Мастер-класс от курицы-соседки

Маргарита Южина, 2022

Дама интересного возраста – Мария, считала, что ее призвание – умереть на сцене. Но главный режиссер считал, что для сцены необходим еще и талант, а не только само тело. Да еще и такое тучное и не первой свежести. Верх негодяйства этого режиссера был момент, когда он уволил Марию, буквально ни за что. Конечно, той сразу же пришлось собирать вечер для одноклассников, дабы не погрузиться в пучину депрессии! И надо же было на эту встречу заявиться ее вечной врагине – известной красавице Ирке Карасевой! Разумеется, Мария выразила ей свое «фи» через бурную ссору. И что придумала эта расфуфыренная кокетка с рыбьей фамилией? Она просто скончалась в кухне у самой Марии! Теперь надо было найти преступника, чтобы доказать, что сама Мария просто не причем!

Глава 2

На такси тратиться не пришлось. Ресторан был в десяти минутах ходьбы от ее дома, поэтому очень скоро она уже заходила домой.

— Привет, мои хорошие, — бормотала Маша, наглаживая Гришку и Дарика. — так, Дарик, давай в гараж! Нечего в доме, я сейчас тебе туда все принесу… Погодите, я разденусь… О-о-о-, эти каблуки… если б вы знали, как хорошо без них!.. Гриша, погоди, сейчас все вам дам…

Покормив собак, Маша развешивала свое платье.

— Ну погоди, Гриш, не крутись под ногами, — пыталась уговорить пса Маша. — Надо же платье повесить. Сейчас все уберу и пойдем гулять… Погоди… Видишь, как Дарик в гараже тихонько ждет…

Неожиданно в окно раздался стук, и собаки тут же подняли страшный лай — Дарик лаял в гараже, а Гришка охранял дом изнутри.

— Кто там? — выглянула Маша в окно.

— Маш!! Маша!! Пусти скорее! — раздался знакомый голос.

От удивления Маша не сразу сообразила, что это голос Ирки Карасевой.

— да кто это? — выглянула Маша и отшатнулась — прямо в окно к ней лезла Ирка. — Ты ошалела?!

— Он меня сейчас убьет! — испуганно оглядывалась женщина и пыталась влезть в окно. — Я ж тебе говорю — пусти!

Маша быстро помогла женщине влезть и только сейчас смогла ее хорошо разглядеть.

На Ирке было то самое платье, в котором она была на встрече. Правда, вместо кокетливых туфелек на высоком каблучке сейчас на Карасевой были обуты какие-то бесформенные сланцы. Скорее всего, мужские, судя по размеру. Под глазом у Ирки багровел свежий фингал, на руке отчетливо проступали следы чьих-то пальцев. Прическа же представляла собой клок рыжего сена. В общем, еще совсем недавно хорошенькое личико Карасевой сейчас выглядело очень плачевно.

— И-и-ир… кто это тебя так? — с искренним сожалением спросила Маша.

— Да кто… — швыркала носом одноклассница. — Ой, Маш, я тебе все сейчас расскажу… Чай есть? А еще лучше коньячка граммов пятьдесят…

— Вот тебе водка… Коньков нет, извини, а я сейчас собак выгуляю и приду. Я быстро.

Чего думать — еще со школьных времен все знали — у Ирки Карасевой отец прямо деспот. Девочка всегда была, как кукла, но никого и никогда не приглашал к себе домой в гости, никогда не задерживалась со школы и всегда боялась получить даже четверку. Если что, отец реагировал мгновенно — девочку били. Ее выращивали, как дорогой товар — чтобы было кого показать, и о ком рассказать. Ее одевали, как игрушку, она посещали все кружки и секции, которые были в их районе, но счастливой жизнь ребенка нельзя было назвать даже с большой натяжкой.

Только Ирке исполнилось восемнадцать, как она выскочила замуж и уехала жить к мужу. Муж был очень спокойным, любил супругу, и Карасева жила припеваючи. Однако, иногда, когда они приезжали к родителям на праздники, отец, по старой привычке, брал дочь под свой контроль. Когда была жива мать, было легче, а потом, когда мать скончалась от рака, отец быстро нашел себе молодуху, стало невтерпеж. Ирка перестала приезжать, но иногда приходилось. Жили Карасевы в четырех домах от Маши, в частном доме. В этот раз Ирина приехала на вечер одноклассников и, скорее всего, остановилась у отца. Наверное, тот опять разошелся.

