Брошенная целина

Макс Касмалинский, 2022

Брошенная целина – отсылка к советской литературе и, в некотором смысле, "ответка" российской номенклатуре, решившей лишить сельские поселения возможности самоуправления. Все закономерно. Технический прогресс – и не нужны сотни рук на гречишных полях, достаточно десятка. К чему тогда деревня? Сельчане исчезают, как вид, как образ жизни. Закрылись школы и сельские клубы, фельдшерские пункты, библиотеки. Пришла очередь сельсоветов. Это современность. Перефразируя фильм: "Сельчане? В Америке нет сельчан" – "Но мы же есть" Содержит нецензурную брань.

День рождения

Нужно пойти от молчаливой автостанции направо, пробраться через скверик, между заброшенным героем революции и замороженной стройкой православного храма; и свежий снег хрустит — хрум-хрум, — сухари грызет деревня. Потом возле трех магазинов в ряд, прозванных «Три поросенка», опять направо, в переулок, где поземка путается под ногами, цепляет за штаны, как игривые щенята. Мимо бывшей пимокатки метров сто — там старенькая избёнка с дымящейся трубой. И если присесть на корточки и заглянуть в окно, то можно увидеть стол, накрытый праздничной скатертью, на которой тарелки с разного вида бутербродами, раздербаненым винегретом, рваной шубой селедки, а также селедка без шубы, огурчики, помидорчики, грибочки, сало соленое и копченое, конечно.

Над всем этим возвышается Костя Кудрявцев «Костыль» со стопкой в руке:

— Дорогой Лёха! Э, я присоединяюсь ко всему и желаю тоже, чтоб…. И от себя, и от Натальи, которая понятно, что по уважительным…, но надо самое время выпить за родителей. Дядь Вань! Тёть Рит! За вас! И спасибо, что подарили нам нашего друга, значит, кореша, за вас.

Выпили. Костя в тостах не мастак, но сейчас, кажется, получилось. С любовью оглядел гостей.

Именинник уже окосел после третьего разлива, глаза запотели, похрюкивает: хрх, хрх. Жена его недовольна этим. И не то слово, недовольна! Но вид сохраняет благопристойный. Вот огребёт от нее Лёха, когда гости разойдутся. И день рождения не отмажет. Родители Лёхины — молодцы. Правда, дядя Ваня поседел совсем, но всё равно чувствуется — мужик. Рядом с родителями — Макс с девушкой. Как её? Даша. Молоденькая совсем, не нашего возраста. Да и не нашего круга, не деревенского. Макс из всей компании самый умный, самый удачливый, ему и лучшую девку. Не то, что у Лося жена — Катерина. Вон как ее разнесло! А Лёня Лось — конвейерный едок, молчаливый и сосредоточенный. Следом сидит Юрка — странный человек, честное слово! Все задатки есть, зарабатывал бы нормально, мог бы в городе устроиться. А он чего-то бренчит на своей гитаре, еще на той, которую мы ему на десять лет назад подарили, сочиняет, куда-то отсылает, будто можно славы добиться, не в столице. Хоть бы Маринка его наставила на путь истинный, но нет, она вон наоборот преданно на него смотрит, каждый взгляд ловит. И ведь красивая баба! И весёлая к тому же, компанейская. Мечта! Рядом Ванька Шиллер расположился — лучший друг считается. Они сегодня без пар: Ванька Немец — холостой, Костина жена — на сохранении. Спина потеет от стены — там печка, Лёха дров не пожалел. Из соседней комнаты — звук, будто визг пилорамы — там накрыт стол для детей.

Разговор как волейбол — реплики мне-тебе-ему — и на ту сторону стола.

–Очень вкусно всё.

— Да-да, подтверждаю.

— Юля, а я не могу понять: это в салате что?

— Так, гости, сильно не наедаемся, еще горячее.

— А что у нас на горячее?

— Карпы фаршированные!

— О-о!!!

— Да какие сейчас карпы? Карпулята. Вот раньше карпы так карпы. Мы их вилами били.

— Юрка, наливай на том конце. Кто говорит?

— Ванька пусть.

Иван поднялся со стаканом компота.

