрос о порядке использования на работах граждан, в той или иной мере уже проходивших военную службу. 29 декабря 1930 г. первым отделом Управления по укомплектованию и службе войск Главного управления Рабоче-крестьянской красной армии (ГУ РККА) была издана директива за подписью начальника ГУ РККА Левичева и члена Коллегии Наркомата труда (НКТ) СССР Алексеева с разъяснениями по существу этих вопросов: «…1. Те из тылоополченцев, которые отбыли срок непрерывной службы в кадрах РККА (не менее 2-х лет), привлечению к работам не подлежат.

2. Тем из тылоополченцев, которые до зачисления их в тыловое ополчение отбывали действительную военную службу (в кадрах, в переменном составе или в категории вневойсковиков), срок работы должен быть сокращен в зависимости от того, сколько времени они фактически пробыли в рядах РККА.

При зачете необходимо исходить из того, что 1 месяц пребывания в РККА должен приравниваться к 1 ½ месяцам работ. Например, бывший красноармеец переменного состава отбыл 3-х месячный новобранческий сбор — срок работы ему должен быть сокращен на 4 ½ месяца (1 ½ х 3 = 4 ½). Или вневойсковик, прошедший 2 месяца военного обучения, — срок работ соответственно сокращается на 3 месяца (1 ½ × 2 = 3). Бывший красноармеец кадровой части, прослуживший 1 год, — срок работ сокращается на 1 ½ года и т. д.»^[18].

15 декабря 1930 г. постановлением ЦИК и СНК СССР были ликвидированы НКВД союзных и автономных республик, в компетенцию которых в числе других входили и вопросы направления на работу тылоополченцев. Пунктом 7 настоящего постановления эта обязанность была возложена на НКТ СССР и союзных республик^[19].

В этот же день вышло постановление ЦИК и СНК СССР «О порядке найма и распределения рабочей силы и о борьбе с текучестью рабочей силы», положениями которого все функции по набору и распределению рабочей силы передавались также НКТ СССР^[20]. С принятием этого постановления все предприятия, учреждения, хозяйства и отдельные лица обязаны были нанимать рабочих и служащих только через органы труда (за исключением отдельных случаев, специально оговоренных в постановлении). Подразумевалось, что и тылоополченцы должны набираться и распределяться только по нарядам НКТ СССР для удовлетворения заявок важнейших наркоматов, в первую очередь Наркомата путей сообщения (НКПС), Центрального управления шоссейных и грунтовых дорог и автомобильного транспорта (ЦДТ, Цудортранс) и Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ) [позднее — Наркомата тяжелой промышленности (НКТП)]. Решение вопросов т. о. вошло в компетенцию Спецуправления НКТ СССР и РСФСР.

В феврале 1931 г. НКТ СССР, в соответствии с заявками НКПС и ЦДТ, обратился в Совет Труда и Обороны (СТО) с ходатайством о сборе и предоставлении им 15-тысячного контингента тылоополченцев. 12 февраля вышло постановление СТО, разрешающее НКТ произвести сбор и передачу НКПС и ЦДТ указанного числа тылоополченцев. 18 марта вышло постановление СНК СССР «О порядке организации оборонной работы, выполнявшейся Народными Комиссариатами Внутренних дел Союзных и Автономных Республик», подтвердившее передачу тылоополченцев НКПС и ЦДТ^[21]. Кроме этого, пунктом 3 данного постановления вся работа по проведению мобилизации тылоополченцев как в мирное, так и в военное время возлагалась на главные управления рабоче-крестьянской милиции (ГУ РКМ) при СНК союзных республик^[22].

В марте 1931 г. при НКПС и ЦДТ было создано объединенное Управление формирования частей спецстройрабсилы (УФЧС), которое сразу же начало работу по сбору тылоополченцев. К июню руководящие работники НКПС, ЦДТ, НКТ СССР, ГУ РКМ СССР, ОГПУ убедились в том, что т. о. при незначительных затратах на его содержание может оказать существенное влияние на выполнение производственных планов по части черновых работ, а также еще и принести дивиденды. По предварительной оценке УФЧС НКПС и ЦДТ, к 1 января 1932 г. подведомственные им части т. о. должны были внести в госбюджет до 500 тыс. руб. прибыли^[23]. Поэтому все второе полугодие между НКТ СССР и Главной инспекцией (ГИ) ОГПУ по милиции велась борьба за право полного подчинения т. о., а со стороны ОГПУ еще и за возможность получать на свои счета зарабатываемые тылоополченцами средства.

В течение 1931 г. НКТ СССР внес целый ряд проектов об использовании труда тылоополченцев, однако в большинстве случаев в ходе согласования проекта с заинтересованными ведомствами (НКВМ, ОГПУ, НКФ и др.) возникали разногласия, требовавшие корректировки или переработки ряда его статей. 21 октября 1931 г. на заседании СНК СССР (протокол № 29) была создана комиссия в составе И.А. Краваля (председатель), М.Н. Тухачевского, Г.Г. Ягоды, Миронова, И.П. Павлуновского, Генкина, которой поручалось «на основе состоявшегося обмена мнений в декадный срок выработать основные положения по вопросу об организации труда т. о. и внести свои предложения на утверждение СНК 1.XI-31 г.»^[24].

В первых числах ноября комиссия представила проект в СНК СССР. Дальнейшая его проверка и доработка была поручена зам. председателя СНК СССР В.В. Куйбышеву. 14 ноября Куйбышев подписал проект постановления. Однако потребовался еще почти месяц для различных согласований и обсуждения проекта в Политбюро ЦК ВКП(б). Постановление ЦИК и СНК СССР «Об использовании труда граждан, состоящих в тыловом ополчении», было принято 7 декабря 1931 г.^[25] Оно юридически закрепило начало централизованного построения системы т. о. в СССР в 1930-е гг. С этого времени НКТ СССР стал основным директивным органом, руководящим построением системы т. о.

В отличие от т. о. времен Гражданской войны, содержавшегося за счет средств, отпускаемых на оборону, теперь система должна была функционировать на принципах хозрасчета и полной самоокупаемости. К числу работодателей, в чье распоряжение передавались формируемые части т. о., относились производственные и строительные подразделения НКПС, ЦДТ и ВСНХ (НКТП). Части могли быть использованы исключительно на работах, имеющих важное оборонно-стратегическое значение (строительство железных, шоссейных и грунтовых дорог, оборонных заводов, электростанций, аэродромов, мостов, угледобыча, лесоразработки и т. п.). Тылоополченцы использовались в основном на трудоемких массовых работах, не требующих высокой квалификации. Срок службы составлял три года.

В развитие постановления ЦИК и СНК СССР о т. о. от 7 декабря 1931 г., 7 февраля 1932 г. НКТ СССР издал инструкцию, которой детализировал все основные вопросы порядка прохождения службы как тылоополченцев, так и начсостава. Выстроенная гражданскими наркоматами система имела ряд существенных недостатков и в своей организационной структуре, и во всестороннем обеспечении частей, приведших в конечном итоге к катастрофическому положению последних. 16 мая 1933 г. постановлением Президиума ЦКК ВКП(б) и Коллегии НК РКИ СССР «О состоянии военспецчастей тылового ополчения при НКПС и Цудортрансе СССР и бытового разложения ряда работников в аппарате Управлений» была дана оценка деятельности управлений т. о. как НКТ СССР, так и подведомственных ему управлений НКПС и ЦДТ. Было отмечено, что в целом установленный метод использования тылоополченцев на работах, имеющих стратегический характер, себя оправдал. Однако вместе с этим получила неудовлетворительную оценку работа НКТ по контролю над деятельностью ЦУТО НКПС и ЦДТ и самих этих управлений^[26]. Многие должностные лица управлений были сняты с занимаемых должностей, наказаны в дисциплинарном и партийном порядке.

23 июня 1933 г. постановлением ЦИК, СНК и ВЦСПС «Об объединении Народного комиссариата труда Союза ССР с Всесоюзным центральным советом профессиональных союзов» НКТ был ликвидирован, а все его функции переданы ВЦСПС^[27]. В связи с этим среди прочих возник вопрос о передаче функций по руководству т. о. Но ВЦСПС был еще менее приспособлен к управлению военизированными частями, чем НКТ. В такой ситуации вполне логичной была передача т. о. одному ведомству — Наркомату по военным и морским делам.

27 сентября 1933 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О тыловом ополчении», проект которого был выработан НКВМ^[28]. Текст постановления был коротким, предельно ясным. Содержание его пунктов не давало возможности толковать какое-либо положение двояко, что имело место в предыдущем постановлении (от 7 декабря 1931 г.) и неоднократно приводило к трениям между различными ведомствами (ОГПУ, НКВД, НКТ, НКВМ и др.).

Важной особенностью настоящего постановления явилось то, что, наконец, после двухлетней неопределенности в вопросе восстановления тылоополченцев в избирательных правах в качестве поощрительной меры было введено положение о досрочном восстановлении последних в этих правах. В том случае, если тылоополченцы в течение двух лет пребывания в частях проявили себя дисциплинированными, честными и образцовыми работниками, сознательно относящимися к труду, командиры и комиссары частей могли через вышестоящее командование возбуждать перед ЦИК СССР ходатайства о предоставлении таким тылоополченцам избирательных прав. Это положение впоследствии сыграло большую роль в повышении дисциплины, производительности труда и организации службы в частях т. о.

Начальствующий состав частей тылового ополчения должен был комплектоваться из начальствующего состава РККА и считался состоящим в кадрах РККА. Соответственно на него распространялись все льготы и ответственность, определенные для командиров Красной армии.

Порядок прохождения службы тылоополченцами, их дисциплинарной ответственности регулировался специальными уставами, издаваемыми НКВМ применительно к соответствующим уставам РККА. Совершенные тылоополченцами преступления против установленного порядка службы в частях т. о. признавались воинскими преступлениями и рассматривались судами военного трибунала. С принятием этого постановления постановление ЦИК и СНК СССР от 7 декабря 1931 г. считалось утратившим силу.

27 сентября 1933 г. ЦИК и СНК СССР приняли также постановление «Об изменении закона об обязательной военной службе»^[29]. Общий смысл изменений касался замены в пунктах разделов, определяющих порядок привлечения к службе «религиозников» и тылоополченцев, слов «общеполезные работы» на «работы оборонно-стратегического значения». 7 октября 1933 г. вышло постановление СНК СССР «О порядке передачи НКВМ частей тылового ополчения»^[30]. Положениями этого постановления предписывалось ликвидировать ЦВУТО при НКТ СССР и ЦУТО других ведомств (НКПС, ЦДТ, НКТП) в связи с передачей т. о. в полное ведение НКВМ. Все ведомства, имевшие в своем подчинении части т. о., были обязаны в месячный срок передать НКВМ все имущество и денежные средства этих частей, а также ликвидировать задолженности частям за выполненную работу. Централизованные продовольственные, вещевые и фуражные фонды снабжения частей т. о. передавались в НКВМ.

На основании постановлений от 27 сентября 1933 г. и 7 октября 1933 г. РВС СССР 11 октября 1933 г. издал приказ «О сформировании Управления по тыловому ополчению ГУ РККА»^[31]. В соответствии с этим приказом в составе ГУ РККА формировалось Управление по тыловому ополчению (УТО), подчиненное начальнику ГУ РККА, на которого возлагалось все руководство тыловым ополчением. УТО ГУ РККА приступило к работе 1 ноября 1933 г.

Во второй половине октября все части т. о. перешли в подчинение РВС округов (армий). Для непосредственного руководства и наблюдения за состоянием и деятельностью частей т. о. при управлениях военных округов (армий) были созданы инспекции тылового ополчения (ИТО).

В связи с нараставшей военной угрозой и необходимостью создания оборонной инфраструктуры на востоке СССР со второй половины 1932 г. началась переброска частей в Восточную Сибирь и на Дальний Восток. Ее пик пришелся на вторую половину 1933–1934 г. К концу 1934 г. в т. о. числился 43 381 тылоополченец, 68,1 % из них проходили службу в Восточносибирском (ВСК) и Дальневосточном (ДВК) краях^[32]. В июне — июле 1934 г. все части, работавшие на объектах Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (ОКДВА), были переформированы в три бригады т. о., остальные части — в отдельные батальоны, роты и конные транспорты. В такой организационной структуре система т. о. просуществовала до ее переформирования в Управление строительных частей (УСЧ) РККА в начале 1937 г.

Среднегодовая численность т. о. с декабря 1932 г. по декабрь 1935 г. составляет 44 593 чел. С конца 1935 г. численность тылоополченцев неуклонно сокращалась. Основными причинами этого явились уменьшение общего ресурса подлежащих зачислению в т. о. и увеличение числа тылоополченцев, восстановленных в избирательных правах. Всего за годы существования т. о. (1930–1937 гг.) через его систему прошло около 90 тыс. чел.

В системе НКВМ — НКО т. о. просуществовало до конца 1936 г. К этому времени лишение избирательных прав как дискриминационная мера в основном изжило себя и было заменено более жесткими репрессивными мерами. С принятием 5 декабря 1936 г. «сталинской» Конституции, в которой статьей 135 вводилось всеобщее избирательное право, исчезла правовая платформа существования системы т. о.

Со второй половины 1936 г., когда стало известно о подготовке новой Конституции (готовящейся отмене законоположений о лишении избирательных прав граждан), Административно-мобилизационное управление (АМУ) ГУ РККА приступило к постепенному сокращению частей т. о. и переводу их в разряд военно-строительных. С принятием Конституции было решено все оставшиеся части т. о. преобразовать в военно-строительные. Приказом НКО № 020 от 20 февраля 1937 г. УТО было преобразовано в УСЧ РККА, а управления бригад т. о. — в управления бригад строительных частей РККА^[33]. По объявленному тем же приказом положению Управление являлось центральным органом Наркомата обороны (НКО) СССР по руководству работой строительных частей РККА на началах полного хозяйственного расчета и самоокупаемости.

