Дама непреклонного возраста

Маргарита Южина, 2006

Как там у классика: кто деньги украл, тот и старушку пришил. Сыщица Зина Корытская об этом не сразу догадалась. А ведь весь театр нестандартной моды «Я не такая!» содрогнулся после таинственной гибели престарелой модели. Надо немедленно выходить на след преступника. Но как? Все Зине только вредят – а ведь должны помогать следствию! Может, все эти тощие, горбатые, пузатые нестандартные модели – целая банда?..

Глава 1

Шалости быка-маньяка

Все дороги ведут в ресторан. По крайней мере Зинаиду Корытскую, молодую особу сорока с лишним лет, которая не один год проработала официанткой. Правда, недавно ее изгнали с места работы — новый директор не вынес высокого профессионализма Зинаиды, ее зычного голоса и яркой мужественной красоты. Ну да она и сама с ним не стала бы работать. Плешивый индюк! Набрал молоденьких клуш, а работать они так, как Зинаида, ха-ха! никогда не научатся. Как бы там ни было, Корытская бросила директора вместе с рестораном на произвол их безрадостной судьбы и теперь подыскивала работу. Конечно же, в ресторане, потому что больше она ничего не умела. Поэтому сейчас она и сидела со своей всеведущей подружкой Нюрочкой Тюриной в кафе «Французская лягушка», обряженная в ярко-красное платье с блестками, и терпеливо пыталась настроить ту на нужную волну. Нюрочка с волны все время соскакивала, на тему безработицы говорить не желала, а все время щебетала про своих многочисленных поклонников и одержимо жевала курицу. К слову сказать, Тюрина Нюра любила себя баловать, и единственное, чего у нее никогда не водилось, так это мужа. Этим и объяснялся ее речевой энурез по поводу поклонников.

— Нюр, немедленно брось курицу! Нам с этой порцией еще весь вечер сидеть, думай давай, куда мне устроиться? — толкала Зинаида подругу в бок. — Вспомни, у тебя же полгорода знакомых! Не может быть, чтобы кому-нибудь не пригодилась мудрая официантка за щедрую плату!

Нюрка старательно пыталась наколоть на вилку куриную шею, но скользкий продукт никак не подцеплялся, а от тычков Зинаиды и вовсе в конце концов выскочил из тарелки. Это выглядело крайне неэстетично, оттого Нюрка разозлилась:

— Ой, Зинк! Какая из тебя официантка? Не сходи с ума! У тебя же ни кожи, ни рожи, прости господи… Ой, Зин, я в хорошем смысле этого слова, — поняла, что зарвалась, подруга и тут же, забыв про курицу, защебетала: — Ну, ты же не девочка, чтобы перед клиентами титьки на подносе носить… Кста-а-ати! Я тебе не рассказывала про своего Шурика? Нет? Сейчас сражу насмерть. Это отпа-а-ад! Представь — такой весь из себя красивый, высшее образование, а вот так передо мной на колени упал и говорит: «Коварная! Зачем вы мне лгали, что вам тридцать? Вам еще нет двадцати! Сожгите меня своей любовью! Сожгите!» Представь!

— Так может, он уже старенький, в крематорий просился? — думая о своем, ляпнула Зинаида.

— Ты чо, совсем?! — обиженно выпучилась Нюрка. — Он только из армии пришел! Еще даже лысый весь, обрасти не успел, у него по всей спине наколки армейские: «Хлеба и напильник!» Знаешь, какой горячий!

Зинаида была настолько обеспокоена своими проблемами, что нарушила святое правило: все, что говорила подруга, требовалось принимать всерьез, восхищенно ахать, хвататься за щеки, завистливо щурить глаза и не предавать ни малейшему сомнению. Лучше всего ненадолго отправиться в обморок от удивления, потому что, только «сразив насмерть», Нюрка могла выслушать других и даже иногда помогала по мере возможностей. А возможности у Тюриной были богатые. Когда-то, в молодые годы, она вместе с Зинаидой работала в ресторане, но вовремя перескочила в валютный ресторан. В период издевательства над рублем, то есть стремительного взлета доллара, Тюрина немало повертелась: где-то чем-то торганула, где-то что-то вложила и теперь давно уже считалась очень состоятельной дамой. Правда, как было уже сказано, незамужней. Отчего-то никакие деньги не могли приклеить к Тюриной мужиков больше, чем на два дня. Отсюда и появлялись восторженные байки про Шуриков (Юриков, Вадиков, Толиков и пр.), которые упрямо не хотели давать сорокапятилетней шалунье «больше двадцати». Слушать байки необходимо было с раскрытым ртом. Однако сегодня Зинаида поступила не по-товарищески — вероломно нарушила правила игры. Ее счастье, что она вовремя спохватилась:

— Подожди-ка, Нюра! Что ты говоришь? Лысый? С наколками? Тогда это непременно дипломат какой-нибудь, уж поверь мне, — догадалась округлить глаза Зинаида. — Или даже нет, не дипломат. Нефтяной магнат! Они все стригутся налысо, чтобы ум просвечивал. Честно тебе говорю, по телевизору рассказывали, к нам какого-то магната в город наводнением занесло… И что, так прямо на коленях и ползал? Ну, еще бы! Понимал, паразит, что у тебя квартира в центре города! А цветами не обсыпал? А замуж звал? А ты что?

Нюрка успокоилась — Зинаида в очередной раз была сломлена красотой подруги, поэтому можно было расслабиться. Она забыла про тарелку с курицей, вытянула ноги в хорошеньких замшевых сапожках, блеснула перстеньком и затянулась сигареткой:

— Ой, ну конечно же обсыпал, и замуж звал, и в ресторан водил… Кстати, а что ты там про работу спрашивала? Не можешь устроиться, что ли? Официанткой, что ли, опять собралась? И не надоело тебе на чаевые жить?

Зинаида фыркнула:

— Нет, ну ты молодец! А на что жить-то? У меня же нет залежей в банке. И директором меня никто не приглашает. — Она возмущенно поправила на груди платье, чтобы посильнее сияло, и надула губы. — Даже официанткой не берут, говорят — возраст. Прошу же, нажми на своих знакомых!

— Ой, да на кого там жать… — брыкнув ножкой, отмахнулась Нюрка. — Все уже отжаты на сто рядов… Хотя…

И вот в тот самый миг, когда Тюрина уже созрела для дружеской поддержки, к столику к дамам нетвердой походкой подрулил неизвестный субъект. Субъект был мужского полу, благородного пенсионного возраста, в ярко-зеленом клетчатом пиджаке и с темными очками на сизом носу. Вероятно, его притянул к столу блеск Зининого платья.

— Деву-шки! — качнулся субъект и грохнулся на свободный стул. — П-позвольте вам от… отпустить комплимент! Вот вам! — Он ткнул острым пальцем прямо в сияющую грудь Зинаиды.

— Ой, шли бы вы, честное слово, с комплиментами… — шибанула его по рукам Зинаида и снова уставилась на подругу. — Нюр, ну кому ты там позвонить хотела? Вот так надо, так надо…

Субъект в зеленом бурно вознегодовал от такого невнимания. Он щелкнул пальцами и заверещал на весь небольшой зальчик «Французской лягушки»:

— Человек! Челове-е-к! Про… попрошу ваше фирменное блюдо! Французскую лягушку! Девоч-чки, не суетитесь, все за мой счет!

«Девочки» вытаращили глаза, а незваный гость вальяжно вынул из клетчатого кармана новенький толстенький бумажник и уткнулся в него черными очками.

— Нюр, ну чего ты в этого глухаря вперилась? Давай звони, людям нужны официанты, у тебя же есть мобильник, — опомнилась Зинаида и снова прицепилась к подруге. — Я бы прямо завтра устраиваться и начала.

Но Тюрина уже забыла про все мобильники на свете, в ее глазах отчетливо горело: «Внимание, мужчина! Ничей!» Вернее, глаза у нее сделались игривыми, лукавыми и, как пишется в газетах, многообещающими. Она просто обливала неожиданного кавалера своими чарами и обаянием. Однако кавалер так увлекся собственным бумажником, что на некоторое время забыл, с кем находится.

— Манька, стервь! Опять по карманам лазила?! — буйно вскрикнул он, треснул по столу кулаком и снова обнаружил незнакомых дам. — Де-вочки-и-и! Эт вы по… вызову, что ль? Обсс… крх… обсс… обосс… Обсслужить… — Затем долгожитель бормотнул что-то еще и вдруг выдал: — Ах! Обслужить меня несложно… сам обслужива… юсь, гад!

