Парашют для утопающего

Маргарита Южина, 2007

Бесплатного сыра бог теперь даже воронам не подает. А Люсе Петуховой он послал на старости лет… сыночка. Да не простого, а взрослого и богатого. Сынуля, даже не познакомившись с «мамочкой», в принудительном порядке оснастил окна «родительской» квартиры стеклопакетами, а саму Люсю осыпает продуктами, цветами и бриллиантами. Верная подруга мадам Петуховой – Василиса – сразу поняла, что дело нечисто. А в ходе следственных действий выяснилось: благодетель заваливал подарками и других людей. Но все они… сыграли в ящик. Стало быть, смерть с косой подбирается и к Люсе? Какой-то неизвестный богач бесится с жиру, а она помирай? Немедленно найти его и обезвредить!..

Глава 2

Найти братика в капусте

На следующий же день тетрадь была благополучно забыта. Ровно в одиннадцать должны были выписать Ольгу с долгожданным малюткой, и поэтому все мысли скакали только вокруг этого радостного события.

— Вася! А тебя точно Пашка привезет? Он отпросится? Успеет? Времени же восемь утра, а его все еще нет, — волновалась Люся, в который раз примеряя нарядную блузку.

— Конечно, еще нет, он же должен хоть как-то на работе появиться, — отталкивала подругу от зеркала Василиса. — Люся, тебе не кажется, что этот макияж меня сегодня полнит? Прямо такие щеки откуда-то отвисли…

— Это у тебя не щеки, а уши. Вася, а где у нас веревка? У Володи обязательно не найдется веревки, чтобы прицепить коляску к багажнику. Может быть, ее в салон поставить?

Василиса была жутко обеспокоена своим внешним видом, поэтому к остальным вопросам относилась без глупой паники.

— Коляску повезем на Пашкиной машине. Нет, это катастрофа! Ты посмотри, у нас совсем нет дорогой помады! И как теперь быть? Я же не могу красить губы этим вазелином! Придется целовать Оленьку, и вся помада останется на ней! Люся, немедленно выдай деньги, я побегу, куплю себе что-нибудь от Диора!

— Не вздумай лезть к Ольге со своими поцелуями, она молодая, кормящая мать, ей совершенно нельзя никакой заразы! А тут ты! А букет? Мы еще не купили букет и вчера не побеспокоились!

Она тут же понеслась к телефону и закричала в трубку:

— Володя!! Ты должен заехать за мной на час раньше!.. Да! на час!.. А потому что мы не купили цветы!.. Могу себе представить, что ты там такое купил! Какую-нибудь белену садовую! Володя! На этом деле нельзя экономить! Оленька тебя никогда не простит!.. И еще надо коробку конфет акушерам-гинекологам… Ты уже купил коробки? Молодец! А откуда ты узнал?! Володя! Признайся, пока не поздно — у тебя уже есть побочные дети?! Ах, ну прости, конечно, куда тебе побочных, когда ты прямого-то наследника столько время ваял… Да я ничего, хвалю тебя за сообразительность!

Ровно в десять под окном пиликнула первая машина.

— Вася, это меня! — взволнованно замерла Люся, прижав руки к груди. — Ругай меня, Васенька. Я понеслась!

— Несись, старая кляча, несись, — усмехнулась подруга.

— Чего это ты про клячу? — обиженно обернулась Людмила Ефимовна — она сегодня выглядела на десять лет моложе.

— Так ты просила тебя ругать! А как еще ругать бабку? Не матом же, — изумилась Василиса. — Беги, Люся. Пора и с внуком познакомиться.

Ольгу встречали большой, шумной компанией — Пашка привез мать и жену Лидочку — лучшую подругу Ольги. Володя выскочил из машины, совершенно забыв выпустить из салона тещу, и та билась о стекло, точно огромная ночная бабочка, а потом подняла крик на всю округу. Люсю спешно выудили, нагрузились букетами и огромной клумбой ввалились в больничный холл.

Ольга выскочила легкая, чуть побледневшая, но необычайно счастливая. Ее тут же завалили цветами. Оставили только несколько букетов у Люси, для медицинского персонала.

— Папаша, возьмите ребенка, — появилась в дверях приятная медсестра, и Володя растерянно подался вперед.

— Цветы передай медикам! — влезла Люся.