Применение принципа полного хозрасчета и самоокупаемости в строительных частях на деле оказалось неосуществимым. С марта по октябрь 1937 г. УСЧ проводило различные организационные мероприятия с целью придания системе стройности, организованности и в конечном счете рентабельности. В ходе этой работы было признано, что строительные части в силу ряда обстоятельств не способны содержать себя сами, а содержание их за счет сметы НКО СССР в тот период представлялось нецелесообразным. Поэтому приказом НКО СССР № 0165 от 20 октября 1937 г. УСЧ подлежало расформированию до 1 декабря 1937 г., управления 6-й, 7-й, 8-й бригад строительных частей РККА — до 15 ноября 1937 г. Личный состав управлений был передан в распоряжение Управления по командному и начальствующему составу РККА^[34].

Подводя итог исследованию законодательной базы т. о., можно выделить три основных этапа ее эволюции. Первый этап начинается с принятием Конституции РСФСР 1918 г., охватывает весь период Гражданской войны, восстановления народного хозяйства и завершается с окончанием военной реформы 1924/25 г. На этом этапе законодательные акты, принимаемые правительством большевиков относительно «лишенцев», были призваны обеспечить решение главной задачи — удержать и упрочить власть путем отстранения своих потенциальных противников от процесса создания государства и управления им. И если в мирное время важнейшее значение имела победа на выборах, то с началом войны на первый план вышло создание классовой армии, преданной правящему режиму. Привлечение «лишенцев» к выполнению задач по защите Республики на этом этапе было вынужденной мерой и не преследовало карательных целей.

Правовое положение ополченцев, определенное первым Законом о тыловом ополчении, отличалось от правового положения красноармейцев только тем, что первые получали продуктовое и вещевое довольствие за плату, кроме того, их семьям не выплачивались пособия, положенные семьям красноармейцев при прохождении службы последними.

Все законодательные акты, принимаемые в это время, публиковались в открытой печати. В дальнейшем все законы, директивы и инструкции (за исключением ЗОВС и Закона о специальном военном налоге), касающиеся т. о., засекречивались и стали доступны для исследователей только в конце 1960-х гг.

На втором этапе (1924–1930 гг.), несмотря на внесение в статус тылоополченцев ряда изменений, существенно ужесточивших их правовое положение, в массовом призыве этой категории граждан на службу необходимости не было. Поэтому не разрабатывались и не принимались законы и подзаконные акты, регулирующие порядок прохождения ими службы.

Форсированная индустриализация страны вновь, как и в период Гражданской войны, потребовала привлечения колоссального объема не только материальных, но и людских ресурсов. Именно тогда начала выстраиваться и приобретать небывалые доселе формы и масштабы система принудительного труда в СССР. Разделы XV и XVI ЗОВС 1930 г., постановление № 24/952 о тыловом ополчении 1931 г. были разработаны и приняты только в силу этих, а не иных обстоятельств. Тыловое ополчение становилось одной из составляющих системы принудительного труда.

Третий, основной этап (1930–1937 гг.) — этап массового практического использования частей т. о. для решения задач форсированной индустриализации. В плане эволюции законодательства о т. о. он делится на три периода: август 1930 — февраль 1931 г., март 1931 — сентябрь 1933 г., сентябрь 1933 — февраль 1937 г. В первые два периода законодательные и подзаконные акты, как и само использование т. о. в мирное время, носили экспериментальный характер. Инструкции и директивы зачастую были противоречивыми и незавершенными. В них отражались тенденции межведомственной борьбы НКТ СССР, ОГПУ, НКВМ и др.

С переходом т. о. в ведение НКВМ законодательство о тыловом ополчении и система в целом приобрели более четкие и завершенные формы. Однако в директивах и инструкциях, развивающих законы, продолжали иметь место противоречия. Преимущественно они касались положений законодательства о «лишенцах», непосредственно относящихся к т. о. Исследование процесса создания и функционирования системы т. о. в СССР в 1930-е гг. позволяет констатировать, что тяжелое положение в частях т. о., массовые нарушения дисциплины и преступления, совершенные тылоополченцами и начсоставом, явились следствием не только сложной социально-экономической ситуации, но и несовершенства законодательства.

1.2. Формирование и эволюция системы тылового ополчения в СССР (1930–1937 гг.)

Для тылового ополчения 1930-е гг. стали периодом воссоздания и наиболее массового применения, когда оно практически использовалось как специфическая милитаризованная подсистема принудительного труда для решения экономических и оборонно-стратегических задач в ходе реализации плана форсированной индустриализации. Он является самым продолжительным и массовым периодом применения т. о. в СССР, когда оно стало окончательно оформленной, организованной и практически действующей системой. В настоящем разделе детально раскрываются динамика формирования и развития, структура системы т. о., субординация, координация и функции его подсистем в период с 1930 по 1937 г.

Несмотря на то что механизм реализации положений ЗОВС 1930 г., касающихся т. о., не был разработан вплоть до конца 1931 г., исполнительные органы ряда регионов [СНК Автономной Татарской (АТ) ССР, ЗСКИК, исполком Западной области и др.] в октябре — ноябре 1930 г. самостоятельно приступили к призыву тылоополченцев и формированию из них частей. Сформированные ими части в большинстве случаев были подчинены административным органам НКВД и использовались на работах в местах формирования. Основные сферы применения — лесоразработки, угледобыча, строительство шоссейных и железных дорог, объектов коммунального хозяйства в городах.

Так, на основании постановления ЦИК и СНК АТССР от 4 ноября 1930 г. и в соответствии с приказом № 1 наркома внутренних дел АТССР в Казани началось формирование Сводного батальона т. о. при НКВД АТССР^[35]. К 17 декабря 1930 г. в батальоне числилось 893 тылоополченца^[36]. Подразделения батальона использовались на погрузке и выгрузке леса на речной пристани близ Казани, а также в коммунальном хозяйстве города.

При административном управлении Западной обл. 4 ноября 1930 г. была создана Особая бригада тылоополченцев общей численностью более 1 тыс. чел. В феврале — марте все команды бригады были переданы Запоблотделу труда и использовались на работах по строительству стратегических дорог по линии Запдортранса, в основном в приграничной полосе^[37].

5 декабря на сборном пункте Новосибирского административного отдела НКВД был начат призыв тылоополченцев 1907–1908 гг. рождения по ЗСК^[38]. В крае было сформировано четыре отряда: Прокопьевский (1386 чел.), Анжерский (1462 чел.), Ленинский (283 чел.) и Кемеровский (323 чел.), которые в полном составе использовались в системе Всесоюзного объединения «Востуголь». Отряды были разделены на команды по 150–300 чел., команды — на отделения. Во главе отрядов, команд и отделений стоял начальствующий состав (н. с.), призванный из запаса. В соответствии с инструкцией ЗСКИК ему была присвоена форма конвойной стражи и определен военизированный паек. Отряды были подчинены комендантскому отделу Западно-Сибирского краевого административного управления (КО ЗСКАУ)^[39].

Ввиду отсутствия центрального руководящего органа по т. о. в масштабах страны система подчинения была выстроена только по горизонтали: КО — ЗСКАУ — ЗСКИК. Комендантский отдел, по согласованию с ЗСКАУ и ЗСКИК, сам разрабатывал необходимые для организации и управления частями инструкции и положения.

С ликвидацией в декабре 1930 г. НКВД союзных и автономных республик при СНК этих республик взамен адмуправлений были организованы управления милиции и уголовного розыска (в различных источниках — УМУР, УМ и УРО, Управление милрозыска, УМР). Этим управлениям передавались многие функции адмуправлений^[40], однако функция руководства направлением на работу лиц, зачисленных в т. о., как и проведение трудгужповинности, были переданы НКТ РСФСР. Комендантские отделы были выделены из адмуправлений и на правах самостоятельных подчинены непосредственно краевым (областным) исполкомам. С этого времени каждый регион, не имея четких инструкций из Центра, стал подчинять созданные части различным органам по собственному усмотрению — органам труда, хозорганизациям, милиции или комендантским отделам, ОГПУ. Такое различие в большинстве регионов сохранялось до начала 1932 г., а в некоторых (Татарстан) — до передачи частей в ведение НКВМ в 1933 г. В Сибири, по причине недостаточной подготовленности краевого отдела труда к условиям оперативной работы и административно-хозяйственного обслуживания тылоополченцев, ЗСКИК своим решением оставил части т. о. в ведении КО «на началах особого договорного соглашения с Сибкрайтрудом»^[41].

В конце мая 1932 г. сибирские отряды перешли в подчинение Инспекции военизированной противопожарной обороны Сибирского промышленного округа НКТП. Причиной последней передачи частей явилось разрешение к этому времени вопроса о дальнейшей подчиненности всей системы т. о. НКТ СССР, а через него НКПС, Цудортранс СССР и НКТП.

Кроме перечисленных выше, к лету 1931 г. были призваны и использовались в интересах местных исполнительных органов тылоополченцы в Уральской обл. (2 190 чел.)^[42], Башкирской АССР (ок. 880 чел.), Республике немцев Поволжья, Нижне-Волжском крае (НВК) (ок. 1500 чел.), Ивановской обл. (ок. 1 тыс. чел.), Украинской ССР (ок. 1 тыс. чел., все переданы ЦДТ), Средне-Волжском крае (СВК) (ок. 3 тыс. чел.)^[43].

Исходя из того, что в стране не был организован регламентированный единым приказом одновременный призыв тылоополченцев, отсутствовал центральный орган управления т. о., не определена единая организационно-штатная структура частей, не выработаны общие для всех инструкции и правила по организации их жизнедеятельности, создание частей т. о. на региональном уровне следует считать экспериментальным.

Возвращаясь к началу 1931 г., необходимо отметить, что вопросы построения системы т. о., ее организационной структуры и порядка максимально эффективного использования труда тылоополченцев в центральных руководящих органах (НКТ СССР, НКПС) только начинали осмысливаться. С конца января 1931 г. от НКПС в адрес НКТ СССР начали поступать заявки на выделение тылоополченцев. НКТ пока не имел четкого представления о динамике создания частей т. о. и управления ими, что и понятно, т. к. по имеющимся штатам и из-за отсутствия подобного опыта никак не был приспособлен к этой работе. НКПС, будучи системой, близкой к военизированной, взялся за этот процесс с усердием, часто выходившим за рамки его полномочий и положений ЗОВС [имеются в виду последующие попытки поставить в тылоополченский строй вневойсковиков (граждан, проходящих военную службу вневойсковым порядком) и молодежь спецпоселков (детей высланных «кулаков»)].

Можно с определенной долей уверенности констатировать тот факт, что всю первую половину 1931 г. в вопросах организации т. о. НКТ СССР шел по подсказкам и схемам, родившимся в недрах НКПС, а иногда эти подсказки и схемы переходили в своеобразный «нажим снизу». В январе 1931 г. НКПС выступил в роли заинтересованного наркомата (ведомства), которому НКТ СССР по заявкам должен был направить тылоополченцев и который все остальные заботы о формировании системы т. о. брал на себя. Впоследствии такое положение привело к тому, что на протяжении всего периода существования т. о. под контролем НКТ СССР (с марта 1931 г. по июль 1933 г.) последний действовал только как диспетчерский и инспектирующий орган, а НКПС стал практически монополистом по набору тылоополченцев в европейской части СССР в 1931–1932 гг.

В марте 1931 г. при НКПС и ЦДТ было создано объединенное УФЧС. С разрешения НКТ СССР этим Управлением во все регионы европейской части СССР, на Урал и в некоторые регионы Зауралья были направлены официальные представители по набору тылоополченцев, формированию из них частей и отправке их на объекты НКПС и ЦДТ. Им были поставлены первоочередные задачи изъять по нарядам НКТ СССР из распоряжения региональных органов власти уже созданные части и отправить их на объекты НКПС. Затем представители Управления должны были совместно с военкоматами и местными отделами труда после выявления лиц, подлежащих призыву в т. о., призвать таковых и, сформировав из них части, отправить в распоряжение НКПС.

Отправленные в регионы представители повсеместно наталкивались на сопротивление местных исполнительных органов, не желавших расставаться с созданными частями. По нарядам НКТ СССР местные органы отправляли только часть тылоополченцев, одновременно возбуждая перед СНК РСФСР и СССР ходатайства об оставлении тылоополченцев для решения задач в регионе. В 1932 г. эти ходатайства были частично удовлетворены.

К октябрю 1931 г. УФЧС НКПС получило определенный опыт по созданию частей т. о., показавший перспективность начатого дела. В сентябре — октябре 1931 г. с разрешения Спецуправления НКТ СССР УФЧС НКПС проводило призыв уже практически на всей территории СССР. В 16 республиках, областях и краях производился призыв тылоополченцев 1909 г. рождения и проверка уклонившихся от призыва 1904–1908 гг. рождения.

По состоянию на 10 октября 1931 г. по БССР, Западной и Центрально-Черноземной областям призыв был закончен. Шли призывы в Северо-Западной обл., НВК, СВК, Нижегородском, Северо-Кавказском краях, на Украине, в АТССР, Республике немцев Поволжья, Крымской республике и Закавказье. Готовился призыв на Урале, в Западной и Восточной Сибири.

Таким образом, предполагалось, что тылоополченцы призыва 1931 г. полностью будут переданы НКПС и ЦДТ, хотя законодательно этот вопрос не был утвержден решением ЦИК и СНК СССР. Это должно было практически закрепить за УФЧС НКПС монопольное право управлять всей системой т. о. в СССР. НКПС добился разрешения НКТ СССР на прием в свое ведение даже тылоополченцев, работающих на строительстве заводов по линии ВСНХ на Украине (Индустрой, Днепрострой, Тракторострой и Водоканалстрой, всего ок. 8 тыс. чел.)^[44].