— Мне… я поговорить хотела… — потирала ушибленные места Ирка. — Надо же — рука теперь в синяках будет. Еле к тебе через окно залезла. Хорошо, твой бывший помог, подсадил.

— Владька, что ли? А он здесь чего?

— Так тоже домой шел. Сейчас ведь уже все разошлись, — просто пояснила Ирина.

— А к тебе-то чего полез?

— Да не полез он. Я его попросила, он меня до твоего окошка подсадил.

— Ему бы только кого подсадить! — ворчала Маша. — Значит, так… водка здесь… вот тебе салаты из ресторана — закусывай. Давай чай тебе поставлю. Только… ты тут пока посиди одна, а я собак выгуляю. А то они уже давно пляшут. Я недолго. А потом мы с тобой хоть до утра сможем разговаривать.

— давай.

— Чай вон там… как чайник включать. Сама догадаешься… — и Маша вышла, прихватив Дарика и Гришку.

В июне даже в час ночи светло. Во всяком случае, не настолько темно, чтобы на деревья натыкаться. Луна светило изо всех своих сил, и дорожки были хорошо видны.

— Вот ты подумай, — разговаривала с Гришкой Маша. — Как живет эта бедная Ирка!

Гришка никуда не торопился, бежал рядом с хозяйкой и деловито заглядывал под каждый куст. Маше искренне казалось, что он ее слушает.

— А ты еще ей завидовал!

Гришка удивленно поднял морду на хозяйку и постарался предположить, о чем та вообще беседует.

Дарик скакал рядом, пытался допрыгнуть до хозяйского лица и чмокнуть Машу в губы.

— Да Дарик же!! Веди себя прилично! — одернула пса хозяйка. — Прямо вот настоящий кобель… Я вот все никак не могу успокоиться — главное, мужу плевать, где его жена находится, ни какой защиты девке… Гриша! Что ты там делаешь? Я с кем разгов… Дар!! Фу этот селедкин хвост! А я сказала фу!! Плюнь, паразит такой! Ну что мне теперь — к тебе в рот лезть, что ли?

Да, на время пришлось про Ирку забыть, потому что даже на поводке Дарик умудрился где-то найти тухлую селедку и старался теперь по — быстрому запихать ее себе в рот полностью.

— А я тебе… Плюнь!

Гришка тоже принялся набрасываться на друга. С одной стороны — пусть хозяйка видит, как он занимается воспитанием этого великовозрастного щена, а с другой… не, ну найти селедку и в крысу сожрать все в одно рыло! Кто так делает-то?!

— А я… отдай, говорю…

После непродолжительной борьбы, Дарику пришлось сдаться — хозяйская рука была до ужаса цепкая, и нога — на удивление меткой.

— Все! — разобиделась Маша. — Раз такое дело, поворачиваемся и идем домой! Итак уже с вами около часа гуляю. А у нас, между прочим, женщина в гостях.

После прогулки Дарик, как обычно, остался в гараже, а Гришка пошел домой, вместе с хозяйкой.

Гараж был отапливаемый, вплотную пристроенный к дому, и Дарик жил там. Сначала было решено, что здоровенная дворняжка будет вообще на улице — охранять двор и жить в будке. Но как-то Дарик бегал в город, по подругам, и прибежал весь подранный. Дело было зимой, оставлять больного пса на морозе было варварством, и Маша забрала его в гараж. Парню новая «будка» так понравилась, что возвращаться на улицу он категорически отказался. Маша сразу же решила, что так тому и быть, и Дар переместился в гараж. Теперь гараж с небольшой машинкой Маши, которая осталась ей после отца, охранялся Дариком, а квартира — Гришей. Так было распределено, но если где-то раздавался шорох, то лай поднимал, как Гриша, так и Дар.

— Все, теперь спать, — отстегнула Маша Дарика от поводка и вместе с Гришкой зашла в дом.

