Конец изоляции

Макс Баженов, 2023

Это фантазия о технологиях роевого интеллекта. История о том, как бытие формирует сознание. Боевик про побег из тюрьмы разума. Это роман про адаптацию человека к обществу и меняющейся действительности. Притча о взрослении и исходе – каждого из людей и всего человечества. Это хулиганский биопанк в мире усиленных контрастов.Обложка изготовлена при помощи нейросети Kandinsky 2.2 и доработана человеком.

Глава 2

«Оптимизируй — управляй!»

(девиз Центра Адаптации)

###

— Ну, что, салага, готов показать класс? — скалясь, вопрошал Гуань Юй.

Марк знал, что учитель нарочно провоцирует, но всё равно поддался:

— Я не виноват в том, что случилось в прошлый раз!

Юй фыркнул и сказал, отмахиваясь:

— Иди уже…

— Я делаю свою работу с душой! — сказал Марк, смотря на ментора исподлобья. — Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Разве не так вы сами учили?

Никто не знал, сколько Гуань Юю лет — его досье было засекречено задолго до рождения Марка, но юноша полагал, что старику никак не менее двухсот; чего по его внешности конечно никак не скажешь.

От скуки учитель иногда позволял подопечным дерзить себе, но бывал суров с теми, кто пересекал незримую черту.

— Сочувствие может дорого стоить, — сказал Юй. — Могло сложиться иначе.

— Но не сложилось…

— Прекрати это немедленно! — отрезал учитель. — Ты должен быть бесстрастен, забыл? Вероятность была, потому что была возможность. Тот факт, что она не была реализована, не означает, что это произошло исключительно благодаря твоим действиям; как не говорит он и о том, что какие-то твои действия не могли косвенным образом привести к реализации негативного сценария. Понял, что это за ошибка?

— Да, — ответил Марк. — Ошибка выжившего.

— Вот именно. Иди. И не провоцируй их больше. Сейчас нам нужно, чтобы прошло как можно больше людей.

— Таков план?

Он имел в виду План.

Гуань Юй пожал плечами и сказал:

— Ну да, таков План. Восполняют потери в нижнем городе после пожара в ОКП.

— И много народа погибло?

— Не бери в голову, без тебя разберутся. Иди.

Марк зашёл в светлую аудиторию на полсотни персон, заполненную примерно на треть.

— Пожалуйста, садитесь, — включив микрофон, попросил он.

— Что теперь?

Говорила молодая красивая брюнетка с жутким шрамом на лбу, одетая, как и все остальные, в свободную тёмно-синюю пижаму. Нет, не просто красивая, подумал Марк. Пожалуй, выдающаяся. Она устроилась за одним из столов и закинула на него ноги. Боится и прячется за бравадой.

Зря.

Они сдали тесты, с ними провели первичный инструктаж, их вымыли, одели и накормили. Если они прошли до этого этапа, то бояться уже нечего. Позади остались все печали внешнего мира с его болезнями и дикими нравами. Но они не скоро это поймут и примут. Некоторое время они будут вести себя совсем как зверьки. Осознание придёт позже.

Или нет.

Марк знáком попросил подождать. Он всё молчал, собираясь с мыслями и позволяя людям утихнуть. От почти двух десятков сбитых с толку предместников его отделяет несколько метров густого воздуха. Он их не боялся. Он делал это трижды за последние пару дней. Но каждый раз было что-то новенькое. Иногда люди истерили, пытались причинить вред — как ему, так и себе, и окружающим, а иногда вели себя слишком замкнуто; поэтому для начала Марк задействовал железы, растворяющие в воздухе сигнальные вещества, способствующие доверительному общению.

— Добро пожаловать в Москву! — наконец сказал он и улыбнулся. — Меня зовут Марк Вернер. Я отвечу на ваши вопросы и буду руководить вашей адаптацией.

Кажется, им это понравилось. В неброской чёрно-зеленой форме Центра Адаптации он смотрелся совершенно неопасно. Все посты выглядели очень молодо, поэтому его относительно юный возраст не бросался в глаза.

Люди повернулись к Марку, кое-кто заулыбался в ответ, остальные хмурились, особенно мужчины, которые в зале были в меньшинстве. Они не были пьяны от его химии — юноша всего лишь сделал их иррациональный страх менее осязаемым.

— К первому вопросу, — он обратился к девушке со шрамом. — Сегодня мы проведём МРТ-интервью для вашей профориентации, после чего вы получите первичное назначение. Полгода вы будете жить в Центре Адаптации. Там вам дадут необходимые для жизни в городе знания и модификации организма.

— Что ещё за модификации? — насторожился самый старый из них.

Марк не смог навскидку определить его возраст. То ли шестьдесят, то ли семьдесят. Разве их вот так разберёшь?

