Нервных просят утопиться

Маргарита Южина, 2005

У этих мужиков всегда найдется тысяча причин, чтобы не сделать даме предложение! В конце концов, кто кого завоевывает?! Вот и бегай за ними, отбивайся от хищных соперниц. А мужик, как карась, – никогда не знаешь, куда вильнет и где на дно ляжет!.. Так и у Гутиэры Клоповой. Был мужчинка – и пропал. А ведь он почти сделал предложение… В версию похищения Гутя не верила. А зря. Теперь бороться за любовь ей приходится единственным доступным способом – путем настоящего детективного расследования…

Глава 2

Вежливость богача — вовремя скончаться

У Ирины уже все были в сборе. Возле окна нервно вздрагивала и прикладывала платочек к глазам Светлана, глубоко в диванных подушках утопала Ниночка — дама не слишком приятная, которой все никак не удавалось подыскать пару, а сама хозяйка челноком сновала между кухней и гостиной с тарелочками, фужерами и льдом.

— Гутиэра Власовна! А мы ведь уже заждались! — встретила она гостей. — Вон, Светлана уже всю косметику размазала — по второму заходу ревет. А я ей всегда говорила — на косметике экономить нельзя, себе дороже. Ну и посмотрите, на кого она похожа — чучело!

Чучело Светлана от подруги такого «утешения» не ожидала и еще сильней принялась горевать, теперь она даже стала подвывать в голос. Однако ж, увидев Карпа Ивановича, смутилась, как-то неловко крякнула и, призывно виляя задом, унеслась в ванную. Все-таки Светлана была женственна даже в горе.

Через минут десять все уже сидели за маленьким столиком, единственный мужчина разливал дамам рубиновое вино, кокетничал и игриво дергал бровками, а дамы захлебывались возмущением, обсуждая мужскую жестокость.

— Нет, вы прикиньте, какое коварство! — изо всех сил таращила глаза Ирина. Она была совершенно милой и по-детски непосредственной особой, лишь при мужчинах она становилась нудной привередой. — Это значит, он специально со мной решил расписаться, чтобы начать новую жизнь! А мне что говорил? «Я, Ирусик, долго не протяну. Помру, все тебе достанется!» Я как последняя дура поверила, а он и вовсе помирать не собирается! Еще и лечиться надумал! Надо же и совесть иметь! Мы еще с ним не расписались, а он уже о своем здоровье печется! Так и правда, чего доброго, вылечится! Не-е-ет, я так не согласна.

— Ну, милочка! — лукаво щерился Карп Иванович. — Да разве ж это повод, чтобы мужчину менять?

— Господи! — посмотрела на него Ирочка, как на блоху. — Да мужчин надо менять без всякого повода! Как обувь! Для пляжа — один, легкий и сексуальный, для сырой погоды — другой, теплый и надежный, там уж не до красоты, для весны — что-нибудь романтичное… А здесь!.. Если это не повод! Начинать семейную жизнь с такого обмана!.. Нет, я его обязательно хочу Светлане передать.

Женщина грациозно опустилась на стул, закурила и стала упиваться своим благородством.

— А почему это только Светлане? И мне можно! — пыталась выкарабкаться из глубокого дивана Ниночка. — Мне такой как раз на даче пригодится. И потом, лечиться вместе с ним будем. А то я замечаю — как приезжаю с дачи, так у меня в животе что-то так и трещит, так и трещит. А Светочке на даче он только весь интерьер испортит. Я же была у нее! Кругом красота — розочки, листики всякие, прудик с лягушками, а тут тебе такое украшение — Ирочкин мухомор! Да она еще и не выяснила ничего со своим-то Ромочкой!

Светлана горько вздыхала, но за разговором следила. Разбрасываться женихами ей не хотелось.

— А чего выяснять? — проговорила она еле слышно. — Я вообще жутко подозреваю, что он меня разлюбил! Вот прям предчувствие какое-то вот здесь гложет, и все! Представьте — приехала с дачи… Гутиэра Власовна, да мы с вами вместе ездили!

— Это вчера, что ли?

