Поцелуй виконта

Маргарет Мур (2009)

Нелл Спрингли, компаньонка леди Стернпол, не помня себя, бежала от похотливого мужа своей хозяйки, прихватив немного денег в счет невыплаченного жалованья. Почтовая карета, в которой, кроме Нелл, был всего один пассажир, красивый молодой человек, перевернулась, и незнакомец, заключив девушку в объятия, поцеловал ее. Смущенные молодые люди представились друг другу. Он оказался лордом Бромвеллом, известным всему Лондону натуралистом, а она, опасаясь, что Стернпол объявил ее в розыск за кражу, назвалась чужим именем, не подозревая, к чему приведет эта невинная ложь…

Глава 2

К счастью, природа наделила меня характером практичным и деятельным, и когда наш корабль стал тонуть, я не поддался эмоциям, а старался спасти как можно больше своих спутников. Только после того, как корабль окончательно скрылся под водой, шторм утих, а мы с некоторыми необходимыми вещами, которые нам удалось спасти, добрались до крошечного песчаного островка, затерянного в океане, я опустил голову на колени и разрыдался.

Лорд Бромвелл. Сеть паука

Как и предполагал лорд Бромвелл — прозванный друзьями Багги^[2], — вид всклокоченного человека, без шляпы и верхней одежды, влетевшего во двор «Короны и льва» на взмыленной почтовой лошади, произвел настоящий переполох.

Слуга с кулем муки на спине изумленно застыл с открытым ртом. Двое бродяг в лохмотьях, лениво подпиравших дверь гостиницы, встрепенулись и спустились с крыльца. Прачка едва не выронила громадную корзину с мокрым бельем. Мальчик, несший в дом начищенные сапоги, чуть не свернул себе шею, во все глаза таращась на всадника, и наткнулся на бродяг, заработав от них тумака.

— Там, на дороге, произошел несчастный случай! — крикнул Бромвелл выбежавшим навстречу из конюшни старшему конюху с помощниками.

Соскочив с измученной лошади и стащив с руки намотанные поводья, он передал их младшему конюху. Тем временем вокруг него собрались грумы, слуги в ливреях, пара оборванных зевак, чистильщик сапог и прачка.

— В трех милях отсюда на дороге в Лондон у почтовой кареты сломалась ось, и она перевернулась, — пояснил он столпившимся вокруг него людям.

— Что вы говорите! — воскликнул старший конюх, будто впервые слышал о подобном происшествии.

— Да-да!

В это время, встревоженный суматохой, из пивного зала вышел хозяин постоялого двора. Вытирая руки о замасленный фартук, повязанный поверх толстого живота, он поспешил вперед мелкой рысью, что при его комплекции производило забавное впечатление.

— Ба, да это вы, лорд Бромвелл! — воскликнул он. — Надеюсь, вы сами не пострадали?

— Нет, нисколько, мистер Дженкинс, — отвечал виконт, смахивая грязь с кожаных штанов. — К сожалению, не могу сказать это о других. Нам срочно нужны врач, другой экипаж, а для меня верховая лошадь, вряд ли все мы поместимся в одном экипаже. Разумеется, я заплачу…

— Милорд! — возмущенно вскричал Дженкинс, прижав руки к груди. — Никогда!

Бромвелл благодарно ему улыбнулся. Между ни ми существовала давнишняя взаимная симпатия, поэтому он с досадой наблюдал надменное отношение своего отца к хозяину постоялого двора.

— Эй, Сэм! — крикнул Дженкинс старшему конюху. — Приготовь мою коляску и оседлай для его светлости Браун Бесси. Только возьми хорошее седло! А ты, Джонни, поставь сапоги у двери и беги за доктором, — приказал он чистильщику. — И поскорее, одна нога здесь, другая там, понял?