Зинаида собралась было прямо за шкирку выкинуть ухажера из-за столика, но Нюрка неожиданно клюнула ей в ухо и зашептала:

— Ты это, Зин… ты бы шла домой, а? Времени уже черт-те сколько, а тебе ведь еще добираться! Иди давай, ну!

— А… а как же работа? — вытаращилась на нее Зинаида.

— Ну, чего работа, чего работа? — зашипела Нюрка, запихивая в сумку подруги недоеденную курицу прямо вместе с тарелкой. — Ты мне сказала, я подумаю. Я же не буду сейчас, из ресторана звонить, записную книжку надо полистать. Ну, иди давай… Вот ведь не сдвинешь ее! Еще в платье этом, как стоп-сигнал прям… Так вы говорите, что я мечта всей вашей жизни? — уже вглядывалась Нюрка сквозь темные очки престарелого ловеласа. — Не спа-а-ать, не спать за столом! На даму смотреть!

Зинаида все же не решалась оставить подругу одну в кафе, тем более с таким подозрительным господином.

— А… а этого куда? — снова влезла она в медовую беседу Нюрки и кивнула на мужчину. — Может, охрану вызвать?

Нюрка сделала страшные глаза и зашипела еще ожесточеннее:

— Ты чо, больная?! Он тебе мешает, что ли?! Ты не слышала — человек лягушку заказал. Могу я себе позволить съесть жабу на пару с приятным мужчиной? Ну чо ты сидишь, я не понимаю! Иди, говорят же тебе!

Зинаида глубоко вздохнула и поднялась. Она хотела испепелить подругу презрительным взглядом, однако та на нее уже не смотрела, а снова заглядывала в очи пенсионера и бессовестно царапала ноготком его узловатые пальцы: «Нет уж, вы не засыпайте, вы хотели сказать комплиме-е-ент! Повторяйте: ваши глаза, Нюрочка, как изумруды…» Можно было только надеяться, что Нюрка и в самом деле полистает дома записную книжку.

Зинаида звучно фыркнула, ее благополучно никто не заметил, и ей только и оставалось, что гордо пройти в гардероб за курткой.

На улице угасало бабье лето. Дни еще стояли теплые, но ночи уже пугали холодом. Однако куртку надевать не хотелось. Не из-за жары, конечно, а просто потому, что серая толстая курточка слабо гармонировала с длинным и узким платьем, которое при свете фонарей сверкало как-то особенно крикливо и вызывающе.

— А, — махнула рукой Зинаида. — Поймаю машину, а там уже и куртку надену.

Она вышла на середину дороги и изящно, точно балерина в «Лебедином озере», выгнула руку коромыслом. В этой «лебединой» позе она простояла добрых двадцать минут — машин не наблюдалось. Еще не было и полуночи, им бы ездить да ездить, но автомобили сегодня как вымерли.

— И потянуло меня в эту «Лягушку»! Надо было в центре что-нибудь выбрать… Вот всегда так: выпадет какая-нибудь деталька из мозгов, мелочь не продумаешь, а потом мучаешься…

Зинаида лукавила. Она как раз наоборот тщательно продумывала эту мелочь, и богом забытое кафе было выбрано исключительно как самое дешевое в городе. Здесь всегда была приятная музыка, очень неплохая кухня, даже и правда лягушек готовили, но находилось заведение на самой окраине города, вдалеке от дороги — с одной стороны к «Лягушке» подступал старый парк, а с другой догнивали цеха заброшенного комбината. Добираться сюда было делом непростым, легче было прийти пешком из ближайшей деревни, нежели завернуть из города на ужин. Зинаиду это не слишком пугало — у Нюрки был свой автомобиль. Напиваться подруга не любила, вывезла бы из захолустья после ужина. А вот как вышло!

Корытская решила в последний раз махнуть рукой и уже вернуться в кафе, как на дорогу откуда-то из придорожного откоса выплыло темное, бесформенное нечто — большая шевелящаяся тень. Зине поначалу показалось даже, что какой-то горе-водила толкает под зад своего железного друга до ближайшего автосервиса. Только немного позже, когда странная тень совсем приблизилась, женщина поняла: на нее двигалась заблудившаяся группа крупного рогатого скота — две молоденькие упитанные коровки и матерый здоровенный бык.

Зинаида крайне редко общалась с мясо-молочным скотом, поэтому решила на животных внимания не обращать. Она вот так и стояла — переступая ногами на высоких каблуках и плавно изгибая руку. Даже голову в сторону отвернула, дабы молодые телочки не подумали, что она может позариться на их мужчину. Группа подошла еще ближе, и тут произошло непонятное: бык вдруг пригнул голову к земле, страшно взревел и, набирая скорость, кинулся на голосующую Зинаиду.

Первое, что додумалась сделать Зина, это скинуть туфли. А потом думать было уже некогда. Инстинкт самосохранения швырнул ее в сторону от дороги, и она понеслась в темень, высоко задрав узкое платье и работая ногами, будто олимпийский спринтер. Бык не отставал. Уж неизвестно, чем его так взбесила скромная персона Зинаиды Корытской, но он явно твердо решил даму догнать, растерзать и изничтожить. И женщина смутно догадывалась о его желаниях. Она лихо мелькала между деревьев и кустов, прибавляла скорость и вроде бы даже совсем оторвалась от погони, но тут земля круто ушла вниз, Зинаида покатилась под горку, долбанулась головой о толстый ствол какой-то коряги, глухо вякнула и затихла.

Она даже не успела как следует потерять сознание, просто упала и какое-то время не двигалась, только часто, прерывисто дышала. Ступни болели так, будто она проходила практику у йога и плясала на раскаленных гвоздях, о блестящем платье можно было забыть, но, главное, от удара раскалывалась голова, и даже ныть от боли не было сил. На миг ей показалось, что быка уже нет, — так тихо было в ночном мраке. Только где-то далеко-далеко слышался звук невидимого вертолета, да в ушах гудело от непривычной физкультуры. Зинаида размякла. Тут ей вдруг отчетливо замычали прямо в ухо, и что-то холодное ткнулось в ногу.

— Мама-а-а-а! — завизжала Зинаида и поджала ноги к груди.

Бык маячил где-то вдалеке, направлялся к брошенным подружкам, а возле ног Зинаиды копошилась какая-то черная куча тряпья. Куча вытянула откуда-то руку и пыталась ухватиться за ногу Зинаиды, у нее даже остался грязный след.

— Ой-й-й-й! Боже мой, это еще что?! — отскочила от кучи женщина.

Куча снова заворочалась и издала страшный звук.

— Вот только не надо мычать, — поспешно предупредила Зинаида. — Сейчас тот крупный рогатый вернется, подумает, что я знакомого быка пригнала на разборку… Тогда мне тут и конец. Кто ты? Кто мычит-то?!

Куча не шевелилась, и Зинаида отважилась подойти ближе.

В скупом свете луны она разглядела странное существо. Скорее всего, это был человек, потому что имел две руки, две ноги, голову и даже туловище. И все эти руки-ноги были щедро измазаны грязью. Да, это был человек, но мужчина или женщина… Судя по платью, все же женщина. Платье было вызывающе коротким, с целой гирляндой рваных тряпочек, воланов и черных кружев, отчего и смотрелось кучей. Оно было напялено поверх джинсов, а вот те были мужскими. И все же… Голые руки, на спине топорщится что-то вроде горба, а большая нелепая грудь опустилась вниз, чуть не до живота… А вот голова явно принадлежала молодому парню — короткая, рваная стрижка, черты лица… Но черты лица трудно было разглядеть, так уродливо оно было раскрашено — огромный черный клоунский рот уходил к шее, все вокруг глаз черное, а изо рта… Господи! Да это кровь! И раны! На руках, на ногах…

— М-м-м-м… — снова застонал ворох тряпья.

— Ты кто? — побледнела Зинаида. — Ты как здесь? Кто тебя? Слушай! Тебя же к врачу надо! Ты полежи, я сейчас в кафе сбегаю, «Скорую», милицию…

–…амой…

— Что ты говоришь? — наклонилась Зинаида ближе.

— Ххх, — тяжко выдохнул человек, с трудом облизал страшные губы и постарался четко произнести: — Домой. Никуда… нельзя. Домой.

Видимо, на большее у человека сил не хватило, потому что он откинулся и даже, кажется, прекратил дышать.