— Ну да! Приехала, а дома ни одной его вещички. И записка: «Любимая Светочка. Я тебя сегодня утром разлюбил. Не печалься, вещи свои я забрал. Твой Ромочка», — всхлипнула Светлана. — Вот и получается — пока ездила за вашим Севастьяном, своего Ромочку упустила. Конечно же, я теперь согласная меняться с Ирочкой!

Слова Светланы вызвали у женщин бурю эмоций.

— Гутиэра Власовна! Так вы за Севастьяном ездили?! — оживились дамы. — Жутко любопытно! Расскажите немедленно — куда он испарился?

— Ой, девочки! — тут же забыла Светлана про свое горе. — Его кто-то не поделил! Он такой весь… весь такой потрепанный, как будто его на клочья рвали! А еще побитый, прямо и вот здесь, и вот здесь, и еще на лбу и на груди! Ниже я не смотрела, но вот лицо, руки… Нам даже говорили — его какие-то черти по лесу таскали! Такие страсти!

— А кто его так? — допытывались женщины.

— Да кто ж скажет! — махнула рукой Гутя. — Его нашла местная жительница где-то в лесу, домой приволокла, видела людей каких-то, а больше ничего не знает. А мы даже не догадались место преступления осмотреть.

В разговор немедленно вступил единственный присутствующий мужчина. Он вообще не любил долго находиться в тени. Карп Иванович поднялся во весь свой рост, подрыгал затекшими ногами и презрительно скуксился:

— Это непростительная глупость, да-с. Как же вы разбойников искать станете? Вот, я вам доложу, ненаметанным глазом видно, что в вашей главе не стоял мужчина! Вожак! — высказался Карп Иванович и в расстроенных чувствах даже плеснул себе в рюмку вина больше обычного. — И почему меня не пригласили? Я, может быть, разрешил бы ситуацию, на месте преступления прогулялся, воздухом подышал, там же лес! Поискали бы, может, грузди бы нашли, маслята… м-да… вы же понимаете, я это улики так называю… Надо было съездить. Девочки! Давайте выпьем за меня!

— Надо было съездить, только у нас машины не было, — согласилась Гутя, игнорируя тост.

— Ну, машина — ерунда, — авторитетно заявила Ниночка. — Вон у Ирины авто простаивает. Завтра можно будет съездить.

— Ирочка! — чуть не захлебнулся Лось.

Он подскочил к женщине, плеснул ей вина мимо рюмки и быстро затараторил:

— У вас есть автомобиль?! Боже мой! Какое счастье! Я наконец встретил свой женский идеал! Ирочка! Вы должны быть моей! Не надо никого менять! Надо просто выгнать этого пошлого старикана, который собрался жить долго и вечно, выгнать его из вашего сердца и уйти ко мне! Я беру вас не глядя! Даже с автомобилем!

— Нет, ну зачем же не глядя! — жеманилась Ирочка. — Что уж, мне и показать нечего? Но… Мне абсолютно некогда! Придется завтра везти женщин на место происшествия! — снова вытаращила Ирина хорошенькие глазки. — Надо же как-то бороться с хулиганством!

Женщин тянуло на борьбу. Она стали скорбно собирать брови домиком, тяжело вздыхать и кивать головами, дескать, да, везти на место происшествия придется.

— Прям так за мужика обидно, — подливала масла в огонь Светлана. — Лежит такой весь синий… А ведь какой был! Ирина, вот очень жаль, что ты его не видела! Красавец! А как воспитан! Возле Гутиэры прямо голубем вился, голубем… Гутиэра Власовна, а вы его менять не будете?

— Ага! Будет она! — обиженно хрюкнул родственник Лось. — Она его из больницы к себе перетащила! Теперь у нас лечиться будет. А у нас разве есть возможность? Я вот тоже весь больной — и ноги по утрам выворачивает, и мочевой пузырь шалит, и в спину всту… Хотя я-то, конечно, еще о-го-го! Ирочка, обратите внимание — я прямо-таки плюю на ноги, на мочевой пузырь и на спину! Потому что еще молодой и бравый!

