Глава 3
Олдерни, 1 сентября 2019 года
Настоящее
Иногда я спрашивала себя, как прошла бы моя жизнь, если бы мои родители не погибли. Бабушка любила меня, и, несмотря на это, мне все равно недоставало родителей, даже спустя столько времени. Я долго надеялась, что хотя бы папа мог остаться в живых. Я присутствовала на похоронах, но гроб отца, в отличие от могилы матери, был пуст. В те одинокие ночи, что я проводила без сна после их смерти, я часто думала о том, что могло с ним произойти. Я воображала, что папа скрылся от Лазаря и потерял память после случившегося, но как только ясность сознания к нему вернется, он меня найдет.
Сегодня, спустя восемь лет, я уже не питала этих надежд. В некоторые дни мне было легче пережить потерю родителей и обоих братьев, в другие — сложнее. Сегодняшний день был довольно тяжелым. Я, как и каждое воскресенье, внимательно слушала проповедь дяди Уилла, в то время как воспоминания из детства возрождались в моем сознании во всю силу. Я видела себя сидящей на кухне коттеджа, расположенного посреди Хайленда, где прежде жила моя семья. Летом окна всегда были распахнуты, и клетчатые занавески развевались на ветру. Легкий аромат вереска проникал внутрь, пока я наблюдала за мамой, которая порхала по кухне. Длинные рыжие волосы струились по ее плечам, окутывая стройную фигуру. Всякий раз, проходя мимо меня, она одаривала меня поцелуем или угощала кусочком булочки с корицей. Комната, как наяву, предстала перед моими глазами. Здесь я читала, делала домашние задания и играла с моими братьями. Мебель старая, но крепкая. Кухонные шкафчики мама выкрасила в мятно-зеленый цвет, а исцарапанная поверхность обеденного стола носила следы длительного использования. Повсюду стояли баночки с сушеными травами, а с потолка свисали связки грибов и перчиков чили. Эта комната со всем теплом, которое она излучала, знакомым запахом и голосом матери, была моим любимым местом в доме. И вновь события ночи, предшествовавшей аварии, вдруг с совершенной ясностью предстали передо мной. Я уже спала, когда меня разбудили голоса. Люди считали нас странными, поэтому гости редко бывали в нашем доме. До детских комнат доносились непонятные запахи, были слышны слова, и я внезапно ощутила, что замерзаю под своим теплым одеялом. Я заглянула к своим братьям, которые спали глубоким крепким сном, а затем по лестнице спустилась на кухню. Мама заплела мне волосы в две косички; я шла босиком, одетая в длинную белую ночную рубашку. Голоса на кухне звучали сердито. Я различила голос моего папы и еще женские голоса. Дверь оставили приоткрытой, и я заглянула в щель. У плиты стояла незнакомая женщина и деревянной ложкой что-то помешивала в сковороде. Она, должно быть, обжаривала травы, потому что запах был жуткий. У меня на глазах даже слезы выступили. Мама плакала, а папа держал ее за руку и спорил с незнакомой женщиной. Я толкнула дверь внутрь, и она заскрипела. Я хотела к своим родителям. Папа должен был взять меня на руки, отнести обратно в постель и рассказать мне сказку, как он делал всегда, когда я не могла заснуть.
Однако женщина, с которой спорил отец, внезапно повернулась ко мне, приветливо улыбаясь.
— Подойди ко мне, Саша, — попросила она. Я вопросительно посмотрела на папу и, увидев, что тот кивнул, приблизилась к ней. Незнакомок было двое, и обе они были одеты в диковинную одежду. Я никогда такой не видела. Да и волосы их были уложены как-то странно.
Сегодня мне было известно, что и платья, и прически женщин соответствовали моде XVII века. Одна из женщин опустилась передо мной на колени.
— Добрый вечер, Саша, — сказала она. — Мы разбудили тебя?
Я кивнула и крепче прижала к себе плюшевого мишку. Вообще-то десятилетняя девочка, каковой я была, могла показаться слишком взрослой для мягких игрушек, но мне нравилось засыпать с одной из них.
— Мы этого не хотели, — продолжала она. — Я Селина Монтегю, а это — Мари Шатильон. Мы здесь, потому что беспокоимся о твоей безопасности.
Папа положил руку мне на плечо, и это прикосновение столь же успокоило меня, сколько и напугало.