Ввиду того, что в октябре — ноябре процесс разработки постановления ЦИК и СНК СССР о тыловом ополчении уже близился к завершению, законодательное решение вопроса о передаче НКПС всего призыва 1931 г. было отложено. В принятом 7 декабря 1931 г. указанными органами постановлении № 24/952 «Об использовании труда граждан, состоящих в тыловом ополчении»^[45] в число наркоматов, которым должны были передаваться тылоополченцы, кроме НКПС и ЦДТ, был включен и ВСНХ (с января 1932 г. — НКТП). С этого момента НКПС, несмотря на мощную поддержку НКТ СССР, уже не мог претендовать на роль «хозяина» т. о.

Подводя некоторые итоги опыта формирования и жизнедеятельности частей т. о. в 1931 г., отметим следующее. Первый организованный централизованным ведомственным порядком набор тылоополченцев был начат НКПС в марте 1931 г. И хотя самостоятельное создание частей некоторыми регионами не прекращалось до конца года, НКПС считал себя в этом вопросе монополистом и провел значительную организационную работу по созданию единой системы т. о. в масштабах страны. В первую очередь в его составе был создан аппарат (УФЧС НКПС), сосредоточивший в своих руках всю практическую работу по выявлению и призыву тылоополченцев в регионах, формированию из них частей, направлению этих частей на работы и организации нормальной их жизнедеятельности. УФЧС НКПС непосредственно подчинялось своему наркомату, но одновременно было подотчетно Спецуправлению НКТ СССР.

Из контингентов т. о., переданных регионами в ведение НКПС и ЦДТ, весной 1931 г. сначала были организованы отдельные команды численностью 120, 150 и 180 чел. при 5–8 командирах, в зависимости от трудоемкости работ. Команды передавались в полное подчинение хозяйственным органам, ведущим авто — и железнодорожное строительство. В этой ситуации команды фактически попадали в «рабство» хозорганизаций. Последние же за создание нормальных условий работы, жизни, быта и оплаты труда тылоополченцев ни перед кем не отвечали. Такое же положение сложилось и для многих региональных частей (Украина, Западная область, Урал).

По сведениям УФЧС, текучесть рабочей силы (дезертирство, выбытие вследствие заболеваний и незаконного восстановления в избирательных правах) в частях в первой половине 1931 г. достигала 32 %. Оплата труда тылоополченцев была крайне низкой — 1 руб. 45 коп. в месяц (!)^[46]. Положение командиров было бесправным и полностью зависело от произвола руководства хозорганов. Справедливые требования командиров о создании нормальных условий труда, жизни и быта для вверенных им команд оставались без внимания. Это привело к массовому самовольному оставлению командирами своих частей, а в ряде случаев — увольнению неугодных администрацией строительств. Такое положение сохранялось в НКПС до 1 июня, а в ЦДТ до 1 августа.

Оценив ситуацию, УФЧС добилось того, что с 1 августа 1931 г. началось заключение хоздоговоров с администрациями хозорганов. Положениями этих договоров предусматривалась ответственность хозорганов за своевременное обеспечение команд работой, всеми видами довольствия (в счет заработанных денег) и оплату труда тылоополченцев по расценкам, утвержденным для вольнонаемных рабочих. Хозорганы, особенно в системе ЦДТ, неохотно шли на заключение договоров, не желая брать на себя ответственность. В Полоцке, Минске и Мурманске начальники работ вовсе отказались заключить договоры^[47].

В июне 1931 г. постановлением ЦИК и СНК СССР «Об образовании Всесоюзного центрального управления шоссейных и грунтовых дорог и автомобильного транспорта при Совете народных комиссаров Союза ССР»^[48] Цудортранс было выведено из состава НКПС и преобразовано в самостоятельное управление на правах объединенного союзного наркомата. Невзирая на возражения НКТ СССР, УФЧС НКПС отказалось от набора и обеспечения тылоополченцами системы ЦДТ. В начале ноября 1931 г. на базе УФЧС НКПС были сформированы ЦУТО НКПС, УТО на Западных, Северных и Мурманской железных дорогах и при Желдорстрое № 9^[49]. С этого времени ЦДТ было вынуждено самостоятельно формировать для себя части т. о. Поэтому 14 декабря 1931 г. приказом начальника ЦДТ было организовано Управление военспецчастей тылового ополчения (УВСЧ ТО) ЦДТ при СНК СССР. Перед этим управлением были поставлены такие же задачи, что и перед ЦУТО НКПС.

Вследствие слабого учета на местах НКТ СССР периодически завышал план призыва тылоополченцев в регионах. Это имело место и в первой половине 1931 г., когда регионы не смогли осилить плана призыва, определенного НКТ. Так произошло и в конце года, когда призыв проводился уже централизованно. По плану НКТ СССР осенью 1931 г. должно было быть призвано 32 333 чел., однако реально поступило только 14 216 чел., т. е. меньше половины исчисленного по учету количества тылоополченцев^[50]. Таковы были итоги 1931 г.

Руководство НКПС и ЦДТ было крайне озабочено создавшимся положением, т. к. уже имелись сверстанные рабочие планы на летний строительный сезон 1932 г. из расчета на 32 тыс. тылоополченцев. С января 1932 г. НКПС с удвоенной энергией начал искать новые каналы набора тылоополченцев. 14 января 1932 г. главы НКПС и НКТ СССР обратились в ОГПУ с просьбой передать им в качестве тылоополченцев молодежь спецпоселков, а в июне 1932 г. — в СНК СССР с ходатайством о передаче НКПС вневойсковиков. В результате протестов ОГПУ и НКВМ эти ходатайства были отклонены СНК СССР. Руководство ЦДТ не отставало от НКПС. 19 мая 1932 г. оно обратилось в ЦИК СССР с ходатайством о досрочном призыве и передаче в его распоряжение тылоополченцев 1910 г. рождения. В результате протеста НКВМ (против досрочного призыва) это ходатайство также было отклонено^[51].

К концу первой половины 1932 г. под руководством НКТ СССР формально сложилась относительно стройная система управления т. о. Во главе системы стояло созданное при НКТ СССР Центральное военизированное управление тылового ополчения (ЦВУТО). В его компетенцию входили вопросы разработки основополагающих документов (директив, положений, инструкций), касающихся жизнеобеспечения всей системы, утверждение структуры и штатов подчиненных управлений, инспектирование управлений и частей т. о. всех наркоматов, в чьем ведении они имелись.

При НКПС, ЦДТ (в конце 1931 г.) и НКТП (в начале 1932 г.) были созданы ЦУТО. ЦУТО НКПС, ЦДТ и НКТП имели уже двойное подчинение: по вертикали они подчинялись ЦВУТО НКТ СССР, а по горизонтали — каждое своему наркомату. Одновременно работу УТО и частей т. о. курировали правительства республик и исполнительные органы краев (областей), на чьей территории находились части. В партийном порядке подотчетность была организована по территориальному принципу. В компетенцию ЦУТО наркоматов входили вопросы разработки удобных для каждого ведомства структуры и штатов частей, формирование этих частей и предоставление последних на основании договоров соответствующим хозорганам, организация жизни, быта и всестороннего обеспечения частей, управление ими и инспектирование их.

В вопросах производства части т. о. подчинялись руководству хозорганов, на чьих объектах были задействованы. В остальном они подчинялись только своим ЦУТО. Штаты частей разрабатывались с учетом ведомственной необходимости и удобства их применения на определенных видах работ. Так, при НКПС формировались в основном отдельные батальоны, при ЦДТ — отдельные пешие полки, батальоны и роты, отдельные конные транспорты, пешие трудовые батальоны и т. п.

Централизованный учет количества частей и численности тылоополченцев по наркоматам был относительно подробно налажен только к концу 1932 г. До этого времени четкой системы отчетности ЦУТО наркоматов перед ЦВУТО НКТ СССР не существовало, и предоставление дислокационных сведений наверх носило эпизодический характер. Учет частей осуществлялся УФЧС НКПС с марта по декабрь 1931 г. Это Управление учитывало части, формируемые и для НКПС, и для ЦДТ. Согласно одной из первых сводок о дислокации частей спецстройрабсилы т. о. НКПС, на железнодорожном строительстве по состоянию на 1 октября 1931 г. числилось восемь отдельных батальонов, отдельная рота и две команды тылоополченцев общей численностью 4893 чел. переменного и 177 чел. постоянного (начальствующего) состава^[52]. К середине декабря 1931 г. в результате призыва количество батальонов возросло почти в 2 раза и достигло 15^[53]. В систему ЦДТ до 1 января 1932 г. было отправлено 14 отдельных батальонов и четыре отдельных роты т. о. общей численностью 12 093 чел.^[54]

После разделения в ноябре — декабре УФСЧ НКПС на два самостоятельных управления (ЦУТО НКПС и ЦУТО ЦДТ) каждое из них стало вести учет самостоятельно, присваивать отошедшим к ним и вновь формируемым частям свои наименования.

Территориально подавляющее большинство частей НКПС и ЦДТ дислоцировалось (по данным на октябрь 1931 г.) в европейской части СССР. В НКПС только одна команда численностью 207 чел. работала на ст. Чита Забайкальской ж. д., а в ЦДТ один батальон (1480 чел.) работал в Семипалатинске. К декабрю 1931 г. в частях числилось около 21 750 тылоополченцев (на объектах ЦДТ — 55,6 %, НКПС — 28,3 %, ВСНХ — 16,1 % состава т. о.). Из них в европейской части СССР — 75,2 %, Средней Азии и Казахстане — 4,6 %, на Урале и в Западно-Сибирском крае — 17 %, Восточно-Сибирском и Дальневосточном краях — 3,2 %^[55].

Основными работами, на которых использовались тылоополченцы в системе НКПС, были погрузка и выгрузка балласта, земляные работы по устройству железнодорожных путей, постройка мостов, работы в балластных карьерах (добыча и отгрузка камня), в незначительном объеме — плотницкие и кровельные работы на железнодорожных узлах. В системе ЦДТ тылоополченцы добывали камень в карьерах, выполняли неквалифицированные работы на строительстве шоссейных дорог^[56].

В 1932-й год ЦУТО НКПС вступило уже с 15 отдельными батальонами, двумя отдельными ротами и тремя отдельными командами. Общая численность тылоополченцев в этих частях составляла 6158 чел. при 267 чел. начсостава. Причем за Уралом — на станциях Хабаровск, Бочкарево и Никольск — работали всего три команды общей численностью 186 чел., а также 6-й отдельный батальон численностью 511 чел. на ст. Иркутск Забайкальской ж. д.^[57] В ЦУТО ЦДТ к этому времени было 14 отдельных батальонов и четыре отдельных роты общей численностью 12 093 тылоополченца и 365 чел. начсостава (41 — в ЦУТО, 324 — в частях). По регионам тылоополченцы ЦДТ распределялись следующим образом: БССР — 4513 чел., УССР — 3423, РСФСР — 2660, ЗСФСР — 507, Казахская АССР — 958, Таджикская АССР — 32 чел.^[58] С начала 1932 г. ЦУТО ЦДТ приступило к формированию конных транспортов, отдельных пеших батальонов (переформировывались из отдельных батальонов), отдельных пеших полков и других частей.

В связи с возраставшей военной угрозой на Дальнем Востоке с первой половины 1932 г. началось активное усовершенствование существующих и строительство новых шоссейных, грунтовых и железных дорог, строительство оборонных сооружений на Тихоокеанском флоте (ТОФ) и в ОКДВА. С этого периода стало постепенно увеличиваться количество частей т. о., перебрасываемых в Восточную Сибирь и Дальневосточный край. К сентябрю 1932 г. ЦУТО ЦДТ перебросило в Восточную Сибирь (район Иркутска) 44-й отдельный пеший полк и 52-й отдельный пеший батальон («деклассированного элемента»). Создаваемые НКПС части из осужденных, «деклассированных» и беспризорников тоже отправлялись в Восточную Сибирь и в ДВК.

В первой половине 1932 г. сибирские отряды т. о. были переформированы в полки и на их основе создана 1-я отдельная бригада т. о. НКТП со штабом в Новосибирске. В ноябре 1932 г. начала формироваться 2-я отдельная бригада т. о. НКТП. Управление бригады (11 чел.) разместилось в Свердловске. К середине 1933 г. в состав бригады вошли 5-й, 7-й, 8-й полки, 1-й и 6-й батальоны общей численностью 4572 тылоополченца и 187 чел. начсостава^[59]. Части бригады были заняты на строительстве комбината «К» (пос. Нижняя Курья Пермского р-на), ЧЭМК и завода № 78 (Челябинск), уральского завода тяжелого машиностроения (ст. Свердловск), реконструкции медеплавильного завода в г. Златоусте. Кроме этих частей, ЦУТО НКТП приняло в свое ведение 4-й отдельный полк т. о., созданный еще в начале 1931 г. на Украине для строительства Днепрокомбината, а также от ЦУТО ЦДТ три батальона (6-й, 18-й и 20-й) в ДВК, работающих на добыче угля в Сучанских угольных копях.

К исходу 1932 г. увеличилось количество частей и значительно возросла численность тылоополченцев, дислоцированных в Восточной Сибири и ДВК: по ЦУТО ЦДТ — до 2378 чел. (10,7 % от общего числа тылоополченцев ЦДТ), по ЦУТО НКПС — до 9900 чел. (49,3 % от общего числа тылоополченцев НКПС). Для контроля и руководства частями, дислоцированными на значительном расстоянии от Центра, НКПС был вынужден создать УТО по ДВК (16 чел.) и расквартировать его в Чите^[60]. К маю 1933 г. уже 76,3 % тылоополченцев НКПС было сосредоточено на востоке страны. Для удобства управления ими все они сводились в 1-ю отдельную бригаду т. о. НКПС, а УТО по ДВК преобразовано в Управление этой бригады.