— Эй, ты чего? — тихо позвала неизвестного Зинаида.

Тот не отвечал. Он как-то весь обмяк и теперь вовсе не подавал признаков жизни.

— Эй, дружок! — испугалась Зина. — Ты чего это, откинуться тут решил? Ну, молодец, хорошо придумал! А я, значит, здесь одна буду, с покойником! Куда тебя домой-то? Адрес скажи! Нет, ну куда я тебя поволоку-то? Эй, парень! Девушка! Как тебя? Куда тащить-то?

Она уже чуть не плакала. Что-то подсказывало ей, что вот эта куча прямо здесь, на ее руках, сейчас переходит в мир иной.

— Да ты что? — затормошила она кучу. — Хочешь, чтобы меня по милициям затаскали? Я потом как объясню, отчего у меня такое платье рваное? Ну-ка, просыпайся!

Просыпаться несчастный не торопился. Зинаида трясла бедолагу, как грушу, пыталась поднять… Все было напрасно.

— Ну ладно, ладно… Сейчас я тебя тут оставлю, а сама позвоню в милицию. Полежи?

Она чувствовала себя почти преступницей — вот так убежать, бросить погибающего человека… Но что делать? Она одна его точно не дотащит. Сейчас она положит ему удобно голову, платьице одернет…

Неожиданно рука натолкнулась на маленькую коробочку. Телефон! В кармане джинсов оказался сотовый телефон!

— Вот это другое дело, — радостно передохнула Зинаида, разглядывая гладкий аппаратик.

У нее такой тоже был, пока в автобусе из кармана не вытащили. Ну, не совсем такой, и все же… Она принялась нажимать кнопки, и наконец на экране высветилась «записная книжка».

— Так… Какой-то Паша, Валентина Петровна… Ага, вот и то, что нужно, — «дом»!

Уже через секунду она кричала в трубку невидимой женщине:

— Я не знаю, кто это! Я просто нашла человека в парке…

— Вадик! Сынок, ты где? Куда пропал? — не давала вставить слово женщина. — Вадик, это ты?!

— Я не знаю! — уже злилась Зинаида. — Я не знаю, Вадик это или нет! Я вам говорю: нашла человека, у него в кармане был телефон, и вот звоню!

— Где? Где этот человек? Где вы? — истошно кричала женщина из телефона.

— Успокойтесь. Записывайте, мы находимся… Нет, вы нас так не найдете. Вот что, подъезжайте к кафе «Французская лягушка» и медленно езжайте вдоль парка. Я вас буду ждать на дороге. Только поторопитесь!

Вероятно, женщина поняла, что кричать не время, потому что совершенно четко произнесла:

— Встречайте меня через двадцать минут. Не бросайте его, я сейчас буду.

И в трубке послышались гудки.

— Так значит, тебя, похоже, Вадиком зовут… Эх, черт, куртку я свою куда-то подевала, тебя бы укрыть сейчас…

Куртку Зина и в самом деле бросила еще тогда, когда неслась от быка. И о чем думала? Голова совсем не работала, можно же было прибежать в кафе, вытянуть Нюрку и пусть бы она довезла парня до больницы… Зинаида посмотрела на свое ободранное платье и вздохнула. Пожалуй, теперь бы в «Лягушку» ее не пустили.

Женщина на темной «девятке» уже через пятнадцать минут затормозила возле окоченевшей Зинаиды.

— Где он? — выскочила она из машины.

— Пойдемте, я вас проведу, я его… Слушайте, — подпрыгивала от холода и вдруг затормозила Зинаида. — А вы не… Татьяна! Боева, ты, что ли?!

Татьяну Боеву Зинаида Корытская знала весьма неплохо. Правда, не видела ее уже лет пятнадцать… Да нет, семнадцать, наверное. Женщина взглянула на Зинаиду и мотнула головой:

— Я. Привет, Зина. Где Вадька?

Неизвестно отчего, Зинаида страшно обрадовалась, засуетилась, стала хватать Татьяну за руки и разъяснять подробности:

— Представляешь! Я тут в «Лягушке» была… Да мы с Нюркой вместе! Слушай, она сейчас та-а-акая… м-да… А потом… короче, на меня накинулся бык… а я как давай убегать, а потом споткнулась, а меня за ногу кто-то хвать… А я… Вот он. Твой, что ли?

Они уже подошли к человеку. Теперь он перевернулся на спину, и луна ясно освещало страшно разукрашенное лицо.

— Вадик! — крикнула Татьяна и замолчала, только глаза сощурила и прикусила губу.

Парень приоткрыл глаза.

— Тань! Ну, чего ты столбом встала? — толкнула знакомую Зинаида. — Парня в больницу везти надо, а ты как замороженная!

Татьяна швыркнула носом, содрала платье с паренька, вместе с нарядом отвалились и горб, и огромная грудь, а вместо этого обернула Вадика в свою замшевую куртку.

— Зин, он не дойдет, помоги, а? Только подожди, я машину прямо сюда подгоню.

Парня осторожно уложили на заднее сиденье, и Татьяна кивнула:

— Садись, до города доброшу, а там уж извини, в больницу надо.

— Да-да, я понимаю… — взгромоздилась Зинаида рядом с водителем. — Я там уж сама как-нибудь…

Зинаида и не помнила потом, как добралась до дома. Кажется, довез какой-то вусмерть пьяный лихач, но после того, что ей за этот вечер пришлось пережить, поездка с ним была не самым тяжким испытанием.

Несмотря на поздний час, окна в ее доме горели теплым светом, хозяйку ждали.

— Зинаида Ивановна, — встретила ее молоденькая соседка Юля прямо у порога. — Я Мурзика кормила, а он все равно плачет и плачет. Думаю, его надо с киской познакомить. Может, объявление в газету дать? Знаете, я читала, столько кисок себя предлагают… Ой, у вас такой вид… вы так всклочены… — Девчонка мгновенно сделалась траурно-торжественной. — Я полагаю, у вас серьезные жизненные перемены. Мне ничего не надо рассказывать, я все вижу, как рентген. Вас изнасиловали!

Зинаида чуть не наступила на любимого кота от Юлькиных выводов.

— Юля! — свекольно зарделась она. — Сколько тебе раз говорить — даже не надейся! Да кто б решился? Это я…

— Понимаю! Тогда, значит, вы немного напились и буянили. А где ваша куртка? Ага! Вы ею дрались! — не мигая, продолжала догадываться девчонка. — Уважаю!

— Да я…

— Не надо оправдываться! В вашем возрасте такое поведение — это супер! — тряхнула гладкими волнами прически Юлька и добавила: — Я бы на такое никогда не отважилась. А я борщ сварила, непременно угощайтесь! Прямо сейчас же и за стол!

— Подожди, Юля. Я немножко в себя приду и вместе угостимся…

Зинаида подхватила халат и нырнула в ванную. Под теплыми струями она постаралась успокоиться и о происшествии не думать. Правда, появилось неуютное чувство: а вдруг парень не выживет, и Татьяна, хоть и давняя знакомая, подумает про Зинаиду черт-те что? Кажется, она не поверила в рассказ про быка. Хотя, нет, Татьяна поверит. Она именно такой человек, который верит чему угодно. Зинаида вспомнила Боеву и невольно улыбнулась.

В первый раз судьба свела их еще десятилетними девчонками, в пионерском лагере. Каждое лето мама Зиночки писала в профком заявление, и ее дочка отправлялась в летний лагерь со звучным названием «Пламя». Правда, какой-то негодяй вместо одной буквы краской написал на вывеске другую и получилось название «Племя», но на отдых это не влияло. Там же набиралась здоровья и верткая девчушка с огромными глазами — Танечка Боева. Энергия из Танечки извергалась вулканом, она была доверчива и готова отдать последнюю карамельку другу, за что ее и любили в отряде. Однако еще выше взлетел авторитет Боевой, когда в лагере объявили конкурс всех отрядов на лучшую театральную постановку. Конечно же, все ребята активно захотели стать артистами, и только Таня взяла на себя еще и функции режиссера. Наивные пионервожатые, видя, что Боева перекинула свою прыть в мирное русло, даже не совались в палату, где теперь постоянно собирались актеры и репетировали одну им известную постановку.

— Ой, не лезьте вы к ним, — отгоняли они остальных ребят от палаты. — Они готовятся к конкурсу! Будут честь нашего отряда защищать, не мешайте!

И им не мешали. Театрализованное представление решили показать в родительский день. Именно тогда, при полном собрании трепетных мам, благочестивых бабушек и растерянных отцов, грянул гром.