— Мы заботимся о ее безопасности, — твердо отчеканил он. — Вы не можете забрать ее с собой.
В глазах женщины появилось выражение, которое я не могла истолковать. Сегодня, зная Селину, я бы охарактеризовала его как неодобрительное. С тех пор мне довольно часто приходилось видеть его.
Селина не любила, когда кто-то отказывался ей повиноваться. Она погладила меня по щеке.
— Я должна была хотя бы попытаться, — сказала женщина так тихо, что я едва расслышала эти слова. Потом она вздохнула и встала. — Душа Саши слишком ценна. Со мной ей было бы лучше. Я могла бы научить ее пользоваться своей магией. Для десятилетнего ребенка она проявляет себя слишком бурно.
— Мы все это знаем, — твердым голосом ответил папа, и они впились друг в друга взглядами. — Именно поэтому мы живем так уединенно.
— Мы отвезем ее к моей матери. Она присмотрит за ней, — вступила в разговор мама. — В другое время Саша не уйдет. Ни в коем случае. Мама будет знать, что делать. Или, может, еще существует какое-то правило Круга, которое мы нарушим этим?
Моя мама сама не была колдуньей, но она была дочерью одной из них и знала наши тайны почти так же хорошо, как мы сами.
— Малышка уже теперь беспрестанно перемещается в другие времена и не в силах это контролировать. — Мари, женщина у плиты, повернулась ко мне и приветливо улыбнулась. — По крайней мере, в этом я смогу тебе помочь.
— Я не хочу уходить, — писклявым голосом произнесла я, уцепившись за талию мамы.
Мари никак не отреагировала на мои слова, направившись со сковородой в руках к столу. Затем женщина вытащила из складок своего платья что-то блестящее. Некоторое время она сосредоточенно возилась, непрерывно что-то бормоча. Я не понимала, что именно она говорит, но мне в моем десятилетнем возрасте уже было известно, что она плетет защитные чары. Как только затихли последние звуки заклинания, Мари оказалась рядом со мной. В руке она держала цепочку, которую я носила с тех самых пор.
— Этот амулет — якорь для твоей души, — пояснила она. — Он свяжет тебя с этой жизнью, чтобы ты перестала совершать бесконтрольные скачки во времени и не потерялась в нем. Твоя бабушка научит тебя пользоваться своей магией. Ты обещаешь мне следовать ее указаниям?
Я кивнула.
— Хорошо. — Мари погладила меня по голове. — Твоя бабушка — очень опытная колдунья. Она научит тебя всему, что нужно знать для выполнения твоей задачи. Передавай ей привет от меня. — Она улыбнулась, но мне показалось, что эта улыбка выглядела грустной. — Увидимся в другой жизни, — пробормотала она слова, которые члены Круга обычно произносили на прощание.
— Да будут благословенны твои жизни, — ответила я так, как меня научила бабушка во время одного из своих визитов.
Я бросила взгляд на Селину, которая больше не проронила ни слова, а потом обе женщины исчезли без следа. Бабушка уже переносилась в другое время на моих глазах. Но так легко у нее не получалось. Должно быть, эти двое прожили гораздо больше жизней, чем она или я.
— Возвращайся в постель, дорогая, — сказал папа. — Завтра отправляемся в путь.
— Я не хочу уезжать, — прошептала я. — Почему я не могу остаться с вами?
— Нельзя, — сказала мама дрожащим голосом. — Селина права. На острове бабушка сможет защитить тебя гораздо лучше, чем мы здесь.
Слезы стояли у нее на глазах, когда она поцеловала меня в лоб. Я вернулась в свою комнату, сердитая на этих двоих за то, что они не хотели меня оставить.
Кто-то плюхнулся на деревянную скамью рядом со мной, и воспоминания вмиг исчезли. Я неохотно повернула голову и заглянула в серьезные глаза Седрика.
— Прости, — сказал он тихо, без всякого приветствия. — Я не должен был бросать тебя на растерзание моим друзьям и брату. Клэр может быть настоящим зверем. Я хотел бы извиниться перед тобой за их поведение. И за свое тоже.
Ого, как неожиданно. Я недоверчиво прищурилась.
— Все в порядке, — ответила я. — Ничего страшного.