По данным ЦВУТО на 1 декабря 1932 г., всего в частях т. о. состояло: по УТО ЦДТ — пять отдельных пеших полков, 10 отдельных пеших батальонов, четыре пеших трудовых батальона, восемь отдельных пеших рот, 37 отдельных конных транспортов, три отдельных взвода «религиозников», команда, два военных совхоза, военмехзавод, автоотряд и склад военспецчастей общей численностью 22 219 тылоополченцев, 1380 чел. начсостава, 7954 лошади; по УТО НКПС — 32 отдельных батальона, отдельная и маршевая роты, две команды «деклассированного элемента», отдельный взвод общей численностью 20 097 тылоополченцев и 809 чел. начсостава; по УТО НКТП — две отдельные бригады, два отдельных полка, семь отдельных батальонов, отдельная рота общей численностью 6533 тылоополченца и 259 чел. начсостава. В целом по управлениям — 48 849 тылоополченцев, 2448 чел. начсостава и 7954 лошади^[61].

Потерпев поражение в борьбе за захват и включение в состав т. о. «вневойсковиков» и молодежи из спецпоселков, ЦУТО НКПС и ЦДТ продолжали искать новые источники пополнения системы. Именно в это время (летом 1932 г.) по решению директивных органов ОГПУ начало «чистку» крупнейших городов и приграничных территорий европейской части СССР от «деклассированного элемента», рецидивистов и беспризорников. Эти категории населения сразу же попали в поле зрения ЦУТО НКПС и ЦДТ, которым было разрешено создавать из «вычищаемых» формирования и направлять на работы как тылоополченцев.

Осенью 1932 г. ЦУТО ЦДТ сформировало первый отдельный пеший полк из «деклассированных» Москвы. Первоначально он насчитывал 648 чел., среди них было даже 27 женщин. К декабрю 1932 г. в полку числилось уже 925 чел. переменного состава. Полку было присвоено наименование 44-го отдельного пешего полка. Он в полном составе был отправлен в Восточную Сибирь на Ангаро-Ленский дорожный участок^[62]. Туда же поступил и 52-й отдельный пеший батальон численностью 275 чел.

По линии НКПС к 1 декабря 1932 г. из этого же контингента были сформированы и отправлены на работы в ДВК 10-й, 21-й, 31-й и 32-й отдельные батальоны общей численностью 2481 чел. Еще две команды «деклассированного элемента» численностью 510 и 108 чел.

находились в пути следования на Забайкальскую железную дорогу^[63]. В январе 1933 г. ЦУТО НКПС приняло от Московского управления уголовного розыска и милиции 500 подростков (бывших беспризорных), содержавшихся в Спасском монастыре Москвы, «…для перевоспитания их на основе трудовых процессов». Из них был сформирован и 14 февраля отправлен на Урал 22-й отдельный батальон^[64].

По состоянию на 1 февраля 1933 г., по УТО ЦДТ числилось 1125 чел., по УТО НКПС — 2670 чел. «деклассированного элемента». При этом несовершеннолетние («малолетки») зачастую не выделялись в отдельные подразделения, а включались в состав обычных батальонов «рецидива» (например, 21-й, 31-й и 32-й батальоны НКПС). Но лица, отнесенные к категориям «деклассированного элемента» и рецидивистов, хотя и подпадали под действие ст. 28 ЗОВС (первые как высланные в судебном или административном порядке, а вторые как осужденные), не соответствовали положениям постановления правительства о военизации частей т. о. Массовые нарушения дисциплины и правопорядка на фоне тяжелейших климатических и бытовых условий Восточной Сибири уже через три месяца после сформирования привели эти части к катастрофическому положению. Через год большинство из них было расформировано, а переменный состав передан в соответствующие органы исполнения наказаний.

1932-й год для ЦУТО НКПС и ЦДТ прошел под знаком захвата как можно большего числа тылоополченцев. В погоне за количеством эти ведомства совершенно не считались с тем, что для приема, размещения и обеспечения частей всем необходимым не было создано сколько-нибудь приемлемых условий. Сформированные части передавались хозорганизациям, которые в большинстве своем к приему людей не были готовы. Отсутствовали соответствующие требованиям нормального жизнеобеспечения — жилой фонд, централизованные поставки продовольствия, одежды и фуража. Все основные недостатки в формировании частей т. о. как в НКПС, так и ЦДТ проявились уже в начале 1932 г. Они были общими для обоих наркоматов и не остались без внимания руководства т. о.

Начиная с IV квартала 1932 г. руководство НКТ СССР, обеспокоенное положением дел в частях т. о. ЦДТ, начало выборочное инспектирование частей всех трех наркоматов, в чьем ведении имелись тылоополченские части. Работниками ЦВУТО НКТ было проверено 12 частей ЦДТ, 11 частей НКПС и три части НКТП^[65]. Результаты инспектирования показали, что, несмотря на все усилия ЦУТО наркоматов, положение в частях не улучшается, а в некоторых — просто катастрофическое. В это же время части т. о. инспектировали местные органы РКИ и республиканские (краевые) комиссариаты (отделы) труда. Результаты их проверок оказались такими же, как и ЦВУТО.

Предполагая реакцию ЦК ВКП(б) и СНК СССР на результаты проверки, руководители ЦВУТО и НКТ начали искать пути выхода из создавшегося положения. 2 января 1933 г. НКТ СССР принял постановление «По докладу Начальника Управления частей т/о ЦДТ — т. Грузинского — о работе тылового ополчения в системе Цудортранса за 1932 год»^[66]. Поскольку собственного фактического материала о состоянии частей т. о. у ЦВУТО было немного, при описании недочетов и провалов в работе в основном были взяты данные из ежеквартальных сводок и годового итогового доклада начальника ЦУТО ЦДТ Грузинского. Причем во всех недостатках руководство НКТ обвинило только ЦУТО ЦДТ и лишь мельком упомянуло руководителей ЦДТ. Реально же в катастрофическом положении частей т. о. трех наркоматов в большей степени были виновны органы, стоящие над ЦУТО.

В постановляющей части документа работа по руководству частями т. о. ЦДТ и самих частей был признана неудовлетворительной. Начальник ЦДТ был предупрежден о том, что если в течение I квартала 1933 г. не будут в корне изменены условия использования тылоополченцев, то НКТ СССР будет вынужден поставить перед правительством вопрос об изъятии из ЦДТ этих «контингентов» и передаче их другим ведомствам. 9 января 1933 г. состоялось постановление президиума Московской контрольной комиссии ВКП(б) и Коллегии Московской областной РКИ, которым ряду должностных лиц ЦУТО ЦДТ были вынесены суровые партийные взыскания. Начальник ЦУТО Грузинский, его заместитель М.А. Постоев были исключены из партии.

С начала 1933 г. Военно-морская инспекция (ВМИ) ЦКК ВКП(б) и НК РКИ СССР провели ряд инспекций по частям т. о. НКПС и ЦДТ. По результатам инспектирования 16 мая 1933 г. Президиум ЦКК ВКП(б) и Коллегия НК РКИ СССР приняли постановление «О состоянии военспецчастей тылового ополчения при НКПС и Цудортрансе СССР и бытового разложения ряда работников в аппарате Управлений»^[67].

В постановляющей части большинству руководящих работников ЦУТО НКПС и ЦДТ (всего около 20 чел.) были определены взыскания как по партийной линии, так и в служебном порядке. Начальники ЦУТО НКПС Г.Д. Полешко и ЦУТО ЦДТ Грузинский, а также зам. начальника ЦУТО ЦДТ М.А. Постоев были сняты с работы. Наркому труда СССР Цихону, бывшим членам Коллегии НКТ и начальникам ЦВУТО Чернышеву и Петрову, а также зам. наркома путей сообщения Благонравову и начальнику ЦДТ С.А. Серебрякову было указано на отсутствие достаточного контроля и руководства работой управлений ВСЧ т. о.^[68]

Не отрицая личную вину руководителей ЦУТО, необходимо все же отметить, что в определенной степени причинами нарушений, а зачастую и преступлений, совершавшихся в управлениях и частях т. о. НКПС и ЦДТ, были несовершенство системы подчиненности ЦУТО и частей и, как следствие, отсутствие должного внимания и потребительское отношение к ним со стороны руководства как своих наркоматов, так и НКСнаб, почти полное отсутствие партийного руководства со стороны местных парторганизаций, на которые по территориальному принципу были замкнуты части и УТО, тяжелая экономическая ситуация в стране (голод на Украине, слабое хозяйственное развитие некоторых регионов, таких как Средняя Азия, ДВК) и другие причины, которые ЦУТО не могли устранить самостоятельно.

Почти трехлетний период использования т. о. в мирное время показал, что для установления в нем должной военной дисциплины и порядка, строгости и одновременно гибкости в вопросах использования частей и их качественного обеспечения всеми видами довольствия необходимо целиком передать его в подчинение военному ведомству. При такой передаче автоматически устранялись все межведомственные споры по вопросам учета, призыва и направления на работы тылоополченцев и другие ненормальности, имевшие место в 1931–1933 гг. Во второй половине 1933 г. началась планомерная передача частей и соединений т. о. в систему НКВМ. К этому времени в системе т. о. работало четыре отдельных бригады, три отдельных полка, 26 отдельных батальонов, 10 отрядов, 24 конных транспорта, восемь отдельных рот, две команды и отдельный взвод — всего 78 частей и отдельных подразделений с общей численностью 38 713 тылоополченцев^[69].

Подводя итог этапу строительства системы т. о. с 1930 по 1933 г., необходимо отметить следующие особенности. В отличие от стандартного процесса формирования вооруженных сил или других военизированных структур государства, когда строительство идет сверху вниз, создание и развитие системы т. о. носило экспериментальный характер и на практике шло «снизу вверх». Пионерами в этом деле выступили региональные исполнительные органы, каждый из которых создавал и практически использовал в интересах своего региона необходимые ему в конкретном деле части. Поэтому структура частей и порядок их обеспечения в каждом регионе оказывались разными.

Централизованное построение системы также началось не сверху, с директив и указаний СНК или СТО СССР, а снизу, с организаторской работы НКПС. В этот период в каждом наркомате части были сформированы по структуре, наиболее удобной для применения на его строительствах или в угледобыче. В силу ряда объективных и субъективных причин ЦВУТО НКТ СССР не смогло объединить структуры т. о. НКПС, ЦДТ и НКТП в единую систему. Взаимосвязь этих структур полностью отсутствовала. Неспособность гражданских наркоматов управлять большой массой военизированных соединений и частей, приведшая в 1932–1933 гг. к тяжелому положению в последних, а также ликвидация НКТ СССР в 1933 г. послужили главными причинами передачи т. о. в ведение НКВМ.

В августе 1933 г. НКВМ принял на себя учет частей и тылоополченцев. С этого времени учет стал вестись не по республикам, краям и областям, а по военным округам. Систему набора тылоополченцев НКВМ сохранил прежнюю, отработанную НКТ СССР. При этом тылоополченцы распределялись между наркоматами относительно равномерно.

11 октября 1933 г. вышел в свет приказ РВС СССР № 0115 «О сформировании Управления по тыловому ополчению ГУ РККА»^[70]. Эту дату можно считать официальным началом формирования (переформирования) т. о. в системе НКВМ. В соответствии с этим приказом начало формироваться УТО ГУ РККА, а существовавшие до этого ЦУТО гражданских наркоматов после передачи частей и материальных средств в НКВМ ликвидировались.

УТО ГУ РККА приступило к работе 1 ноября 1933 г. В его компетенцию входило формирование, организация и укомплектование частей т. о., организация планово-эксплуатационной работы и снабжения, финансовое планирование. Оно состояло из шести отделов: организационно-инспекторского, укомплектования и прохождения службы, планово-эксплуатационного, снабжения, финансового, административного. Все виды политического обеспечения частей и учреждений т. о. перешли в ведение Политического управления (ПУ) РККА. Медико-санитарное и ветеринарное обслуживание стало обеспечиваться соответствующими службами округов за счет средств, отпускаемых УТО ГУ РККА.

23 октября 1933 г. вышел приказ РВС СССР № 0121, в соответствии с которым все части т. о. в военных округах (армиях) перешли в подчинение РВС округов (армий). Для непосредственного руководства и наблюдения за состоянием и деятельностью частей т. о. были созданы ИТО, в обязанности которых входило обследование и инспектирование частей, участие в разработке производственных планов, наблюдение за правильным использованием труда тылоополченцев и другие вопросы. Всего было сформировано 10 ИТО при управлениях военных округов (армий) и две — при группах войск ОКДВА — Забайкальской и Приморской^[71] (ИТО Хабаровского направления находилась вместе с Управлением ОКДВА в Хабаровске).

С 1 декабря 1933 г. для всех частей т. о. НКВМ ввел новые единые штаты, утвержденные 11 января 1934 г. Принимаемые от гражданских наркоматов отдельные и неотдельные полки, батальоны, роты, конные транспорты, отряды и команды переформировывались по этим единым штатам в отдельные батальоны, отдельные роты и конные транспорты.

По состоянию на 1 января 1934 г., после переформирования 81 части т. о. гражданских наркоматов по новым штатам, в НКВМ числилось 77 частей (50 отдельных батальонов, 20 отдельных конных транспортов, 7 отдельных рот) с общей численностью 2162 чел. начсостава, 48 890 тылоополченцев и 4104 лошади^[72]. Ликвидация четырех УТО гражданских наркоматов (215 штатных единиц с годовой зарплатой 697 410 руб.) и создание вместо них одного УТО РККА (82 штатных единицы с годовой зарплатой 268 296 руб.), кроме существенной экономии денежных средств по зарплате, сыграли важнейшую роль в деле централизации и упорядочения управления всей системой т. о.