Мальчик тут же выбежал со двора, а конюхи и грумы повели усталую лошадь в конюшню. Подхватив корзину с бельем и снова водрузив ее на свое крутое бедро, женщина неохотно двинулась к прачечной. Зеваки вернулись на свой пост у дверной притолоки, откуда им были видны все въезжающие всадники и экипажи.

— Пожалуйте, ваша светлость, выпейте чего-нибудь, пока готовят лошадь и коляску, — радушно пригласил Дженкинс виконта. — Может, пожелаете умыться.

Бромвелл провел рукой по своей щеке и обнаружил и на ней брызги грязи.

— Да, пожалуй, стоит умыться.

Он последовал за хозяином к двухэтажному деревянному строению с пивной и столовой на первом этаже и со спальнями для гостей на втором.

Хотя лорд Бромвелл давно утратил малейшие признаки тщеславия, считая, что в отношении внешности ему далеко до своих друзей, шагая следом за Дженкинсом по грязному, усеянному соломой двору, он невольно думал, какое впечатление произвел на свою спутницу.

И какой дьявол толкнул его на этот дурацкий поступок? Правда, девушка была прехорошенькой, с изумительными зеленоватыми глазами, и, когда недалеко от Лондона она бежала к карете, он успел разглядеть под скромным серым плащом ее ладную фигурку. Но не в первый же раз он встретил красивую девушку. А туземные красавицы, которых ему довелось видеть почти полностью обнаженными во время короткого пребывания в тропиках! И если она сразу привлекла его внимание, то зачем он притворялся спящим, пока не заснул по-настоящему? Вот если бы он заговорил с ней, то сразу задался бы вопросом: как случилось, что девушка с такой правильной речью и изысканными манерами путешествует одна, без компаньонки?

Вероятно, она гувернантка или прислуга высшего ранга.

Но, кем бы ни была его попутчица, ему следовало бы стыдиться своего внезапного порыва — если бы он не доставил ему такого удовольствия.

— Слышь, Марта, у нас в гостях лорд Бромвелл, чудом избежавший гибели, — войдя в пивной зал, обратился хозяин к своей жене, стоявшей у кухни. — Вообрази, почтовая карета опрокинулась прямо на полном ходу!

Добрая толстушка миссис Дженкинс ахнула и кинулась к виконту, словно желая осмотреть его повреждения.

— Не беспокойтесь, — быстро предупредил ее виконт. — Насколько я могу судить, никто серьезно не пострадал. Ваш муж уже послал за доктором и предложил взамен свою коляску.

— Ну, слава Господу! Но разве я не твердила все время, что почтовые кареты слишком старые и изношенные, что в них просто опасно ездить?! — заявила миссис Дженкинс, остановившись и уперев руки в пышные бедра. Она сердито уставилась на них, будто считала их ответственными за это несчастье и что в их власти было устранить все недостатки в работе королевской почты.

— Да-да, женушка, говорила, — покорно подтвердил мистер Дженкинс. За долгие годы знакомства с супругами Бромвелл понял, что разгневанную миссис Дженкинс можно было утихомирить только одним способом — ни в чем ей не перечить. — Вели Саре принести в голубую комнату лучшего вина, пока лорд Бромвелл слегка приведет себя в порядок. Ему не помешает подкрепиться.

— Там уже есть чистая вода и свежее белье, милорд, — сообщила она и ретировалась.

— Хотя, конечно, она права, — заметил Дженкинс, почтительно провожая гостя. — Эти почтовые экипажи, что кареты, что дилижансы, просто позор, вот что я вам скажу, милорд!

Они миновали пивной зал, вызвав живое любопытство нескольких посетителей, которые сразу начали перешептываться.

И не только из-за несчастного случая, о котором успели узнать, или из-за его костюма, забрызганного грязью, — до Бромвелла донеслись слова «кораблекрушение» и «людоеды».

Видно, он никогда не привыкнет к этим любопытным и назойливым взглядам, которые преследовали его, где бы он ни появился. И хотя его радовало, что успех написанной им книги вызвал всплеск интереса к миру природы, в такие моменты он тосковал о былой неизвестности.