— Позволь мне все исправить, — прошептал он, положив мою руку в свою. С моим телом происходило что-то невообразимое. Прикосновение его рук было теплым и сухим, и я чувствовала себя так, словно мою кожу кололи тысячи иголочек. К счастью, мне все же удалось подавить сияние своей души, которое уже начало танцевать танго в моем теле. Седрик придвинулся еще ближе, и теперь он сидел вплотную ко мне. Даже сквозь слои нашей одежды я ощущала его тепло.
— Тебе, наверное, скучно? — с подозрением спросила я. Разве он не должен был заботиться о леди Клэр или о девушке, которая посылала ему ароматные письма? Чего он хотел от меня? Куда подевалась его отстраненность?
Свободной рукой Седрик провел по волосам, и вдруг — совершенно неожиданно — мне показалось, что он выглядит неуверенным.
— Наверное, другого я и не заслужил, но, может быть, мы начнем все сначала?
— Ты хочешь спасти мою жизнь еще раз? — вскинула я брови. — Не стоит, но спасибо за предложение.
Молли и Полли, сидевшие в нескольких рядах перед нами, обернулись на шепот и вытаращили глаза. Я не могла их винить. Был ли он таким широкоплечим во время прежних наших встреч или это эффект того плотного кашемирового свитера, который был на нем сегодня? Кто в его возрасте вообще носил такую одежду и почему Седрику она так необыкновенно шла? До сих пор я и не подозревала, что мне нравятся парни, которые столь тщательно подбирают одежду.
— Предлагаю пропустить тот эпизод и начать с этого момента. — Дотронувшись пальцем до моего подбородка, Седрик повернул мою голову к себе. Зеленый оттенок сегодня сиял ярче, чем обычно, что, безусловно, было связано с солнечным светом, проникавшим сквозь витражи церкви. Вся сила его взгляда обрушилась на меня, а потом губы Седрика прикоснулись к моей неповрежденной щеке. — Дай мне еще один шанс, — пробормотал он мягким голосом. — Мне правда очень жаль.
Мне стоило прогнать его. Это было бы разумно. Этого парня окружало слишком много тайн, которыми он явно не хотел со мной делиться.
— Хорошо, — услышала я свой голос. — Я прощаю тебя.
Он с серьезным видом взглянул на меня.
— Тебе стоило помучить меня еще немного. Я собирался упасть перед тобой на колени.
Именно так он и выглядел сейчас.
— Пол в церкви довольно жесткий, но, со своей стороны, я не против.
Седрик покачал головой:
— Оставим это на следующий раз. — Он немного помолчал. — Хотя мне вовсе не хочется снова ссориться с тобой.
— И часто тебе приходится извиняться перед подружками? — Наверняка все они прощали его так же быстро, как и я.
Наши переплетенные руки все еще покоились на его бедре.
— Послушаем, что он скажет. — Он снова не ответил на мой вопрос, кивнув в сторону дяди, о котором я совершенно забыла. — Может быть, это важно.
Наверное, так оно и было, но мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сосредоточиться. И пока мы сидели и слушали проповедь, его большой палец нежно водил по тыльной стороне моей руки. Еще ни один парень никогда не держал так мою руку. Безумно приятное ощущение.
Сегодня дядя Уилл вещал что-то на тему лжи. Очевидно, худшим грехом было лгать самому себе. И в этом я стала чемпионкой мира. В течение многих лет я воображала, что шрамы на моей щеке — такая же неотъемлемая часть меня, как цвет моих глаз или локоны, с которыми невозможно было справиться. И они не должны были иметь никакого значения, потому что я не могла изменить то, что они у меня имелись. Но сейчас, когда Седрик держал меня за руку, я не желала ничего, кроме как избежать того несчастного случая. Шрамы абсолютно не были моей частью. Но с ними у меня не было никаких шансов против такой красавицы, как Клэр.
Проповедь закончилась, но мы с Седриком оставались на месте, пока церковь не опустела. Я подняла глаза только тогда, когда рядом с нами остановились Полли и Молли.
— Ты проводишь нас домой? — спросила Полли. — Селина ждет нас. Хочет попрощаться.
А еще прочитать мне нотацию. Все это мне уже давным-давно было известно.
— Я сейчас приду. — В какое время она собиралась вернуться на этот раз? Селина была самой младшей из бабушкиных подруг. Ей не исполнилось еще и сорока пяти, но я не знала ни одной Просветленной колдуньи, которая совершала бы путешествия во времени столь же часто. Впрочем, Селина, как Глава Круга, выполняла и немало обязанностей. Но, к сожалению, она делала из всего этого чуть ли не государственную тайну.