В октябре — декабре 1933 г. УТО ГУ РККА успешно осуществило все запланированные мероприятия организационного характера, необходимые для перевода частей в систему НКВМ. 10 ноября был утвержден план использования частей т. о. в I квартале 1934 г. В соответствии с приказом Военной коллегии Верховного суда СССР и Главной военной прокуратуры от 2 ноября 1933 г. обслуживание частей т. о. перешло в ведение военных трибуналов и военных прокуратур. Были разработаны положение о службе в частях т. о. и дисциплинарный устав. К декабрю 1933 г. закончились предварительный пересмотр и «чистка» всего начсостава частей, начато его комплектование путем перевода из действующей армии, а также, после специальной аттестации, из запаса и резерва РККА; были даны указания в округа о санитарном и ветеринарном обслуживании частей (21–22 октября) и кооперативном обслуживании начсостава и членов их семей (30 октября). Был разработан и представлен на утверждение начальнику ПУ РККА проект системы политико-воспитательной и партийной работы в частях т. о. 13 ноября были утверждены нормы и табели снабжения тылоополченцев вещевым довольствием. 19 ноября в СНК представлен доклад о необходимости установления для тылоополченцев норм основного красноармейского продовольственного пайка, а 29 ноября — доклад и проект постановления о распределении средств, получаемых в оплату труда тылоополченцев. Разработан проект новых типовых договоров на работы частей т. о. и начаты переговоры по их перезаключению с гражданскими наркоматами. 20 ноября даны указания округам о порядке финансового довольствия частей и ряд других мероприятий, необходимых для приведения частей т. о. в соответствие с порядком, установленным в НКВМ.

Однако во второй половине 1933 — начале 1934 г. ухудшилось обеспечение частей т. о. основными видами довольствия. Это явилось следствием медлительности директивных органов и НКСнаб СССР, который продолжал отпускать продовольствие по старым нормам (1781 калорий против 3609 калорий основного красноармейского пайка на человека в сутки). До января 1934 г. Комитетом товарных фондов не были отпущены частям т. о. фонды по вещевому имуществу за всю вторую половину 1933 г. и не получены на предстоящий 1934 г. Это происходило на фоне и без того скудной обеспеченности частей продовольствием и вещевым имуществом. Такое положение явилось одной из главных причин новой волны дезертирства, захлестнувшей части т. о. в I квартале 1934 г. За первую половину 1934 г. из частей НКПС и ЦДТ дезертировало почти 60 % от общего числа дезертировавших тылоополченцев по стране. По разным причинам численность т. о. в стране в этот период сократилась на 6996 чел.^[73]

Первая половина 1934 г. примечательна значительным движением частей как в территориальном смысле, так и по численности. За этот период была произведена переброска из европейской части СССР в ОКДВА 26 частей общей численностью 19 602 тылоополченца, переформированы части, находящиеся на территории ОКДВА. Для укрупнения других было расформировано 11 частей (семь батальонов и четыре конных транспорта) и в итоге к 1 июня 1934 г. из 44 частей осталось 33. В Украинском военном округе (УВО) было расформировано пять конных транспортов, а за счет их людского состава сформирован отдельный батальон, который был переброшен в ОКДВА для работ по линии ЦДТ. Были произведены и некоторые другие (несущественные) перемещения частей.

При анализе документов, касающихся движения частей и личного состава т. о. этого периода, прослеживаются две основные тенденции. Во-первых, с переходом т. о. в ведение НКВМ последний резко увеличивает число тылоополченцев, занятых на собственном строительстве (на 280,5 % за полгода). Во-вторых, неуклонно растет численность тылоополченцев в ОКДВА. На 1 июня 1934 г. в ДВК работало 33 из 57 частей т. о. С 1 мая 1933 г. по 1 июня 1934 г. численность т. о. в ОКДВА возросла: по т. о. в целом — с 44,8 до 69 %, по НКПС — с 76,3 до 97,3 %, по ЦДТ — с 38,7 до 64 %, по НКВМ — до 71 %. Все три части, переданные Главному управлению гражданского воздушного флота (ГУ ГВФ), общей численностью 1761 чел. работали в ОКДВА: 11-й батальон (762 чел.) — на станциях Ксеньевская и Тахтамыгда Забайкальской ж. д. на строительстве аэродромов, 9-й батальон (699 чел.) — в Хабаровске на строительстве авиазавода, 2-я отдельная рота (300 чел.) — в Иркутске на строительстве аэродрома. По характеру выполняемых работ тылоополченцы распределялись следующим образом: 10 067 чел. (24,7 %) — на строительстве, ремонте и расширении железнодорожных путей, постройке пристанционных зданий, 6458 чел. (15,8 %) — в шахтах на добыче угля, 5926 чел. (14,5 %) — на казарменном и складском строительстве, 5951 чел. (14,6 %) — на строительстве заводов, 9492 чел. (23,2 %) — грунтовых дорог, 1861 чел. (4,6 %) — оборонных сооружений, 1062 чел. (2,6 %) — на строительстве аэродромов^[74]. К концу 1934 г. в т. о. числился 43 381 тылоополченец, из них на объектах НКПС работало 32,9 % (в т. ч. для нужд ОКДВА — 97,9 %), НКО — 26,3 (62,7 %), НКТП — 18,2 (8,2 %), ЦДТ — 12 (61,6 %), ГУ ГВФ — 2,8 (100 %), в НКЛес — 7,8 (100 %). В ВСК и ДВК дислоцировалось 68,1 % состава т. о. К августу 1935 г. там было сосредоточено уже 71,7 % тылового ополчения.

ОКДВА состояла в тот период из двух групп войск (Забайкальской и Приморской) и войск Хабаровского направления. При штабах ОКДВА, Забайкальской и Приморской групп войск работали ИТО. Они осуществляли контроль над деятельностью всех частей т. о. на территории ОКДВА. В состав Забайкальской группы войск в тот период входили 8-й, 11-й, 14-й, 15-й, 18-й, 21-й, 22-й, 23-й, 24-й, 44-й и 46-й отдельные батальоны т. о., 2-я отдельная рота и 3-й конный транспорт общей численностью 10 014 чел.; войск Хабаровского направления — 2-й, 5-й, 9-й, 12-й, 19-й, 20-й, 26-й, 36-й, 41-й, 43-й и 47-й отдельные батальоны т. о. общей численностью 10 496 чел.; Приморской группы — 25-й, 27-й, 31-й, 38-й, 39-й, 42-й, 48-й и 51-й отдельные батальоны и 3-я отдельная рота т. о. общей численностью 7892 чел.^[75]

В связи со значительным увеличением количества частей т. о. на Дальнем Востоке возникла необходимость реорганизации системы управления этими частями, т. к. существующие ИТО уже не справлялись со своими задачами. В мае 1934 г. начальник ГУ РККА Фельдман обратился к наркому К.Е. Ворошилову с предложением объединить все части т. о., работающие на территории ОКДВА, в три отдельные бригады. Приказом РВС СССР № 082 от 14 июня 1934 г. ИТО при штабах ОКДВА, Забайкальской и Приморской групп войск были упразднены. В этот же день Ворошилов утвердил «штат управления бригады тылового ополчения Наркомвоенмора (мирного и военного времени) № 2/450»^[76]. Согласно этому штату Управление бригады состояло из командования (2 чел.), штаба (11 чел. кадрового начсостава и 4 тылоополченца) и политотдела (4 чел.).

К 1 августа 1934 г. три бригады т. о. ОКДВА были сформированы. Кроме вышеперечисленных частей т. о. Хабаровского направления, в состав 1-й Хабаровской бригады вошли 55-й батальон (520 чел.), 3-я (190 чел.) и 9-я (278 чел.) роты т. о. Общая численность бригады на 1 августа 1934 г. составила 9206 чел. В состав 2-й Читинской бригады т. о. вошли все части Забайкальской группы войск ОКДВА без изменений. Общая численность бригады на 1 августа 1934 г. составила 9430 чел. В состав 3-й Никольск-Уссурийской бригады, кроме перечисленных выше частей Приморской группы, вошли 4-й (НКПС, 1192 чел., угледобыча) и 42-й (НКО, 905 чел.) отдельные батальоны, вновь сформированные для НКЛес 56-й (1250 чел.), 57-й (1250 чел.) и 58-й (1 тыс. чел.) отдельные батальоны. Общая численность бригады на 1 августа 1934 г. составила 10 616 чел.^[77]

Таким образом, к середине 1934 г. в системе т. о. НКВМ было создано три отдельные бригады т. о. Все остальные части были отдельными батальонами, ротами и конными транспортами. В такой организационной структуре система т. о. просуществовала до ее переформирования в Управление строительных войск РККА в конце 1936 — начале 1937 г.

2 июня 1934 г. постановлением правительства РВС СССР был ликвидирован, а НКВМ переименован в НКО СССР^[78]. Всю вторую половину 1934 г. УТО ГУ РККА активно проводило переформирование и перемещение частей. Их смысл заключался в ликвидации частей с большим некомплектом личного состава и пополнении за счет этого других частей до полной штатной численности, а также переводе частей из западных и центральных округов в ОКДВА, увеличении количества частей и численности тылоополченцев, работающих на объектах НКО. В этот период новые части формировались только для использования на объектах НКО и для включенного с июля в число работодателей т. о. НКЛес.

В своем докладе по итогам года начальник УТО РККА Медников приводил следующие данные о движении тылоополченцев за 1934 г.: уволено из частей как неправильно зачисленных — 1428 чел., восстановлено в избирательных правах республиканскими, краевыми, областными, районными исполнительными органами и горсоветами — 4470, уволено по болезни — 1321, умерло — 274 чел. Всего по разным причинам за 1934 г. уволено 19 646 чел., из них по выслуге срока службы — 8292 чел., по восстановлению в избирательных правах ЦИК СССР по ходатайству УТО РККА — 1217 чел.^[79]

Имевшая место в I квартале 1934 г. волна дезертирства благодаря жестким мерам, принятым НКО, со II квартала постепенно пошла на убыль. Если в 1934 г. из частей т. о. дезертировало 1112 чел., то в 1935 г. — всего 298 чел.^[80]

Общие тенденции переформирования и перемещения частей, характерные для второй половины 1934 г., сохранялись и в течение всего 1935 г. Весь 1935-й год шло постепенное уменьшение количества частей т. о. за счет их слияния и укрупнения. Этот год был последним, когда сохранялась стабильно высокая численность т. о. Среднегодовая численность тылоополченцев с декабря 1932 г. по декабрь 1935 г. составила 44 593 чел. В 1935 г. по разным причинам из частей т. о. было уволено 19 850, а прибыло в порядке призыва 15 574 тылоополченца^[81]. Таким образом, впервые за историю т. о. в СССР число уволенных превысило число призванных.

С конца 1935 г. численность тылоополченцев стала неуклонно сокращаться. Основными причинами сокращения явились уменьшение общего ресурса подлежащих зачислению в т. о. и увеличение числа восстановленных в избирательных правах. Прогноз УТО РККА по сокращению численности личного состава на 1936 г. был еще более впечатляющим. В 1936 г. призыву подлежало около 6 тыс. чел., увольнению — 17 660 чел., из них выслуживших сроки (призыв 1933 г.) — 14 360 чел., восстановленных в правах и неправильно зачисленных в т. о. — 1500 чел., по болезни и др. причинам — 1800 чел.^[82] Из приведенных данных видно, что даже по прогнозам, составленным в августе 1935 г., убыль личного состава в 1936 г. должна была составить около 11,5 тыс. чел. В действительности за год численность т. о. сократилась на 18 555 чел. (56,9 %) и на 1 января 1937 г. (начало переформирования в строительные части) составила 24 522 чел. (60,7 % в ВСК и ДВК; 67,4 % — на объектах НКО, 14,4 — НКТП, 9,3 — НКПС, 8,9 % — НКЛес)^[83].

Необходимо более подробно остановиться на причинах такого резкого сокращения численности тылоополченцев в 1936 г. За всю историю существования т. о. наибольшее число тылоополченцев было призвано к декабрю 1932 г. (общая численность переменного состава т. о. — 48 849 чел.) и январю 1934 г. (48 890 чел.). Призванные в 1932–1933 гг. тылоополченцы, выслужив установленный трехлетний срок, должны были увольняться в октябре — ноябре 1935 г. и в 1936 г.

Основным признаком зачисления в т. о. являлось лишение граждан избирательных прав. Большинство зачисленных в т. о. в эти годы было лишено прав по Конституции и в меньшей степени — по судебным решениям. Система лишения избирательных прав достигла своего апогея в 1928–1929 гг. К этому времени среди лишенных избирательных прав самую многочисленную группу составляли члены семей «лишенцев». По РСФСР из 2,433 млн «лишенцев» члены семей составляли в городах — 35 %, в деревне — 49,1 %^[84]. Они составили основную массу призванных в т. о. в 1930–1933 гг.

В первой половине 1930-х гг. вышел ряд постановлений о восстановлении в избирательных правах различных категорий граждан — «кулаков», детей «кулаков», тылоополченцев. В отношении тылоополченцев эти постановления по многим пунктам противоречили друг другу, вызывая недоумение и непонимание у командиров частей. Не вдаваясь в подробности, необходимо выделить главное — в 1934–1935 гг. наступили условия, когда у основной массы «лишенцев» истек пятилетний срок пребывания в данном статусе, и они почти автоматически должны были быть восстановлены в избирательных правах. Соответственно должны были быть восстановлены в правах и уволены тылоополченцы, если у них самих или их родителей истекал пятилетний срок. В 1935 г. части т. о. буквально захлестнула волна заявлений тылоополченцев и их родителей о восстановлении первых в избирательных правах.