Нет, когда выступали первые отряды и весело скакали «Колобками», «Репками» и «Козой с семерыми козлятами», взрослые прикладывали к глазам платочки от умиления. Но когда подошла очередь их пятого отряда, произошла неприятная неожиданность.

На самодельную сцену вышла Танечка Боева, в белой форменной рубашечке и с галстуком, и звонко объявила:

— Постановка пятого отряда. Отрывок из произведения классика «Яма». О тяжелой доле проституток на русской земле.

Дальше Зинаида никогда не любила вспоминать. Она вовсе не виновата, что ей досталась видная роль. Между прочим, Боева себе вообще главную роль взяла. Да им и выступить-то толком не дали. На этом лагерно-оздоровительный сезон закончился для нее, еще для пары-тройки ребят, для Танюши Боевой, а также для пионервожатых и директора лагеря. Больше Зина в «Племя» не ездила.

Вторично с Боевой они встретились уже в ресторане «Летающая тарелка», когда им обоим катило к тридцати. И Зина, и Таня были молодыми замужними женщинами, воспитывали ребятишек, а в свободное время искали модные сапожки или вздыхали о вельветовых джинсах «Вранглер», как все тогда говорили. Зинаида только устроилась, а Боева уже месяц работала официанткой. Они подружились и, может быть, стали бы близкими подругами, если бы… Сойтись ближе они просто не успели.

В один из праздничных вечеров банкет для своих сослуживцев заказала супруга директора ресторана — Ирина Дмитриевна. Ирина Дмитриевна была молода, капризна, зверски хороша собой и работала стюардессой. Своим скромным экипажем они и решили отметить праздник. Естественно, мужья и жены до стола допущены не были. Директор «Летающей тарелки» Игорь Семеныч свою персону жене тоже навязывать не стал, но персонал предупредил, чтобы супругу с сотоварищи обслужили по высшему классу. По высшему классу обслуживала Татьяна. Праздник шел по накатанному сценарию — сыто, пьяненько и весело. К Ирине то и дело приклеивались тощие сотрудники, вероятно, пилоты. Они тыкались слюнявыми губами ей в шею и смачно всхрапывали. Ирина игриво дергала плечиками, наглецов не отгоняла, зато каждый раз, честно тараща глаза, обращалась к официантке Татьяне:

— Ой, эти летуны такие шалуны, право слово! Все шуточки и шуточки, хи-хи! Но мы ведь с вами знаем, нам совсем не надо об этом говорить Игорю Семенычу, мужчины ничего не понимают в юморе. Будем немногословны.

Когда она в двадцать пятый раз притянула Боеву к себе и защебетала ей в ухо про немногословность, замотанная Татьяна отмахнулась:

— Ой, да тискайтесь вы сколько угодно! Когда сам Игорь Семеныч гуляет, тут у всех баб лифчики трещат! Детей дарит направо и налево! Чего бояться-то?

На следующий день Игорь Семенович лишился семейного очага, а Татьяна Боева, автоматически, места работы. Ну, не везло человеку, хоть плачь! А что поделать, если карма такая? После Зинаида слышала, что Боева развелась и осталась одна с сыном, а потом женщины как-то перестали интересоваться друг другом. И вот тебе на! Такая встреча! С сыном Татьяны произошло несчастье, а Зинаида совсем случайно на него свалилась…

Нет, надо было непременно успокоиться. Зинаида вышла из ванной, подхватила кота, который сразу же старательно принялся урчать, и прошла в свою комнату. Расстелившись на диване, она ворчливо выговаривала Мурзику:

— И как же, Мурзон, тебе не совестно? Ты на Юльку посмотри! Кисок ему по объявлению! Ох, не слышит этого Степанида Егоровна… Забыл, как недавно жил?

Недавно, всего месяца три назад, все было по-другому. В коммуналке, где сейчас хозяйничала Зинаида, проживали тогда три семьи: Степанида Егоровна, скандальная женщина в возрасте, со своей сорокалетней дочуркой Любочкой, затем Федул Арнольдович, липовый научный работник, да она, Зинаида. Тогда ее никто не приглашал к столу и не ждал с борщами, а даже напротив — всякий из соседей старался стянуть из ее холодильника кусок пожирнее. Но дружбы это не портило, а уж что они вместе пережили… Такое происшествие тогда стряслось, страшно вспомнить, но зато все закончилось благополучно. Любочка вышла замуж и уехала в деревню, Степанида Егоровна немедленно собрала вещички и потряслась вслед за молодыми, дабы проследить, как идет строительство коттеджа. Коттедж строить так еще никто и не надумал, но пожилая женщина успокоила молодых — она-де не торопится, подождет в деревне, на молочке и сметанке. А вскоре Федул Арнольдович загремел по уголовному делу, и в его комнату Зинаида впустила квартирантов — Юлю с мужем Игорем, молодую семью. Сама же Зинаида в ходе событий обрела преданного сердечного друга — Игнатия Олеговича, между прочим, отличного хирурга, хоть и по фамилии Плюх. Правда, ни он, ни сама Зинаида ни за что бы не сознались, что испытывают друг к другу привязанность. Зинаида всегда объясняла свои наклонности тем, что «врачи — такие непредсказуемые люди, никогда не узнаешь, от чего тебя лечить надумают, хочется хоть одного изучить опытным путем». Плюх же изъяснялся проще: «Все время больные да больные… Хочется эдакой здоровой, крепкой непосредственности! Пусть даже глупости, но хочется!» Их отношения были валкими и шаткими, и неизвестно, до чего бы доразвивались, если бы Плюха не вызвали на какой-то важный симпозиум в Мюнхене. Что там будет после его возвращения, Зинаида боялась загадывать, но на всякий случай подыскивала себе работу. Нет, у нее, конечно, имелась родная дочь Настенька с мужем Сашей, ребята любили мать и заботились о ней, как могли, но Зинаиде как-то не хотелось жить исключительно их заботами, душа просила воли и независимости.

Кот заворочался и стал тыкаться в волосы хозяйки. Но, видимо, что-то его насторожило, потому что котяра демонстративно начал чихать прямо в лицо Зинаиде.

— Ну уж, знаешь, милый! — обиделась та и сбросила наглеца на пол. — Запах тебе не нравится? Да, я валялась в парке, под деревьями, в грязи. Но я уже помылась. А знаешь, что я пережила? И вообще, если бы у парня не оказалось телефона, я бы вообще до Татьяны не дозвонилась, и неизвестно, чем бы все закончилось!

Кот принципиально пялился в стену.

— А, ты не знаешь, кто такая Татьяна? — продолжала просвещать друга Зинаида. — Это моя знакомая. Мы, когда молодые были, в ресторане вместе работали — я, она, Нюрка Тюрина… Ну, ты же знаешь Нюрку! А Татьяна вместе с нами работала, официанткой. И вот это ее Вадик там в кустах оказался… Нет, а какова Нюрка! Вот сволочь! Ой, заткни уши, Мурзик. Бросила меня, вытолкала из ресторана, а всего навсего из-за какого-то старика. Прям, даже разговаривать с ней не хочется. Нет, завтра позвоню и все выскажу!

В дверь вежливо постучали:

— Зинаида Ивановна, борщ стынет.

— Юленька, — появилась в дверях Зинаида. — Времени уже три часа ночи. И чего тебе не спится, скажи мне?

Девчонка вытаращила хорошенькие глазки и тоном классной дамы проговорила:

— Какой же сон? У меня вон сколько журналов накопилось, а еще газет купила, вырезки сделала, все проработать нужно. Кстати, я и вам журнальчики приготовила. Там статейка такая есть, как заставить мужчину жениться…

— Юля, все завтра… — вымученно улыбнулась Зинаида и, даже не попробовав борщ, удалилась отдыхать.

Статейку Юлька притащила в семь утра.

— Зинаида Ивановна, — затарабанила она в дверь, — вам срочно нужно со статьей ознакомиться! Вдруг к вам какого мужчину занесет, а вы научно не подкованы? Зинаида Ивановна!

Зинаида высунула из приоткрытой двери заспанное лицо, выдернула из руки девчонки газету и зыркнула глазами:

— Юля! До десяти утра я не Зинаида Ивановна, а дракон! Еще раз постучишь — разорву!

Юлька испуганно поморгала глазами и убежала на кухню обиженно греметь кастрюлями. Но статейку Зинаида все-таки прочитала.