Гришка сразу же побежал в кухню.

— Ир, ну как ты? Не потеряла нас? — весело спросила Маша.

Ей никто не ответил.

Вероятно, Ирка, все же, не дождалась — уснула, потому что сейчас на кухне Карасева сидела, уронив голову на руки.

— Ир, может, ты мужу позвонишь, он тебя… — осторожно потрясла одноклассницу на плечо Маша и вскрикнула. Карасева шумно рухнула на пол. И только сейчас Маша увидела, что все лицо и голова женщины были разбиты тяжеленным камнем. Почему камнем, потому что он лежал здесь же — на столе.

Гришка громко залаял, в гараже другу вторил Дарик.

— Ирка!! — испуганно вскрикнула Маша и отскочила в сторону. — Ира!

Было совсем очевидно, что сейчас перед Машей уже не Ирка Карасева, а ее труп.

— Охренеть… охренеть… с ума сойти… — белыми губами прошептала Маша. — Гришка! Ко мне!

Надо было оттащить собаку — Гришка так и лез к разбитой голове жертвы.

— Неужели он ее догнал? — бормотала Маша, выбегая в гараж.

Здесь она нацепила поводок на Дарика и понеслась к знакомому адресу, вместе с собаками. Оставлять псов вместе с убитой одноклассницей Мария побоялась. Да и нельзя ведь никаких следов стирать. А у одного только Гришки четыре лапы, он там столько следов напечатает!

Но собаки вели себя безответственно — настырно делали вид, что весь день сидели взаперти, и десять минут назад хозяйка не выводила их по нужде. А значит, им надо было пометить каждый куст и дерево.

— Дарик! Да что ж тебя к каждому кусту тянет! Мы ж только что ходили!..Блин… Только б этот Федька никуда не ушел… Хотя… куда ему идти в такое время?

К Сазонову она затарабанила прямо в окно. Вот интересно — у Маши до окна не дотянешься, удивительно, как Ирка смогла залезть, а Федька все никак не мог привести дом в порядок, и домишко наполовину врос в землю.

— Вот оглоедки, — открыла окно мать Федьки, тетя Даша. — Машка! Хвать тебя за ляшку! Да сколько ж можно?! Совсем совесть прожрала, что ли? Столько времени, а тебе мужика понадобилось!

— тетя Даша… Дарья Николаевна… да Дарик же! Стой ровно!..Мне срочно нужен Федька… Федор. Разбудите его.

— Еще чего! Он недавно с ваших посиделок приперся, а его в любой момент вызвать могут! Иди домой! Уходи домой, он тебя не любит!

— Федька!!! — на удачу крикнула Маша, а потом снова обратилась к пожилой женщине. — Теть Даша, это по его работе!

— Ага, так я тебе и поверила! И не ори тут!

— да я ж говорю! По работе!

— А я говорю, чтобы ты шла отседова!

— Хорошо, — прищурила глаза Маша и стала набирать несуществующий номер. — Сейчас я буду звонить в краевую полицию, скажу, что у нас тут ЧП, и вашему Феденьке такого леща вставят… Алло, это полиция?

— Да погоди ты!! Сразу ж надо было сказать, что ты по делу. А то я думала — опять хренью занимаешься… — пробубнила баба Даша и пошла будить сына.

Маша с тревогой ждала Федьку. Если сказать, что тот вышел с приятной улыбкой, это будет сильным преувеличением:

— Ну и чего тебе надо? — сразу накинулся он на Машу. — Гриша, привет, привет… Дарище, здорово.

— Федь, пойдем ко мне… — дрожащим голосом позвала Маша.

Федор оторопел:

— Да ты с ума сошла! С какого перепугу?

— Вот и я ей говорила так же! Ох, зараза какая! — тут же высунулась тетка Даша.

— Пойдем, Федь, там такое…

Голос у Маши дрожал, и все ее поведение было настолько странным, что Федор не стал дальше спорить. К тому же, он знал тягу одноклассницы к детективным приключениям и, честно, боялся этой тяги.

— Машка… — напряженно произнес он и покачал головой.