Весь год УТО РККА сопротивлялось массовому восстановлению в правах тылоополченцев по решению местных исполнительных органов и стремилось руководствоваться в этом вопросе только постановлением «О тыловом ополчении» 1933 г. Однако 3 апреля 1936 г. АМУ РККА издало директиву № 93753, которой разрешило увольнять тылоополченцев, восстановленных местными советами и исполкомами в избирательных правах. Руководствуясь этой директивой, 5 апреля 1936 г. начальник УТО РККА комдив Медников отдал приказ начальникам ИТО: «1. Всех тылоополченцев, восстановленных в избирательных правах местными советами и исполкомами (от РИКа и выше), а также тех т. о., которые восстановлены в правах автоматически, в связи с восстановлением главы семьи (отец, мать), на иждивении которых они состояли и по этим причинам лишены изб[ирательных] прав и зачислены в части т. о. при призыве, уволить из частей т. о. и направить: а) прослуживших в частях т. о. один год и более — в долгосрочный отпуск в РВК по месту призыва или постоянного жительства; б) прослуживших менее года в частях т. о. передать по указанию штабов округов в строительные батальоны для дослуживания до 2-х лет срочной действительной военной службы, а в округах, не имеющих стройбатов[,] — в РВК для перечисления во вневойсковики.

2. Основанием для увольнения и перевода тылоополченца служит выписка о восстановлении в правах самого т. о. или главы семьи, заверенная секретарем исполкома от РИКа и выше, с приложением печати.

3. Увольнение т. о. производить распоряжением командира и комиссара части. Порядок увольнения, установленный приказом по Управлению тылового ополчения РККА от 19 августа 1935 г. за № 151 а[,] отменяется.

4. Увольнение т/о в гг. Москва, Ленинград, Харьков, Киев, Одессу не производить, т. к. в этих городах т/о паспорта не выдают и не прописывают на жительство»^[85].

Ввиду явно наметившегося с начала 1936 г. существенного сокращения численности т. о. АМУ РККА директивой № 49200 от 9 марта 1936 г. начало массовое расформирование и переформирование частей т. о. Общий смысл этих организационных мероприятий заключался в уменьшении количества частей и доведении их таким образом до штатной численности. Во всех последующих директивах и приказах, касающихся конкретных мероприятий по сокращению частей, указывается одна причина реорганизации: «…в связи с уменьшением численности тылоополченцев в частях тылового ополчения по причине увольнения выслуживших установленный для тылоополченцев срок службы или восстановленных в избирательных правах».

3 июля 1936 г. вышла директива АМУ РККА № 99525/с, конкретизирующая задачи по расформированию и переформированию частей т. о. В соответствии с этим в июле 1936 г. началось планомерное сокращение частей т. о. В основном во всех округах выдерживались графики переформирования. Исключение составляла только ОКДВА. Ее руководство, намереваясь сохранить батальоны т. о. как организованные рабочие единицы для продолжения строительных работ на объектах НКО, во второй половине 1936 г. всячески задерживало расформирование частей в расчете на получение пополнения из числа призывников текущего года. В октябре штаб ОКДВА обратился в НКО с ходатайством о сохранении 16 имевшихся у них батальонов т. о., которые после принятия новой Конституции предлагал переформировать в строительные. Несмотря на то что к 1 января 1937 г. в частях т. о. ОКДВА после увольнения в запас тылоополченцев призыва 1934 г. некомплект должен был составить 9 тыс. чел., а из местных ресурсов можно было получить только 3 тыс. чел., зам. наркома обороны Гамарник вначале согласился на предложение штаба армии. Однако после дополнительных консультаций с АМУ РККА НКО подтвердил первоначальное решение о расформировании семи из 16 батальонов. 17 декабря 1936 г. начальник АМУ РККА комдив Вольпе направил начальнику УТО письмо, в котором сообщил, что в связи с принятием Конституции зам. наркома обороны Гамарник приказал уволить в долгосрочный отпуск бывших тылоополченцев (лишенных избирательных прав не по суду), находящихся в батальонах т. о. и прослуживших в них 2 года и более^[86].

С введением всеобщего избирательного права рухнула правовая платформа системы т. о. Тылоополченцы, лишенные до этого избирательных прав по Конституции, восстанавливались в таковых, должны были принять военную присягу как красноармейцы, переодеты в красноармейскую форму с соответствующими знаками различия. Срок службы автоматически изменялся с трехлетнего на двухгодичный, как у красноармейцев. Система т. о. должна была быть ликвидирована как институт. Однако НКО не спешил с ликвидацией частей т. о., т. к. не желал расставаться с дешевой рабочей силой, содержащейся на полном хозрасчете и самоокупаемости. Было решено воплотить в жизнь идею, родившуюся в штабе ОКДВА, — реорганизовать части т. о. в строительные.

В это время в Красной армии существовало Строительно-квартирное управление (СКУ), а при штабах военных округов и штабе ОКДВА — строительно-квартирные отделы (СКО). В подчинении этих отделов уже работали некоторые строительные части, комплектуемые обычным порядком как кадровые части РККА. Было принято решение реорганизовать УТО РККА в УСЧ РККА с включением существующих в округах строительных частей в систему последнего и переводом их на хозрасчет, как было в системе т. о.

Вся эта реорганизация была поручена руководству упраздняемого УТО РККА во главе с комдивом М.Л. Медниковым. 20 февраля 1937 г. вышел приказ № 020 НКО СССР, в соответствии с которым к 1 апреля должно было сформироваться УСЧ РККА и девять управлений бригад строительных частей РККА. К этому же времени предписывалось завершить прием строительных батальонов из системы т. о. Нумерацию бригады получили от 1 до 9 по порядку, начиная с бригад, создаваемых в ДВК: 1-я, 2-я и 3-я — ОКДВА, 4-я — ТОФ, 6-я — ЛВО, 7-я — БВО, 8-я — КВО и т. д. Кроме этого, создавались строительные полки и батальоны^[87].

К началу апреля переформирование частей в системе УСЧ РККА в основном закончилось. Система УТО РККА была почти полностью спроецирована на УСЧ РККА. В западных и центральных округах, где тылоополченских частей к моменту переформирования было по 1–3, основу бригад составили строительные части, существовавшие ранее при СКО округов. Например, в 8-й отдельной бригаде из 14 батальонов только два (55-й и 62-й) в прошлом были тылоополченскими. Оценивая состояние дел в принятых батальонах, командир 8-й бригады Петренко отмечал, что бывшие 55-й и 62-й батальоны т. о. (переформированные в 3-й и 4-й военно-строительные) живут и работают нормально. Нерешенным в них оставался только вопрос с осужденными. Бывшие тылоополченцы, восстановленные в избирательных правах, после принятия присяги были переодеты в красноармейскую форму со знаками различия. В то же время тылоополченцы, лишенные прав по суду, остались в прежней форме. Получалось, что их нельзя было называть ни красноармейцами, ни тылоополченцами, т. к. т. о. было ликвидировано. Это положение создавало нездоровые настроения как среди осужденных, так и в батальонах в целом.

Батальоны же, принятые от СКО, в большинстве своем находились в тяжелейшем положении, почти ничем не отличавшемся от положения батальонов т. о., передаваемых гражданскими наркоматами в НКВМ осенью 1933 г.^[88] Практика использования строительных частей РККА на принципах полного хозрасчета и самоокупаемости показала, что эти условия здесь неосуществимы. Тылоополченцы получали меньший по сравнению с красноармейцами паек, не носили красноармейской формы, многие батальоны работали на предприятиях гражданских наркоматов и были обеспечены работой круглый год. Работа на военно-строительных участках велась в основном сезонно с апреля по октябрь, в остальные месяцы части простаивали.

Содержание красноармейца со всеми накладными расходами в 1937 г. обходилось в 8 руб. в сутки. Чтобы заработать 8 руб., рабочему 2-го и 3-го разрядов (каковых в батальоне было большинство) необходимо было выполнить 200–220 % нормы. И если для тылоополченцев с трехгодичным сроком службы восстановление в избирательных правах за двухлетний добросовестный труд являлось мощным стимулом к перевыполнению норм выработки, то у красноармейцев такого стимула не было.

Кроме этих, были и другие причины, подрывавшие моральный дух командиров и красноармейцев строительных батальонов. Среди них перебои в питании и выплате жалованья, размещение в недостроенных сараях, складах, конюшнях и т. п. СКО и военно-строительные участки в большинстве не выполняли договорных обязательств перед частями, лучшую работу отдавали вольнонаемным рабочим, не полностью загружали части работой и несвоевременно выплачивали зарплату. В результате всего этого большинство частей оказалось убыточными, и уже в июле в НКО обсуждался вопрос о расформировании осенью 1937 г. УСЧ РККА^[89].

В мае 1937 г. был снят с должности, уволен из РККА и по обвинению в «военно-фашистском заговоре» предан суду комдив Медников, бессменно руководивший тыловым ополчением с начала 1934 до февраля 1937 г. Начинались массовые репрессии в армии. В июне 1937 г. начальником УСЧ РККА был назначен армейский комиссар 2-го ранга Булин. В конце лета 1937 г. существование УСЧ РККА было признано нецелесообразным. Приказом НКО СССР № 0165 от 20 октября 1937 г. оно было расформировано^[90]. Строительные бригады вновь были подчинены командованию военных округов. Таким образом, идея перенесения модели УТО РККА на военно-строительные части РККА не осуществилась.

Подытоживая в целом весь процесс формирования и развития системы т. о. в СССР в 1930–1937 гг., можно констатировать, что на первом этапе (1930–1933 гг.) формирование и развитие частей и соединений т. о. региональными исполнительными органами, гражданскими наркоматами носило характер скорее неудачного эксперимента, нежели глубоко продуманного и грамотно организованного строительства системы. Гражданские наркоматы взяли на себя не свойственные им функции — создание и практическое использование значительных по численности военизированных формирований. Не имея опыта в такой работе, не представляя в целом модели создаваемой системы, они шли путем проб и ошибок.

Несмотря на явно обозначившееся уже к середине 1932 г. отставание в вопросах снабжения частей продовольствием, обмундированием, обувью и жильем, НКПС и ЦДТ не озаботились организационным обустройством и налаживанием системы, но, движимые жаждой захвата как можно большего количества «контингента», продолжали увеличивать численность тылоополченцев в своих структурах. Задачи форсированной индустриализации требовали от руководства этих наркоматов максимального повышения темпов строительства объектов, при этом совершенно не учитывались условия жизни и работы «классово чуждого элемента». В итоге ЦУТО НКПС, ЦДТ и НКТП так и не смогли освоить набранные «контингенты» и создать для них нормальные условия. Большинство частей оказалось в тяжелейшем положении. Передача частей и соединений т. о. в ведение НКВМ стала закономерным итогом неудачных экспериментов гражданских наркоматов по строительству системы т. о.

Второй этап (1933–1937 гг.) отмечен более рациональными решениями руководства УТО ГУ РККА в вопросах создания, переформирования, передислокаций и практического применения частей и соединений т. о. Была проделана большая практическая работа по оптимизации структур и процессов управления частями и соединениями в военных округах и в масштабе всей системы.

Необходимо особо подчеркнуть, что, несмотря на принудительный характер труда тылоополченцев, наличие в их рядах людей, враждебно настроенных по отношению к власти и ее представителям в частях (командирам), НКВМ (НКО) к 1935 г. удалось создать рационально выстроенную военно-производственную систему, которая стабильно выполняла и перевыполняла производственные задания. Средняя производительность труда по частям за 1934 г. составила 143,5 %, прибыль всей системы — более 30 млн руб., в 1935 г. — 162,2 % и почти 60 млн руб., за три квартала 1936 г. — 198,7 % и более 45 млн руб. (89,3 % от годового плана) соответственно. Большинство частей вышло на показатели самоокупаемости. Перевыполнение этими частями общесоюзных норм производительности труда, а тылоополченцами — норм среднесуточного заработка для вольнонаемных рабочих свидетельствует о том, что труд тылоополченцев, с учетом внеэкономического характера его организации, оказывался более результативным, чем труд вольнонаемных рабочих, спецпереселенцев и заключенных, что обусловливалось рядом причин, в первую очередь военизированными принципами его построения, отбором в его ряды в основном молодых, физически здоровых людей и стимулом восстановления в гражданских правах.

Таким образом, концепция строительства и развития системы т. о., примененная НКВМ (НКО), оказалась в целом жизнеспособной и соответствовала стоявшим перед системой задачам формирования инфраструктуры военно-оборонного потенциала. В то же время, будучи органичной частью мобилизационной модели организации и использования труда, тыловое ополчение могло функционировать только в жестких режимно-нормативных рамках, изменение которых (принятие Конституции) подвело черту под существованием этой разновидности милитаризованного труда.

Всего через систему т. о. с 1930 по 1937 г. прошло около 90 тыс. чел. Почти семилетний период существования в СССР т. о. как гибридной структуры, наделенной признаками и милитаризированной, и производственно-экономической организации, позволяет говорить о том, что данный феномен оказался весьма органичным для сталинской системы, фундаментом которой являлся тип мобилизационных отношений и связей между властью и обществом, менявший свои формы в зависимости от целей и задач, считавшихся приоритетными в конкретные моменты времени. Утилитарное использование труда частей т. о. в невоенное время в интересах обеспечения общеэкономического «скачка», а не только для создания военно-оборонной инфраструктуры, может интерпретироваться следующим образом. Формально гражданские ведомства, получая «на откуп» ресурсы т. о., решали тем самым задачи форсированного наращивания военно-промышленного потенциала. Тылоополченцы оказались оптимальным, хотя и ограниченным «контингентом» рабочей силы для решения тактических экономических задач в отдельных, как правило, трудодефицитных регионах. Государство в данном случае не делало разницы между использованием мобилизационно-милитаризированного труда для обеспечения устойчивого роста добычи угля на шахтах Кузбасса и для строительства стратегических дорог на Дальнем Востоке.