Знала ли, догадывалась ли его юная спутница, кто он такой? Не потому ли она так страстно ответила на его поцелуй?

И если это так, то как ему вести себя, когда он вернется?

— В кувшине чистая вода, правда, холодная, а там вы найдете полотенца.

— Благодарю вас, Дженкинс.

— Позвоните, если вам что-нибудь понадобится, милорд.

— Разумеется, — пообещал Бромвелл, и трактирщик вышел из комнаты, притворив за собой дверь.

Лучшая комната гостиницы была маловата по сравнению с комнатами Бромвелла в отцовском поместье и в лондонском доме, но чистенькой и уютной, с дешевыми ситцевыми занавесками в сине-белую полоску, таким же покрывалом и фаянсовым умывальником. Пол со скрипучими половицами покрывал яркий лоскутный ковер. Бросив взгляд на кровать, он вспомнил жалобы своего друга Друри. В прошлый раз, направляясь к Бромвеллам на Рождество, он останавливался здесь на ночь и не мог заснуть из-за нещадного скрипа сетки кровати.

«Воображаю, как поразились бы мои друзья, если бы узнали о моих сегодняшних подвигах», — с усмешкой подумал виконт. Не тому, что он пристрелил несчастную лошадь — избавить ее от страданий было актом милосердия, и иного они от него и не ожидали бы. Но тому, что он, Багги, ученый сухарь, вечно поглощенный своей любимой наукой, поцеловал женщину, которую едва успел разглядеть.

Разумеется, он знал, что природа подталкивает мужчин к поиску сексуальных наслаждений, и ему не были чужды естественные инстинкты (что могли бы подтвердить юные обитательницы знойных тропиков), но в Англии он всегда неукоснительно следовал строгим нормам этикета.

Гм, до сегодняшнего дня.

Врожденная сдержанность изменила ему в результате шока от аварии, успокоил он себя, умываясь холодной водой и энергично вытирая лицо грубым холщовым полотенцем. Люди по-разному проявляют себя в разных обстоятельствах, в чем он не раз убеждался за время своего последнего путешествия. Порой те, кто на суше производил впечатление храброго человека, попав в жестокий шторм, терялись и становились совершенно беспомощными, а тот, которого он считал заведомым трусом, самоотверженно бросался спасать своих товарищей.

— Милорд, я принесла вам вина, — раздался за дверью голос миссис Дженкинс, оторвав его от глубоких раздумий, или, как выражался его отец, «от вечных мечтаний».

— Войдите, — ответил он и быстро расправил закатанные рукава рубашки.

Хозяйка вихрем ворвалась в комнату и протянула ему стакан с вином.

— Это просто чудо, что никто не погиб! — громогласно вскричала она, и ее объемистые телеса от возмущения ходуном заходили. Лорд Бромвелл с наслаждением осушил стакан превосходного вина. — Сколько лет я твердила Дженкинсу, что эти колымаги не для наших дорог! Вы должны уговорить вашего друга Друри подать в суд на почтовое ведомство. Говорят, он выигрывает все дела.

— Друри занимается только уголовными преступлениями, — сказал Бромвелл, поставив стакан и сняв сюртук со спинки стула. — А это был просто несчастный случай из-за бродячей собаки, которую Томпкинс по доброте своей не захотел погубить. Я не стану обращаться в суд из-за этого инцидента.

Он надел забрызганный грязью сюртук. Если бы это видел его бывший камердинер! Не зная, сколько времени он проведет в путешествии, да и вернется ли вообще, он уволил Алберта, предварительно снабдив его превосходными рекомендациями и заплатив за полгода вперед. Вернувшись в Англию, он до сих пор не удосужился нанять нового камердинера, что вызывало возмущение Миллстоуна, дворецкого в лондонском доме его отца. Правда, даже Миллстоун вынужден был признать, что виконт научился отлично повязывать себе галстук, поскольку на судне в свободное время он подолгу тренировался перед зеркалом.