— Ага, — кивнула та.

Он даже одеваться не стал — так и вышел — в спортивных штанах и в майке. И теперь Маша торопливо шла за ним, придерживая собак.

— Что там, быстро рассказывай!

— Федь, ты не представляешь, ко мне Ирка прибежала сразу после вечера. Карасева… — задыхаясь рассказывала Маша.

— Зачем?

— Ее кто-то избил! У нее там синяки были, волосы все всклоченные. Она мне хотела рассказать — кто ее так, но… Я ее оставила, а сама пошла с собаками гулять. Они же, сам знаешь, их же выгулять надо…

— ну?

— Пришла, а… А Ирка вся убитая лежит.

— Убитая?! — Федор даже остановился. — Ты чокнулась, Маша?

— Да, Федь… — кивала Маша. — Вот я сразу к тебе.

— А с чего ты взяла, что она убитая?

— А чего не взять-то? Я ее за плечо потрогала, а она — бац, и рухнула прямо на пол. Нет, мы приходим, а она, как будто на стол облокотилась и спит. Я ничего и не подумала, а за плечо ее… и тут она — обана! Она еще до этого мне говорила, типа, давай поговорим. Но я думаю — как говорить-то, когда собаки сейчас таких морей нальют! Ну и сказала, дескать, посиди одна, а я сейчас быстренько. У меня собаки-то сколько терпели, их же выгулять надо. Ну, мы погуляли, а пришли, тут…

— Маш, скажи честно, а это не ты ее? — прямо в глаза посмотрел Федька и даже остановился.

— Нет, — покачала головой Маша и вдруг взорвалась. — Да ты с ума сошел?! Человек ко мне за помощью пришел, а я!

— Нет, ну ты на вечере была к ней очень… очень негостеприимно настроена.

— Это она сама ко мне пришла, понимаешь? Сама! Ты подумай, как все нелогично. То есть, тогда, когда она меня бесит, когда она там на вечере тебя из-под носа уводит, еще всякая фигня, я, значит, креплюсь и все ей спускаю с рук, а когда она ко мне за помощью прибежала… не я к ней, она ко мне!

— А ты там никакой злобы на нее не держала, ничего не затаила? — внимательно приглядывался к подруге Федор.

— Федь, вот ты поэтому все еще в майорах, потому что у тебя ума нет! Ты как думаешь, я, значит, затаила себе там кучу зла, киплю вся из себя, а тут — оп-паньки, и жертва сама ко мне в руки тащится, да? И тут, естесстно, я ее по головушке камешком! И, догадайся, на кого первого подумают?

— А, может быть, ты об этом и не подумала, а ее по телефону вызвонила, так же тоже может быть?

— Может, — согласилась Маша. — Тогда ты ее телефон просмотри… Дарик! Не тяни!.. Сейчас, даже если ты чего удалил, все равно увидеть можно. Ну и с мужем ее переговори, с соседями. Кто-то же видел, как Ирку били! И, мне кажется, она не молчала.

— Хорошо, проверим, открывай давай.

За разговорами они дошли до дома Маши очень быстро. Хозяйка открыла двери, и вошли все. Только Дарика оставили в гараже.

Федор не первый раз был у Маши, поэтому уверенно прошел на кухню. Маша не хотела лишний раз смотреть на безжизненное тело одноклассницы, поэтому немного задержалась в прихожей. Да и поводок нужно было отстегнуть с Гришкиного ошейника.

— Маша, ты дура? — вышел к ней навстречу Федор. — Это у тебя такая новая фишка, чтобы мужика к себе заманить?

— Чего там? — кивнула Маша в сторону кухни. — Как она?

— Сама спроси, — перекосило Федору. — Может, позвонишь?

Маша с перепугу даже схватилась за телефон, но тут же опомнилась:

— Совсем уже! Как я тебе буду звонить мертвецу?!

— А с чего ты взяла, что Ирка — мертвец?

— Прекрати тут обезьяньи морды корчить! — рявкнула Маша и шагнула на кухню.

На кухне не было никого. Стол чисто вытерт… или вымыт, аккуратно задвинут стул, на котором сидела Ирина. И никого. Маша наклонилась к самому столу — ничего. Ни капельки крови, ни крошечки земли — ничего.