Ничего не видя вокруг, Володя топал к заветному свертку в огромных голубых бантах. Он взял сына и забыл про все на свете — только смотрел на крошечное серьезное личико нового человечка.

— Цветы! — жалобно вопила Люся.

Ей тоже до смерти хотелось взглянуть на внука, но окаянные букеты так никто медсестре и не подарил, а сама Люся не догадалась — ведь положено отцу! А ну как поломают священную традицию.

Спасла положение Василиса. Она заискивающе улыбнулась медсестре и торжественно провозгласила:

— Спасибо вам за нашего мальчика. А это вам! — и вместе с Люсей сунула медичке букеты.

Сама же, потеряв к медицине всякий интерес, кинулась к тезке:

— И где тут наш Василечек?! Нет, вы посмотрите, это самый настоящий Василий! Вон какой серьезный!

Пока медсестра пыталась взять многочисленные букеты, чтобы их не рассыпать, Люся трепыхалась в ее объятиях.

— Да что вы меня к себе жмете?!! — кончилось терпение у новоиспеченной бабушки, и она, раскидав все розы, кинулась к зятю. — Володя!! Я! Дайте мне!! Ну дайте же подержать! Да отпусти же ты руки, Владимир! Я же аккуратненько!

— Ма-а-ама!! Идите дарите цветы! Я еще сам не надержался! Ну куда вы лезете?! — отбрыкивался молодой отец.

Вообще-то Володя ее впервые вот так назвал, мамой, но Люся не могла радоваться — она злилась на зятя из-за его упертости! Ну надо же — ухватил ребенка, будто больше его подержать некому. И ведь фиг к нему подлезешь!

— Володя, отдай Васю маме, ну чего ты, как маленький, — потянула мужа за рукав Ольга, и тот нехотя повиновался.

Люсе вручили крохотный, теплый сверток, и она вдруг поняла, что до этого момента не знала, что такое настоящее счастье.

— Так, я еду к вам и буду у вас жить! — заявила она через пять минут. — Совсем немножко — всего неделю! Пока вы не научитесь с ним обращаться.

— Хорошо, мама, поехали, — усмехнулась Ольга, прижимаясь к плечу любимого.

— Ничего хорошего, в общем-то, — процедил любимый. — Я вообще-то сам взял отпуск, как раз на неделю. Хотел побыть с сыном. А теперь мне его и на руки не дают. Мама!! Отдайте мне моего сына!

Люся подняла голову и гордо процедила:

— Хватит и того, что я тебе отдала свою дочь!

К Володе подошла Василиса.

— Володя, ну будь ты умнее. Ровно через шесть часов у нее затекут руки, и она сама передаст тебе Васеньку.

— Через шесть? — дернул бровями зять и спросил с тайной надеждой: — А раньше не затекут?

Василиса только горько покачала головой:

— Даже не надейся, она свой баян по шесть часов туда-сюда на свадьбах тягает, а уж внука-то…

Люся не отпускала внучонка ни на минуту. Уже все приехали к Ольге с Володей, уже накрыли стол, уже уселись и подняли первую рюмку за здоровье малыша и его родителей, а она все держала на руках крохотного Василия Орфеева и не могла наглядеться.

— Мама, да положи ты его, не приучай к рукам, — просила Ольга.

— Я подержу, я сама знаю, к чему его надо приучать, тебя же вырастила! — не соглашалась Люся. — Иди, садись за стол, поешь, я сама.

— Мам, ну дай, я ему пеленочку поменяю, — просил Володя-зять.

— Я сама! Не мужское это дело — с пеленками возиться! — зыркала Люся.

— Теть Люся, дайте Васятку посмотреть, а? — просила невестка Василисы — Лидочка. — Ну хоть на кого похож.

— Я сама посмотрю, нечего на него глазеть! — уворачивалась шальная бабушка. — И чего думать? На меня он похож!

— Теть Люсь! — басил Пашка — сын Василисы. — Дайте мальчонку подержать, а то я только девчонок держал. А мне завтра в командировку, когда еще подержать придется.

Пашку и в самом деле отправляли в командировку, поэтому он как-то особенно настойчиво тянул малыша к себе:

— Ну дайте, а? Теть Люсь! Я как старший по званию приказываю!

— А иди-ка ты со своими приказами! — не трепетала бабка. — Вон роди себе парня и держи сколько хочешь! Я сама подержу!