Минимизация затрат и издержек на содержание тылоополченцев и «борьба за самоокупаемость» частей т. о. выступали единственными по форме чисто экономическими основаниями для функционирования последних. На деле здесь доминировали внеэкономические регуляторы «кнута и пряника» в форме угрозы военных судов за дезертирство из частей и процедуры восстановления тылоополченцев в гражданских (избирательных) правах. Досрочное восстановление в правах формально и фактически ничем не отличалось от стимулирования мотивации труда спецпереселенцев и заключенных (условно-досрочное освобождение в последнем случае). Гораздо более глубокой и долговременной по своим последствиям и значению являлась деформация ценностных ориентаций самих тылоополченцев, которой не могло не быть. Адаптация к тяжелым условиям труда и быта, недостаточно развитой социально-культурной инфраструктуре, издевательствам комсостава и работодателей неизбежно влекла за собой формирование конформистского типа сознания и поведения в среде тылоополченцев. Как показывает анализ документов, активизм и «ударничество» выступали не как органичное движение, а более как защитная форма существования в весьма экстремальных условиях жизнедеятельности тылоополченцев. Весомым доказательством тому может служить отсутствие какого-либо группового или индивидуального стремления «осесть» в местах прохождения службы после ее завершения и, тем более, желания остаться служить в данных частях уже на условиях найма. Унификация труда, мотивации к нему и стандартизация поведения — такова цель сталинской системы, вполне реализованной в модели тылового ополчения 1930-х гг.

1.3. Тыловые ополченцы — маргиналы советской военной системы 1930-х гг

В предыдущих разделах были рассмотрены правовые основы создания и развития системы т. о. в Советской России и СССР за всю историю его существования с 1918 по 1937 г., показаны структура и функции системы, координация и субординация ее подсистем в период с 1930 по 1937 г. В настоящем разделе ставится задача показать базовые характеристики жизнедеятельности переменного и начальствующего состава тылового ополчения.

В 1931–1933 гг. части т. о. находились в ведении трех гражданских наркоматов: НКПС, ЦДТ (Цудортранс) и ВСНХ (НКТП). После перехода т. о. со второй половины 1933 г. в ведение НКВМ к числу работодателей добавились строительные и производственные подразделения собственно НКВМ, ГУ ГВФ, НКЛес. Части т. о. могли быть использованы исключительно на работах, имеющих важное оборонно-стратегическое значение (строительство железных, шоссейных и грунтовых дорог, оборонных заводов, электростанций, аэродромов, мостов, угледобыча, лесоразработки и т. п.). Тылоополченцы привлекались в основном к трудоемким массовым работам, не требующим высокой квалификации.

Стремительное развитие системы принудительного труда в СССР на рубеже 1920–1930-х гг. явилось необходимым условием претворения в жизнь сталинской концепции форсированной индустриализации, политического и экономического переустройства страны. В короткий срок тылоополченцы стали частью этой системы наравне с заключенными и спецпереселенцами. За всеми категориями несвободных граждан закрепился неофициальный, но широко распространившийся в аппаратных кругах термин — «спецконтингент». Принципы трудового использования «спецконтингента» во всех ветвях системы принудительного труда оказывались почти одинаковыми.

Порядок предоставления рабочей силы строительным, заготовительным и добывающим организациям основным «держателем» подневольных контингентов — ГУЛАГ ОГПУ — был точно таким же, как и тылоополченцев. Как и тылоополченцы, заключенные и спецпереселенцы передавались для работ на том или ином объекте на основании типовых хозяйственных договоров. Согласно им труд тылоополченцев, заключенных и спецпереселенцев должен был оплачиваться по единым республиканским нормам и расценкам для вольнонаемных рабочих. Обеспечение инструментом, спецодеждой, условия труда и техники безопасности тоже должны были соответствовать единым республиканским нормам.

В вопросе предоставления работодателем жилья для рабочих были следующие различия. Семейным вольнонаемным и спецпереселенцам работодатель обязан был предоставить общежития семейного типа либо выделить в кредит средства и стройматериалы для индивидуального жилищного строительства. Правительство рекомендовало хозорганам не ограничивать ни первых, ни вторых в размерах и типе отстраиваемого жилого дома, количестве и качестве хозяйственных построек. Для одиночек должны были предоставляться общежития барачного типа. Тылоополченцам и заключенным должны были быть предоставлены бараки казарменного типа, а командирам (лагерной администрации) — квартиры вблизи бараков. Кроме того, для тылоополченцев и заключенных должны были быть выделены средства и строительные материалы на постройку административных и культурно-бытовых зданий и сооружений.

Порядок распределения заработанных денежных средств у тылоополченцев, заключенных и спецпереселенцев также был примерно одинаковым и отличался только количеством процентов, причитающихся «хозяину», отчисляемых на соцстрахование, соцобеспечение и содержание самих рабочих, и собственно денег, выдаваемых на руки (либо на сберкнижку). Все заработанные деньги, кроме обычных государственных отчислений, вольнонаемные получали на руки и сами оплачивали жилье, промтовары и питание.

Всех рабочих «своего» предприятия работодатели разделяли на две категории — вольнонаемные и «спецконтингент». А поскольку в «спецконтингент» входили и спецпереселенцы, и заключенные, и тылоополченцы, то отношение к ним, за малым исключением, было одинаковым. Как ни парадоксально, но принципы организации труда заключенных оказывались даже более рациональными, чем у спецпереселенцев или тылоополченцев. Правила особого содержания заключенных не позволяли работодателям дробить их бригады на мелкие группы и хаотически перебрасывать с одного объекта на другой, где возникал «прорыв», что постоянно имело место в отношении тылоополченцев и спецпереселенцев, приводя к существенному снижению производительности их труда. Таковы общие черты трудового использования и жизнеобеспечения в системе принудительного труда, куда «гармонично», но как специфическую милитаризированную подсистему режим «вписал» в конце 1930 — начале 1931 г. тыловое ополчение.

В силу специфики источниковой базы при реконструкции социального облика тылоополченцев возникают значительные сложности. В составе документов официального делопроизводства УТО социальная статистика сохранилась в ограниченном количестве. Характеристики т. о. можно воссоздать только по ограниченному числу содержащихся в документах показателей: причинам зачисления в т. о. (принадлежность к социальной группе), национальности, образованию, рабочей специальности и разряду по ней.

Работники ЦУТО различных наркоматов в своих отчетных документах по-разному делили тылоополченцев на социальные категории. Так, в политсводке № 1 от 1 января 1932 г. ЦУТО ЦДТ делило тылоополченцев на три группы: лишенные прав по суду, эксплуатировавшие чужой труд («кулаки», торговцы и члены их семей), служители религиозных культов, сектанты и члены их семей^[91]. Как видно, ко второй группе отнесены не только «эксплуататоры», но и члены их семей. Такое объединение в одной группе различных по политическим убеждениям и жизненному опыту людей искажает действительную картину социального состава частей т. о. Происходило механическое отождествление зрелого, крепкого крестьянина, причисленного к «кулакам», или торговца 25–27 лет с молодыми людьми в возрасте от 21 года, попавшими в т. о. потому, что их родители были лишены избирательных прав. То же относилось и к третьей группе. Служители религиозных культов лишались избирательных прав по Конституции, а их дети становились фактически без вины виноватыми. Сектанты («религиозники») и вовсе не лишались избирательных прав и по закону должны были проходить альтернативную гражданскую службу. Начальник ЦУТО ЦДТ в упомянутой сводке отмечал, что вторая группа по своей численности является преобладающей, а третья — весьма незначительной. Далее, приводя статистику по частям в БССР, он показывал состав тылоополченцев в процентном соотношении: «кулаков» — 56 %, торговцев — 22 %, «религиозников» — 9,2 %, осужденных — 12,8 %.

В политдонесении № 4 от 1 сентября 1932 г.^[92] начальник ЦУТО ЦДТ вводит четвертую группу — «деклассированных»^[93]. Среди последних в ту пору оказывались как сосланные и высланные в административном порядке, так и совершенно случайные люди, схваченные во время облав в крупных городах (Москва, Ленинград, Киев, Одесса и др.) и в приграничной полосе. По своему социальному составу учтенные 8589 чел. делились следующим образом: 1-я группа (лишенные прав по суду) — 529 чел. (6,2 %), 2-я группа (торговцы и «кулаки») — 5184 (60,4 %), 3-я группа (служители религиозных культов и сектанты) — 807 (9,4 %), 4-я группа («деклассированные») — 648 (7,5 %), прочие — 1420 чел. (16,5 %). Кто входил в последнюю группу, осталось неизвестным. Предположительно к ней были отнесены лица, незаконно зачисленные в т. о., такие как тылоополченец 1-й роты 19-го батальона НКПС Турецкий — бывший мещанин, неизвестно за что лишенный избирательных прав, или тылоополченец 2-й роты того же батальона Карнаухов, лишенный права голоса как иждивенец дяди-«кулака»^[94].

Сведения об образовательном уровне тылоополченцев, переданных ЦДТ, имелись только по УССР, ДВК, Казахстану, Памиру и Северному краю. Из учтенных 4908 чел. неграмотными были 977 (19,9 %), малограмотными — 1982 (40,4 %), с низшим образованием — 1784 (36,3 %), со средним — 155 (3,2 %), с высшим — 10 чел. (0,2 %).

В составе частей т. о. ЦДТ, дислоцированных прежде всего в приграничных районах, проходили службу представители 26 национальностей. Преобладали русские (42,4 %), украинцы (26,6 %) и белорусы (5,5 %). Представителей других национальностей было менее 5 % каждой. Имелись среди тылоополченцев цыгане, курды, греки, болгары, поляки.

Таким же образом — по социальным признакам, образованию и национальности — учитывались тылоополченцы, переданные в НКТП и НКПС. Так, по 1-му полку НКТП (угледобыча на шахтах Анжерки) летом 1932 г. числилось 1181 «кулак», 70 торговцев, 52 служителя религиозных культов, 46 мельников и 21 проч.^[95] Ввиду того, что сибирские части т. о. в этот период комплектовались из местных призывников, численность русских в них преобладала (ок. 90 %). Непонятно, сколько человек из учтенных по категории «кулаки» являлись собственно «кулаками», а сколько — их иждивенцами. Во 2-м полку НКТП [Ленинское рудоуправление (РУ)] при учете разделили «религиозников» на граждан, отказывающихся служить с оружием в руках по религиозным убеждениям, и баптистов. В итоге тылоополченцы состояли из «кулаков — 547, лишенных по суду — 29, административно-ссыльных — 19, по религиозным убеждениям — 22, баптистов — 16»^[96]. Только по 3-му полку (Прокопьевск) сведения оказались более подробными: «кулаков — 400, сыновей кулаков — 387, торговцев — 21, кустарей — 10, священников — 5, сыновей священников — 14, лишенных по суду — 5»^[97]. Из приведенных сведений по 3-му полку видно, что если количество «кулаков» и сыновей «кулаков» было примерно одинаково, то в отношении священнослужителей и их сыновей пропорция оказывалась иной.

Начальник УТО НКПС Васюков в своем докладе в апреле 1933 г. приводил следующие сведения о социальном составе тылоополченцев НКПС [по неполным данным, было учтено только 9691 чел.

(64,9 %) из 14 938 чел.]: «кулаков» — 7268 чел. (75 %), служителей религиозных культов — 538 (5,6 %), торговцев — 778 (8 %), лишенных прав по суду — 717 (7,4 %), «религиозников» — 247 (2,5 %), административно-ссыльных — 143 (1,5 %)^[98]. Здесь также нет разделения на отцов и детей. Служители религиозных культов и «религиозники» разделены, как и должно быть. Приводя сведения по образованию, Васюков, не вдаваясь в подробности, разделил всех на грамотных (9196 чел.) и неграмотных (495 чел.). По национальному составу тылоополченцы делились следующим образом: русских — 47,1 %, украинцев — 32,5, белорусов — 2,3, татар — 8,9, киргизов — 3,6 %.

Эти сведения нельзя считать исчерпывающими, т. к. не учтены тылоополченцы семи батальонов ДВК. Мы полагаем, что в батальонах ДВК преобладали русские, украинцы и представители народов Средней Азии, т. к. переброска частей производилась в основном из Украины, Белоруссии и среднеазиатских республик (в частях, комплектуемых в Белоруссии, большинство тылоополченцев составляли русские). В докладе по состоянию на 1 августа 1933 г. учтено уже 13 742 (или 93,8 %) из 14 656 тылоополченцев НКПС. По представленным данным, «кулаков» среди них было 66,3 %, лишенных прав по суду — 12,3, служителей религиозных культов — 5,5, торговцев — 13,6, «религиозников» — 2,3 %^[99]. При сопоставлении данных с разницей в квартал 1933 г. обнаруживается определенная разница в критериях социального учета. Даже если принять во внимание, что в апреле учетом было охвачено 2/3 тылоополченцев, а в августе учет оказался почти поголовным, то неясно, почему оказалась существенно сниженной доля доминантной группы («кулаки»), но при этом увеличились группы торговцев и лишенных прав по суду, а категория административно-ссыльных вовсе исчезла как социально-учетная группа.

Предположительно, последняя была присоединена к категории лиц, лишенных прав по судебным приговорам, а часть «кулаков» — к торговцам. Это свидетельствует о несовершенстве учета в частях т. о.