— И чего? — склонив голову на бок, перекатывался с пятки на носок Федька. — Куда это наша Карасева подевалась? В мертвом состоянии?

Маша молча кивнула на Гришку. Собака тщательно вынюхивала каждый сантиметр пола. Милый медвежонок Гришатка сейчас вмиг превратился в комок напряженных нервов.

— Мне не веришь, посмотри на Гриху. Понимаешь ведь, не бывает у него такого поведения в обычной обстановке, — вздохнула Маша.

Неожиданно из гаража раздался долгий и протяжный вой.

— А вот и Дарик подтверждает.

Федор заскрипел зубами. Вот умела эта Машка испортить вечер! Неизвестно, что здесь правда, а что фигня всякая, но то, что собаки просто так себя таким образом вести не станут, это однозначно.

— Давай отпечатки снимем, — полез он в карман треников.

— Снимай. Но, думаю, здесь кто-то серьезно поработал, — качнула головой Маша. — И, блин, в самое время, когда я опять с собаками вышла.

— А ты думаешь, Гришка бы кого-то задержал?

— Хоть рявкнул бы. И за штанину бы схватил.

— Когда летят человеческие головы, с собаками особенно не церемонятся. Так что… ты спасла собак. И себя. И все же… Почему она побежала именно к тебе? Ведь ты никогда ей не была подругой. Да и на вечере ты на нее накинулась…

— Ой, Федь, я тебя умоляю, — махнула рукой Маша. — Ну что там «накинулась»! Карасева Ирка была не дурой. Она понимала, что всерьез из-за тебя никто драться не будет, кому оно надо. А когда на тебя в час ночи несется разъяренный отец, то тут побежишь, куда глаза глядят. И кто ближе всего к ее дому? Я! Тонька тоже рядом, но у нее даже свет не горит, наверное еще где-то с Петушковым до дома идет. Нет, ну она могла и к тебе…

— Так вот я про это и думаю — почему не ко мне — к участковому, а к тебе, к своей сопернице?

— Какая я ей соперница? А к тебе… Во — первых, к тебе надо бежать немного в другую сторону, во — вторых, ты живешь не один, а с мамой. А уж твоя маменька! Я сегодня тебя еле-еле выцарапала, а Ирке бы и вовсе не удалось. Ее б убили двадцать раз. А в — третьих… Ты у нее с участковым не ассоциируешься. Ты обычный одноклассник. Был бы, хотя бы, полковником каким, а то…

— Ну знаешь!

— Это я в хорошем смысле слова.

— да понял я…

Федор прошелся по кухне, зачем-то заглянул под стол, а потом категорически заявил:

— В общем, так… Пока у нас с тобой ничего нет, давай… это… выше башки не прыгать.

— То есть, мы не будет открывать никакого дела, правильно я тебя поняла? — прилежно спросила Маша.

— Абсолютно правильно! — резко кивнул Федор. — Прямо вот… правильно на все триста! Тем более, что открывать всякие дела нужно оперативникам… Хотя… Сейчас я сам ребятам в полицию позвоню, пусть приедут.

Сазонов набирал номер, о чем-то переговаривался с дежурным полицейским по телефону, а Мария ходила рядом и бубнила:

— ну, я понимаю… Тебя-то, конечно же, ничуть не беспокоит, что убийца каким-то образом проник ко мне в дом, утащил мертвеца… можно подумать, у меня и украсть больше нечего! И спокойненько слинял! При всем при этом, я должна делать вид, что ничего страшного не случилось. Феденька, мне тупо страшно.

— Все… ждем… Маш, ты про что?… А, про это… И что ты предлагаешь? — насторожился Федор. — Ты опять начнешь ковыряться в этом детективе?

— Нет, ну у меня есть более простой выход — переезжай жить ко мне. На время! На время…

— ну, знаешь! — вытянул Федька шею гусем.

— А что такого? Я тебе сдам комнату. Будешь там жить. В месяц десятку платишь, а я тебя и кормить за это буду.

— Еще и деньги платить?! — выпучил глаза Федор.