Что сказал бы Миллстоун, если бы узнал о случившемся? Скорее всего, укоризненно вздохнул бы и заметил, что его светлости давно следовало приобрести новую карету. Он мог себе это позволить.

Разумеется, мог бы, если бы не затевал новую экспедицию.

А если бы Миллстоуну стало известно о его поцелуе, с ним случился бы обморок. Он и сам ужаснулся, осознав, что поцеловал совершенно незнакомую женщину.

Видимо, отец был прав, когда жаловался знакомым, что сын слишком много времени провел в диких краях и совершенно отвык от цивилизованного общества.

— Готова ли лошадь и коляска? — спросил он у миссис Дженкинс, которая явно настроилась на серьезный монолог.

— Да, милорд, все готово.

— Отлично. — Он взглянул в окно на затянувшие небо свинцовые тучи. — С вашего разрешения, миссис Дженкинс, мне нужно спешить.

— Ах, милорд, вы всегда такой вежливый и воспитанный!

Не всегда, подумал он, покидая гостеприимную хозяйку.

Ох, не всегда!

Комкая окровавленный шейный платок виконта, Нелл с тревогой посмотрела на небо. Облака превратились в серые мрачные тучи, да и ветер заметно усилился.

— Не волнуйтесь, барышня, — успокаивал ее кучер, но, приподнявшись, вздрогнул от боли в плече. — Лорд Бромвелл скоро вернется. Этот парень носится на коне как ветер!

Она улыбнулась, но выражение ее глаз говорило, что она продолжает тревожиться, поэтому Томпкинс похлопал ее по руке, закрыв глаза.

— Я знаю его с шести лет. Может, по нему и не видно, но можете мне поверить, он отличный наездник, к тому же очень храбрый молодой джентльмен.

— Но не такой уж ловкий возница, чтобы управиться с четверкой почтовых лошадей, не так ли? — нарочно спросила она, чтобы не дать Томпкинсу заснуть.

К ее облегчению, он снова открыл свои карие глаза.

— Ну, честно говоря, в тот раз у него вышло не очень-то удачно, но ведь ему было всего пятнадцать лет!

— Пятнадцать? Да ведь он мог получить серьезные травмы или погибнуть!

Кучер нахмурился:

— Думаете, я этого не понимал? Когда он первый раз попросился на мое место, я, конечно, отказал ему и потом не давал поводьев, но он пристал ко мне как банный лист, пока я не сдался. Он уговаривал меня изо всех сил, все твердил, что уже давно правит лошадью, что проедет всего одну милю. Но только я не поэтому сдался. Я знал, что ему хочется чем-то похвастаться, когда он снова вернется в школу, чтобы его товарищи знали, что он не хуже их. Хотя он один стоил целого десятка, так я ему и сказал тогда. Но у него были такие умоляющие глаза, и вот, мисс, у меня духа не хватило отказать ему. В тот день у нас не было пассажиров, и если бы в одном месте дорога не оказалась такой скользкой, то все закончилось бы хорошо.

Нужно было его видеть! — продолжал Томпкинс, улыбаясь при воспоминании. — Точь-в-точь римлянин на колеснице — стоит и работает поводьями, как опытный возчик, да только потом мы попали на мокрую глину, вот и съехали в канаву! Но карета моя ничуть не пострадала, да мы всего-то немного запоздали. Только для его батюшки это не имело значения, когда он узнал, что случилось.

Томпкинс вздохнул и нахмурил брови.

— Слышали бы вы, какой разнос учинил ему граф! Другой отец радовался бы и гордился, что у него такой храбрый сын. А этот… Можно было подумать, что лорд Бромвелл проиграл семейное поместье или… или человека убил!