— В первую очередь мы дадим вашим нервам связь с Квалиа.

— И сможете читать наши мысли?

Он пристально посмотрел в глаза вопрошающему и сказал:

— Ваши мысли я читаю и без этого, — мужчина, услышав это, фыркнул. — Вы боитесь, что, став частью сети, потеряете часть себя, — и вот его ухмылка сошла с лица. — Я наслышан, что это расхожий стереотип в предместьях, уж не знаю, откуда он взялся, но поверьте мне — я всю жизнь подключён, с самого рождения, и не растерял ни капли самости. Или кому-то из вас кажется, что я не личность?

Люди переглянулись, не зная, что ответить. Он что-то имеет в виду? Это тест? Ловушка?

— Мне так не кажется, — сказал крепкий молодой блондин, державшийся позади.

— Благодарю!

Старик снова взял слово:

— А если я передумаю? Могу я вернуться домой?

Умолк шёпот. Новички уставились на Марка в ожидании ответа на самый главный вопрос — мы рабы или мы свободны?

Марк не знал одного верного ответа. Но он знал регламент.

— Нет. Попав сюда, вы остаётесь здесь. Только параметристы, вахтовики, фуражиры и полевые инспектора могут покидать пределы города. Но на эти профессии нужно долго учиться. Вы все дали электронную присягу, разве это не так? — люди недовольно заёрзали. Почему-то предместники ненавидели любое упоминание о долге. Лично он не понимал их страха, но в силу профессии научился его идентифицировать. Он решил подсластить пилюлю. — Не стоит из-за этого так переживать. Большинство жителей Москвы никогда её не покидает, потому что здесь есть всё необходимое для долгой и счастливой жизни.

— Для долгой жизни пóстов! — сказал долговязый мужчина, вокруг которого сидела вся его семья — двое сыновей и молчаливая, напряжённо смотрящая по сторонам жена. — А как насчёт нас? И как насчёт тех, кто остался там? Мне всегда было интересно, почему вы нас… их игнорируете?

Дети определённо пошли в отца. Они вот-вот заговорят, и это, пожалуй, плохо.

— Вы стали им врагами задолго до того, как оказались здесь. Ведь вы сами скоро станете пóстами, — ответил Марк. — Если того захотите, и если ваша адаптация пройдёт успешно.

— А если нет? — спросил старший сын долговязого.

— Тише, Ярослав! — суеверно шикнула на него мать.

— Переживать не стоит — вероятность полной адаптации крайне высока. Что до тех, кто перешагнул пятидесятилетний порог, и в случае медицинских противопоказаний, вас может ожидать несколько сценариев, — тут Марк покосился на публику и увидел пару испуганных лиц, в том числе и лицо того старика. С ним могут возникнуть проблемы. — Вспомогательный персонал живёт в нижнем городе, обеспеченный едой и работой в той мере, в которой это может понадобиться. Те, кто по физиологическим причинам не сможет приобщиться к Квалиа, станут развивать инфраструктуру нижнего города, будут заниматься отгрузкой и приёмом ресурсов или устроятся в Отдел Коммуникаций с Предместьями. Сокращённо ОКП. Он почти полностью состоит из таких людей.

— А остальные? — не унимался подросток. — Вы сказали, путей несколько. А назвали два — в Верхнюю Москву и в Нижнюю. А куда ещё?

— Ясное дело, куда, — сказал старик.

Марк позволил себе сказать правду:

— Есть ненулевая вероятность того, что некоторые из вас умрут во время процедуры биохимической адаптации, — мальчик притих и сглотнул. — Поэтому, молодой человек, если вы почувствуете необычные ощущения в своём теле, то сразу же сообщайте об этом вашему куратору — то есть, мне. Чем раньше мы обнаружим отклонения, тем вероятнее, что мы сможем вмешаться прежде, чем случится трагедия. Жизнь человека священна.

— Жизнь пóста священна, — буркнул долговязый. — Но что насчёт жизней людей старого образца — исходников?

— Там не все такие! — сказала беременная женщина лет сорока. — Многим всё равно, лишь бы был кусок хлеба!

— Их жизнь тоже священна, — сказал Марк, не желая акцентировать внимание на вопросах сегрегации. Тему следовало перевести.

— Ну-ну, как же, — снова вмешался старик. Он смотрел в поверхность стола и не поднимал головы, будто боялся, что Марк его загипнотизирует. — Я готов сменить место жительства. Предместья — это ад на Земле, а вернее, чистилище. Поэтому я здесь. Но я не готов выслушивать лицемерную чепуху о том, что"жизнь человека священна".

— Вы не согласны с этим высказыванием?

Старик усмехнулся.