Ровно два дня она пыталась себя загрузить чем угодно, только бы отогнать неприятные мысли. На третий день ее терпение лопнуло, она подошла к телефону и набрала номер Нюрки Тюриной.

— Тюрина! — сразу ухватила она быка за рога. — Ты, конечно, о моем трудоустройстве и не вспомнила?

— Ой, а кто это? Не понимаю, кто со мной разговаривает? — загнусавила Нюрка, прекрасно понимая, кто ей звонит.

Была у нее такая манера — оттягивать время, чтобы выдумать красивую легенду.

— Ну, правильно, где тебе понять! Меня из «Лягушки» вытолкала, даже до дому не довезла… Хорошо еще, что у Таньки Боевой с сыном несчастье приключилось — так она меня докинула до города, а так бы… Меня, между прочим, бык чуть не укусил! А все из-за тебя! — выкрикивала в трубку Зинаида.

— Ой, постойте! Зина, это ты, что ли? Ну надо же, какое счастье! — воскликнула Нюрка радостно. Вероятно, легенда у нее созрела. — А я только-только хотела тебе звонить. Ты знаешь, у меня для тебя перспективная работка нашлась. Правда, не знаю, согласишься или нет…

— Чего ж я на перспективную-то не соглашусь? — сбавила обороты Зинаида. — Что за работа?

— Так санитарочкой, в поликлинике. А что? Между прочим, если немножко подучиться, то и врачом запросто можно потом…

Зинаиду перекосило.

— Нюрочка, как это ты понимаешь — на врача «немножко»?

— Ой, ну я тебя умоляю! Как я понимаю? Да обыкновенно. Вон, книжку взяла… сейчас каких угодно полно самоучителей… И работай. Ах да, тебе ж диплом нужен… Ну, знаешь, можно курсы какие-нибудь пройти.

— Все, Нюрка! Больше мне не звони! Я не буду слушать про твоих дурацких недоумков, которые от любви с балкона на дерево прыгают…

— Наоборот — с дерева на балкон, — чуть не плача поправила Нюра.

— Для мене уже неважно. Я не верю! И тебе уже никто не дает двадцать лет! Тебе даже сорока не дают, потому что тебе сорок пять!

Зинаида мстительно бросила трубку и пошла к себе. За ней молчком двинулся Мурзик, а за Мурзиком, с полной миской свежего молока, поплелась Юлька. Зинаиде сопереживали все, но от этого ей легче не становилось — работы для нее не находилось, сбережений не было, а значит, впереди ее ожидало скупое, безденежное будущее.

— Не понимаю, Зинаида Ивановна… — тихо начала Юлька. — И чего вы на этих официантках зациклились? Вон на рынке все время продавцы требуются. И работа такая… Все время на свежем воздухе, витамины кругом, если повезет с фруктами работать. Опять же — с людьми работа, общение, положительные эмоции. У меня подружка работает, шмотки продает, так ничего, не обижается. И одета всегда, как манекен. А чего — сама поносила, продала. Куда идти приспичит — взяла костюмчик да надела, а назавтра снова притащила продавать. Не нарадуется! А вы — в официантки…

Зинаида покосилась на квартирантку — не врет ли?

— Не, ну я правду говорю! И всегда уволиться можно, если что не так! Опять же — клиента какого навороченного обсчитать, или там сдачу не дать, тоже деньги… Да вы сами посмотрите — все старушки работают!

Старушки, может, и работают, но Зинаида, во-первых, далеко не старушка, а во-вторых… а во-вторых… Хотя, впрочем, почему бы и не попробовать?

Через день она уже стояла на Колхозном рынке и трясла кроличьей шапкой:

— Шапочки! Кроличьи! Ушки закрыты, темечко в тепле, лобик закрыт! Если есть желание, и на нос можно натянуть! Шапочки! Шапочки!

Полмесяца она клоуном скакала возле своей палатки, обряженная в кривоватую клочкастую шапку местного пошива, пока ее кто-то вежливо не тронул за локоток:

— Зинаида, а я никак не могу тебя дома застать… Зиночка, сними это уродство!

Перед ней стоял Игнатий Плюх. Мужчина, с которым она планировала жить долго-долго и даже готова была умереть в один день. Она так ждала его! А он… даже не позвонил! Даже не пришел! Заявился на рынок, специально, чтобы… чтобы она вот в этой шапке перед ним… Наверное, от нервного перенапряжения у Зинаиды в голове что-то переклинило.

— Игнатий… а почему ты… а чего это тебе шапочка не нравится? — задиристо вздернула она голову. — Я бы на твоем месте купила!

— Зин, может, ты оставишь этот балаган? Поедем ко мне, посидим… Между прочим, я только позавчера вечером приехал, искал тебя, искал… Да сними ты это убожество! Мне Нюра Тюрина сказала, где тебя найти можно.

Он стоял такой ухоженный, ароматный… и совсем чуточку чужой. Раньше таким не был. Прекрасный хирург, весьма состоятельный человек, настолько увлеченный своей работой, что на остальное ему просто жалко было времени. Это Зинаида его научила одеколоном брызгаться, а вот теперь пожалуйста — Нюра ему, видишь ли, сказала… Ну, подруженька! Не женщина, а капкан для неженатых идиотов, честное слово. И ведь до чего обидно — сама же и ткнула эту подруженьку в Плюха. Но ведь у Зинаиды и в мыслях не было их сводить для сердечных интересов! Кстати, а не к нему ли Нюра хотела пристроить ее санитарочкой?

— А где, простите, вы с Нюрой виделись? — не удержалась Зинаида. — Я не из ревности любопытствую, она мне денег задолжала, а я ее поймать не могу. А вам надо же как посчастливилось: только приехали — и сразу встреча!

— Зин, ну чего ты? Я к тебе приходил, а она от тебя спускалась, там и встретились. Зин, пойдем куда-нибудь, а? — предложил Плюх и скривился. — Да сними ты это безобразие! Чего только не нацепит…

— Ну вот что! — не поверила Зинаида, слишком хорошо она знала подругу. — Вот что! Это и не безобразие вовсе! Это голова моя, ясно?! А вы… вам… я вообще… Граждане! Кому шапочку? Шапки замечательные!! Кролики!!!

— Зин… — переминался с ноги на ногу Игнатий.

Корытская уже яростно размахивала над головой уродливой шапкой, показывая, что никакие хирурги ее покой смутить не могут.

— Шапочки!!! Гражданин, вы мне своей фигурой все настроение уже испортили! Вот ведь, как прилепится такой, прям никакая торговля не идет… Граждане! Шапочки!

Плюх пожал плечами и сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее пошел прочь от Зининой палатки.

Конечно, больше работать на рынке она не могла — в тот же вечер попросила дать ей расчет. Предприимчивый хозяин насчитал такую недостачу, что на руки Зинаида получила только двести рублей. С горя неудавшаяся торговка хотела купить на две сотни томатного сока, однако одумалась и купила на все деньги рыбы Мурзику. Когда-то ей еще попадется работа, но кот страдать не должен.

Придя домой, Зинаида первым делом кинулась к телефону:

— Нюрка! — злобно зашипела она в трубку. — Ты… ты… знаешь, ты кто?

— Ой, кто это? — завела подруга знакомую песню. — Ой, не узнаю…

— Сейчас узнаешь! На фига ты сказала Плюху, что я на рынке торгую, а?! Ты что, не могла меня предупредить, что он приехал?! Знаешь… — Зинаида задохнулась от негодования, а потом в голове ее мелькнул замечательный план мести. — Знаешь, Нюрочка. Вот у нас сосед один есть… Ты его не знаешь, красавец такой, молодой, только после армии вернулся, весь в наколках… Так он, Нюрочка, меня специально подловил и спрашивает: «А что за прекрасная дама к вам ездит? Не могли бы вы меня с ней познакомить?» Это он, Нюрка, про тебя! А я сказала, что ты замужем, вот так!

На другом конце провода послышался тягостный стон, а потом прямо в ухо Нюрка звонко всхлипнула:

— Зин, но я же… и замужем-то не была… А он, может быть…

— Да! Он хотел! Он хотел тебя в загс пригласить! А я сказала, что ты не можешь, вот так! А потому что… зачем ты моего Плюха подкарауливала?