— А как ты хотел?! — вскинулась дама. — Ты мне кто — муж, что ли? Не муж, так почему я тебя должна принимать бесплатно?!

Они стояли друг напротив друга и сверлили друг друга глазами:

— Вот Карасева уже из-за тебя погибла, — напомнила Маша.

— Да почему из-за меня-то?! — снова взвился Федор Сазонов. — Это, может, из-за тебя!

— А я ни причём. А вот ты — участковый. И что у тебя на участке делается? Если что — я молчать не стану.

— Та блин! — дернулся Федька. — Где комната?

Маша мысленно уже в который раз поблагодарила маменьку за то, что она оставила ей просторную квартиру, и неторопливо повела мужчину в его новые покои.

Комната была большой и светлой. И чего уж там говорить — Федору такое жилье нравилось куда больше, чем его собственный дом. Дома мать никогда не давала ему отдохнуть. Каждую минуту он должен был что-то делать. Даже, когда у маменьки совсем не было дел, Феденька должен был сидеть рядом и держать растопыренные руки, на которые она наматывала пряжу. Кстати, сестра Федора — Тома, уже давно мечтала переехать к матери. Мама бы и за малышами присмотрела, и в школу бы ребят отправила. Да и не пришлось бы Томе платить большие деньги за аренду.

— А, ты ж говоришь тебе сколько — то там платить надо, — вспомнил Сазонов.

— Пятнадцать, — скромно потупила глаза Маша.

— Ты ж десятку говорила!

— Так это ж без еды! А я без еды не сдаю. Я, значит, буду борщи — шашлыки есть, а ты слюни глотать? Конечно же, я тебя стану угощать. И как мне потом за угощения деньги спрашивать? Поэтому… Короче, давай уже, ложись спать, а утром деньги отдашь, а то на ночь нельзя.

Федор не стал спорить, а просто подошел к хозяйке, повернул ее лицом к выходу и тихонько подтолкнул.

— Не приставать! — взвизгнула Марья и выскочила за порог.

Гришка с удивлением посмотрела на хозяйку, а потом на Федора.

— Ты можешь остаться, — кивнул ему новый постоялец, и питомец с достоинством прыгнул на подушку.

Но вечер на этом не закончился. Полицейские все же приехали. Без особого интереса они прошлись по кухне, о чем-то переговорили с Федором и уехали, в полной уверенности, что можно смело поставить галочку — на вызов выехали, ничего подозрительного обнаружено не было.

— Федь, а чего они тебе… — начала было Маша, когда полицейские уехали, но постоялец прямо перед носом захлопнул дверь.

— Ладно… попросишь ты у меня… блинчиков со сметаной, — мстительно произнесла Мария, отправляясь к себе.

День был тяжелый, а вечер и того страшнее. Маша, казалось бы, только приложилась к подушке, а уже под ухом взревел чей-то бас:

— Завтрак где, хозяйка?! Блинчики со сметаной где?!

Перед ней стоял Федор и перекатывался в пятки на носок.

— Где завтрак? За что я буду деньги платить?

— В холодильнике творог возьми, со сметаной себе его сделай, — официально улыбнулась Маша и постаралась спать дальше.

— Не люблю я творог! — гремел постоялец.

— А чего ты любишь? — отвернулась от него на другой бок одноклассница.

— Я хочу рисовую кашу, — капризно стоял над душой Федор.

— Тогда надо заранее список составлять! — сонно бормотала Мария. — Райдер! Или на неделю меню составлять. А так… я…

— ты спишь, что ли опять?

Ответом было мирное сопение. Но постоялец был упрям. Он не поленился, достал из холодильника замороженную сосиску и сунул хозяйке под одеяло. Та вылетела из постели ракетой. Зато мгновенно под одеяло, за сосиской кинулся Гриша, спер колбасное изделие и унесся в комнату к постояльцу.

— Ты офигел совсем!! Ко мне лезть холодными руками! — спросонья не совсем поняла правильно Маша.

— Еще чего! Это я тебе сосиску бросил. Из холодильника. Вари рисовую кашу.