Из всех выявленных статистических документов только одна группа отчетов позволяет наиболее детально проанализировать социальный состав частей т. о., — представленные в ЦУТО НКПС весной — летом 1932 г. сводные «Сведения на тылоополченцев…» по отдельным батальонам^[100]. Имеются сведения о тылоополченцах 13 из 17 существовавших тогда батальонов т. о. НКПС. Всего в «Сведениях…» учтено 5923 чел., что составляет около 70 % от общего числа тылоополченцев НКПС на начало лета 1932 г. При анализе сведений по этим батальонам выявлено, что большинство тылоополченцев (3382 чел., или 57,1 %) оказалось лишенным избирательных прав как иждивенцы «кулаков». Собственно «кулаков» в этих батальонах было всего 133 чел. (2,3 %). Затем идут иждивенцы торговцев (782 чел., или 13,2 %) и сами торговцы (287 чел., или 4,8 %), иждивенцы служителей религиозных культов (427 чел., или 7,2 %) и сами служители (253 чел., или 4,3 %), иждивенцы «эксплуататоров наемного труда» (238 чел., или 4 %) и сами «эксплуататоры» (43 чел., или 0,7 %). Среди тылоополченцев было также 4,1 % лишенных избирательных прав по суду, 0,6 % «религиозников», 0,5 % иждивенцев бывших служащих полиции, по 0,3 % административно-высланных и иждивенцев граждан, служивших в белой армии и «участвовавших в бандах».

Таким образом, иждивенцев (прежде всего, детей) «кулаков», торговцев, служителей религиозных культов и т. п. насчитывалось 82,3 %, в то время как самих лишенных избирательных прав по этим признакам всего 12,2 %. По национальности среди учтенных большинство (60,7 %) составляли русские, 19,4 % — украинцы, 4,7 — татары, 4,4 — белорусы, 3 — немцы, 2,2 % — поляки. Другие национальности составляли менее 1 % каждая.

В отчетных документах последующих лет периодически встречаются сведения из отдельных частей, подтверждающие указанные выше тенденции. Так, в январе 1935 г. в 32-м батальоне т. о. (Урал) из 646 тылоополченцев иждивенцами «кулаков» был 561 чел. (86,8 %), собственно «кулаками» — 22 (3,4 %), иждивенцами торговцев — 19 (2,9 %), торговцем — 1 (0,15 %), иждивенцами служителей религиозных культов — 14 (2,2 %), сыном кустаря — 1 (0,15 %), сыновьями «белобандитов» — 4 (0,6 %), лишенными прав по суду — 24 чел. (3,7 %). Русских в батальоне было 91,2 %^[101]. В 14-й отдельной роте т. о. (Омск) в июне 1935 г. из 216 тылоополченцев 76,85 % были членами семей «лишенцев», 11,1 % — «кулаками». Русские среди них составляли 82 %, украинцы — 8,3 %^[102].

С переходом т. о. в ведение НКВМ в отчетных докладах начальника УТО ГУ РККА тылоополченцы по признакам зачисления стали подразделяться на четыре категории: лишенные избирательных прав по Конституции, по суду, сосланные и высланные в административном порядке, «религиозники». По состоянию на 1 января 1935 г., представителей первой категории было 91,1 % от общего состава т. о., второй — 5,1, третьей — 3,4, четвертой категории — 0,4 %; по состоянию на 1 января 1936 г. — 93, 5,6, 1,1 и 0,3 % соответственно^[103].

Сведений о национальном составе в отчетных докладах УТО не имеется вовсе, хотя из инспекций такие данные в Центр подавались. Так, по отчету ИТО Сибирского военного округа (СибВО) за 1935 г., из 2407 тылоополченцев русских насчитывалось 2080 чел. (86,4 %), украинцев — 147 (6,1 %), мордвы — 38 (1,6 %), татар — 35 (1,4 %), казахов — 28 (1,2 %), немцев — 27 (1,1 %), прочих — 52 чел. (2,2 %)^[104]. Данных об образовании тылоополченцев в формализованных отчетных документах УТО не имеется. Следовательно, можно сделать вывод о том, что этот вопрос для руководства УТО практического значения не имел.

Приведенные данные свидетельствуют о том, что социальный и национальный состав частей на протяжении всего существования т. о. значительно не изменялся. Что касается источников пополнения частей т. о., то, несмотря на пестроту существовавших и применявшихся социально учетных групп и их «размытый» характер, очевидно, что в их основе лежал дискриминационный признак наказания за социальное происхождение или положение родителей. Вполне логично поэтому, что со временем военное ведомство встало на путь более формализованного учета, при котором причиной зачисления в т. о. служило лишение избирательных прав, а не та или иная социальная маркировка.

В то же время среди лиц, учитывавшихся статистикой как «лишенные избирательных прав по Конституции», появилась и затем стала увеличиваться доля молодежи, не относящейся к традиционным категориям «лишенцев» и их иждивенцев. В частности, в первой половине 1930-х гг. нормой стали массовые «чистки» советского и партийного аппаратов и Красной армии, исключения из партийных и общественных организаций. «Вычищенных» из различных структур и исключенных из рядов ВКП(б), ВЛКСМ и профсоюзов лиц призывного возраста стали направлять в т. о. К середине 1934 г. в 31-й части т. о. уже весьма значительной была категория лиц, прошедших через структуры советской социализации, а именно: 9,97 % работавших на производстве четыре года, 8,9 % — пять и более лет, 28,7 % бывших членов профсоюзов, 8,2 % бывших членов ВЛКСМ, 1,1 % бывших членов и кандидатов в члены партии^[105]. Наличие упомянутых категорий отчасти изменило социальный облик и даже настроения переменного состава т. о. Это были люди, в прошлом участвовавшие в работе различных общественных организаций и в определенной степени подвергшиеся организованному идеологическому влиянию.

Когда стало известно, что почти 57 % тылоополченцев нового призыва — это бывшие члены и кандидаты в члены ВКП(б), члены ВЛКСМ и профсоюзов, а также люди, проработавшие на производстве более четырех лет, руководство УТО, для того чтобы переломить ситуацию с негативным отношением тылоополченцев к службе, решило сделать ставку именно на них. Возникла идея принять для этих категорий тылоополченцев в случае их ударной работы и образцовой дисциплины положение, при котором командиры частей могли возбуждать перед ЦИК ходатайства об их восстановлении в правах уже после первого года службы, тем более что это допускалось положениями одной из многочисленных инструкций о порядке восстановления «лишенцев» в избирательных правах. В этой связи встал вопрос и о сокращении срока их службы с трех до двух лет, с таким расчетом, чтобы второй год тылоополченцы служили в специальных строительных частях РККА.

В период нахождения т. о. в ведении гражданских наркоматов относительно небольшая часть тылоополченцев проявляла себя очевидными противниками советской власти, активно агитировавшими за саботаж работы и практически действовавшими во вред производству. Основная же масса не понимала своей вины перед государством. Интуитивно чувствуя несправедливое к себе отношение со стороны властей, эти люди, однако, не вступали в открытую конфронтацию с режимом. Некоторая часть из них пассивно сопротивлялась, показывая низкую производительность труда, другая в силу воспитанной родителями привычки или просто из страха работала вполне добросовестно, выполняя производственные нормы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Ленин В.И. Избранные произведения. М., 1966. Т. 2. С. 305.

3

Известия ВЦИК. 1918. 22 февр.

4

Собрание узаконений и распоряжений рабочего и крестьянского правительства РСФСР (СУ РСФСР). 1918. № 54. Ст. 604.

5

СУ РСФСР. 1918. № 51. Ст. 582.

6

Шатагин Н.И. Организация и строительство Советской Армии в 1918–1920 гг. М., 1954. С. 146.

7

Директивы командования фронтов Красной Армии. М., 1978. Т. IV. С. 274.

8

Вестник ЦИК, СНК и СТО СССР. 1924. № 3. Ст. 76.

9

Собрание законов и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства СССР (СЗ СССР). 1925. № 76. Ст. 577.

10

Там же. 1925. № 62. Ст. 462, 463.

11

Советская Сибирь. 1930. 29 апр.

12

СЗ СССР. 1930. № 40. Ст. 423, п. V.

13

Там же. Ст. 424.

14

СЗ СССР. 1928. № 51. Ст. 449.

15

Там же. 1930. № 40. Ст. 424.

16

Законы о чистке советского аппарата // Вопросы труда. 1930. № 6. С. 55.

17

Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. 532. Оп. 1. Д. 1749 а. Л. 177.

18

ГАНО. Ф. 532. Оп. 1. Д. 1749 а. Л. 178.

19

СЗ СССР. 1930. № 60. Ст. 640.

20

Там же. Ст. 641.

21

Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. Р-5446. Оп. 12 а. Д. 177. Л. 116.

22

ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 12 а. Д. 177. Л. 66.

23

Там же. Л. 118 об.

24

ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 12 а. Д. 177. Л. 28.

25

Там же. Л. 4–7.

26

Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 37940. Оп. 1. Д. 33. Л. 64.

27

СЗ СССР. 1933. № 40. Ст. 283.

28

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 26. Л. 85–86.

29

СЗ СССР. 1933. № 61. Ст. 363.

30

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 26. Л. 83–84 об.

31

Там же. Л. 90–91.

32

Подсчитано по: РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 94. Л. 165–166 об.; Д. 78. Л. 25 об.

33

РГВА. Ф. 40826. Оп. 1. Д. 7.

34

Из путеводителя по фонду 40826 РГВА.

35

РГВА. Ф. 33183. Оп. 1. Д. 5. Л. 48.

36

Там же. Д. 1. Л. 1–2.

37

Там же. Ф. 2400. Оп. 1. Д. 1. Л. 39; Ф. 37940. Оп. 1. Д. 1. Л. 11.

38

Сов. Сибирь. 1930. 27 нояб.

39

ГАНО. Ф. 47. Оп. 5. Д. 125. Л. 105.

40

См. п. 8 постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 31 декабря 1930 г. «О мероприятиях, вытекающих из ликвидации Наркомвнудела РСФСР и наркомвнуделов автономных республик» // СЗ РСФСР. 1931. № 4. Ст. 38.

41

ГАНО. Ф. 47. Оп. 5. Д. 125. Л. 104.

42

Там же. Ф. Р-5446. Оп. 12 а. Д. 177. Л. 9.

43

Там же. Л. 106, 131.

44

ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 12 а. Д. 177. Л. 61 об.

45

Там же. Л. 4–7.

46

ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 12 а. Д. 177. Л. 116 об.

47

Там же. Л. 119.

48

СЗ СССР. 1931. № 35. Ст. 258.

49

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 25. Л. 6.

50

ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 13 а. Д. 1043. Л. 4.

51

Там же. Л. 10.

52

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 25. Л. 1–1 об.

53

Там же. Л. 11.

54

Там же. Д. 4. Л. 23.

55

Подсчитано по: Там же. Д. 25. Л. 11–13. Д. 4. Л. 23; ГАНО. Ф. 47. Оп. 5. Д. 125. Л. 105.

56

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 25. Л. 1–1 об.

57

Там же. Л. 11–13.

58

Там же. Д. 4. Л. 23.

59

Там же. Д. 55. Л. 105; Ф. 40826. Оп. 1. Д. 4. Л. 109.

60

Там же. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 55. Л. 27–32.

61

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 55. Л. 27–33.

62

Там же. Д. 4. Л. 104.

63

Там же. Д. 55. Л. 27, 31.

64

Там же. Д. 36. Л. 29.

65

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 26. Л. 33.

66

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 33. Л. 102–105.

67

Там же. Л. 64.

68

Там же. Л. 65–67.

69

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 33. Л. 11, 12.

70

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 26. Л. 90–91.

71

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 59. Л. 8.

72

Там же. Д. 78. Л. 25; Д. 34. Л. 30.

73

Подсчитано по: РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 34. Л. 37.

74

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 65. Л. 242.

75

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 65. Л. 246–249.

76

Там же. Д. 30. Л. 118, 119.

77

Там же. Д. 65. Л. 327–331.

78

СЗ СССР. 1934. № 33. Ст. 256.

79

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 78. Л. 33.

80

Там же. Л. 37.

81

Подсчитано по: Там же. Д. 91. Л. 2.

82

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 96. Л. 105, 106.

83

Подсчитано по: Там же. Д. 91. Л. 149, 158.

84

Итоги выборов в Советы РСФСР в 1929 г. М., 1930. Вып. 1. С. 94; Вып. 2. С. 43.

85

РГВА. Ф. 25893. Оп. 1. Д. 976. Л. 36.

86

РГВА. Ф. 25893. Оп. 1. Д. 976. Л. 114.

87

РГВА. Ф. 4826. Оп. 1. Д. 7.

88

РГВА. Ф. 4826. Оп. 1. Д. 2. Л. 131–133.

89

Там же. Л. 303–305.

90

Из путеводителя по фонду 40826 РГВА.

91

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 4. Л. 23.

92

Там же. Л. 103, 104.

93

Именно в это время (летом 1932 г.) по решению директивных органов ОГПУ начало «чистку» крупнейших городов и приграничных территорий европейской части СССР от «деклассированного элемента», рецидивистов и беспризорников. Центральным управлениям т. о. НКПС и ЦДТ было разрешено создавать из «вычищаемых» формирования и направлять на работы как тылоополченцев.

94

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 15. Л. 9.

95

Там же. Д. 18. Л. 102.

96

Там же. Л. 77.

97

Там же. Л. 7 об.

98

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 27. Л. 66.

99

Там же. Д. 18. Л. 125.

100

Там же. Д. 9. Л. 34, 55, 67; Д. 11. Л. 80; Д. 13. Л. 2, 18, 26, 35, 48, 51, 60; Д. 14. Л. 15; Д. 15. Л. 10.

101

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 75. Л. 25 об.

102

Там же. Ф. 25893. Оп. 1. Д. 332. Л. 57.

103

Подсчитано по: Там же. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 78. Л. 30 об., 37.

104

Там же. Д. 82. Л. 31.

105

РГВА. Ф. 37940. Оп. 1. Д. 31. Л. 227.