Нюрка затараторила в трубку так быстро, будто за каждое слово ей платили в валюте:

— Зинаида! Я вовсе его не подкарауливала! Я к тебе пришла… Ой, Зинка, я чего приходила-то… Ты же, помнишь, про Таньку Боеву заикалась, а она ведь барменшей работает. Я чего думаю, может, тебе к ней обратиться? Театр мод знаешь? Ну, его все знают — «Я не такая!» называется. Так вот, бар прямо при этом театре. Она там и работает. Так ты сходи, может, сунет тебя куда-нибудь? Слышь чего, а ты мужичка-то того, ну, соседа, в следующий раз…

— Ну, теперь, может, и дам ему твой номерок, — проговорила Зинаида и положила трубку.

Нет, на подругу она все еще была сердита: подстроила такую встречу с Плюхом! Ну, ничего, может, и правда, Татьяна ее пристроит, и тогда… Вот только бы ничего не случилось с ее Вадиком…

К Татьяне Боевой Зина отправилась на следующий день. Прямо на работу. Театр мод «Я не такая!» искать долго не пришлось. Оказывается, в городе он пользовался популярностью, и третья же женщина, к которой обратилась Зинаида, подробно расписала, как его найти.

Это было совсем небольшое, но очень красивое двухэтажное здание в желто-синих тонах с яркой вывеской. Бар находился на первом этаже, был он тоже маленьким, но красивым, с самой современной мебелью и поражал необычными дизайнерскими находками. Зинаида пришла рано, поэтому посетителей в баре не было, зато за стойкой что-то мелодично напевала приятная миниатюрная женщина яркой внешности и натирала и без того прозрачные бокалы.

— Простите… — начала было Зинаида, но ее голос немедленно заглушил дикий рев:

— Зинка! Корытская! Молодец, что пришла! Ну, с ума свихнуться! — вскричала барменша, размахивая бокалом.

Теперь это была прежняя Танька Боева, с которой Зинаида работала двадцать лет назад, Танька, которая славилась неугомонным характером, звонким голосом и сорочьим языком. Судя по тому, что Боева тарахтела без передыху, а рот ее растягивался в радостном оскале, Зинаида поняла, что с найденным ею парнем, Вадиком, все не так плохо.

— Нет, ну какая молодец — вот взяла и заявилась! Проходи, сейчас посидим с тобой, у меня народ только ближе к четырем подтянется. Слушай! А я ведь к тебе сама собиралась! Ну, из-за Вадьки-то… А все времени нет, сама понимаешь: мне хоть разорвись — и к нему надо, и на работу. Вот сейчас брат приехал, так сидит пока с ним… Ой, ну как постарела… А что это у тебя на голове? Прическа такая? Мастера хорошего найти не можешь?

— Таня, а как Вадик-то? Вы нашли тех хулиганов, кто его так? — умудрилась вклиниться с вопросами Зинаида.

Татьяна на нее замахала руками и придвинулась к самому лицу:

— Какие хулиганы! Ты что? У нас тут такое творится! Вот ты не поверишь, знаешь… — страшно зашептала Танька и даже по-куриному закатила глаза. Но когда открыла, взгляд ее уперся в Зинаидины ноги. — Зин, а сейчас такие юбки уже никто не носит. Посмотри, какие у тебя ножки убогие! Ой, чего ж ты гвоздем торчишь, садись вот сюда! Слу-у-ушай! Я тебя к Агаповой отведу, она тебе такой костюмчик придумает — все пальцы оближешь!

Татьяна снова заработала языком, и у Зинаиды пропали все шансы сказать хоть слово. Между тем Боева выставляла на высокий стеклянный столик какие-то коктейли, крошечные чашечки с кофе, фарфоровые вазочки с консервированными фруктами и мороженым, и все шелестела фольгой от шоколада.

— Тань, я ведь к тебе по делу! — хлопнула ладонью по столу Зинаида. — Понимаешь, мне очень нужно…

— Понимаю! — вмиг посерьезнела Татьяна и вперилась острым взглядом в бывшую коллегу. — Все ясно, я так и думала… Ну-ка, встань. Да вылезь ты из-за стола!

Татьяна выдернула Зинаиду из-за столика и принялась крутить ее, будто вешалку в магазине.

— Ну, конечно, ты — ненормальная, я это сразу заметила. У тебя широкие плечи, узкий таз и кривые ноги. А грудь! Нет, это не грудь, а стихийное бедствие, прямо бахча какая-то… Знаешь, грудь придется убрать, ноги…

Зинаида испуганно поставила ножки в третью позицию и прикрыла сумочкой грудь. Подруга явно маялась нервным расстройством. Вероятно, трагедия с сыном не прошла бесследно для ее мозгов. Однако за свои ноги Зинаида Корытская готова была сражаться с любым умалишенным! Она великолепно знала свои плюсы, и нижние конечности были ее гордостью. Если кто-то обладал лебединой шеей, то Зиночка носила свое мощное туловище на абсолютно журавлиных ногах, эдаких тоненьких, длинных, с выпуклыми фигуристыми коленками. Да и грудь, если ее выгодно подать…

— Знаешь, Танечка, я уж как-нибудь и с бахчой… И ноги у меня… ровные, это я их поставила… кривенько. Ты, надо сказать, тоже не Ален Делон, — обиженно поджала она накрашенные губки и дернула хилой косицей. — И вообще — я к тебе по трудоустройству, но…

— Ах, так ты работу ищешь?! — всплеснула руками Боева. — А чего сразу не сказала? У нас же театр мод для нестандартных фигур. Очереди обалденные, вот я и подумала, что ты на заказ пришла. А если работать… Да чего ты вскочила-то? Садись!

— Подожди, — насторожилась Зинаида. — Что значит — нестандартные фигуры?

— Ой, да очень просто! — охотно объяснила подруга. — Слишком толстые, слишком худые, длинные там, кривоногие, все сюда к нам. У нас направление такое! Кстати, а грудь тебе все равно надо убрать…

Из сбивчивого рассказа Татьяны Зинаида уяснила следующее. Шесть лет назад умненькая домохозяйка Леночка Ивская, брошенная мужем и оставленная с дочерью на куцые алименты, от безысходности сняла комнатку и создала крошечное ателье. Дабы выгодно отличиться от множества схожих артелей, женщина сделала ставку на нестандартную моду: она решила разрабатывать такие модели, в которых даже самая отъявленная дурнушка выглядела бы королевой. Главной ее находкой была Альбина Агапова, которая сидела в какой-то затхлой конторе серым инженером, ни фига не смысля в производстве, и хоронила яркий талант модельера. А между тем женщина могла в любом бесформенном теле обнаружить фигуру и придумать такую одежду для нее, чтобы скрыть недостатки и выгодно выставить достоинства. Если учесть, что над каждой моделью женщины трудились, как над диссертацией, нетрудно догадаться, что очень скоро в маленькое ателье потянулись неизбалованные модельерами толстушки, кривоножки и низкорослые дамочки. Успех превзошел самые смелые ожидания. Популярность налетела саранчовой тучей, и через какое-то время дорожку в маленькую комнатушку знали даже шестилетние модницы. Теперь Елена Сергеевна Ивская была уже директором крупного театра мод «Я не такая!», имела свое помещение и небольшой, но крепко спаянный коллектив. Кроме того, в театре два раза в месяц проходил непременный показ мод из собственных несовершенных манекенщиц, а также работал и психолог, парикмахерская и визажист. К коллективу же были особенные требования. Елена Сергеевна не переносила многолюдные организации, на работу брала людей крайне редко и с большой осторожностью, потому что стремилась в театре создать атмосферу уюта и даже некоторого родства, а с маленьким коллективом это было удобнее всего. Посему каждый работник имел как минимум две должности, но поскольку зарплата была достойной, то никто и не думал роптать.

— Вот черт! — ругнулась Зинаида и принялась сокрушаться. — Значит, не любит ваша директриса новеньких, да? Ну, не везет мне с работой, хоть застрелись! А ведь такая славная работница пропадает… Нет, Тань, ты ведь знаешь, я ж вся трудоспособная, ответственная… Вот ты вспомни, я хоть раз кого обсчитала? Да ладно, не вспоминай!

— Зин, ты лучше вот этот коктейль попробуй — обалденный! Знаешь, вкус, как будто ацетон с ананасом — до мозгов продирает… — толкала Татьяна к подруге высокий стакан, украшенный серебристым бантом и веткой герани. — Ну чего разошлась-то? Сейчас вместе к Ивской сходим… Я ей давно говорила, что мне одной трудно, а уж теперь особенно. Только она все своего человека советовала найти, с улицы никого не возьмет. Вот я и нашла. Пей давай.