— Могу сказать следующее. На подобном мероприятии я присутствую не первый раз. Скажу, что из тридцати дней рождений Лёхи раз двадцать я праздновал. Даже без самого именинника, когда он в армии был, мы отмечали. Лет по шесть нам было первый раз, да? До сих пор помню тети Ритин пирог с паслёном. М-мм! И тост я всегда один и тот же говорил. Подслушал в детстве у взрослых. Главное — здоровье, а остальное купим, достанем, украдем. И теперь желаю того же. Здоровья во всех смыслах. Не только тебе, Лёха, но и всей твоей семье. Даже не то, что желаю, а послезавтра, в воскресенье за это свечку поставлю. Обещаю. В общем, здоровья. Ура!

Соединились со звоном рюмки, фужеры, стаканы.

Иван оглядывал застолье, как начальник штаба подчиненных.

Марина… — несколько экзальтированная, неуместно декольтированная, внешне безобразная, но как жена — мечта. Полностью и безоговорочно поддерживает Юрку во всех его стремлениях. Хочет он музыкой заниматься — пожалуйста! Допустим, не услышат его песню тысячи ух, и что? Дал Бог талант — считай, дорогу показал. Дерево узнаем по плодам, а яблоня, она и в лесу яблоня.

Красавица-Катька и работяга — Лёнька. Милая сельская пара. Классика жанра: он — на работе, она — по дому. Побольше бы таких, побольше, и оживёт, возможно, деревня. Не деревня конкретная, а Деревня. Деревня, как жизни уклад, строй мысли — основательный, несуетливый, созидающий. А вот полная противоположность — кукла городская. Как её? Даша. Зачем её Макс притащил? Не иначе, похвастаться! Высокомерный показушник и болтун! Бывает так, что у человека язык верно подвешен, поэтому он считается знающим и не глупым, а на деле — нахватал чего-то там по верхам, глубины-то нет.

Родители Лёхины сдали, сдали. Особенно тетя Рита постарела, да и у дяди Вани цвет лица нездоровый.

Юля со строгой морщинкой по лбу следит за мужем — имениннком, как бы не хряпнул вне очереди, а тот включил уже свое любимое «хрх», как бы драться не полез раньше времени. В соседней комнате вибрирует звонкий детский смех — двое дочек Лёхи, два пацана Лосей. У Юрки с Маринкой девочка маленькая совсем, ее сюда не взяли пока. Скоро и у Костыля прибавление, будет свой детский сад в наши дни рождения!

Беседа идёт, как камешки в воду.

— Погода, конечно, не фонтан.

— А что ты хочешь? Зима через неделю.

— Дядь Вань, что вы его родили в такую непогодь?

— А он когда замышлялся, другая была погода — февраль. О! День защитника отечества был.

— Тогда это называлось день Советской Армии…

— Надо, хрх, за армию!…

— Сиди, ты! Закусывай, горе мое.

— А тогда, если у Лёни день рождения ноль седьмого, ноль седьмого…

— Ноль семь — это июль?

— Ноль семь — это пузырь.

— Лёня! Ты делался в годовщину революции.

— Мгм, после митинга.

— У всех налито? Максик! Говори.

— Сейчас начнется речь на полчаса. Можно покурить сходить.

— Уважаемые коллеги! Надо сказать, что наше знакомство с именинником уходит корнями в далекий двадцатый век. Нам было лет по пять. Я тогда только переехал с родителями в место, называемое пустырём. Так и говорили: где живешь? — На пустыре. Однажды, наш Лёха явился туда, держа в руке прутик, которым он хотел меня нещадно отхлестать. У нас был некоторый геополитический конфликт из-за машинки. Я, так сказать, во избежание прятался на чердаке, наблюдая, как грозный наш Алексей, одетый в шортики, между прочим, ходит кругами и меня высматривает. Смысл в том, что ему вскоре надоело, и он ушел. Но перед уходом, как бы в назидание, он этот прутик воткнул в землю. Чтоб я помнил о неминуемой расплате. А потом случилось вот что. Прутик этот прижился, зазеленел и превратился в маленькое деревцо — клён. И от этого клёна — а это известная зараза — произошли все деревья в нашем районе. И теперь говорят: где живёшь? — В Клёнах. Возникло новое название района в селе — «Клёны». Это я к чему. Вот есть мнение, что должен сделать в жизни человек: посадить дерево, построить дом, родить сына. Лёха! По крайней мере, по деревьям ты состоялся. Я, думаю, что и дом скоро достроишь. Что там внутренняя отделка осталась. А там и сына с Юлей родите. Две дочери есть, пора. Чего и желаю. За тебя!

Конец ознакомительного фрагмента.