Борода. Искусство мужского шика

Марвин Гроссвит, 2018

От чего зависит успех? Об этом думают многие. Как правило, люди, добившиеся успеха, обладают независимым мышлением, личной инициативой, собственной позицией, а также сильным характером и ярко выраженной индивидуальностью. Но особенно важно, что они обладают стилем. Борода вполне отвечает современному проявлению стиля. Кроме того, она придает оригинальность, делает человека непохожим на других. Перед вами книга, автор которой делится своими знаниями и опытом относительно искусства создания имиджа с помощью бороды, дает советы, как подобрать бороду к вашему типу лица, как за ней ухаживать, чтобы всегда производить наилучшее впечатление.

У кого есть борода, тот уже не юноша; у кого ее нет, тот еще не мужчина.

У. Шекспир. Много шума из ничего, акт III, сцена II

Украшение лица в бороде.

Талмуд

Вступление

Как-то вечером, совершая обычные гигиенические процедуры перед сном, я вдруг почувствовал, что начинаю злиться на мою бороду, которую по какой-то необъяснимой причине мне никак не удавалось подстричь ровно. В конце концов, дойдя до крайней степени раздражения, я схватился за ножницы и бритву и через несколько секунд был уже гладко выбрит. (К счастью, когда дело дошло до усов, вмешалось Провидение, и я вовремя остановился.) Моя жена, с которой мы тогда были женаты меньше года, отказывалась пускать меня в постель. Но в конце концов врожденное чувство сострадания победило, и она сжалилась надо мной.

И ее трудно винить за это. Обычное благоразумие требует, чтобы привлекательная молодая женщина, обладающая здравым смыслом, не ложилась в постель с мужчиной, который, по сути, является незнакомцем. А я и был таким незнакомцем. Во-первых, я выглядел теперь совершенно иначе: жена никогда не видела меня без бороды. Во-вторых, вместе с пучками густых волос, забившими сток в раковине, я отхватил солидную часть моей индивидуальности. Боль была неописуемой. Я и понятия не имел, какой важной частью моей личности была моя борода, и сразу же захотел вернуть себе прежний вид, что в конце концов мне, с помощью огромного терпения, все же удалось. Я поклялся никогда больше не сбривать бороду, если только не буду вынужден сделать это по причине каких-то неведомых и пока невообразимых несчастий.

Но боль, которую я испытывал, имела не только психологический характер. Я забыл, каково это — скрести узкой полоской заточенного металла по коже. Раньше я шутил, что мне нужно восемь минут, чтобы побриться: три на то, чтобы удалить отросшую щетину, и еще пять на то, чтобы остановить кровь. К моему огорчению, эта неудачная шутка вернулась, чтоб мучить меня в реальности.

Моей бороде около семи лет. Я стал отращивать ее примерно в то же время, когда распался мой первый брак. То, что я связываю эти два события между собой, имеет очень большое значение, и вы тоже в этом убедитесь.

Вскоре после того, как пустился в плавание по бурному морю холостяцкой жизни, я решил поддаться желанию, которое время от времени охватывает каждого мужчину, а именно отрастить украшение для лица. У меня уже были усы, которыми мог бы гордиться любой гусар или балканский фельдмаршал, но отращивание бороды — это совсем другое дело. Я понимал, что на какое-то, пусть даже непродолжительное время я буду кем-то вроде парии (см. главу 7), и это не самое простое испытание для новоявленного холостяка на грани срыва. После полугода успеха — который варьировался от умеренного до скромного — у противоположного пола мне предстояло подвергнуть опасности имевшиеся на тот момент призрачные связи, появившись на публике с небритым подбородком, который несправедливо, но неизменно ассоциируется с самыми нежелательными элементами общества. Это требовало от меня определенной доли храбрости — как потребует и от вас, — но я совершил счастливое открытие, что оно того стоило, и не сомневаюсь, что и вы испытаете то же самое чувство.

Моей бороде потребовалось примерно три недели, чтобы приобрести более или менее приличный вид. Моя светская жизнь стала быстро и ощутимо меняться. Если прежде я общался в основном со скучными, даже какими-то пресными девушками, зацикленными на поисках мужа, то теперь я общался и проводил время с женщинами — утонченными, искушенными женщинами, у которых были опыт и знание жизни, которые требовали от своих мужчин интеллекта, остроумия, страсти и сострадания; и еще кое-что. Ни одна из них ни разу не поставила мне в вину то, что я «красивый» или «привлекательный». Но почти все они называли меня «интересным». Быть интересным в глазах женщины — это то же самое, что иметь ключ, открывающий множество дверей. (См. главу 9.)

Женщины — не единственные, кто находит мое лицо интересным. Меня просят позировать художники, фотографы и скульпторы — все сплошь незнакомые, — которые подходят ко мне на вечеринках, на улице, в музеях и в концертных залах. Ни разу никто не отнесся ко мне неуважительно. Я всегда буду помнить немного неряшливо одетую даму с сильным акцентом, которая подошла ко мне однажды в Музее современного искусства в Нью-Йорке и спросила с явным благоговением: «Это вы?» Я заверил ее, что это действительно я, и удалился, оставив ее размышлять, с кем же это она сейчас разговаривала. Не все преимущества ношения бороды имеют отношение к светской жизни. Примерно в то же время, когда я снова размышлял о тяготах своего холостяцкого положения, у меня появилась новая работа. Я устроился в маленькую, но амбициозную издательскую фирму (не ту, где работаю сейчас), которая занималась подготовкой для другого издательства книг религиозного содержания. Я, как полагается, уведомил своего прежнего работодателя и сразу же убрал подальше свою бритву, так как к тому времени, как я был готов приступить к новой работе, моя борода выглядела уже вполне презентабельно. Это оказалось весьма ценным качеством. Большинство людей, с которыми я контактировал на профессиональной почве, по-видимому, считали, что борода добавляет моим рекламным образам правдоподобия. Некоторые даже думали, что я настоящий священник, ну или, по крайней мере, ученый-богослов. Я никак не поощрял подобные ошибочные суждения и даже пытался опровергать их, когда они высказывались вслух; но понял, что люди хотят верить в то, во что они хотят верить, и только низкий человек будет стремиться разрушить их веру без серьезной на то причины. В мудрости подобного подхода я убедился как-то у входа в Израильский музей в Иерусалиме.

Конец ознакомительного фрагмента.