Молли дернула сестру за куртку, и та бросила на Седрика строгий взгляд.
— Если ты не привезешь Сашу домой целой и невредимой, будешь иметь дело с нами, — к моему ужасу, объявила она.
— Да я и пальцем ее не трону, — ответил Седрик. — Со мной она в безопасности.
— Мы найдем тебя, Седрик де Грей, — продолжала Полли. — Не думай, что сможешь ускользнуть от нас.
Она была похожа на грозного гномика. Маленькая, с торчащими в разные стороны седыми волосами, в своем любимом красном пальто и таких же резиновых сапогах, и буквально только что я ее очень любила.
В ответ Седрик только склонил голову, и сестры в конце концов ретировались, пару раз оглянувшись на нас по пути.
— Они присматривают за мной, — извиняющимся тоном пояснила я.
Моя рука все еще была в ладонях у Седрика, и он не собирался ее отпускать. Я с заинтересованным видом рассматривала фрески на стенах церкви.
— Значит, мы снова друзья? — спросил он некоторое время спустя.
— Друзья, — чуть слышно ответила я. — Да, конечно.
— Может, мы немного пройдемся и ты покажешь мне остров? Конечно, если у тебя на сегодня нет других планов и если ты не хочешь попрощаться с Селиной Монтегю.
— Да нет, не особенно.
Имя Селины в его устах звучало так естественно, словно он был знаком с ней. Я могла бы спросить Седрика о ней, но что-то подсказывало мне, что ответов я все равно не получу. Похоже, мне придется раздобыть их где-то в другом месте. Так спокойно, как только могла, я поднялась, вытянув руку из плена его пальцев. Друзья не держатся за руки.
— Ты уже видел нашу железную дорогу?
— Еще не имел удовольствия.
— Тогда я покажу ее тебе. Это обязательный пункт программы. Даже королева Виктория и принц Альберт ездили по ней, — пояснила я, стараясь, чтобы мой голос звучал обыденно. — Ее протяженность составляет чуть менее двух миль, и, кстати, сегодня один из последних шансов в этом году, когда ее можно увидеть в действии. Она используется только до последнего воскресенья сентября. А потом — уже на Пасху.
— В это время меня уже здесь не будет, — тихо произнес он.
Я ожидала этого, и тем не менее слова Седрика больно кольнули меня.
— В таком случае тебе нельзя это пропустить.
Седрик последовал за мной. Когда мы остановились у лестничных ступеней, он предложил мне свою руку. Этот старомодный жест как нельзя лучше подходил ему. У любого другого парня это выглядело бы глупо. Улыбнувшись, я оперлась на его руку. Мы медленно пошли вдоль Виктория-стрит.
— Изначально железнодорожная линия строилась для того, чтобы доставлять в порт гранит, который был найден на севере острова, — объясняла я ему. — Сегодня она служит только для развлечения туристов. Это единственные пути, по которым осуществляется железнодорожное сообщение на Нормандских островах.
— Мой гид хочет мороженого? — прервал он меня. — Исключительно для того, чтобы во рту не пересохло?
— С удовольствием.
Каждый из нас взял по шарику ванильного мороженого в брассери[16] Джека, и мы направились дальше.
— Железная дорога находится в управлении Железнодорожного общества Олдерни, — сказала я, желая как-то заполнить тишину между нами. — Сейчас членами этого общества являются трое мужчин. Машинист, проводник и продавец билетов.
— Кажется, у вас, островитян, есть некая склонность к преувеличениям? — поддразнил меня Седрик. Он слушал меня так внимательно, словно я решила поведать ему о новаторском открытии. — Знаешь, вчера к нам и в самом деле зашел ваш почтальон. Он сообщил мне, что сегодня на стадионе Уэмбли[17] состоится футбольный матч. Это немного сбило меня с толку.
При этом его лицо обрело такое выражение, что я не смогла сдержать смех.
— Так они называют наше футбольное поле.
— Я так и понял, сопоставив одно с другим. — Он вытащил из кармана брюк носовой платок, удерживая меня за руку. — Не двигайся, — потребовал он.