— Согласен ли? Как вам сказать? Вот, фуражир убил моего братца…

— За что? — успел спросить Марк.

— А он якобы убил поста.

— Якобы?

— Ну никто этого не видел, а он возьми и сгоряча признайся вашим. Долго, в общем, объяснять! Так вот. На моих глазах в него выстрелили какой-то хренью, которая обволокла его тело и сжала его так, что все его внутренности потом можно было уместить в детском ведёрке. Сначала он орал от боли, потом от ужаса, а потом, — старик издал непристойный звук губами, — он захлебнулся собственными кишками. И я сам ни на что не претендую, конечно, но считаю, это было жестковато для тех, кто проповедует, что человеческая жизнь священна.

— Что вы хотите всем этим сказать? Ваш брат был убийцей, его лишили жизни. Всё честно.

— Честно? О, да! Вы же изобрели это оружие, которое делает с человеком такое? Если мне и здесь придётся постоянно мириться с тем, что люди говорят одно, а делают другое, то я точно вконец ебанусь!

Предместники засмеялись. Хорошо. Возможно, сам того не зная, старик своим парадоксальным мышлением облегчил Марку работу.

— И священную жизнь возможно загубить, — сказал юноша, припоминая лекции по параметристике морали. — Те, кто закрыл для себя путь в мысли других, сами делают первый шаг навстречу разрушению. Наше общество состоит из людей. Мода на разрушение и саморазрушение уничтожает мир. И порой необходимо толкнуть падающую конструкцию, чтобы она уступила место новой, лучшей, более совершенной.

— Фашизм, — будто услышав подтверждение своим мыслям, возмутилась красивая брюнетка со шрамом.

Марк пожал плечами.

— Я понимаю, почему вы это говорите. Нас называли и более страшными именами. Отвечу вам так — мы не имеем чётких политических воззрений, так что классификация ваша как минимум неполна. В нашем мире трудно будет найти кого-то, кто придерживался бы какой-то одной школы.

— Чё ты там бубнишь, ничё не понятно, — сказала вдруг дородная женщина, до этого внимательно молчавшая. — Что и когда мы будем есть? Во сколько подъём? Сколько рабочих часов в день и чем платят? Остальное мне до фонаря! — в конце она сделала выразительный жест рукой.

Марк прочистил горло и сказал:

— Как следует из того, что я говорил, это будет зависеть от касты, к которой вас отнесут. В любом случае, серьёзных проблем в быту у вас больше не возникнет.

— Касты…, — пробормотал старик, обхватив руками голову. — Бля, куда я попал?…

В комнате поднимался недовольный рокот.

— А выбирать между кастами можно? — подал голос ещё один мужчина, всё это время сидевший прямо перед Марком, но как будто только что возникший из ниоткуда.

— Иногда, — ответил Марк и поднял руки ладонями вперёд. — Так! Я сказал, что отвечу на ваши вопросы, но я не говорил, что объясню вам всё. На это не хватит и жизни. Минутку внимания, я прошу вас… Тихо! — он сказал это так, что все сразу же замолкли. — Город — сложнейший механизм, вооружённый компьютером предельной мощности. Вдумайтесь в эти слова! КПМ — это механизм, сложность которого превосходит сложность каждого из нас, и способный дать ответ на любой вопрос!

— Он как Бог? — спросила вдруг девочка, совсем малютка с большими ясными глазами цвета неба. Её привёл сюда старший брат. У них больше никого не было.

— Как целая толпа богов! — сказал Марк. Он и сам не заметил, как распалился. — Кроме Москвы существуют и другие полисы, населённые постами. Всего их в мире сейчас сто двадцать семь. Все КПМ этих городов связаны между собой в единую сеть. И, хотя граждане разных полисов не могут общаться друг с другом, обмен информацией всё время происходит. И ни я, ни сами параметристы, никто из живущих не способен понять, как именно КПМ выполняет свою главную и единственную задачу — ведёт человеческий род по пути выживания и процветания.

— Всем всё понятно? — съязвил старик. — Слава Богу, теперь мы в хороших руках! А теперь, брысь по шконкам, мыши.

Марк нахмурился.

— Вы не делаете лучше никому, устраивая этот фарс.

— Кто? Я?! — казалось, старик не ожидал, что ему что-то выскажут. — Ну наконец-то, хоть что-то настоящее в этом проклятом месте! И что же мне теперь грозит? Не хочу я здесь оставаться! Я передумал, понятно?

С этими словами мужчина встал и пошёл к выходу из аудитории.

— Это плохая идея, — сказал Марк, но не стал мешать ему.

Исчезнув за дверью, он исчезнет навсегда. И случилось бы непоправимое, но путь к выходу преградил блондин.