— Мама, — уже приплясывала рядом Ольга. — Давай Васю, мне его кормить пора.

— Я сама! Ты разве накормишь?!

— Люся! Ты совсем-то с ума не сходи! — вступила Василиса и чуть не силой оторвала подругу от малыша. А потом еще и прикрикнула: — Не дури! Чего выдумала — родителям дитя не давать! Пусть Володя почувствует, что за радость сынишку на руки взять! Жить она к ним собралась! А я как? Давай выпей за внука, и домой будем собираться, матери надо отдохнуть дать.

Люсе не хотелось домой. Ей хотелось лечь вот тут на диванчике и ждать, когда малыш начнет капризничать, чтобы первой вскочить и схватить долгожданного крикуна на руки.

— Васенька, — ухватилась она за пуговицу подруги и боялась посмотреть той в глаза. — Я, конечно, выпью за внука, только домой ты иди без меня. Я же никак не могу оставить ребенка на попечение таких родителей, ты же понимаешь. Они же молодые — чего им. Лягут сейчас и продрыхнут. А Васенька… господи, ну и имечко! А ребеночек будет кричать, кричать и охрипнет! Голос потеряет. А если я останусь, он, может быть, сделается… Карузо. Вася, ты любишь Карузо? Ва-а-а-ся-а!

Василиса Олеговна ее уже не слушала. Она силком ухватила подругу под руку и выволокла из квартиры.

— Закрывайся, Оленька, спокойной ночи! — успела попрощаться она с хозяевами, ни на секунду не выпуская Люсю. — Я ее до завтра продержу, отдыхайте.

За такое жестокое с собой обращение Люся дома наказала Василису гробовым молчанием. Она уселась возле телевизора и уставилась на потухший экран, твердо решив на реплики подруги не реагировать.

— Ты посиди, посиди, а я пойду Малыша прогуляю, — не слишком навязывалась с беседой Василиса.

Когда подруга ушла, Люся кошкой кинулась к окну — так и есть, Василиса не отходила от подъезда далеко — стерегла ее.

— Вот ведь… жандарм! — прищурилась Люся. — Просто сторожевая собака Бобик!

Она приготовила для Васи еще парочку лестных эпитетов, но высказаться не успела — в дверь настойчиво позвонили. Люся молнией уселась на прежнее место и навесила на лицо маску невыразимой скорби. В дверь продолжали звонить.

— Да что она — ключи потеряла, что ли? — пришлось оторваться от пустого экрана Людмиле Ефимовне.

— Здравствуйте. — На пороге стояла миловидная женщина. — Петухова Людмила Ефимовна здесь проживает?

— Допустим… — расплывчато ответила Люся. — А зачем она вам?

— Я так понимаю — вы и есть Петухова? — догадалась дамочка и кокетливо протиснулась в комнату.

Она игриво почесала коту Финли за ушком, отчего у того наступил временный столбняк — кот не переносил незнакомцев, а гостья уже разбрасывала по столу документы и щебетала, не умолкая ни на секунду:

— Наше туристическое агентство предлагает вам совершенно изумительные туры! Могу предложить уик-энд в Пекине! Получите бурю восторгов! Великая Китайская стена, императорский дворец, чайные церемонии! Продолжительность перелета всего три часа пятьдесят минут! Вы в вашем возрасте перенесете его с легкостью. На крайний случай в салоне есть все необходимое для реанимации.

Люся стояла возле разбросанных бумаг и испепеляла дамочку взглядом. Та заученно ворковала свой монолог и, точно глухарь на току, ничего не замечала, пока не выплеснула блок информации. Только после этого она заметила, что, вероятно, на Великую Китайскую стену клиентка не спешит.

— А чего вы так набычились? Не хотите в Пекин? Тогда я вам предложу еще более лучезарную перспективу! — Гостья восторженно воздела глаза к потолку и завелась по новой: — Китай — Бэйдайхэ, Далянь — «маленький Гонконг» на берегу Желтого моря! Завтраки, экскурсии, шопинги, сказочный отдых на белоснежных пляжах…

— Кто?! — сурово прервала ее Люся. — Сын?!

— Где? — завертелась дамочка и надула губки. — При чем здесь сын? Я вам про отдых!

Люся собрала в кучу все бумаги со стола и всунула их в руки миловидной женщины.