Сердце Зинаиды от радости ухнуло куда-то в живот, и она благодарно ухватилась за стакан. Минуты две пыталась пристроиться между геранью и бантом, чтобы послушно вкусить ацетона с ананасом, но ничего не получилось, и она толкнула барменшу:

— Слушай, Тань. Я герани и дома наемся, может, мы сразу пойдем к Ивской?

— Как хочешь, — легко подхватилась Боева и хихикнула: — Вот зачем только цветы обжевала, может, напиток еще кому продать получилось бы…

Елена Сергеевна Ивская оказалась очень интересной женщиной лет тридцати семи. Она сидела за столом и разбирала бумаги. Увидев вошедших, растерянно улыбнулась:

— Вы ко мне? Танечка, ты привела свою знакомую на заказ? Сейчас Лида Данилова работает, но сначала к модельеру, ты же знаешь.

— Елена Сергеевна, я нашла своего человека! — торжественно сообщила Татьяна и вытолкнула Зинаиду вперед. — Вот, оценивайте!

Зинаида перекошенно улыбнулась и от испуга что-то такое вытворила ногами на балетный манер.

Елена Сергеевна такое рвение не оценила, как-то вся скисла и чуть не плача обратилась к Татьяне:

— Танечка! Ну, ты же знаешь, какое у нас теперь положение! У нас такое горе, надо всем вместе сплотиться, а ты посторонних людей…

— А какое горе? — шепотом спросила Зинаида подругу. — У нее-то какое? Обанкротились, что ли?

— Да чтоб ты окривела! Обанкротились… — рыкнула на нее Боева, немало не смущаясь присутствием начальницы. — Нет, у нас сотрудница одна погибла… Странное такое дело, прямо вот ничего не понятно! Милиция не шевелится, а нам страшно. Если все модели гибнуть начнут…

— Танечка! — повысила голос Ивская, и подбородок ее подозрительно запрыгал. — Мне бы хотелось, чтобы ты не слишком распространялась!

Танечка поняла, что язык у нее несколько распоясался, и принялась сглаживать ситуацию, то есть врать:

— Елена Сергеевна! Между прочим, вы не смотрите, что на первый взгляд Зинаида идиоткой выглядит. Она вообще-то не глупая. Знаете, как она нашего директора облапошивала! Не всякая с высшим образованием так сообразит! Она мне помогать будет. Вы же знаете, мне теперь с Вадькой… А про Софью Филипповну… Я вам говорила, что вплотную займусь этим непонятным случаем, а Зина мне поможет. Зин, поможешь ведь, чего молчишь?

— Конечно! Помогу! Только в каком случае? — не поняла Зинаида.

Татьяна сделала страшные глаза и зашипела:

— Ну, в убийстве! Соглашайся, дурочка, там пристроим тебя куда-нибудь…

Заслышав про убийство, Зинаида выпрямила плечи и гордо дернула шеей. Она даже позволила себе усесться на стул без приглашения директора.

— Елена Сергеевна… Вас так, кажется, зовут? Уважаемая Елена Сергеевна, сегодня ваш счастливый день, и вы должны Татьяне памятник поставить!

— Не надо памятник, мне не к спеху, — быстро проговорила Татьяна, не понимая, куда клонит подруга.

Елена Сергеевна тоже насторожилась. Она даже отложила свои бумаги подальше и с вниманием ждала, каким же таким счастьем одарит ее странная посетительница.

— Дело в том, — продолжала Зинаида, — что буквально несколько месяцев назад я раскрыла одно непростое преступление. Кстати, у меня есть свидетели и благодарные клиенты… Хотя с клиентами…

Зинаида и в самом деле не так давно каким-то чудом распутала сложное преступление, однако клиент ей вовсе благодарен не был, так как, собственно, из-за нее угодил за решетку. Какая уж там, к черту, благодарность? Но об этом Елене Сергеевне вовсе незачем было знать.

— Если не верите, я могу принести отзывы, — с чувством собственного достоинства продолжала Зинаида. — Так что придется вам меня взять, а я попробую разобраться, что же такое произошло с вашей сотрудницей.

Ивская немного помолчала, покрутила карандаш, а потом решила, видимо, что хуже уже не будет, и махнула рукой:

— Хорошо, попробуем. Татьяна, отведи свою знакомую к Ие Львовне, пусть она ее оформляет.

Подруги мотнули головами и, довольные, направились на выход.

— Зинаида… Как, простите, вас по отчеству… — вдруг окликнула Ивская Зину у самых дверей.

— Не надо отчества, можно по-домашнему — Зиночка, — зарделась та.

— Зиночка? Пожалуй, лучше будет Зинаида. Так вот, Зинаида. Если вам действительно удастся на что-то пролить свет, я предложу вам должность менеджера по кадрам с окладом в две тысячи долларов. Вас устроит? Тогда дерзайте, — вдруг объявила Елена Сергеевна и снова уткнулась в бумаги.

За директорскую дверь Зинаида вышла буквально вприсядку. Вовсе не оттого, что пустилась в пляс, просто ноги как-то сами собой подкашивались на каждом шагу. Если ей будут такие деньги платить, да она не только свет прольет, она душу из каждого вытрясет! Сами не рады будут! Господи, как директриса сказала, ее должность будет называться? Менеджер? На «Том и Джерри» похоже. Да и бог с ним, с названием… Неужели в самом деле заплатит?

— Слышь, Тань, а она у вас не того? Не любит приврать? — ткнула она в бок подругу.

А та уже неслась по коридору к неизвестной Ие Львовне и на приседания Зинаиды внимания не обращала.

— Зина, ну давай быстрее! Сейчас Хорь унесется куда-нибудь, останешься не оформленной! Чего ты там спрашиваешь? Врет? Нет, Ивская врать не любит, да только фигу с дрыгой ты кого отыщешь. Так все наворочено… — отмахнулась Татьяна и заторопилась дальше.

Зинаида даже не успела спросить, какой хорь куда-нибудь должен унестись. Но вот они оказались перед светлой стеклянной дверью.

— Ну все, — набрала побольше воздуха в легкие Татьяна, — теперь держись. Ия Львовна Хорь, это тебе не Ивская. Это граната! Бомба! Прямо бомбардировщик! Ну да ладно…

Они вошли в кабинет и сразу же оцепенели: в центре просторной комнаты, которая была уставлена шкафами с папками и оргтехникой, высилась огромная женщина и под заунывные индийские напевы дергала мощным тазом.

— На-ня-ня, на-ня-ня-а-а-а, — тоненьким овечьим голоском дребезжала она себе под нос, продолжая наворачивать восьмерки пышными окороками.

Зинаида погрустнела. Глаза ее покраснели, и она вдруг поняла, что если проронит хоть слово, ее тут же разорвет от смеха. И прощай тогда две тысячи долларов. Она беспомощно оглянулась на Татьяну. Та некоторое время смотрела на женщину стеклянными глазами, а потом вдруг ляпнула:

— И не совестно вам, Ия Львовна, индийскую культуру похабить?

Женщина как-то по-кошачьи мявкнула, присела и посеменила в соседнюю комнатушку, будто с ней приключился конфуз. Ровно через две минуты она вышла к дамам-посетительницам огромная, невозмутимая, холодная, будто рефрижератор, и едва разлепила губы:

— Боева, почему в моем кабинете посторонние?

Татьяна захлопала глазами, облизала вмиг пересохшие губы и невнятно забормотала:

— Ия Львовна, это… Понимаете, это Корытская, Зинаида Ивановна… Она не посторонняя, ее Ивская попросила оформить как официантку. С сегодняшней пятницы…

— Боева! На кой черт нам еще официантки, когда и тебя-то не знаем куда деть? — все так же по-царски вопросила Хорь.

— Но как же… я же бар… Мне одной… Там надо и закупки произвести, и посуду помыть, и потом…

Зинаида вдруг сообразила, что из-за этой слонихи она и вовсе может остаться без работы — причем в тот самый момент, когда все начало так славно складываться — и пошла ва-банк. Она продвинулась к столу, вальяжно расселась на бархатном стуле, закинула одну тощенькую ногу на другую и, рассматривая облупленный маникюр, проронила:

— Гражданочка, вам приказали оформить меня официанткой, так вы и оформляйте, не выкореживайтесь. Кстати, вторую мою должность можно в трудовой не указывать. Я еще и следователь по особо запутанным делам. Так что вы время не тяните, пишите, что там требуется, мне еще вас допросить нужно.

