Самый нежный злобный босс

Маргарита Воронцова, 2018

Она разучилась доверять мужчинам. Он искренне считает, что слова «блондинка» и «тупица» – синонимы. Но Кате и Кириллу придётся работать вместе, и, похоже, они могут стать отличной командой. Если, конечно, сначала не убьют друг друга.Продолжение этой истории – книга «Самый хищный милый друг»

Глава 9

Катя

К нам устремилась троица французов: невысокий и беспокойный господин Кристиан Массон с сильной проседью в густых вьющихся волосах и два его спутника — они возвышались над боссом как два тополя и не поспевали за темпераментным коротышкой. Нос у главы делегации был такого размера, что казалось, рубильничек появился в зале прилёта на пару минут раньше владельца…

Я переживала, осмысливая свою глупую оплошность. Прислушиваясь в машине к телефонным разговорам директора, я с ужасом поняла, что его компания не имеет никакого отношения к электротехнике.

Очевидно, в городе существовало не одно предприятие с названием «Импульс», а Глеб открыл первый же сайт, выскочивший по запросу. Ладно, у шефа голова забита шмотками и прибамбасами для его любимого спорткара, но я-то как могла так промахнуться? Нельзя было полагаться на ссылку, присланную Глебом.

Конечно, вчера меня выбила из колеи встреча с Вадимом. Навалились неприятные воспоминания, разыгрались нервы. К тому же, я уже два месяца не сплю нормально — работаю по ночам.

Но что толку придумывать себе оправдания? Результат один — я с разбегу плюхнулась в лужу. Не знаю, как теперь выберусь. Попасть неподготовленной на устный технический перевод — это реальная жесть. Особенно, если заказчик смотрит на тебя недовольно и заранее убеждён, что ты тупица, посланная ему небесами с одной целью — загубить важные переговоры.

…А потом мужчины обрушили на нас потоки буйной французской речи, и мне стало совсем дурно. О, нет, пожалуйста… Сразу же выяснилось, что наши гости — жители севера Франции. А северные французские диалекты — это страшный сон переводчика.

Какая же каша была у них во рту! К тому же, они говорили исключительно хором, а Кристиан при этом ещё и подпрыгивал, и норовил пощекотать мою левую бровь своим безразмерным носом.

Первые пятнадцать минут я не понимала ни слова. Мы уже добрались до парковки и погрузили в багажник чемоданы, а я всё ещё не привыкла к их произношению. А четверо мужчин, как назло, понеслись с места в карьер — им хотелось общаться, обмениваться репликами, обсуждать раннюю уральскую зиму и так далее.

Конечно, фразы директора я переводила гостям мгновенно. Но вот ответы французов практически сочиняла на ходу, угадывая смысл. Кошмар… Стыд и позор!

Моего секундного замешательства и растерянного взгляда было достаточно, чтобы директор заподозрил неладное.

— Катя, ты мне по ушам ездишь? — с гостеприимной улыбкой, предназначенной французам, спросил он. И жестом пригласил гостей садиться в машину.

— Нет, почему вы так решили? — тоже улыбаясь, ответила я.

— Вообще-то, я не тупой. Ты плаваешь. Ты их не понимаешь!

— Кирилл Андреевич, у них сложный диалект! — начала я жалко оправдываться. — Вы наверняка смотрели фильм «Бобро поржаловать!»

— Ничего я не смотрел.

— В этом фильме тоже говорят на…

— Катя, я его не смотрел.

— Они с севера Франции! Их даже соотечественники не понимают!

— А ты — тем более?

— Дайте хотя бы привыкнуть к их произношению!

— Катя, я тебя отлуплю, — пообещал директор и, проверив достаточно ли уютно устроились на сиденье Кристиан и Пьер, захлопнул заднюю дверь «мерседеса».

— Что?! — вскинулась я.

От его фразы я мгновенно впала в ступор, словно окунулась в ледяную прорубь. В бизнес-центре обещал надавать по щекам, теперь — отлупить. Ещё бы ремень показал, тогда бы у меня мозги окончательно отключились. Нельзя говорить такие слова человеку, чьим печальным опытом можно иллюстрировать монографию о семейном насилии.

Наверное, директор — такой же лицемер, как и мой муж. Пледом укутывал, чтобы согрелась, якобы заботился…

Кристиан и Пьер, с которыми я очутилась на заднем сиденье автомобиля, внимательно прослушали наш диалог.