— Я никуда не поеду! Мне вот сейчас только поездок не хватает! В кои-то веки выдалось жаркое лето, а меня, как пингвина, понимаешь ли, на белоснежные пляжи! Топайте отсюда в свои шопинги!

— Но я… Я не понимаю! — вскочила женщина, пытаясь ровненько уложить бумаги. — Чего вы так разволновались?! Вам совсем не придется платить! За вас уже все уплачено! Любой бы на вашем месте…

— Кто уплатил? — раздувала ноздри Люся. — Только сразу предупреждаю — не вздумайте сказать, что сын! У меня нет сыновей! Кто заплатил?

Женщина не ожидала такой скверной реакции на свои лучезарные предложения. Она теперь дергала бровками, таращила хорошенькие глазки, и грудь ее ходила вверх и вниз от возмущения.

— Откуда я знаю, кем вам приходится тот мущщина?!! Нашу туристическую фирму совершенно не интересуют ваши родственные отношения!

— Он мне не родственник!

— Ради бога! Нас и ваши личные отношения не беспокоят! — замахала она руками, но все же не удержалась от чисто женского любопытства: — А что — он ваш любовник? Господи, и где у мущщин глаза?!

— Во-о-о-он!! — взревела Люся. — Это чтобы у меня! Любовник?!! Да я себе даже мужа не позволяю иметь!! Любовник!!

— Да и действительно, чего это я такое придумала, — буркнула себе под нос представительница турфирмы и спешно покинула квартиру взрывной особы.

Следующий «привет от сыночка» Люся получила где-то в обед следующего дня.

В дверь, как обычно, позвонили, и средних лет мужчина в синем комбинезоне бодро спросил Василису:

— Вы будете мадам Петухова Людмила Ефимовна? Принимайте окна. Сегодня материал завезем, а завтра будем устанавливать. Где-то часикам к десяти подойдем, проснетесь?

— Может быть, и проснемся, — кокетливо крутила тапком Василиса, разглядывая напористого гостя.

— Ну так принимайте! Ребята, заноси!

Василиса встала в проеме морской звездой:

— Тю-тю-тю! Что значит — принимайте! Это вам приемный пункт, что ли? Это квартира! И без нашего желания сюда никто ничего заносить не будет! Чего это вы приволокли, покажите-ка…

Мужчина поскреб затылок и удивленно мотнул головой на «ребят», которые пыхтели под тяжестью больших тяжелых пакетов.

— Это окна, что ли? — вздернулись брови Василисы. — А мы не заказывали!

— Вася!! Гони их! — кричала из комнаты Люся. — Скажи, если не уберутся, мы спустим собаку! Малыш, голос!

Из недр квартиры до ушей незваных гостей донесся гулкий лай.

— Не понял, — снова полез к затылку мужичок в комбинезоне. — Так вы чего — отказываетесь, что ли? А как же деньги? Тоже не нужны?

— Молодой человек! — красиво произносила Василиса каждую букву. — Мы у вас ничего не заказывали, платить не собираемся, а…

— Так ничего платить и не надо, все же еще сегодня утром уплатили! — поднялся откуда-то с нижнего этажа еще один работник.

Этот был не в комбинезоне, зато в куртке такого же синего цвета. Вероятно, числился рангом выше.

— Вот и квитанция! Все уплачено.

— Окна оплачивали не мы, поэтому категорически от них отказываемся, — тяжело и совсем не категорично пролепетала Василиса. — У нас имеется все для скромного, одинокого женского счастья.

Нет, если бы не странная, запутанная ситуация, она обязательно впустила бы такого аккуратного, форменного мужчину на чашечку чаю, и даже, если бы он настаивал сейчас, пусть бы оставил свои окна в подъезде, а сам приходил, уж очень к себе располагал. Однако мужчина в комбинезоне вовсе не догадывался о своей притягательной силе и напрашиваться не стал. А вовсе даже повел себя недостойно. Он еще раз сверкнул очами:

— Так вы отказываетесь, да? И даже бумагу можете подписать, да? Тогда… слышь, Николаич, давай это… — Теперь он уже возбужденно что-то шептал на ухо «синей куртке».

Тот старательно отмахивался, так как не решил еще проблему с заказчиком:

— А почему, собственно, вы не желаете? Наша фирма вставляет качественно и обеспечивает гарантией на…

— Да ну их на фиг, Николаич, — пренебрежительно махнул рукой на томящуюся диву «комбинезон». — Ребята!! Выноси все обратно!! Слышь чего, Николаич… до свидания, тетенька. Рады были познакомиться, — на прощание фальшиво улыбнулся он и сам захлопнул двери.