Женщины как-то не слишком интересовались бравым и молодым Лосем с его шаловливым мочевым пузырем, а, вовсе даже, напротив, расспрашивали про больного и немощного Севастьяна. Гутя рдела. И в самом деле, разве с ее Севой может сравниться какой-то Ромочка! Ах ты! Ромочка! Она же из-за него и пришла.

— Светлана, а ты не помнишь номер сотового телефона твоего супруга?

— Он мне и не супруг вовсе, мы же не расписывались! — снова вспомнила о трагедии Светлана. — Но номер сотика помню. Давайте я вам на листочке напишу. А вы ему звонить будете? А я так из принципа не звоню! Да еще и телефон у него отключен был. Но вы все равно позвоните, вдруг ответит.

Через минуту Гутя уже кричала:

— Аллё! Роман, это вы?! Девушка, позовите Романа!.. Ах, это не девушка, а как раз Роман и есть? Как я удачно на вас напала!

— Гутиэра Власовна, — тут же подскочила Светлана и зашипела в ухо: — Скажите ему, что у меня от расстройства сердечный приступ. Ну говорите же!

— Подожди, Светочка! Аллё, Роман, это Гутиэра Власовна!.. Да! Да, Гутиэра Власовна!.. Ах вы узнали! Как мило!.. Куда идти? Ну знаете… Не пойду!!

Гутя бросила трубку и аккуратно вытерла ухо. Сейчас Ромочка такую гадость сказал, как будто в ухо плюнул.

— Ну что?! Он вам сказал, что дико обо мне скучает? — горели глаза Светланы.

— Нет, он просто сам весь дикарь. Послал меня… Ну, в общем, в телефоне что-то зашипело, отключили, наверное, за неуплату, — сконфузясь, объяснила Гутя.

Больше сидеть среди дам необходимости не было. К тому же вот-вот Фома должен был привезти Севастьяна, а у нее еще и ужин не готов.

Гутя стала прощаться.

— Карп Иванович, собирайтесь, вы только свои туфли полчаса надеваете, так что поспешите, мы торопимся, — предупредила она родственника.

Но тот неожиданно уперся:

— А я, Гутенька, остаюсь. Мы тут с девчатами винца попьем. Я им расскажу, как моя жена-покойница лечила аппендицит народными средствами, да-с. Очень необходимая информация. Она, правда, после этого скончалась, но сам процесс лечения я записал. Так вот, девочки! Приготовьте карандашики, сейчас диктовать буду.

Гутя поняла, что Лося звать домой — швырять время на ветер, поэтому больше не настаивала.

Дома невыносимо пахло лекарствами. Аллочка, едва впустив Гутю, немедленно исчезла с самым сосредоточенным видом. Краснота с ее лица после пудры немного спала, но недовольство осталось. И все же лекарствами пахло не от Аллы. У Гути бешено заколотилось сердце. Так и есть — в комнате Аллочки уже лежал больной Севастьян и равнодушно пялился в потолок подбитыми глазами.

— Севочка! — громкими шепотом позвала Гутя. — Се-ева.

— Что это вы, барышня, шепотом общаетесь, будто я покойник какой, — недовольно оторвался от потолка больной и прикрыл глаза. — Позовите доктора, пусть снотворного даст, устал я очень.

— Я позову, только ты расскажи — как себя чувствуешь, кто тебя так разуделал? Я обязательно их найду! Вот, ты потом сам убедишься, что…

От кровати больного доносился сочный, раскатистый храп, а глаза из-под прикрытых ресниц с любопытством подглядывали — догадается ли хозяйка оставить больного в одиночестве?

— Ну и ладно… и хорошо, спи, завтра поговорим, — поубавилось радости у Гути.

Она и сама не горела особым желанием беседовать. Ничего про хулиганов ей узнать не удалось, а так хотелось блеснуть перед растерзанным Севой своими детективными способностями.

Всю ночь Гутиэра носилась возле кровати несчастного. Больной оказался на редкость строптивым. Он, вероятно, уже выспался, пока был в бессознательном состоянии, потому что ночью не сомкнул глаз и Гутю сном не баловал. Постоянно требовал то брусничного морса, то болеутоляющего, а то и обыкновенной грелки. При этом Сева старательно прятал глаза, не желая встречаться с Гутей взглядом, нежно гладил кота Матвея и глубоко вздыхал. Только утром Севастьян забылся в глубоком сне, и Гутиэра смогла рухнуть в постель. Вахту у больничной постели немедленно приняла Аллочка.