Ну а виконт — да благослови его Бог! — заявил отцу, что это он заставил меня уступить его просьбе, пригрозив, что он позаботится, чтобы меня прогнали с работы, если я ему откажу. Что ж, он, конечно, солгал, но так спокойно и чертовски твердо — прошу прощения, мисс, — стоял на своем, что в конце концов граф ему поверил. И больше от молодого лорда Бромвелла ни словечка добиться не могли. Он просто стоял перед отцом с головы до ног в этой проклятой глине, из разбитой губы течет кровь, а он знай себе молчит, и все! Граф-то кричит так, словно речь произносит в своей палате лордов, да только молодому лорду и дела нет. Вот он каков! О, он отличный парень, не смотрите, что из благородных. Вы книгу-то его читали?

— К сожалению, нет, — искренне сказала Нелл.

— Сказать вам честно, сам-то я ее тоже не читал, потому как не умею, — признался кучер. — Но мне рассказывали, как он чудом спасся от этих дикарей и после кораблекрушения. Ну и про татуировку, конечно.

Нелл отняла руку с платком от его лба.

— У лорда Бромвелла есть татуировка?

Усмехнувшись, Томпкинс понизил голос:

— Верно, только он никому не говорит, где и что, значит, там нарисовано. Просто сказал, что у него она есть. Несколько джентльменов заключили на нее пари и даже записали его в той книге, что в Уайтсе, да только денег до сих пор так никто и не получил.

Нелл знала о существовании журнала записи разнообразных пари в этом фешенебельном клубе и о том, что многие из его членов заключают пари на все что угодно.

Томпкинс посмотрел вдаль и показал на дорогу:

— Ну, слава богу, вон он возвращается.

Нелл обернулась. Действительно, к ним мчался всадник, и это был лорд Бромвелл, по-прежнему без шапки, и ветер трепал его волосы, и сюртук был так же забрызган грязью, как и сапоги.

— Мистер Дженкинс из «Короны и льва» отправил сюда доктора в своей двуколке. Они скоро будут, — запыхавшись, сообщил лорд Бромвелл, натянул поводья и спешился.

Нелл не посмела встретиться с ним взглядом и, потупив взор, продолжала прикладывать платок к ране Томпкинса, хотя кровь из раны уже не текла.

Перед ее опущенными глазами появились забрызганные грязью сапоги лорда Бромвелла.

— Надеюсь, раненому удобно лежать?

— Да, милорд, — ответил Томпкинс. — Только вот голова здорово болит.

— Вы не дремали, не спали?

— Ни секундочки, милорд! Мы с юной леди прекрасно провели время.

Лорд Бромвелл начал постукивать носком сапога.

— В самом деле?

— Да, милорд. Я рассказал ей про тот случай, как вы правили моими лошадками, а потом мы говорили про вашу книгу.

Нелл робко подняла глаза и нашла, что лорд Бромвелл выглядит еще более неотразимым, в распахнутой у ворота рубашке, со взъерошенными ветром густыми шелковистыми волосами и с начинавшими отрастать бакенбардами, подчеркивающими благородные черты его лица. Однако сейчас это красивое мужественное лицо хранило серьезное выражение, серо-голубые глаза смотрели загадочно, а полные губы, так нежно ее поцеловавшие, были твердо сжаты.

— Я и не знала, что вы — знаменитый лорд Бромвелл, — нерешительно призналась она.

— Прошу простить мою неучтивость, мне следовало сразу вам представиться. А вы?..

— Элеонора Спрингфорд, милорд, — краснея от стыда за свою ложь, ответила Нелл.

— А еще, милорд, мы говорили про вашу татуировку, — с добродушной усмешкой поделился кучер.

— Обычай украшать тело татуировками очень распространен у островитян, — невозмутимо пояснил лорд Бромвелл, будто речь шла о светском обычае вроде чаепития. — А вот и коляска Дженкинса!

И он зашагал навстречу двуколке, оставив Нелл гадать, как отнесется к ней этот человек, если когда-нибудь узнает правду.

Примечания

2

От англ. bug — насекомое, жук.