Василиса горько припала к створке. И чего это женское счастье всегда так резко хлопает за собой дверью?

— Слышь, Николаич, прикинь, как здорово, что они отказались! У них как раз три окна заказали. Давай два моей теще влепим, а одно тебе! Тебе большое, у тебя же балкон старый!

— Да ну на фиг, — бубнил Николаич. — Давай лучше большое окно моей Верке поставим, а то она меня уже давно пробросить собирается.

— Так ведь если жена узнает, все кудри выдерет! — усмехнулся за дверью «комбинезон».

Василиса такого вытерпеть уже не могла. Они, значит, благородно отказываются от евроудобств, чтобы не вляпаться в неприятности, а от их имени кто-то любовницам будет вставлять окна!

— Господа, — распахнула она дверь. — Мы отказываемся от окон. И сегодня же сообщим об этом заказчику. В смысле — нашему спонсору, который у вас окна оплатил. Я подумала, а вдруг он вам не поверит, что мы от своего уюта отказались.

Господа немедленно поняли, что совершили самую крупную ошибку за квартал — позволили себе распустить языки под дверью ушастых теток, скисли и потрусили вниз по лестнице.

— Люся! — появилась в дверях комнаты огорченная Василиса. — Я потеряла покой.

— Да я слышала, как ты сюсюкала с этим подоконником! Что — пред твоими чарами устоял? Негодяй! — фыркнула Люся.

Василиса плюхнулась в диванные подушки, скорбно ухватила кота и устроила его себе на живот.

— Все гораздо хуже, Люся, — обреченно чесала кошачье пузо Василиса. — Мы с тобой всячески стараемся не попасть в кабалу к твоему неизвестному «сыночку», отказываемся от всевозможных даров, а кто-то вероломно этим пользуется!

— То есть как это? — вытянулось лицо у Людмилы Ефимовны.

— А так это! Вот сейчас мы выставили этих трудяг, а они и давай под дверью радоваться, какая ты недотепа оказалась и куда они могут эти окошечки пристроить, — за них же уже заплачено! И решили, что пристроят любовницам. Представь, Люся, ты порождаешь разврат.

Люся растерянно заходила по комнате и зачем-то обрывала головки у домашних цветов. Это как же? Значит, они уже в паутине? Они стараются, Люся, значит, сознание теряет, чтобы в кабалу не угодить, а нерадивые сограждане…

— Это антуриум, если ты ему башку оборвешь, он еще три года не зацветет, — как сквозь вату донесся до Люси голос подруги.

— Вася!! Я немедленно звоню Павлу! Мы попали в затруднительное положение, пусть он нас оттуда выскребает, — объявила Люся и решительно направилась к телефону.

— Пусть, разве же я спорю. Только ему нас выскребать немножко не с руки, он же в командировке.

Люся снова подбежала к цветам и оборвала сразу три головки у бальзамина.

— Я думаю, не стоит так волноваться, — отобрала у нее горшок и отставила его на шкаф Василиса. — Мы с тобой не маленькие беззащитные дети, можем кое-кому принести кучу неприятностей.

— Ага! Кучу! Если успеем! — не успокаивалась Люся. — А вот мне кажется, что надвигается что-то страшное. Я вот, Васенька, даже по ночам спать не могу! Ты храпишь, как кузнец, а я ворочаюсь! И не сплю! А потому что боюсь!

Василиса дернула бровью.

— Вчера, например, ты храпела. Я до четырех ночи смотрела ночной канал, про любовь. А ты мне своим храпом все диалоги заглушала. А там такие слова нежные говорили!

— Что будем делать? — не желала слушать про нежные слова Люся.

— Работать, Люсенька, а что нам еще остается? Сейчас вот только ты сваришь что-нибудь к обеду, и начнем. Ты, наверное, сегодня капусты потуши, а я… я думать пойду. Разбуди меня, когда все будет готово.

Вместо того чтобы кинуться рубить капусту, Люся носилась по комнате, подбегала к тетрадке, зачем-то пялилась в чистые листы и снова начинала бегать. Она так соображала. Но чего тут сообразишь, когда нет ни малюсенькой зацепочки! Пришлось отправляться на кухню и терзать капусту.