— А манка не пойдет? — на всякий случай поинтересовалась Маша и вдруг сообразила, что она не совсем одета. — А-а!!! Наглец!! К девушке ворвался! Выйди, гад! Мне надо переодеться! За это никакой тебе рисовой каши!

С кашей она решила не заморачиваться — слишком долго ее надо варит. Зато быстренько сделала яичницу с колбасой.

— Вот, ешь и на работу, — тоном немолодой жены проворчала Маша.

— Ага, тебя вот не спросил, — пробурчал Федор. — Мне сначала домой зайти надо, одеться.

— Не забудь вечером вещи принести. Если не придешь, я опять к тете Даше нарисуюсь.

Федор хмыкнул, быстро расправился с яичницей и исчез за дверью.

— Гришаня! Гриша… а, ты спишь… Ну и правильно. Давайте спать, ребята, Дарик вон в гараже тоже притих, спит…

И Маша снова залезла под одеяло, откуда очень скоро стал доноситься тоненький женский храп.

Проснулась Маша, когда на улице вовсю светило солнце, а часы показывали одиннадцать часов. Да она бы и сейчас не встала, если б Гришка упрямо не лез к ней в лицо целоваться. А Гришка хорошо разбирался во времени.

— Ого… ребята! Быстро на прогулку.

Утро прошло сумбурно. Пока с собаками погуляла, а потом только собралась в магазин, но пошли звонки.

Звонили девчонки, и каждой хотелось обсудить, как вчера прошел вечер.

— Нет, ну ты была такааая кла-а-а-ссная, — тянула в трубку Танька Свешникова. — Нет, ну я думала, что ты будешь хорошо выглядеть, но та-а-а-а-к…

— Танечка, ты тоже была вчера супер, — отвечала «мармеладом» Маша. — Как ты? Ничего особенного не произошло?

— В смы-ы-ы-ысле? Я только проснулась, — мучала Танька. — А ты про что?

— да я так — вдруг, с каким одноклассником договорилась встретиться, — хихикала Маша, стараясь выудить хоть какую-то полезную информацию.

Однако, все девчонки звонили, верещали в трубку, но ничего полезного не сообщали.

День продолжался обычно, кроме того, что вчера, поздно вечером вот в этом доме лежала мертвая Ирка…

— Надо же, — вздыхала Мария. — На Ирку — то какой спрос. Даже мертвую уперли…

И все же, жизнь шла своим чередом. Марья убралась в доме, кое — что засунула в стиральную машинку, потом в магазин сбегала — все же постояльца надо было чем-то кормить. Это хорошо, что она еще вчера сварила борщ, а если он не любит эти борщи? Вон он какой принципиальный — подавай ему рисовую кашу и все тут. Еще бы кто знал, как ее варить!

После магазина Маша с пакетами возвращалась домой, и ноги сами собой притащили ее к дому родителей Ирки Карасевой. Вот не надо было туда идти, она ж обещала Федьке. Но… Как же не идти? Эдак и вовсе можно договориться до того, что преступления можно оставлять нераскрытыми. Ну уж нет! Тем более, что убили одноклассницу прямо в доме Маши. А если ее убил собственный отец, и убил он ее в доме Маши? Проследил, выждал, когда она пошла собак выгуливать и… В общем, ходить не надо было. Но… Маша все равно пошла.

— Дядь Витя-я! Дядя Витя-я-я, — стучала Маша в калитку.

К воротам не скоро, но подошли:

— Чего тебе? — открыл калитку неприветливого вида небольшой мужичок.

— Дядь Витя, Ирку позовите, а? Вчера она у меня двести рублей взяла, сказала, что отдаст сегодня. А сама не идет и не отдает. А я вот последние копейки на продукты истратила, — ворчливо затараторила Маша.

Дядю Витю — Иркиного отца она знала. Да и как не знать — и с Иркой вместе учились, и на одной улице прожили невесть сколько. Да и тот Машу знал.

— А где я тебе Ирку возьму? Нет ее! Не приезжает она к нам

— Ну… вчера ж приезжала, — наседала Маша. — На вечер встречи приезжала, к вам зашла… наверное зашла.