К этому дежурству она подготовилась заранее — сделала из старенького халата мини, обкромсав его до неприличия, с вечера накрутила мелкие бигуди и даже достала откуда-то босоножки на каблучках-иголочках. Однако все ее старания так и покрылись сочным сопением выздоравливающего. В Аллочкино дежурство он так и не сподобился проснуться и не сделал ей ни одного комплимента, пусть даже взглядом. Мало того, во сне он частенько повторял имя Гути, что Аллочке уж и вовсе не нравилось. Очень скоро больничные хлопоты ей надоели, тем более что ее усилий так никто и не оценил. Снова вспомнился вонючий и загадочный Терентий Олегович — поклонник старины. Только он обратил внимание на старенькое кримпленовое платьице тогда, на их первом свидании. Только он по-настоящему сможет оценить все прелести Аллы Власовны, особенно там, в далекой Японии…

Женщина рванулась к шкафу. Где-то на антресолях у них завалялась парочка тюков с тряпьем — все руки не доходили выкинуть. Вот тряпки и пригодятся. Надо только отыскать самые рваные — и смело можно звонить и назначать свидание.

В комнате заворочался больной. Кажется, он просил чаю. Но Аллочке некогда было потакать его капризам, она уже нашла то, что искала. Из комнаты снова раздался зов, уже требовательнее. Но сестра милосердия уже вовсю болтала по телефону.

— Алло-о-о! — томно мурлыкала она. — Терентий Оле-е-егович? Это ваша добрая знакомая Аллочка… Ну как же не знаете, а даму с корзиной помните?.. С какой, с какой! С бельевой корзиной!.. Ага, вспомнили! Так вот у меня для вас несколько антикварных штучек… Ой, ну не надо так быстро! Я все понимаю… А-а-а, что за штучки? Уверяю вас, вы на такое даже не рассчитывали, там старая кроличья… хотя нет, все при встрече… Да, мне будет удобно… Что вы говорите?.. Нет ли меди? Цветного металла? Боже мой, мы металлическое не носим, что мы — древние рыцари, что ли? Но… я еще не смотрела!.. Ну конечно, притащу! Значит, завтра, возле того же моста, да? А во сколько?.. Хорошо, до встречи, мой странный романтик.

Романтик требовал еще и меди. На кой леший она ему понадобилась, Аллочка не знала, но задумалась. В ее тряпье, которое она вывалила из шкафа, ничего медного точно не было. И металлического. Может, припереть кровать? Так на ней сейчас Севастьян выздоравливает…

Из комнаты непрерывно раздавался глас больного. Вот им заниматься было совершенно некогда. Поэтому Алла сильно обрадовалась, когда зазвонил телефон и знакомый голос вежливо попросил Гутю к телефону. Аллочка кинулась тормошить сестру.

— Гуть! Вставай! Сколько можно спать? Люди требуют тебя к телефону!

К телефону Гутиэру требовала Ниночка.

— Гутиэра Власовна! Ну мы же договаривались вчера, что едем к Свете на дачу, ну! Мы вас ждем, ждем…

— Ниночка! Я сейчас, заезжайте за мной! — вскинулась Гутя и понеслась одеваться.

Она бросила трубку и помчалась в ванную приводить себя в порядок. Следом за ней втиснулась Аллочка.

— Нет, я от тебя дурею! — забасила она. — У нее полуживой поклонник в комнате валяется, а она куда-то намылилась! Он уже который час там трубит, от жажды помирает, а она — уже и глазки себе нарисовала! Уже и куда-то лыжи навострила!

— Господи! Севастьян! Чего ж ты ему пить не дала?

— А у меня дело. Важное. Медное, между прочим, — хотела рассказать сестра про разговор с Терентием, но Гутя ее не слушала.