Вечером, когда подруги уже расстилали постели, в доме раздалась заливистая трель звонка. Малыш грозно зарычал и даже два раза совершенно отчетливо гавкнул.

— Опять сынок заботится, — вздохнула Василиса. — Люся, мне интересно, в такую пору какой от него подарок можно ждать? Не иначе, как мужчину по вызову.

— Замолчи, бесстыдница! Я уже бабушка! — порозовела щечками Люся, ухватила за ошейник Малыша и поторопилась к двери.

В комнату влетела раскрашенная, как гейша, девчонка, а за собой она тащила высокого красавца.

— Здрассьть, — без приглашения плюхнулась она на диван. — Гришка, садись, рассказывай. Ой, бабушки, только вы пса уберите, он сейчас на Гришку кинется, на него каждая собака бросается.

Люся повела Малыша в спальню, но Василиса мудро ее остановила:

— Подожди, Люся. А чем это вам наш пес не понравился? Он спокойный. А вдруг вы на нас с ножом полезете?

Девчонка выпучила глаза:

— Здра-а-асссьте! Чего это мы с ножом? Мы к вам, между прочим, за помощью. Вы чо — совсем не врубаетесь, что ли? Мы ж на свадьбе с вами гудели! Вы там еще уши парили, что всякие преступления фасуете! Ну? Не вспомнили? Это ж Гриня! Он еще свидетелем был у жениха! А я тоже там была! Меня Маринкой зовут. И если по девичьей фамилии — Волкова.

— А настоящая какая? — спросила Василиса.

— Волкова, я ж и говорю! Девичья, она и есть настоящая, меня ж еще никто замуж не взял. Не, ну вы ваще, что ли? Неужели не вспомнили?! Мне еще хотели в рюмку самогонки налить, а я коньяк требовала! А они, зверюги, коньяк заныкали и весь вечер мне водку чаем разбавляли. Ну, чтоб я не догадалась. Конечно! Я и не допетрила! Зато потом такое им устроила! Ну водки ж наглоталась, чего с меня взять. Ну чо — вспомнили?

Василиса уставилась на парня и что-то такое начала припоминать.

— Да-да-да! Помню-помню. Вы, молодой человек, все еще на меня поглядывали, да? Прямо глаз не сводили. Так как, вы говорите, вас зовут?

— Гриша! — снова встряла девчонка. — А на вас он пялился, потому что вы ему очень его первую учительницу напоминаете. Покойную. Такая же ненормальная была — все пела да плясала, а сама, между прочим, Гришку линейкой по ушам била, он их не мыл никогда, а учительница насмотрелась, как слонов дрессируют, и давай Гриню тоже: чуть что — и по ушам. Он с тех пор ваще к ушам не прикасается, принципиально не моет. А вы прям так на нее похожи, Гринька даже испугался — может, училка и не скончалась еще. Ну и, ясный перец, опять за уши беспокоиться стал.

Василиса скукожила губки клизмочкой, дернула щечками и властно позволила подруге отвести пса.

— Люся, отведи Малыша. А то торчишь тут в позе вдовы, прям неловко, тебе уже давно пора чай ставить.

Люся затолкала Малыша в свою комнату, но к чайнику не торопилась. Она уселась напротив гостей, вальяжно закинула ножку на ножку и с искренним любопытством поинтересовалась:

— А к нам вас как занесло? В гости, что ли? Или свадьбу хотите провести? Предлагаю сразу оговорить гонорар.

Маринка Волкова брыкнулась на диван, и ее ноги описали над головой Василисы дугу.

— Вы чо?! Я ж вам говорю — меня еще никто не берет! Ой, ну я щас ваще вся в осадок уйду от этих старушек! Гринь, прикинь, да? Свадьбу!

Гриня послушно растянул губы и несколько раз отчетливо гикнул, что означало неуемный смех. Люся уже стала терять терпение. С каждой минутой развязная парочка ей нравилась все меньше. Девица Волкова вела себя непозволительно расхлябанно, а красавец Гриня уже через пять минут знакомства красивым совсем не казался.

— Так я не поняла! — стала накаляться Людмила Ефимовна. Сейчас они с Васей как раз должны были придумывать, как выйти на след загадочного «сына», а эти двое бессовестно крали драгоценное время. — Я не поняла, если свадьбу не хотите, вам, может быть, похороны провести?