Я замерла, а он осторожно промокнул тканью уголки моего рта и вытер мои губы, стараясь не слишком приближаться к волосам, под которыми скрывались мои шрамы. Впрочем, не настолько осторожно, чтобы избавить меня от мурашек, которые пробежали по всему моему телу, едва только Седрик притронулся ко мне. Как ему это удалось?
— У тебя там было мороженое, — объяснил он, когда закончил.
— Обычно у меня получается есть, не пачкаясь.
Я сделала шаг назад. Я и правда росла в некоторой изоляции, но, конечно, время от времени встречалась с мальчиками. В основном это были те парни, что проводили здесь несколько дней на каникулах и пытались флиртовать со мной. Ни один из них не оказывал на меня такого воздействия.
— Хм. Не знаю, стоит ли мне в это верить.
Я не могла отделаться от ощущения, что Седрик видит во мне не женщину, а, скорее, маленькую девочку. Парень был любезен и извинился за поведение Клэр, но это вовсе не означало, что он был заинтересован во мне.
— Мы с дедушкой раньше часто устраивали соревнования по скоростному поеданию еды, так что теперь я могу испортить самое изысканное застолье.
Зачем мне вводить его в заблуждение? Мы были просто друзьями. Мне не нужно было производить впечатление на него, а ему — на меня.
— А теперь вы этого больше не делаете?
Я покачала головой:
— Он умер. Год назад. Наверно, мне стоило бы оставить это в прошлом, но, если честно, я все еще скучаю по нему.
— С близкими нам людьми всегда так. Мы никогда полностью не забываем их, и это хорошо. Они не умирают по-настоящему, пока память о них жива.
— Опять цитируешь философа?
Седрик покачал головой:
— К этой мудрости я пришел сам.
— Но ощущение утраты — это нечто иное, чем забвение, — возразила я.
— Это правда. Но разве ты предпочла бы забыть человека, которого любила, чтобы только потом не скучать по нему?
На мгновение я задумалась над его вопросом.
— Я никогда не думала об этом в таком ключе, — призналась я. — Нет, я не хочу забывать своего дедушку. Воспоминания, связанные с ним, слишком ценны для меня. Он научил меня плавать и нырять.
— Хотя на самом деле делать это у острова запрещено.
— Именно поэтому это воспоминание, которое я никогда не забуду.
Воспоминания питают наши души — так звучала одна из мудростей Круга. Именно поэтому Просветленные колдуньи фанатично придерживались традиции ведения Книг Душ. Будь у меня своя Книга, я сейчас могла бы проверить, когда мы с Седриком встречались прежде. Идея показалась мне заманчивой. Мы встали в очередь из ожидающих туристов и заняли в поезде два последних места. Поезд немного провез нас по городу, а потом направился через остров. На самом деле, ничего примечательного, потому что смотреть на острове было особо не на что. Маршрут, ведущий непосредственно вдоль побережья, был бы намного приятнее. И все же мне доставляло удовольствие сидеть рядом с Седриком и время от времени что-то ему объяснять. До конечной станции мы добрались слишком быстро. Он оказался у выхода первым и подал мне руку, чтобы помочь выйти и мне.
— Мы с тобой пойдем куда-нибудь еще?
— Да, конечно. Погода хорошая, и если нам повезет, то посмотрим французское побережье.
— Что ж, бросим вызов нашей удаче.
В свитере, джинсах и кроссовках он выглядел гораздо более расслабленным, чем в прошлый раз, когда его окутывала атмосфера замка.
Может быть, мне стоит просто пойти с ним на пляж. Его кожа отчаянно нуждалась в солнце. Однако такая изысканная бледность делала Седрика особенно аристократичным. Независимо от того, носил ли он кроссовки или сапоги, все в нем излучало элегантность, не подвластную времени, и он, казалось, был более чем уверен в том, какое место занимает в этом мире. Зачем он, собственно, на самом деле явился в церковь?
— Могу я тебя кое о чем спросить? — окинул меня Седрик изучающим взглядом.
— Разве я могу помешать тебе?
— Нет. Не думаю.
— Тогда спрашивай. Но я оставляю за собой право решать, отвечать тебе или нет.
— Тебе восемнадцать, и ты окончила школу. Почему ты работаешь в магазине своей бабушки? Почему ты все еще на острове?
Отчего он не спросит меня напрямую, почему я не охочусь на охотников и Душелишенных? Он же на самом деле хотел узнать именно это.