— Вы давно работаете вместе? — спросил Кристиан.

Нет. Кажется, он поинтересовался, умеет ли мой босс играть в теннис. Хотя… Скорее всего, он спрашивал, долго ли добираться до гостиницы.

Во, я попала!

К счастью, в машине мне удалось убедить французов говорить по очереди, не хором. Да, как и предполагалось, они были милыми, в отличие от моего шефа. Мсье Массон, сидевший справа, норовил пристроиться к моему локотку, но я отползала в сторону, где меня ждало поджарое бедро мсье Монсиньи.

Третий персонаж — Жан-Люк — сидел на переднем сиденье, но постоянно поворачивался к нам, чтобы отпустить какой-нибудь комментарий. Французы засыпали меня комплиментами… думаю, что да, это были комплименты. Хотя, возможно, они обсуждали гидравлику «боинга», на котором только что прилетели. Понять трудно.

Приходилось без конца переспрашивать и уточнять. И каждый раз я ловила в зеркале заднего вида мрачный взгляд Кирилла Андреевича — он понимал, что я продолжаю плавать.

«Катя, соберись! — приказала я себе. — Слушай и вникай. Ты справишься!»

К счастью для меня, дорожная ситуация была такова, что из аэропорта до гостиницы мы плелись полтора часа, хотя ночью без пробок путь занимает всего двадцать минут. За это время мне удалось немного приспособиться к речи словоохотливых гостей.

***

В гостинице нас встретил симпатичный и весёлый парень, сотрудник компании «Импульс». Николай отреагировал на меня точно так же, как это сделал его начальник, и на рубильничек Кристиана — точно так же, как это сделала я.

И то, и другое потрясло милого юношу до глубины души.

— Вы и есть Екатерина Николаевна, опытная переводчица? — изумился он, рассматривая меня. Французы тем временем расположились на роскошных кожаных диванах в гостиничном холле и заполняли карточки.

— Очень опытная, — усмехнулся директор.

Я затравленно оглянулась на него.

— Я-то думал, солидную тётеньку пришлют. А тут прямо-таки детский сад, младшая группа, — развеселился Николай.

А мне было совсем не весело, и его начальнику тоже.

Чувствовала — мало проблем с произношением, сейчас меня ещё и похоронят под камнепадом незнакомых терминов.

Если бы французы поднялись наверх и захотели отдохнуть с дороги, я бы попросила у Николая смартфон и посмотрела сайт компании — настоящий, а не тот, что сбросил мне Глеб. Взглянуть хотя бы одним глазком, узнать, о чём пойдёт речь. Спросить напрямую у директора не могла, он бы сразу меня съел. «Ой, кстати, напомните, пожалуйста, чем там занимается ваша компания?»

Но французские гости не желали отдыхать, они рвались в бой. Забросили чемоданы и сразу же спустились вниз.

Всё, мне конец.

В отдельном кабинете гостиничного ресторана был накрыт стол — голубая скатерть, оранжевые герберы в круглой вазе, белый сервиз, сверкающие бокалы. На то, что завтрак будет носить деловой характер, указывали блокноты и ручки, разложенные рядом с приборами, плазменная панель на стене и маркерная доска в углу. Я с тоской посмотрела на логотип компании «Импульс». Ничего общего с символикой предприятия, чей сайт я, как дура, упорно штудировала весь вечер.

Ничего не поделаешь, надо как-то выкручиваться. Французов уже немножко понимаю, а дальше выплыву на накопленных знаниях. Пусть Кирилл Андреевич в это не верит, но всё-таки у меня огромный опыт технического перевода. И я прекрасно знаю французский язык!

–…предназначенные для бесчокерной трелёвки с возможностью работы в режиме форвардера, — закончил фразу директор и жестом разрешил мне перевести.

Эм… Нет, похоже французский ещё придётся подучить. А заодно и русский.

Я вспомнила, как смеялась над Полиной, зависающей над «цилиндрическими шайбами с горизонтальным спиралеобразным каналом». Бог меня наказал. Сейчас я точно так же мычала и моргала над каждой второй фразой шефа, стараясь объяснить французам её смысл.

И всё равно! «Цилиндрическая шайба» и «бесчокерная трелёвка» — разные вещи! В первом случае хотя бы можно представить, о чём идёт речь.