— Дядь Виталь, не ходи, а? Сядь, помолчи лучше, за умного сойдёшь.

— Ты ещё чего пристал? Отойди! — старик дёрнулся направо, но парень шагнул туда же. — Отойди, сказано! Тебе легко, ты молодой. У тебя ещё нет нутра-то толком, поэтому оно и не кипит, когда в него свои грязные пальцы хотят засунуть без твоего спроса.

Блондин, вопреки ожиданиям, не поддался, а наоборот, ухмыльнулся, сощурил глаза и сказал:

— Ты же пришёл сюда сам, дядь Виталь. Ну? Не ломай комедию. Я помню, как ты захотел и пришёл. А откуда ты ушёл? Почему? Помнишь? — дед вдруг прекратил сопротивление. — А то вспомнил бы, говорю тебе. Вон, присядь на место. Мы оба понимаем, что если ты сейчас выйдешь, то мы больше не увидимся, и это вовсе не потому, что ты отправишься домой. А я ценю, дядь Виталь, тебя, как человека.

— Брехло…

— Ты мне нужен! Хватит пытаться подловить их. Ты уже вон, старый пень, а всё не понял, что всё, что люди говорят — враньё? Окстись! Приди в себя, иди, сядь. Иди, говорю. Сиди и жди! Мы всё сделаем правильно!

Марк наблюдал этот разговор не без азарта. Он чуть не завалил сегодняшнюю сессию, а этот парень вдруг берёт инициативу на себя и косвенно помогает ему, доминируя и покровительствуя старшему товарищу! Интересный, однако, экземпляр, подумал Марк. Явный кандидат в верхний город. Нужно будет его отблагодарить при случае.

Старик добрёл до своего места и рухнул на стул. Он уставился в поверхность перед собой и сказал:

— Ох, Стасик, за что нам это с тобой всё… Я ж не о себе пекусь. Не понимаю, как у тебя самого ещё сердце не разорвалось! Она же там осталась, Надюша…

Глаза парня блеснули влагой. Дрогнувшим голосом он обронил:

— Всё будет хорошо, дядь Виталь.

Казалось, всем в комнате стало стыдно за то, что они наблюдают эту интимную картину. Девочка с голубыми глазами расплакалась, кто-то вторил ей.

Но никто не поддержал этих двоих. Наверное, потому что у каждого здесь есть история, и многие из них пострашнее разлуки с любимым человеком.

— Кто остался там? — спросил Марк.

— Его мать.

— Мама, — ответил блондин.

— Бывшая жена парня, которого так славно вздрючили фуражиры у меня на глазах, — после этих слов дяди Витали, в аудитории пахнуло тленом, и все это ощутили.

Марк подумал, что люди наверное всегда были связаны умами, и без всякой Квалиа. Просто раньше нам приходилось полагаться только на интуицию и язык, чтобы воспользоваться этой связью.

Очень скоро эти люди отрастят фантомные пальцы, способные пересчитать бесконечность. Тогда они начнут понимать. А пока что и говорить нечего!

— А что с ней? Почему она не с вами?

— Её похитили люди из БЧП. Прямо перед тем, как мы попали к вашим.

— Мне очень жаль…

— Ну, ещё бы…, — пробурчал дядя Виталя.

Марк сказал:

— Получая гражданство, вы получаете привилегию воссоединения семьи.

— А я могу стать фуражиром? — повысив голос, спросил Стас.

— Странное желание для человека, чьего отца убил один из них, — замечает Марк.

Стас смотрит Марку прямо в глаза. Он абсолютно честен, когда говорит:

— У фуражиров сила. Будь я как они, я бы смог защитить свою мать. А ещё раньше — и своего отца.

— Возможно, так и было бы, — согласился Марк. — Что ж, такая вероятность есть. Но на это уйдут годы… Гражданство вы получите гораздо быстрее.

— Если я могу, то я стану! — сказал Стас. — Запишите меня.

— Очень хорошо, — одобрил Марк. — Так и запишем. Мы надеемся, что вскоре все вы станете как мы.

Закончив с ознакомительной частью, он зарегистрировал их всех в сети и взял у них биологические пробы. Следующим этапом было МРТ-интервью с каждым из них по отдельности. Но перед этим он покажет им город — пусть хоть одним глазком посмотрят на то, куда они прибыли. Его опыт показывал, что такая поездка положительно сказывается на лояльности.

— Это не по регламенту, — пробурчал Гуань Юй на выходе из комплекса. — Я позову сопровождение.

— Так будет лучше.

— Запомни, сынок — держи сердце в тепле, а голову…, — он коснулся пальцем лба Марка. — Голову всегда держи в холоде. Сочувствие может дорого стоить.