Василиса немедленно скорчила скорбную гримасу и вышла на передний план:

— Люся, утихомирься. Ребята к нам принесли свое горе. Им надо помочь. — Она даже ручки сложила на манер церковного служки. — Мы можем скрасить ваше горе, отведем девять дней, сорок и полгода. Можем и год отвести, если платить будете. В исполнении Люси вы сможете прослушать самые любимые песни покойного…

— Да на фиг нам слушать! — дрыгнула ногой девица. — Мы и сами спеть можем!

Она резво вскочила и запищала тоненько, будто придавленная мышь:

— Хорошо красавицам, они всем нравятся, им об этом и о том не надо париться!.. Классно? Я с этим хитом пойду на «Народного артиста» поступать… Мы же к вам зачем притащились? Тут у нас… Гриня! Ну какого черта! Рассказывай сам!

Она брякнулась обратно на диван и демонстративно уставилась в потолок. Гриня после команды подруги как-то весь подобрался, вытянулся и замычал:

— Ну-у-у… дак, а чо… короче… ну типа мне сначала было фигово… жисть не удалась. А теперь лафа. Все классно.

Василиса с Люсей приготовились слушать долго и терпеливо, однако вся повесть на этом закончилась. Подруги медленно переглянулись.

— На наркотики подсел, что ли? — уточнила Люся.

— Ой, госсыди! Ну он же вам ясно объяснил! — снова дрыгнулась в диване Маринка Волкова. — Короче, после свадьбы Гринька никак не мог поправиться, ну в смысле из запоя выйти. А чего ему делать-то? Свадьба же уже скончалась, никто даром не наливает! Ну и решил Гриня пойти в казино, деньги же надо как-то зарабатывать!

Василиса шелохнулась:

— Простите, он туда работать пошел?

— Ну конечно, я ж говорю — деньги выигрывать. Последние у нас из дому спер и потащился. И что вы думаете? Ни фига не выиграл!

Подруги пожали плечами — и что тут думать, этого и следовало ожидать. Не для того богатенькие владельцы такие деньги в казино грохали, чтобы кому-то просто так их отдавать. Однако для Маринки это было, похоже, полной неожиданностью. Глаза у нее от удивления вылезли из орбит, а брови ускакали куда-то за челку.

— Так мало того, что не выиграл, он еще и проигрался! Нет, прикиньте — заработать пошел! Ну и, короче, залез в таки-и-ие долги! Гриня, расскажи, в какие долги ты влез!

— У-у-у-у! — вытаращил очи красавец.

— Видали? — продолжала Маринка. — И, короче, собрался он вешаться… а нет-нет, вру, стреляться из газового пистолета. А тут — раз! Приходит к нам мужик и приносит Грине пакет. Приносит пакет, а там денег… Гриня, сколько там было?

Гриня снова вытаращил глаза:

— У-у-у-у!

— Во, видите сколько! Много! Короче, как раз столько, чтобы ему расплатиться и нам на жрачку. И, главное, в пакете такая бумажка: «Рад помочь. Брат». А у Грини никакого брата отродясь не существовало! Он у матери один, после него она ваще зареклась рожать. Ну а сама мамаша из детдома.

У Люси заныло где-то под коленкой.

— То есть — никакого брата нет, а записка есть, так? — спросила она осипшим от волнения голосом.

— Ну да! — громким шепотом подтвердила Марина. — И главное — деньги тоже есть! А потом что началось! Гринь, что потом началось?

— У-у-у-у! — помогла парню Василиса и обернулась к девушке. — Теперь вы подробнее.

Та горестно махнула рукой:

— Да какие там подробности. Короче, этот брат теперь нас содержит. Платит за все продукты, куда ни забредем, везде заплачено, все дела. Нет, прикиньте, на днях нас в ресторан пригласили, ну в «Зеленую бутылку», знаете, вы ходили же, да?

Ни Люся, ни Василиса о таком ресторане даже не слыхивали, но кивнули так, будто из этой зеленой тары не вылезали.

— Короче, там такой стол! — закатила глазки Маринка. — Такие мэны обслуживают! Пепел с сигарет чуть не руками ловят — не успеешь до пепельницы донести, уже меняют! Короче, мы сначала припухли, тихонько сидели — откуда такие бабки, да? А потом подходит к нам мэн, ну который у человеков главный…

— Администратор, что ли? — пыталась не сбиться с мысли Люся.