А Кириллу Андреевичу хотелось показать товар лицом. Он устроил для потенциальных партнёров презентацию своего предприятия, занимающегося поставками и обслуживанием разнообразной техники. Нас ждал долгий и задушевный рассказ о фронтальных погрузчиках, вакуумно-подметальных машинах, колосниковых вибрационных грохотах и мульчерах.

Зашибись!

С фронтальными погрузчиками я справилась — нагло проигнорировав тонкие инженерные подробности. Но дальше начался тёмный лес. Я чувствовала, как мои щёки наливаются кумачом. Ладони стали влажными, пальцы дрожали, а на лбу выступила испарина. Я тормозила, вязла, отчаянно барахталась, а Кирилл Андреевич всё больше мрачнел, словно из-за горизонта наползала свинцово-чёрная туча. Паузы были ужасными — все на меня пристально смотрели, ожидая, когда я найду правильное слово, а я не могла его найти, потому что не знала.

Французы искренне хотели мне помочь, подбадривали, пытались угадать, рисовали схемы на бумаге… Но они устали после аэропортов и очередей, взлётов и посадок. А тут ещё такие неожиданные трудности. Принимающая сторона не удосужилась пригласить нормального переводчика — какой несерьёзный подход!

Через три часа мы покинули гостиницу и отправились на экскурсию по цехам и складам компании, разбросанным по всему городу. К этому моменту все уже ощущали себя так, словно построили пирамиду Хеопса. Во всём была виновата я. Я загубила блестящую презентацию Кирилла Андреевича, испортила ему песню. Презентация действительно была блестящей — до того, как я не попыталась перевести её на французский.

Во время обеда тоже никакой передышки. Пока другие работали челюстями, пережёвывая деликатесы, кто-то один обязательно держал речь. Затем мужчины быстро менялись, продолжая пытку. Из еды не удалось ухватить ни кусочка, но от чувства полной безысходности я даже и не хотела.

После обеда — снова в цех. В другое время я бы могла восхититься, какой везде царит порядок, заметила бы, с каким уважением сотрудники приветствуют директора. Но сейчас мне было не до того. Я даже не ощущала ледяного ветра, проникавшего под юбку и тонкую куртку. Мои щёки горели от стыда и отчаянья.

Французы оказались стойкими ребятами, но в конце концов и они сдались. Под занавес Кирилл Андреевич предложил им совместный ужин а-ля рюс и экскурсию по ночному городу с посещением нового колеса обозрения, но гости выпросили свободное время до завтрашнего утра.

В восемь вечера чёрный «мерседес» скользил по ярко освещённым улицам, мокрый асфальт блестел, отражая разноцветные вспышки иллюминации. В салоне висела траурная тишина, даже радио не играло, мрачный босс его выключил, оборвав на полуслове весёлую песню. Я боялась на него посмотреть, старалась слиться с креслом, прикидывалась обшивкой сиденья.

Куда мы едем? Он ничего не говорил. Да, имел полное право на меня злиться — я на сто процентов оправдала его самый худший прогноз. Каждый переводчик может угодить в такую ситуацию, все этого боятся. Коллеги бы меня поняли. Но он не коллега, а заказчик, ему плевать на мои трудности.

Мне было ужасно стыдно. Нельзя исправить первое впечатление, а из-за меня оно было испорчено. Сегодняшний день превратился в сплошное мучение и для французов, и для Кирилла Андреевича.

Всё сошлось в одной точке: и сложный акцент гостей, и то, что я не спала ночью, да ещё и не додумалась проверить, правильную ли ссылку мне сбросил Глеб.

…Несколько поворотов, и автомобиль остановился у подъезда моего дома.

— До свидания, Катя. Ты свободна.

— Кирилл Андреевич, я всё исправлю! — взмолилась я. — Поверьте, завтра всё будет хорошо. Я выучу все слова и…

— Катя, слова надо было выучить ещё в университете. А не использовать серьёзные мероприятия для отработки тезауруса и навыков устной речи, — он говорил спокойным голосом, хотя внутри, наверное, кипел от раздражения.

Лучше бы наорал — как тогда, на лестнице — обозвал бы белобрысой курицей. А я бы ему ответила, что очень трудно работать в условиях, когда работодатель заранее считает тебя идиоткой, а у гостей такое произношение, что пять переводчиков из пяти предпочтут сразу застрелиться.

Конец ознакомительного фрагмента.