Она уже стояла в дверях больного. В последнее время у них словно появилась трещина в отношениях. Нет, конечно, Гутя его, как и прежде, любила, но вот он… Почему-то постоянно прячет глаза, а если они и встречаются взглядами, у Севастьяна такое несчастное лицо становится… А ведь совсем недавно он буквально светился счастьем. Неужели его так избили негодяи, что все чувства отбили напрочь?

— Сева, ну как ты тут? Я вижу, синяки уже стали пропадать… — еле слышно лепетала Гутя, улыбаясь самой нежной улыбкой.

Синяки и на самом деле стали меняться, теперь все лицо больного красавца играло зеленовато-лимонным колером. И все же Севастьян был прекрасен. Короткие кудри, кое-где выстриженные из-за ран, высокий лоб с добротной шишкой и печальные глаза. Кажется, Гутя еще никого так не любила.

— Сева…

— Гутиэра… — разлепил уста несчастный. — Я не могу вас видеть… Принесите мне морсу и… и уйдите.

— Я все понимаю, Севочка! Ты не можешь меня видеть… Это потому, что я, я потащила тебя на эту вечеринку, это из-за меня! Господи! И я еще даже не нашла твоих обидчиков! Но я сегодня же поеду на это место избиения и…

— Не смей! — вскочил больной с подушек. — Слышишь?! Даже не думай! Это для тебя очень опасно! Это опасно для твоей жизни, неужели не понимаешь?! Даже не думай!.. Хотя…

Севастьян рухнул обратно в подушки и тяжело задышал.

–…съездить, конечно, надо. Съезди. Может, с тобой и обойдется…

— Конечно! Конечно, я сейчас же еду! Меня уже машина ждет, — мотнула головой Гутя и кинулась к двери. — А потом я приеду, и мы с тобой поговорим, хорошо?

— Поговорим… А кто со мной останется?

— С тобой? Аллочка, Карп Иванович, ты не бойся, за тобой найдется кому ухаживать. А Фома утром приходил?

— Приходил, что-то там поставил, прямо целый патронташ каких-то ампул всадил!.. Но мне стало легче, езжай…

Гутя выскочила из комнаты. За окном уже сигналила машина.

— Аллочка! Ты посиди с Севастьяном, а мы к Светлане на дачу быстренько сгоняем. Надо же место преступления осмотреть…

У Аллочки в мозгах мелькнула неглупая мысль — вот где можно достать медь!

— Я с тобой! Не таращь глаза, все равно поеду!

— Алла! Ну имей же совесть! А кто с Севой будет?

— Пусть вон наш Лось с ним понянчится! А то вчера в час ночи заявился. Тоже мне шалунишка-куртизан!

Строгий воспитатель Фомы вчера и правда припозднился, к тому же самую чуточку переборщил с винцом. Поэтому сегодня у него немножко тряслись коленки, глазки выскакивали из орбит, а головка то и дело клонилась к подушке. Его просто отвели к больному в комнату и погрузили в кресло.

— Ой, ну как же вы долго! — накинулась на них Ниночка. — Мы уже хотели одни ехать!

Гутя поежилась. Получилось некрасиво. Однако сестрица, похоже, так не считала.

— Дела у нас, надо же понимать — на наших руках больной! — деловито кряхтела Аллочка, втискивая в салон выпуклости фигуры. Особенно тяжело было пристроить нижнюю выпуклость, отчего-то никак не хватало сиденья. Это злило. — Нина! Да подбери ж ты бедра!.. Господи, зачем вы ее-то взяли?! Это ж лишние семьдесят килограмм живого веса!

Ниночка поперхнулась от возмущения.

— Так я ж… Мне обязательно…

— И ничего не обязательно, там все равно для вас женихов нет, даже какого завалящего скотника, всего три мужика, и тех берегут как достояние сельского хозяйства.

— А сама тогда зачем? — прищурилась Ниночка.

Гутя давно замечала, что эти две барышни совершенно не переносят друг друга.

— Девочки, не ссорьтесь, — пыталась успокоить их Светлана. — Чего нам — места в машине не хватает?

— С Ниночкой в одной машине ехать — себя не уважать!

— А с Аллой Власовной…

Машина резко затормозила.

— Сейчас еще одно слово, и обратно в город потопаете! Пешком! — грозно рявкнула Ирина. — Со вчерашнего прям вся голова раскалывается, а они тут устроили птичий рынок!