— Ну да. Приходит и, типа, говорит: «Вы, типа, не тряситесь, за все уплачено. Это вам ваш брат день рождения устроил». И Грине моему кланяется, прикиньте! Главное, не мне, да? А Грине! Ну ваще-е-е!

Девчонка, видимо, все еще находилась под впечатлением «Зеленой бутылки», потому что долго качала головой, цокала языком и таращила глаза. Но теперь подруги ее не торопили. Они боялись пропустить хоть слово из спутанного рассказа.

— Так я и говорю своему-то! — снова вспомнила про них Марина Волкова. — Типа, ты, Гринь, меня с твоим братом познакомь! Пусть, типа, знает, что у нас с тобой теплые отношения, все дела. А то у меня на носу зима, а шубы норковой не намечается! И сапоги — отстой! А он токо воет, типа, сам никакого брата знать не знает. Я и притащила его к вам — вы ему хоть иголки под ногти запихайте, что ли, пусть расколется! Не, ну чо за на фиг получается? Значит, ему — так братец, все дела, а мне — так дырку в сыре, да? Не, вы его можете прям сейчас иголками потыкать, он уже согласен. Гринь, ты как? Согласен?

Гриня смачно шмыгнул носом, собрал свои соболиные брови домиком, растопырил пальцы прямо перед лицом Василисы и покорно мотнул головой.

— Нет, милейшая, мы гестаповцами не подрабатываем, — осторожно отвела она от себя его руку. — Но…

— Давайте мы лучше попробуем найти этого братца, — предложила Люся.

— Клево!! Супер!! — проняло вдруг Гриню.

— Только вы нам должны все подробно рассказать! — снова вклинилась Василиса. — Итак, когда вы впервые почувствовали заботу этого братца?

Григорий раскрыл было рот, но Марина-щебетунья уже докладывала по всем правилам:

— Гриша почувствовал заботу брата прямо после казино. И еще бы он ее не почувствовал! Он же уже бегал покупать себе газовый пистолет, но у него денег не было. Кстати, вы ему скажите, что стреляться лучше из боевого оружия, например, из «макарова», правда ведь? Гриня, у меня сосед — прапорщик, попросим его, он принесет.

Василиса чуть не поперхнулась от такой заботы.

— Я думаю, торопиться пока не стоит. Успеете. А может, его и сам родственник… Кхм… Вы, Марина, напишите мне ваш телефончик, место работы и адрес.

— Мой? — вытаращилась девица. — Так мы ж вместе с Гриней проживаем! Значит, записывайте — переулок Чайковского, двенадцать, квартира семьдесят семь. А телефон… Вы дайте мне бумажку, я вам и свой сотовый напишу, и Гришкин. У нас только сотовые.

Василиса не поленилась — быстренько организовала листочек с ручкой и, пока Маринка писала, решила разговорить красавца Гришу.

— А вы, простите, где трудитесь? — ласково обратилась она к парню.

Тот покраснел, стал колупать ногти и в конце концов сознался:

— Этим… ну-у-у… сторожем в садике.

— И много получаете? — еще нежнее допрашивала Вася.

— Да ни фига! — обозлился вдруг Гриня и уперся взглядом в пушистый коврик. — Они это… мне токо есть оставляют… чо дети недоели.

— Какая жестокость, — прониклась Василиса. — Люсенька! Ты послушай! Парню совершенно не выдают зарплату! Только объедками кормится! Надо немедленно обратиться в профсоюз!

Маринка оторвалась от листочка и замахала руками:

— Не, не надо обращаться. Гриня просто у них подворовывает, а они знают, вот и высчитывают всякий раз. Нормально.

— Позвольте, но… — затрясла челюстью благородная Вася. — То есть как же так — подворовывает? Что можно у детей своровать? А почему его не вышибут поганой метлой?

Маринка воодушевленно объяснила:

— Он у них ведра всякие таскает, подушки тоже, белье постельное в прошлый раз приволок. А не выгоняют, потому что за такую зарплату ни один приличный мужик сторожем и вовсе работать не пойдет. Там же еще мести надо. А Гриня, он же не сильно наглеет! В один месяц — ведро, в другой — полотенце. Это еще ничего. Прошлый сторож ваще пианино укатил!

Конец ознакомительного фрагмента.