Такого поворота событий хозяйка кабинета не ожидала. Она раздулась пузырем и вдруг закудахтала:

— Кто… кто, кто вам сказал, что по запутанным это ко мне? Почему сразу ко мне, я не понимаю! У меня совершенно нет никаких дел! Откуда у меня запутанные? Да у меня бумажечка к бумажечке! Вот, пожалуйста, можете проверить!

— А я и проверю. Чего вы так всполошились? — успокоила Зинаида. — Я затем сюда и поставлена, чтобы проверять, узнавать, искать. А вы меня оформлять вроде не собираетесь…

Ия Львовна отчего-то накинулась теперь на окаменевшую Татьяну:

— А кто не собирается, а? Это я не собираюсь? Боева! Ты что про меня человеку наговорила?! Да я… Дайте вашу трудовую книжечку, будьте любезны, — сладким голосом, будто автограф, попросила она у Зинаиды. — Вы не слушайте эту Боеву, ей на хорошего человека тень навести, как нечего делать, такая зараза, я извиняюсь…

— Боева моя подруга, и я бы попросила…

— Ой! — радостно всплеснула руками Ия Львовна. — Танюша ваша подруга? Боже мой, счастье-то какое! Это же как славно, что вы вместе работать будете! Танечка — золотой человек! Золотой! Я всегда говорила — сокровище! Боева, чего ты молчишь, говорила я или нет, что ты — сокровище?

Татьяна только мычала, переступала с ноги на ногу и ждала, когда же закончатся ее муки.

— Вам авансик выписывать? — заглядывала в глаза Зинаиде Ия Львовна. — Пожалуй, я выпишу. Подъемные, так сказать. Правильно? Немножечко, тысяч пять, да? А у нас так, все для блага человека. Боева, ты лом проглотила, что ли? У нас, говорю, для блага ведь, да?

Татьяна согласно клацнула зубами и, едва дождавшись Зинаиду, выскочила за дверь.

— Ой, Зинк, и чего врала, чего врала-то? По особо запутанным она… Теперь держись! Эта мегера не простит тебе сегодняшнего вранья, высушит, как воблу, попомни меня, — горестно мотала головой Татьяна, не соображая, как пережить драму.

— Боева, я, между прочим, сегодня еще не врала. И дело это собираюсь распутать по-настоящему, — серьезно сообщила Зинаида и, уже по-простому, спросила: — Слушай, Тань, а что у вас случилось-то? Хоть бы рассказала, в самом деле! И с Вадькой твоим что за дела? Знаешь, я все время думала, думала… Он у тебя артист какой, что ли? Отчего в женском тряпье-то был?

— Чего ты там думала, когда ты и сотой доли не знаешь! — с жалостью вздохнула Татьяна, а потом решительно рубанула рукой воздух. — Значит так! Сегодня ни слова о деле, я тебе покажу все наше барское хозяйство, то есть барменское, введу, так сказать, в курс работы. А вот завтра у нас нерабочая суббота, мы с тобой встретимся и, уже в домашней обстановке, без лишних ушей… Ну, ты меня понимаешь. А с Вадькой пока все нормально. Придешь завтра, сама увидишь, а то так просто не расскажешь…

Конечно, Зина понимала, и серьезный разговор отложили на завтра.

Домой Зинаида пришла в самом роскошном настроении. Мало того, что с Вадиком все обошлось, так она к тому же нашла прекрасную работу, и ей сразу же выдали аванс! А впереди такие перспективы — менеджер по кадрам… Как звучит! Вот получит она первую зарплату, нарядится и перед Плюхом туда-сюда, туда-сюда… Зинаида представила, как она будет выглядеть: такая строгая, стройная… Кстати, а что с грудью-то делать? Хотя, если она станет менеджером, а она станет… В общем, поживем — увидим, что делать. По такому поводу она даже забежала в магазин и увесилась пакетами с продуктами.

— И ничего страшного. Вот стоило мне только захотеть и — пожалуйста, две тысячи долларов! — хвасталась перед котом Зинаида, когда уже валялась дома перед телевизором.

Сегодня она даже не пошла к столу, когда ее Юля звала на традиционный борщ. Как бы там ни было, надо себя готовить к новой должности, схуднуть местами. Так что Зина ограничилась парочкой пирожных, которые заботливая Татьяна сунула в сумку, да еще выкушала коробочку «Птичьего молока», скромный Татьянин подарок за спасение сына. Теперь можно было валяться на кровати и мечтать о перспективах.

— Ты вот, котяра, не облизывай шерстку больше — скоро будешь соседским кошкам хвастаться, что тебя гладил менеджер по кадрам.

Кот только согласно урчал и жмурил янтарные глаза.

Зинаида и сама не заметила, как ее веки отяжелели, дыхание стало глубоким, затем оно перешло в сопение, а потом из глубины души и вовсе вырвался сочный храп.

Очнулась женщина от требовательного стука в дверь:

— Зинаида Ивановна! Вы живы там? Выходите завтракать! Вы же вчера ничего не кушали, у вас желудок съежится! Зинаида Ивановна! Ой, может, позвать Игоря, чтобы он двери вынес? — волновалась Юля, заглядывая в замочную скважину.

— Ох, господи! — всполошилась Зинаида, продирая сонные очи. — Стоит только даме решить отдохнуть немножко… Юленька! Что ж вы так ломитесь, будто на вас слесарь напал? Какой завтрак, когда время ужинать?

Зинаида открыла дверь, и в комнату впорхнула свежая и бодрая Юля.

— Что вы, Зинаида Ивановна! Ужин вы великолепно проспали. Я вас будила, будила… А Игорь сказал, что у вас, вероятно, какая-нибудь акция голодовки из-за безработицы, и чтобы я не вмешивалась в ваши политические убеждения. А я так подумала: завтракать-то и при убеждениях ведь можно, правда? Мурзик, котик мой золотой, уже десять утра, а ты еще к миске не подходил, какой ужас! Зинаида Ивановна, прекращайте морить себя голодом, я вам омлет приготовила с петрушкой.

Девчонка совсем недавно выскочила замуж и мнила себя хлопотливой хозяюшкой. Заботы об одном муже ей явно не хватало, детьми ребята еще не обзавелись, поэтому девчонка опекала всех, кто попадал в ее поле зрения, так что Зинаиде и коту, находившимся в нем почти постоянно, доставалось. Однако они вовсе не возражали. Вот и сейчас Зинаида пригладила встрепанную косицу и мило улыбнулась соседке:

— Детонька, можешь передать Игорьку, что у меня совсем нет повода для убеждений. Тем более для политических. Я вчера устроилась на замечательную работу, с понедельника выхожу… Подожди-ка, а что, уже в самом деле десять утра?

— Вот! — Девчонка подскочила к столику, где у Зинаиды тикал будильник, и сунула часы соседке прямо в нос. — С чего бы мне врать? Кстати, омлет совсем остынет, поторопитесь.

Зинаида поторопилась. Тем более что ее ждал не только омлет, но и серьезные дела.

— Юля, а мне никто не звонил? — спросила она за столом.

— Как же, звонили, несколько раз. Женщина какая-то. Потом мужчина. Правда, он не сказал, что мужчина, просто сопел в трубку. Но я решила, что это вас и именно мужчина. А еще женщина, я говорила, да? Но я ей строго-настрого сказала, что не стану вас тревожить. Вы хлебушек маслом мажьте, хорошее масло, дорогое.

— Юля! — вскинулась Зинаида. — Это же мне по делам звонили! Ну… и чего теперь делать? Ты понимаешь, что от меня уплывает крупный гонорар?

Девчонка нисколько не опечалилась:

— А я говорю — кушайте! Ваша знакомая телефончик оставила, потом позвоните. Кстати, Зинаида Ивановна, вы не знаете, как в Мурзика петрушку запихать? Он совсем не ест овощей, а ему просто необходимы углеводы!

— А ты, Юленька, подыщи умненькую статейку про эти самые углеводы и прочитай коту. Он, видишь ли, на слово не привык доверять. А телефончик мне дай.

Устроившись возле новенького телефона, который, к слову сказать, приобрели квартиранты, Зинаида стала нетерпеливо нажимать кнопки. И едва заслышав, как на том конце провода сняли трубку, сразу защебетала:

— Алло, здравствуйте, вы мне звонили, я временно не могла…

— Зинк, ты, что ли? — отозвалась Татьяна. — Я тебе звоню, звоню… Приезжай ко мне, поболтаем. Знаешь, где я живу? Записывай.