Все испуганно засопели и оставшуюся дорогу только громко, выразительно вздыхали.

К Малаихе заявились всем коллективом. Еще в начале деревни они выспросили, где такая проживает, и теперь все вместе толпились возле ворот, во двор войти боялись — там на длинной цепи их облаивал здоровенный мохнатый пес. Женщина вышла на лай и встретила гостей настороженным взглядом.

— Здрассть! — радостно поздоровалась Гутя. — А мы снова к вам. Вы нас еще не забыли?

Малаиха пожала плечами:

— А я вас никогда и не помнила. Вы молоко, что ль, у меня покупали?

— Ну что вы! Какое молоко! Мы же с вами беседовали про того несчастного, которого вы в лесу обнаружили, — подключилась уже и Светлана. — Помните, вы нам еще про страуса рассказывали?

— Так вы про страуса, что ль, пришли спросить? — недоуменно пялилась на них женщина.

Гутя решила подойти с другой стороны:

— Позвольте, мы пройдем. Не будем серьезными делами на улице заниматься.

— Ну… Чего ж, проходите, раз не уходите… — гостеприимно пригласила хозяйка.

Дамы маленькой стайкой потянулись в избу.

Дом у Малаихи был просторным и уютным, современные вещи мирно соседствовали со старыми, но это только добавляло теплоты.

— Вам чай греть или как? — уточнила Анна Артемьевна.

— Нет же, мы хотим, чтобы вы нас проводили на место, где нашли потерпевшего Севастьяна Рожкина.

— Госсыди, да и чего ж вам надо-то, никак не пойму! Каки таки рожки? Корову на убой купить хотите, что ль? — начала раздражаться хозяйка. — Так мы не забивали скотину, по осени приезжайте, я вам рожки оставлю, коль вы таки любители…

— При чем тут скотина? — вышла вперед Ирочка. — Вспоминайте — вы нашли в лесу избитого мужчину, передали его Маруське Козе. Он у нее лежал, а потом его забрали в город, лечиться, ну?

— Ну!

— Так вот и расскажите, где вы нашли этого мужчину!

— Ой, не знаю я, чего вы просите, токо про мужчинов вы потише говорите, у меня мужик Егор больно ревнивый. Как услышит, что я опять про мужиков… — замахала руками хозяйка и направилась к дому.

— Анна Артемьевна! Подождите! Где вы нашли избитого мужчину? — уже всерьез наседала Гутя.

Женщина только разводила руками. Вообще с ней творилось что-то непонятное, она никак не могла сообразить, какого мужчину ей посчастливилось найти три дня назад, в каком лесу это случилось и вообще — чего от нее добиваются эти ухоженные женщины.

— Избитых мужуков у нас не водится, — терпеливо пыталась объяснить она. — Хто ж у нас их лупить будет? Но ежели вам шибко надо, можете договориться с моим Егором за три поллитры, он согласится, чтоб его побили. Токо не сильно. Ежели сильно бить надумаете, тода еще и мне доплатить надо, я ж за им буду ходить. Давайте тыщщу и хвощите мово супруга от всей душеньки.

— Вы что, издеваетесь? — чуть не плакала Гутя. — Вы нарочно так, да? Вас кто-то запугал? Помните, вы нам еще говорили, что чертей видели?

— Не, я сама не видала. Сосед наш, дед Тимоха, тот видал. Токо у его это, говорят, от пьянки было. Он так и сгинул от водки той проклятущей. А я то ить не пью, с чего бы мне черти мерещиться стали? — с сожалением цокала языком Малаиха. — А чего, в нашем лесу ишо и черти? Вот ведь всю икологю испоганили, теперича и за грибам не выйдешь!

— Но вы же сами говорили! — прижимала руки к груди Светлана.

— Ладно, оставьте чертей в покое, — махнула рукой Гутя. — Анна Артемьевна, нам надо узнать, где, в каком точно месте вы нашли избитого мужчину!

— А еще нам нужны медные вещи. У вас есть старые? — вдруг встряла Аллочка.

Конец ознакомительного фрагмента.