— Это хорошая работа, а бабушке нужна была помощь. Я люблю читать и знаю магазин как свои пять пальцев. Я провела там все свое детство, — честно ответила я.
— А как же твое предназначение? — Мне показалось или он произнес эти слова с рычанием в голосе? Я так и знала.
— Какое предназначение? — елейным голосом спросила я.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Селина Монтегю уже поручила тебе какую-то задачу?
— Интересно, а почему это мы постоянно говорим обо мне? А как же ты? Почему ты, твой брат и Клэр, и эти два Странника оказались здесь? Мне кажется, этот вопрос гораздо интереснее.
— Нам нужно привести здесь кое-что в порядок, и это требует моего присутствия, — едва слышно ответил он.
Что он возомнил о себе, он что, был сотрудником МИ‐5?[18]
— Твоя гостья уже прибыла? — Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Вообще-то меня это и в самом деле не касалось.
— Гостья? — Он, казалось, был сбит с толку. — Какая гостья?
— Женщина, написавшая письмо, которого ты ждал. — Любовное письмо.
— Ах, это, — сказал он как бы вскользь. — Нет, она приедет только через несколько дней. Она не смогла сделать этого раньше. Когда ты будешь инициирована?
На этот вопрос я предпочла не отвечать, чувствуя, что мой ответ вряд ли придется ему по душе.
— Она твоя подруга? — спросила я так невинно, как только могла. Можно ли было вести себя еще более глупо? Мы задавали друг другу кучу вопросов, не ответив толком ни на один из них.
— Да, так и есть, — ответил он. — Но не в том смысле, как ты могла подумать. Она… скажем так, добрый друг семьи.
— И она посылает всем своим добрым друзьям письма, пахнущие духами, и рисует знаки бесконечности на обратной стороне конвертов? — Едва этот вопрос вырвался из моих уст, как мне больше всего на свете захотелось запихнуть его обратно.
Он остановился и повернулся ко мне:
— А ты нюхаешь все письма, которые получаешь? Не сердись, но мне это кажется немного странным.
Мои щеки вспыхнули румянцем.
— Просто случайно заметила, — защищаясь, произнесла я.
Он наклонил голову и посмотрел на меня тем чересчур внимательным взглядом, который мне уже давно был знаком.
— Почему ты сама принесла мне письмо? Разве я не упоминал, что мы живем очень уединенно?
Ну. Почему? Я снова пошла вперед, ускоряя шаги, но его длинные ноги с легкостью догнали меня.
— Такая уж у нее манера писать письма, — объяснил он через некоторое время. — Это ничего не значит. Тебе не следовало приносить письмо. Я заехал бы еще раз.
На этот раз остановилась я.
— Извини, что навязалась.
Он разочарованно потер шею.
— Ты не навязывалась. Я был рад тебя видеть.
Ну конечно, а я умею летать.
Моя недоверчивость не ускользнула от него.
— Ее зовут Арвин Сильвер, и она девушка Ноя. Во всяком случае, когда-то она была ею. Давно.
— Когда именно? — спросил я, потому что уже устала от ничего не значащих слов.
Мне были нужны ответы. К сожалению, ему, по-видимому, тоже.
— Эти двое были влюбленной парой почти шестьсот лет назад, — осторожно ответил он.
Я прищурилась.
— И поэтому она сейчас присылает тебе надушенные письма? — Лучше бы мне не спрашивать. Вряд ли мне понравилось бы объяснение, которое он мог дать. Об этом я знала заранее.
Он глубоко вдохнул:
— А мы можем оставить в покое этот вопрос и просто провести вместе приятный денек?
— Нет, не можем. Ты должен рассказать мне, кто вы. Ты, Клэр и Ной. Что вы делаете здесь, на острове, и почему вы путешествуете со Странниками? Я всегда думала, что они ведут уединенную жизнь.
Седрик сунул руки в карманы.
— Я знал, что ты будешь задавать эти вопросы. Ты почувствовала их магию, не так ли? Вот именно поэтому ты и должна держаться от нас на расстоянии.
— Так же, как ты держался на расстоянии от меня?
Оглядываясь назад, я не могла не признать, что это было бы наиболее разумным для нас обоих. Но я не могла этого сделать, и он — тоже.
Конец ознакомительного фрагмента.