— Не заходила она, — рявкнул пожилой мужчина. — Сама видишь — у нас здесь и остановиться ей негде!

Маша оглянулась — и в самом деле, ворота Карасевых были закрыты. Возле ворот лежала груда дров — видимо Карасевы купили, но еще не сложили. Дров было много, они даже на дорогу немного вывалились. Ирке бы точно на машине остановиться было негде.

— Хорошо, — махнула рукой Маша. — Тогда скажите, где она в городе живет? Я, знаете ли, не банкир вам какой-то, чтобы деньгами раскидываться! Двести рублей, это… это… ого-го! Или сами отдавайте!

— Разбежался! Вот увидишь ее и забирай. А где она живет, я не знаю. Так сказать могу, могу показать, а как улица называется или там дом, этого не знаю.

— А мужу можно позвонить? Он бы продиктовал адрес.

— Так вот ты сама Ирке и позвони, командирша, — проворчал дед и ушел во двор, закрыв за собой калитку.

Мария потопталась возле калитки, подхватила пакеты и медленно побрела домой. Ну вот не ведут себя так уверено старики, которые избивают собственную дочь, а потом еще добивают ее и крадут труп. Уж больно спокойный какой-то этот дядя Витя. Если б что, у него б и глазки бегали, и взгляд бы он отводил, ну, в общем… видно было бы, а этот… наглый хмырь. Но, тогда получается, что Ирку избил вовсе не отец? А кто?

Маша пришла домой и принялась готовить тефтели. Она так любила эти мясные комочки, что была уверена — Федору они точно понравятся. Сейчас еще картофельное пюре сделает, салатик накрошит…

В двери раздался стук, и по виляющей заднице Гришки Мария поняла — пришла подруженька.

В дверях стояла Тонька.

— Гришенька, смотри, я тебе мяска принесла, уй ти мой холесенький… Давай, Дарика тоже угостим. Дарик! Дарик, иди мяско кушать!

— Ты проходить будешь? — нетерпеливо притопывала Маша.

— Ой, Маш, привет, — тут же проскочила Тонька сразу на кухню. — А чего ты тут стряпаешь? Тефтели? А чего — у тебя праздник какой?

— Да какой там праздник, обычный ужин, — махнула рукой Маша.

— А то я не знаю, что ты на обычный ужин себе ничего кроме сосисок не варишь!

— Ну… это я себе, а мужика кормить вкусно надо, — лепила шарики Маша. — Сама ж знаешь, путь к сердцу…

— Погоди… — нахмурилась Тоня. — Мужика? Ты сказала «мужика»? То есть, у тебя появился мужик? Со вчерашнего вечера ты успела с кем-то настолько познакомиться, что он уже сегодня перелез к тебе в постель?

— не завидуй. И потом, этого мужчину я знаю давно.

— И кто это? — горели глаза у подруги. — Твой бывший?

— Почему это? Нет, это Федор.

— Кто-о-о?! — Тонька клухой подлетела со стула и уселась рядом. То есть, на пол.

— Тоня! Прекрати мне эти аттракционы тут устраивать! — накинулась на нее Маша. Ей на миг показалось что вот сейчас эта сумасшедшая Тонька долбанется углом о висок и тоже завалится, как Ирка.

— ты сказала — Федор? У тебя живет Федор?

— Да, я сказала, Федор. Могу уточнить — Федор Сазонов, так понятно?

— Ты врешь! — злобно поджала губы Тонька. — Ты вот нагло берешь и… и врешь!

— Ладно, сама увидишь, — не стала спорить с подругой Маша. Она вдруг повернулась к Тоне. — Слушай, Тонь, а ведь ты дружила с Иркой Карасевой, а?

— С чего? С чего ты взяла? Я вообще с ней ни разу не дружила! Прям, чего как выдумаешь! — и Тонька так яростно заморгала глазищами, что сомнений не осталось — Тонька с Иркой встречалась довольно часто.

— Ты же знаешь, где она живет?

— Знаю, — кивнула Тоня и тут же сообразила, что прокололась. — Да просто мы с ней встречались пару раз, она меня со своим мастером знакомила. А так я вообще с ней ни разу не дружу.