Танцы огня

Маргарита Борисова, 2023

Днем она работает хореографом в детской школе искусств, а ночью – танцует стриптиз в клубе для богатых и влиятельных мужчин, чтобы сводить концы с концами. Когда выясняется, что после смерти брата на ее плечи ложится его долг перед опасным, жестоким человеком, ей приходится принять его условия игры. Чужая ошибка может стоить ей жизни, но готова ли она заплатить цену, которую назвал кредитор?

Глава 1

Чувственный тягучий бит оглушает и сбивает пульс, заставляя сердце биться в такт будоражащей «Энигмы». В сумраке клуба сияют разноцветные огни светомузыки, подсвечивая плотные белые клубы кальянного дыма. Вязкий воздух, до краев наполненный ароматами дорогого мужского парфюма и не менее дорогого алкоголя, буквально потрескивает от напряжения и незримой, но осязаемой кожей всеобщей похоти, охватившей зрительный зал. Я делаю глубокий вдох… Шаг из-за кулис… Мой выход.

— Эй, просыпайся! — я слышу знакомый женский голос глухо, будто из картонной коробки. — Давай-давай, Агния, подъем, — Ирина Львовна легонько похлопывает меня по плечу, и я резко открываю голову от бумаг, лежащих на столе, и потираю глаза.

— Прощу прощения, — отвечаю я, и мой голос ото сна звучит непривычно хрипло. — Читала мелкий текст.

— Твои ночные танцульки тебя совсем измотают, — строго, но по-доброму отзывается Ирина Львовна из своего кабинета, смежного с моим. — Сделаю тебе кофе.

— Спасибо, босс, — я начинаю массировать виски в попытке хоть немного унять головную боль. — Вы лучшая начальница на свете.

Через пару минут Ирина Львовна снова появляется в моем микроскопическом кабинете и ставит на мой стол, заваленный бумагами, чашку ароматного свежесваренного кофе.

— Вообще-то, обычно бывает наоборот. Подчиненные носят боссу кофе, — улыбается она. — Тяжелая была смена?

— Не тяжелее, чем обычно, — отвечаю я и впиваюсь губами в горячий напиток, словно в животворящее зелье.

Пятницы на основной работе — в школе искусств, — даются мне особенно тяжко, потому что с четверга по субботу я подрабатываю в стрип-клубе. Да, все именно так: днем я методист на полставки и хореограф в младшей группе, а ночью — танцовщица стриптиза в мужском лаундж-клубе. Этакий оборотень, только не в погонах, а в латексных стрингах и с перьями на сосках.

В оправдание своего необычного трудового совместительства могу привести весомый аргумент: Ирина Львовна, директор школы искусств и мой непосредственный руководитель, сама дала мне наводку на подработку. Когда полгода назад с «легкой руки» мирового судьи на меня легло бремя неподъемного кредита, доставшегося в наследство, и стало понятно, что даже полторы ставки на основной работе не смогут покрыть мои новые расходы, она рассказала мне о том, что недалеко от ее дома есть клуб для мужчин. Именно с ее подачи я пришла туда на собеседование, и уже вечером вышла на сцену как танцовщица. Что, должна признать, неудивительно: на этом собеседовании бесед как раз и не было. Почти с ходу меня попросили раздеться до белья и исполнить пару движений на пилоне. Ни то, ни другое, проблемой для меня не стало, хотя и не могу сказать, что это было легко и непринужденно.

Наверно, именно потому, что выросла я в детском доме, Вселенная в качестве компенсации щедро дарует мне хороших людей в моем окружении. Ирина Львовна с самого первого дня моей работы под ее руководством окружила меня почти материнской заботой, насколько я могу себе ее — материнскую заботу — представить в своем воображении. Сразу после окончания школы я начала работать хореографом в школе искусств, — благо, к семнадцати годам у меня уже был опыт общения с детьми благодаря жизни в детском доме и двенадцать лет балетной школы за плечами, — и заочно учиться в Педагогическом институте. Я знаю, что иногда Ирина Львовна докидывает мне в квартальную премию деньги из собственного кармана, но упорно делает вид, что это вовсе не она, а я не задаю лишних вопросов. Мы обе не хотим друг друга смущать: она меня — своей вполне оправданной жалостью, а я ее — своей жалкой благодарностью за добровольную материальную помощь, которая, не буду скрывать, всегда бывает очень и очень кстати. К тому же, вот уже полгода по пятницам она прощает мне засыпания на рабочем месте со всеми вытекающими (слюнями на документы), и это автоматически делает ее официально лучшим начальником во вселенной.

Кстати, меня зовут Агния Паулюс, и согласитесь, это далеко не самое подходящее имя для коренной провинциалки-сибирячки. Я полюбила свое имя только лет пять назад, а до этого — семнадцать лет его ненавидела. Мое имя всегда было первым поводом для насмешек, который всегда появлялся сразу же после знакомства. Да, нетипичное имя для наших широт, но всем же не объяснишь, что мои бабушка и дедушка по отцу были коренным литовцами, волей случая в 60е годы прошлого века перебравшимися из солнечной Прибалтики в суровый город Н. — почти самое сердце Сибири. Именно бабушка-литовка Стефания путем манипуляций, шантажа и слезных уговоров вынудила родителей назвать нас с братом литовскими именами, невзирая на наше исконно сибирское происхождение.

К счастью, от бабушки в наследство мне досталось не только имя, но и хорошая фигура с длинными ногами при невысоком росте, большие голубые глаза, пухлые губы и густые золотистые волосы. Моя ангельская наружность была моим преимуществом в раннем детстве: многие семейные пары, поддавшись умилению, изъявляли желание удочерить меня, но ровно до того момента, когда узнавали, что со мной комплектом идет старший брат — непослушный, шкодливый мальчишка с белесыми бровями, тощее лицо которого сплошь усеяно яркими веснушками. А вот лет с тринадцати, когда внимание мальчиков и парней постарше стало очевидным и даже навязчивым, моя внешность стала моей проблемой. Ревность и зависть одноклассниц и «сестер» из детского дома здорово осложняли мне жизнь. Для своей безопасности я выработала безотказно действующую тактику: всякий раз, когда ко мне приближался парень и пытался заговорить, я как от огня неслась в противоположную от него сторону, не говоря ни слова. Стоит отметить, что такое поведение окончательно закрепило за мной репутацию странной и нелюдимой, по меньшей мере, девчонки. Зато со стороны обделенных мужским вниманием ровесниц попытки отстричь мои белокурые локоны ночью, испачкать лицо чернилами или изрезать вещи в шкафу практически сошли на нет.